Предыдущая публикация
«НЕ ЖИВА ТА ДУША, ЧТО ПО ЛЕКАРЯМ ПОШЛА».
Чем болели и как лечились крестьяне царской России.
Российские власти и представители высшего общества до середины XIX века и знать не знали, чем болеет крестьянство — 90 % населения страны. Вплоть до отмены крепостного права огромная часть подданных Империи совершенно не знала медицинской помощи - крестьяне занимались самолечением или обращались к знахарям и повивальным бабкам. До отмены крепостного права крестьян не обслуживали даже в городских больницах для бедных по той причине, что заботиться об их жизни и здоровье должен был помещик. Но редкий барин строил в поместье больницу, а потому крестьяне лечились у знахарей и костоправов, а то и не лечились вовсе. И лишь в конце 1860-х годов, с приездом в российскую глубинку земских докторов, открылся весь ужас санитарно-эпидемиологической ситуации. Кроме повсеместного незнания элементарных правил гигиены и способов лечения простых болезней, доктора столкнулись с недоверием со стороны крестьян и распространёнными в их среде предрассудками.
— Что же вы не отправили мать в больницу-то? — спрашивают в одном случае дочь умершей больной.
— Да разве ж такую-то, как мать, можно в больницу отправлять? Ведь это на верную смерть… Покойница была женщина сырая да жирнящая. Ведь они, дохтура-то, сморили бы её ради жира. Мази-то свои они из человечьего жира делают. А порошки - из человечьих костей толкут и перетирают... Уж это нам доподлинно известно!
Одними из самых частых болезней в деревнях были инфекционные. Собиратель фольклора и военный врач Владимир Даль одним из первых исследовал народную медицину в крестьянской среде и сделал вывод, что смерть крестьян и их детей от инфекционных болезней составляла до 40 % от всей смертности. Да и число «неинфекционных» болезней было катастрофическим. Интереснейшие сведения собрало и «Этнографическое бюро» князя Вячеслава Тенишева, работавшее в Петербурге с 1897 по 1901 год. Их обобщил и издал врач Гавриил Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина», которая была запрещена многие десятилетия! «Не копировать» - такая надпись красовалась на её титульном листе.
Однако сегодня благодаря этому обширному труду можно узнать, чем болел и, самое главное, какими странными, суеверными, религиозными и зачастую даже нелепыми средствами лечился русский народ на протяжении всей своей истории, вплоть до самого начала ХХ века.
⠀
Сам образ жизни крестьянина был причиной большинства болезней. К примеру, плохая одежда: вечно промокающие лапти, дырявые сапоги. Сходить босяком до колодца, даже осенью или ранней весной было обычным делом. В избе — постоянные сквозняки от открывающейся двери, а если избы топились по-чёрному, их надо было периодически ещё и проветривать — крестьяне от такой системы обогрева и вентиляции не только простывали, но и угорали.
⠀
Плюс ко всему скудное и однообразное питание — хлеб, крупы и овощи — приводило к нехватке животных белков и витаминов. Голод чаще всего приходился на весну, когда запасы продовольствия у крестьян иссякали; в это время, особенно в посты, крестьяне страдали от цинги и «куриной слепоты» (ухудшения зрения из-за нехватки витаминов).
⠀
То же самое и с гигиеной - можно сказать, что в крестьянском быту её не было почти никакой. Колодцы часто соседствовали со скотными дворами и уборными. В пруду или речке рядом с деревней одновременно набирали питьевую воду, мыли посуду, стирали бельё, купались сами, поили и мыли лошадей...
⠀
Люди ходили в одной и той же одежде неделями, стирали нечасто, к тому же одежда не отстирывалась по причине отсутствия мыла, которое было тогда очень дорогим. Одну и ту же одежду могли носить несколько членов семьи. Утирались одним на всех полотенцем, ели ложками из одной кастрюли, посуду мыли при крайней необходимости. Пол в избе мыли, как правило, 3-4 раза в год - перед большими церковными праздниками.
⠀
Сами крестьяне мылись почаще, но тоже без мыла — в лучшем случае щелоком (настоем золы). Неудивительно, что одной из самых распространённых болезней в деревнях была чесотка.
⠀
На всю зиму в одной единственной тёплой комнате скучивались до десяти, а то и больше членов семьи, впуская в избу на холодное время животных и птицу. Обычным делом было и наличие в избе жужжащих и ползающих насекомых.
Больше всего от такой антисанитарии и невежества родителей страдали маленькие дети. «Новорождённого ребёнка обыкновенно сейчас же несут в баню, слабого окуривают, парят в горячем духу, правят, трясут головой вниз, натирают тело солью, поят ромашкой, квасом, соками моркови и т.п. - говорилось в докладе Общества детских врачей 1901 года. - Часто ребёнок первое время живёт с роженицей в бане, подвергаясь здесь всем колебаниям температуры. ... После всех этих «передряг», очевидно, русскому новорождённому вовсе нелегко начать полным здоровьем свою юную жизнь».
⠀
Младенцев чуть ли не раньше чем к молоку матери, начинали приучать к взрослой пище — жёваному хлебу. Как говорили: «чтобы «желудок обтерпелся» и «грызью не страдал». Считалось, что от хлеба ребёнок быстрее окрепнет. Известный русский педиатр Е.Покровский писал: «Тотчас после рождения почти всюду, во всём коренном русском населении, даётся новорождённому соска, т.е. тряпка с завёрнутым в ней жёваным хлебом. ... Мочат иногда соску в молоке, постном масле, сахарной и медовой воде. В Пермской губернии местами обычай вместе с соской с первых же дней давать детям сусло, брагу и квас, что особенно развито в семьях, не имеющих коров. При этом всюду нянька перед кормлением смачивает соску своей слюной».
⠀
Как известно, уже на 3-4 день необходимость заставляла роженицу вставать и приниматься за работу. Отправляясь в поле, мать нередко оставляла новорождённого дома на попечение няньки - ребёнка лет 8–10...
Врачи, представившие в 1901 году доклад по результатам наблюдений бытовых условий жизни крестьян, ещё долго пребывали в ужасе от увиденной картины этого самого быта. А в особенности - от тех условий, в которых содержались новорождённые дети. Вот что они наблюдали: «Ребёнок в течение иногда целого дня лежит в замоченных и замаранных пелёнках и свивальниках. ... Можно себе представить, в каком ужасном положении находятся спелёнутые дети, завёрнутые в пропитанные мочой и калом пелёнки, и это к тому же в летнюю жаркую пору. От такого компресса и от жары кожа сопревает, получаются язвы, нередко наполняющиеся червями. Также нетрудно дополнить всю эту картину той массой комаров и мух, которые особенно охотно привлекаются вонючей атмосферой около ребёнка. Кроме того, в люльке ребёнка и
даже в его рожке разводятся черви, которые являются для ребёнка одними из самых опасных тварей. ... Иногда и пути входа воздуха непроходимы, и часто ноздри закупориваются мухами и личинками их...».
⠀
Неудивительно, что большая часть крестьянских детей умирала в возрасте до одного года, причём в некоторых местностях России эта смертность доходила до таких цифр: из 1000 родившихся детей до года доживали менее половины. «Если мы добавим к этому смертность детей более старших, - говорилось в докладе российских медиков, - то увидим, что из 1000 родившихся доживёт до 15 лет весьма небольшое число детей, и это число во многих местах России не превышает 1/4 родившихся».
⠀
Самой распространенной причиной смертности детей в крестьянских семьях были инфекционные заболевания. Умер «от поносу» - так и записывали в книгах учёта. А ещё: от дифтерита, коклюша, скарлатины, оспы...
⠀
Что же касается взрослого населения, то наряду с инфекционными болезнями часто встречались чахотка, лихорадка, водянка, нередко - сифилис. Тогда как от «натуральной смерти» или «от старости» умирало не более 10 % населения.
⠀
Основоположник отечественной санитарной статистики Пётр Куракин, проанализировав материалы переписи населения 1897 года и данные об умерших, посчитал, что средняя продолжительность жизни крестьян средней полосы России была немногим более 31 года (для женщин) и 29 лет (для мужчин). На территории Украины и Белоруссии эти цифры были чуть выше – 36-37 лет.
⠀
Нередки были в то время и эпидемии, выкашивающие целые деревни. «Это была ужасная эпидемия дифтерита, выморившая во многих семьях в Животинном и Моховатке всех детей поголовно, - писал земский и общественный деятель А.Шингарев в 1893 году. - Этот же год был годом наивысшего развития в обоих селениях брюшного тифа и дизентерии. Смертность от дифтерита особенно была высока в избах с плохими в санитарном отношении земляными полами. Если присоединить к эпидемическим болезням и острые детские летние поносы, - продолжает Шингарев, - то по метрическим данным оказывается, что смертность от заразных болезней в иные годы составляет 70 и даже 80% обшей смертности населения».
⠀
Многие исследователи склонялись к тому, что одним из факторов сложившейся ситуации было как раз-таки отсутствие медицины и элементарных знаний о болезнях и даже о строении человеческого организма. Все недуги и хвори объяснялись у крестьян узким набором причин: дурной или застоявшейся кровью, ветром или туманом, порчей или сглазом... Зубной кариес «порождали» невидимые глазу червяки, лихорадку — выпитые с водой лягушачьи яйца. Боли в животе, рвоты и поносы считались признаком того, что человек «надсадил пуп». Ну и, конечно, признавались мистические причины заболеваний: козни нечистой силы, а то и наведённая порча.
Некоторые болезни, например, сыпь и даже коросту на теле лечить и вовсе воспрещалось, чтобы не «загнать» их внутрь. Дескать, через сыпь хворь выходит, а если с нею бороться, она может не выйти, а «затаиться» внутри.
⠀
Методы лечения порой были не менее экзотичными, чем диагнозы. За неимением лекарств в дело шли травы, насекомые, животные и подручные материалы. Почти все болезни старались лечить баней, молитвами и чесноком («от духа чеснокового всяк гад бегает»). Особый врачебный эффект приписывали четверговой соли (смешанной с ржаным мякишем и перекаленной в печи в Чистый четверг Страстной недели).
⠀
Немало конкретных способов лечения собрал Михаил Забылин, большой знаток обычаев и обрядов русского народа. Так, от кашля пили яичную воду с сахаром, при болях в горле - ко рту больного подносили большую жабу, от почечуя (геморроя) применялась дымная сидячая ванна из того же чеснока.
Сырую землю, верили крестьяне, надо приложить к месту укуса змеи (только цвет земли должен непременно быть такой же, какого цвета была змея). Землёй из свинарника следовало натереть рубашку заболевшего оспой. Натирание землёй нарывов также считалось целебным; а могильную землю использовали против горячки.
Раны крестьяне чем только не присыпали — и табаком нюхательным, и сахаром толчёным, смазывали салом или мёдом. Ожоги мазали чем попало: чернилами, мёдом, луковым соком, квасом... Так же всё подряд — от земли до водки — применяли как средство от зубной боли. А эпилепсию лечили так: как только случался приступ, вокруг несчастного чертили круг и били его чертополохом; или «прогоняли» эпилепсию испугом и опрыскиванием холодной водой. «Напугом» помогали и женщинам при тяжёлых родах, и больным лихорадкой, и жертвам порчи.
⠀
«Помню, как мы все, дети, а нас было 8 человек, заболели чесоткой, - писал военфельдшер П.Гончаренко в своих воспоминаниях, - она осложнилась пиодермией, по всему телу появились язвы, и после купанья стали втирать нам лекарство – куриный помёт с дёгтем. В это время мы подняли крик, как ягнята, ибо лекарство причиняло боль... Уж будучи взрослым долго я страдал малярией (лихорадкой), которую лечили испугом. Брали спящего больного и бросали в воду, если это было летом, а зимой спящего обливали холодной водой. И после такого метода лечения я полгода во сне кричал, все казалось, тянут меня с большой кручи в воду. А лихорадка не перестала бить.
Делали полынный отвар, который пили целыми стаканами, отравляя организм и вызывая неукротимую рвоту, с той целью, чтобы вырвать «гнездо», которое лихорадка свила в желудке.
Это мученье продолжалось до тех пор, пока в это дело не вмешался мой дядя, он советовал обратиться в Рудню в аптеку за хиной. Только после этого в течение 2-3 дней малярия куда-то исчезла со всем своим «гнездом»».
⠀
Ситуация стала меняться, хотя и очень медленными темпами, с появлением в сёлах и деревнях земских докторов. В первые годы становления земской медицины врачей катастрофически не хватало - бывало, что один участковый врач обслуживал до 95 000 человек, живших в округе на 10–40 верст. Да и условия труда и быта земских докторов были суровыми. Часто в одной и той же избе врачу приходилось и жить, и осматривать больных. А ещё делать операции, принимать роды, спасать от дифтерии и кори умирающих детей. Приходилось ездить в непогоду, по бездорожью, ночами на вызовы.
Однако одной из самых трудных для земских врачей оказалась задача победить страх крестьян перед больницей. В глухих деревнях жители упорно верили, что в лечебницах пациентов «нарочно морят до смерти». Русский медик и этнограф Гавриил Попов в книге «Русская народно-бытовая медицина» привёл примеры диких суеверий, широко распространённых в деревнях ещё в начале ХХ века:
«Ложиться в больницы не следует, потому что лекарства их составляются из человеческого жира и, для добывания его, попавших в больницу доктора нарочно морят. Иногда являются чуть ли даже не свидетели, представляющие неопровержимые и совершенно убедительные доказательства этого».
⠀
В фольклоре, поговорках и заговорах того времени ярко отразилось недоверчивое отношение крестьян к медицинской науке: «не жива та душа, что по лекарям пошла», «добрая аптека убавит века». Поэтому земским врачам помимо лечения приходилось заниматься просвещением деревенских жителей, борьбой с антисанитарией, профилактикой болезней. Но вместо благодарности суеверные крестьяне часто отвечали яростным сопротивлением. Например, в деревнях, особенно старообрядческих, массово отказывались от вакцинации против оспы. Прививки считались «печатью антихриста». Народ верил, что от них могут вырасти рога и копыта — так как вакцинация делалась коровьей оспой.
«Иногда мужики сомневаются в пользе лекарства, представляя его действие самым примитивным образом, - пишет доктор Гавриил Попов в своей книге. - Доктор даёт пить лекарство от головной боли — мужик не понимает: «Ну, зачем он пить дал, когда голова болит? Надо что-нибудь к голове, а это в животе останется». При головной боли врач велит горчичники приставить к ногам — мужик опять недоумевает: «Голова болит, а он к ногам велит становить, какой же тут будет толк?». Наблюдаются десятки случаев, когда больные, получив от врача лекарство на неделю, выпивают его в два-три приёма или сразу, в надежде, что, таким образом, они скорее “проймут хворь”».
Множество подобных случаев описано в «Записках юного врача» Михаила Булгакова. Он трудился земским врачом в деревне Никольское Смоленской губернии уже в начале XX столетия. В аттестации, выданной доктору Булгакову местным земством, написано, что за год он принял 15361 больного. Если врач трудился без выходных, выходит более 40 человек в день. Сам Булгаков вспоминал, что порой приходилось оказывать помощь сотне человек в сутки. Такому «аншлагу» он был обязан случаем, произошедшим с трёхлетней девочкой, которой пришлось провести трахеотомию. После этого в деревне начали говорить, что земский врач установил ей стальное горло вместо настоящего, да так и оставил. Народ специально съезжался посмотреть на диковинного ребёнка, а затем бежал за помощью к талантливому медику. В годы, когда Михаил Булгаков посвятил себя медицине, число земских врачей в России возросло до трёх с лишним тысяч. Несмотря на подозрительное отношение к ним, доктора постепенно добились расположения крестьян и нашли с ними общий язык. Помогали им в этом не только коллеги, но и земские учителя. Вместе они разъясняли местным жителям необходимость соблюдать гигиену, избегать народных методов лечения и принимать лекарства согласно рецепту.
Следующая публикация
Нет комментариев