Вячеслав Амшанников

Рассказ "Покурим?!" Вячеслав Амшанников. 2023г.

Как-то незаметно прошел День Командиров Судов, как воздушных, так и надводных, так и подводных (8 октября). Компенсировать это, решил небольшим рассказом о воздушных командирах.
Приходилось летать пассажиром, по долгу службы на транспортных самолетах, в грузовых отсеках вместе с тех. составом и их имуществом, на учениях и отдельно в специальных герметических отсеках. Кстати, именно в таких отсеках, командиры научили коротать часы перелетов, за офицерским преферансом. Эти навыки позже пригодились во время ночных дежурств, в дежурном звене. В командировки приходилось частенько летать и самолетами ГВФ, но там были свои особенности, проблемы, связанные с табельным оружием.
Как - то, отдохнувший после отпуска, как "белый человек ", лечу на огромном самолете-лайнере Ил -86 из Москвы. Обычно, знакомились с командиром заранее, когда сдавали ему свое штатное оружие для хранения. А тут сам командир выходит в салон, представляется и рассказывает о предстоящем полете. Одно напрягало, это же десять-двенадцать часов, без «курева». Это же - от Москвы до Владивостока, через Хабаровск и не одной сигареты!
Отдохнувшие глаза после отпуска не подвели, смотрю, а у командира летный значок военного образца. Но вспомнил об этом не сразу. Единственное что, профессионально успокаивало, что при полете против солнца (на Восток) из 10 -12 часов полета, часов 8-мь. Куда- то пропадают бесследно. А кто хорошо в полете спит, может проснуться уже "дома".
Самые первые места в первом салоне, видимо специально выделяют для нашего контингента, там даже на таком лайнере, ноги не вытянуть, под кресло, впереди сидящего. Сразу начинаются кабинки туалетов. А вот за ними, перед кабиной пилотов, находится небольшой кубрик для стюардесс, где они в специальных шкафах, разогревают еду пассажирам. Там есть небольшой диванчик для их отдыха.
Поскольку, со сном что то не получалось, тупо смотрел в иллюминатор в ночное небо, вспоминая приятные моменты отпуска. Через некоторое время, щебетание стюардесс прекратилось (может быть ушли к подругам в соседний салон.) Когда скучно, хочется курить. И тут почувствовал тонкий запашок дыма. Терпеть стало невозможно! А ведь, никто вроде не проходил в туалет, все дремлют или спят. Там за туалетом раздвижная ширмочка, а за ней полулежа на диванчике лежит командир и... курит! Вспомнил про значок - вот и повод, поговорить, для начала.
Командир намеревался выгнать, но я успел показать удостоверение классности военного летчика. Оно для военных летчиков, сразу узнаваемо. Тот успокоился, предложил сесть рядом.
Так завязалась беседа, а вскоре и первый перекур! До Хабаровска было уже не так скучно. Вот, только курили мало и только его, какие -то ароматизированные. Через часа три, мы знали друг о друге, практически все. Старались больше не дымить, стюардессы опять ругать будут. Потом, командир показал кабину современного лайнера. Я был в восторге! Вернулись хозяйки кубрика, началась подготовка к предпосадочным мероприятиям. Ими ушел заниматься и командир…
Этого летчика, с бомбардировщиков – стратегов, списали. В транспортники перевестись не захотел, друзья помогли переучиться на самолеты ГВФ. С куревом, обещал бросить. Хороший мужик оказался, душевный. Жаль только, больше ни разу не встретились, да и имени и фамилии не помню. Но вот в памяти, как видно, остался!

Рассказ "О, академия!" Вячеслав Амшанников 2024 год.

Аэродром Черниговка, располагался восточнее одноименного небольшого поселка, городского типа, имеющий городскую управу и даже свой дом культуры и стадион. Это Приморский край, Дальнего Востока. В глубокую старину, был образован русским казачеством. Сразу за аэродромом на восток, север и юг начинались Маньчжурские сопки. Это позволяло как летчикам так и вертолетчикам выполнять полеты в условиях приближенных к афганским.
Исполняя обязанности зам. командира эскадрильи, совместно с другими, подготовили и отправили в Афганистан две эскадрильи. Третья, молодежная, осталась пока без командира. Вот его обязанности пришлось исполнять мне. Молодежь с различных училищ, стремилась в бой, крутить-вертеть пилотаж, воздушные бои и боевые маневры. Работы только прибавилось. "Дедушки" командиры звеньев, помогали обучать летчиков полетам в сложных метеорологических условиях (СМУ) и ночью. Одновременно получил допуск руководству полетами эскадрильи, как на аэродроме, так и полигонах. С трудом, но "пробивал добро" в Уссурийском госпитале, на участие в боевых действиях в Афганистане. Конечно же был рад, что собрали и отправили на утверждение в штаб Армии (Хабаровск), документы на поступление в Воздушную Академию ВВС им Гагарина.
В это же время, благодаря доверию летного и технического состава эскадрильи а, так же остатков частей обеспечения, пришлось возглавить и партийную организацию самолетного "куста". Фортуна кипела и улыбнулась!
Одним из многочисленных друзей к этому времени, стал исполняющий обязанности замполита части ОБАТО (остатки отдельного батальона аэродромного обеспечения). Это был молодой стройный, теперь уже капитан Владимир. Как выяснилось, позже - сын генерала, одного из командующих, одной из воздушных армий Украины.
Так получилось, что молодой капитан, по долгу службы, регулярно посещал офицерский клуб, где и познакомился с симпатичной девушкой, активно участвующей в общественной жизни гарнизона. Там они встретились, познакомились и как позже выяснилось, полюбили друг- друга. Она была недавно разведена, имела четырех - летнего сына. Отец его, был вертолетчиком знаменитого, соседнего полка №1 им. В.И. Ленина. Он не раз побывал в Афганистане и не терял надежды восстановить семейные отношения. Правда делал он это, в состоянии опьянения и с применением угроз и даже насилия. Неоднократно Людмила прибегала с сыном, в такие минуты к нам и пережидала угрозы. Владимир же принимал меры, что бы начальство "афганца" успокоило своего подчиненного. А те, в который раз, грозились его уволить.
Каким то образом, о любовной, сложной связи сына, узнал на Украине отец и через полит. отдел армии Хабаровска, начал воздействовать на полит. отделы наших частей гарнизона, с целью недопущения столь сложного брака. Дошло и до партийных организаций. В нашу партийную комиссию пришла "дипеша" с конкретным указанием, принять все меры, в плоть до исключения из партии, с целью недопущения нового брака и проанализировать вопрос восстановления старого. Вот такая, пере-до мной встала задача, как председателя данной Партийной Комиссии.
Собрал у себя дома друзей и виновников этих событий, устроил совет. То что Людмила и Владимир действительно полюбили друг-друга, к этому времени, уже не было сомнений. Они не соглашались ни на какие отсрочки и готовы были на все. Наши члены комиссии скорее всего их поддержат, но как остальные. А тут еще прибыл "куратор" из полит. отдела Армии в чине подполковника для контроля проведения Парт. Комиссии.
Как бурно проходило заседание, рассказывать не буду. Подполковник, армейский "куратор", попытался вмешаться, но безуспешно. Вроде как, за случайное разрушение бывшей семьи объявили Строгову "устный строгий выговор, без занесения в учетную карточку". Конечно, такой исход комиссии "верхний" состав, да и самого генерала не устроил. Да и меры были приняты незамедлительно. С отдела кадров Генерального Штаба Армии вернули мои документы на поступление в академию. Но наша дружба с влюбленной парой, друзьями и подчиненными, только усилилась.
Неоднократные письма и объяснения сына, возымели действие, к тому же кроме внука, у дедушки-генерала, появилась и замечательная внучка. На этом можно было бы и закончить. Но судьба требовала продолжения. Теперь генерал стал инициатором, опять послать мои документы, на поступление в академию, только по возрасту, уже наш штурманский факультет.
Дальнейшие события развернулись таким образом, что вскоре, с этим настоящим боевым генералом, мне удалось впервые встретиться, уже в Беларуси где мы с друзьями и генералом с женой, собрались в деревенском селе Передельск на "смотрины", крестины и на отложенную, временно, свадьбу. Такого на селе, давно не видели! Кстати, это район дальнего привода военного аэродрома Пружаны - родина невесты.
Второй раз увиделись с генералом там же, но уже по печальному поводу - на похоронах свата генерала и тестя Владимира. Там генерал и узнал, что увидеть стены академии мне так и не довелось. Тот уже был на пенсии а, начинались события, которых даже они (генералы) не ожидали и не могли предвидеть.

Рассказ "Шутка!". Вячеслав Амшанников Март 2023 год.

Командир авиационной эскадрильи руководит полетами на своем аэродроме. Я летаю с летчиками длинные, по 1.5 часа полеты с четырьмя подвесными баками в составе пары, за ведущего. Летчикам не хватало налета до получения второго класса. Ведомым мне определили летчика, "схватывающего" все на лету старшего лейтенанта и отличника. Задача - пройти три раза по маршруту на большой высоте. Подготовились, полетели. На втором проходе, летчик уже должен был доложить, что выработались все подвесные баки, а он молчит. Запрашиваю и по ответу понимаю, что топливо у него вырабатывается уже из расходных баков самолета, а подвесные и крыльевые (внутри крыла), не выработались. При лучшем раскладе, топлива у него минут на десять-двенадцать полета. Разворачиваемся, идем на точку, но (на всякий случай) через зону безопасного покидания самолетов (20 километров от аэродрома). Тут у ведомого, в кабине загорается аварийная сигнализация "Остаток 600 литров", это ухе минут на 6-8 полета. И вот за 30 километров до аэродрома перед зоной покидания самолета в аварийных ситуациях (существуют на всех военных аэродромах) останавливается левый двигатель, а над зоной катапультирования и правый. Я же, развернувшись, пристроился к нему сзади, контролируя последующие действия летчика.
Мы с руководителем полетов (РП), еле уговорили летчика катапультироваться! Он, видите ли, на "пузо" собрался садиться. А под ним сплошные болота и кочки. Кстати и село недалеко, с названием "Болота", находится. Контролирую сзади его действия. Метров на двести срабатывают системы катапультирования и все нормально и штатно. Когда увидел бегающего вокруг упавшего и горящего самолета, а значит здорового летчика, доложил руководителю полетов и сообщил координаты вертолетчикам ПСС (поисково - спасательной службы). Мне хватило топлива, дождаться пока не забрали летчика.
Причину выяснили сразу: - отказ автомата выработки топлива (Слабое место у самолета Су-25) Мы провели полный анализ аварийной обстановки подготовили все данные для разбора аварии. Представили для комиссии все средства объективного контроля.
На разборе аварии, два инспектора из Управления Армии, выясняют кто "крайний" и виновный в случившейся аварии самолета. Командир полка и один инспектор на моей стороне, второй - против, но он старший и ведет разбор происшествия. В процессе разбора, старший комиссии и инспектор, задает мне коварный вопрос: - " А расскажите - ка, майор, мне порядок выработки топлива на спарке Су-25уб" (я уже, готов был рассказать, порядок его выработки и на космическом корабле!). Отвечаю: - "Мне как, по памяти, или прочитать!?". А над головой у инспектора на стене, два стенда-плаката, с порядком выработки топлива и на спарке и на боевом самолетах. Вот это я пошутил! В ответ, все сидящие услышали ( кроме некоторых нехороших слов): - "Подполковника и должность командира эскадрильи - только через мой труп!". А ведь, как «накаркал»! Он давно на кладбище, а я давно майором на пенсии!
Впрочем, какой бы не был отказ, за действия летчиков в полете, все равно отвечает командир группы (пары), значит и я. А в полку началась уже подготовка этих молодых летчиков на 1-ый класс.
А зона для катапультирования предусмотрена именно для таких случаев, чтобы не нанести ущерба на земле от падающего самолета.
Позже летчик признался, что не заметил неправильной выработки топлива, поэтому и не мог сразу доложить ( А это - обязательно, по всем летным законам и правилам полетов!), хотел сам разобраться. Если бы летчик доложил, а потом думал, сразу пошли бы на посадку и не было бы аварии.
С этим летчиком, мне пришлось опять "неудачно полетать", только на спарке (учебно-боевом самолете) и ночью.