Предыдущая публикация
Чуть-чуть из истории моей семьи.
Про маму...
Зря я тебя, Варька, гоняла…
Полусиротское, полуголодное детство, раннее взросление и недетский труд: это о них – о «детях войны»
Варвара была третьим ребёнком в семье Андрея Прохоровича и Ольги Васильевны Боровиковых. Сегодня ей – 92, и она долгожитель рода Боровиковых, братья и младшая сестра уже ушли из жизни… Разговор о войне в канун очередного праздника Великой Победы получился скудным. Память женщины упрямо не хочет возвращаться к тем тяжёлым и горестным годам.
Войну восьмилетняя Варя встретила в родной деревушке Михайловке Иланского района. Незадолго до роковой июньской даты её мать с ребятишками вернулась в Михайловку из Узбекистана. Каким ветром занесло их в Среднюю Азию Варвара Андреевна помнит: лёгкая на подъём Ольга Васильевна убедила мужа переждать зиму в тёплых краях. Андрей Прохорович – отличный плотник – строил в далёком Самарканде мосты. Домой вернулся чуть позже, и, едва успев купить в Михайловке дом для жены и детей, в августе 1941-го был призван на фронт. Было ему 36 лет.
Война внесла свои коррективы в распорядок жизни и планы семьи. Детство закончилось, практически не начинаясь. Как провожали отца на фронт женщина помнит смутно.
– Помню только, как шли с ним до околицы… Мама с маленькой Верой на руках, голосила, как чувствовала, что не увидят больше дети отца, а она мужа, – рассказывает Варвара Андреевна.
На девичьи плечи легли далеко не детские обязанности: малыши Миша и Вера, домашнее нехитрое хозяйство, огород. На игры-забавы времени не было.
– Я в восемь лет уже корову доила. Вот руки-то теперь какие, – говорит женщина. – Всё на нас было…Мать пошла работать в колхоз. Коля, старший брат мой, туда же: сначала помощником тракториста – прицепщиком, потом трактористом, а в неполные 17 лет стал уже бригадиром тракторной бригады. Кормил нас больше он, на мамины трудодни особо не разъешься…От отца ружьё осталось, Коля на куропаток охотился, приносил нам дичь.
Получали ли письма от отца, она не припомнит, только одно, присланное им из госпиталя в городе Камышине, что на Волге, осталось в её памяти. Раненный Андрей Боровиков писал домой родным, что, будучи на костылях, обучает военному делу молодых солдат.
Он пропал без вести в ноябре 1942 года. В пароход, куда с другими солдатами, оправившимися после ранений, погрузили отца моей собеседницы, прямым попаданием прилетела немецкая бомба. Великая русская река Волга приняла его и тела тысяч других солдат. Все они до сей поры числятся без вести пропавшими…
– Известие о том, что отец пропал без вести, мама получила в самом конце войны, – вспоминает Варвара Андреевна. – Но не поверила – нет похоронки, значит – живой. И ждала.
Семнадцатилетний Николай тут же добровольцем буквально выпросился на фронт, но повоевать с немцем, отомстить за отца ему не довелось, эшелон с новобранцами развернули и отправили на восток, на японский фронт. Теперь Ольга Васильевна ждала уже двоих: мужа и сына. После войны, земляк-фронтовик, лежавший с Андреем Прохоровичем в том самом госпитале в Камышине, вернувшись домой в соседнюю деревню Кучердаевку, рассказал ей, что был свидетелем гибели Андрея Боровикова: «Не жди, Ольга Андрея, нет его…От парохода, на котором был он, ничего не осталось. Ничего. Только вода в Волге была красной от крови…»
– После войны мама ушла из колхоза. Устроилась в химлесхоз – живицу собирать, – улыбается бабушка Варя. – И мы – когда с ней – помогали, когда дома. История такая случилась: у нас огород был большой – соток 60, 30 – под грядки и картошку, а остальное под сено корове. Мама на работе была, пришли без неё председатель колхоза с председателем сельсовета землю отбирать: раз ушла из колхоза, то и земли не положено. Отмерили шесть соток, колышки вбили. А огород посажен, уже картошка цвела. Мать вернулась вечером, колья эти повыдёргивала и в контору к председателю колхоза: «Ещё раз на мой двор зайдёшь – я в тебя этот кол всажу! А сельсоветчику – второй!». Не знаю до сих пор – почему, но больше землю отобрать не пытались. Мы с этого огорода сена по два укоса делали…
Ещё одну историю, грустную ли, поучительную ли, но точно реальную рассказала нам Варвара Андреевна. Пришлась она на послевоенные войны. Возвращавшиеся с фронта солдаты в качестве трофея привезли домой новый сорт немецкого картофеля, красные крупные клубни которого в народе окрестили «берлинкой». Варя в это время была уже полноценной хозяйкой в доме, и огородом: посадкой, прополкой занималась сама, матери хватало нагрузки в колхозе. Так вот: оставленного на семена картофеля на посадку не хватило, и Варя с братом Мишей, сунув в сумку петуха, отправились в Канск на базар – обменять пернатого на картошку. Выменяли, наверное, удачно: то ли ведро, то ли два, но на посадку хватило. Получив при обмене инструкцию – садить «берлинку» исключительно квадратно-гнездовым способом, они досадили участок новым сортом, причем, разрезали крупные клубни на «глазочки», чтоб побольше получилось посадочного материала. Когда картошка начала всходить, да квадратами, да редко, что у домовитых, жадных до земли крестьян не приветствовалось (какая тут агротехника!) досталось хозяюшке от матери, что говорится – досыта… А уж когда осенью доставали из земли здоровущие тяжелые овальные картофелины, Ольга Васильевна признала: «Зря я тебя, Варька, гоняла…»
Давно уж нет деревни Михайловки на карте Красноярского края, только лес да поля… И Варвара Андреевна уже без малого 20 лет живёт в Новосёлово с дочерью, а образ родной деревни до сих пор в сердце.
– Помню каждую тропинку там, каждый дом – все тридцать дворов. Деревня стояла на взгорке, справа лес – боры сосновые, лиственничные, еловые, кедрач. Слева поле, необъятное в своей широте, за ним болота, по осени полные глянцевой ярко-красной клюквой…Помню, как по ягоды ходили с бабой Боровичихой, она шустрая была, – рассказывает женщина , – найдем, вроде, полянку, она окинет её быстрым взглядом: «Пошли отсюда, тут помято-побрато»… А война, что война? Не хочется её вспоминать…
Полусиротское, полуголодное детство, раннее взросление и недетский труд: это о них – о «детях войны»
Варвара была третьим ребёнком в семье Андрея Прохоровича и Ольги Васильевны Боровиковых. Сегодня ей – 92, и она долгожитель рода Боровиковых, братья и младшая сестра уже ушли из жизни… Разговор о войне в канун очередного праздника Великой Победы получился скудным. Память женщины упрямо не хочет возвращаться к тем тяжёлым и горестным годам.
Войну восьмилетняя Варя встретила в родной деревушке Михайловке Иланского района. Незадолго до роковой июньской даты её мать с ребятишками вернулась в Михайловку из Узбекистана. Каким ветром занесло их в Среднюю Азию Варвара Андреевна помнит: лёгкая на подъём Ольга Васильевна убедила мужа переждать зиму в тёплых краях. Андрей Прохорович – отличный плотник – строил в далёком Самарканде мосты. Домой вернулся чуть позже, и, едва успев купить в Михайловке дом для жены и детей, в августе 1941-го был призван на фронт. Было ему 36 лет.
Война внесла свои коррективы в распорядок жизни и планы семьи. Детство закончилось, практически не начинаясь. Как провожали отца на фронт женщина помнит смутно.
– Помню только, как шли с ним до околицы… Мама с маленькой Верой на руках, голосила, как чувствовала, что не увидят больше дети отца, а она мужа, – рассказывает Варвара Андреевна.
На девичьи плечи легли далеко не детские обязанности: малыши Миша и Вера, домашнее нехитрое хозяйство, огород. На игры-забавы времени не было.
– Я в восемь лет уже корову доила. Вот руки-то теперь какие, – говорит женщина. – Всё на нас было…Мать пошла работать в колхоз. Коля, старший брат мой, туда же: сначала помощником тракториста – прицепщиком, потом трактористом, а в неполные 17 лет стал уже бригадиром тракторной бригады. Кормил нас больше он, на мамины трудодни особо не разъешься…От отца ружьё осталось, Коля на куропаток охотился, приносил нам дичь.
Получали ли письма от отца, она не припомнит, только одно, присланное им из госпиталя в городе Камышине, что на Волге, осталось в её памяти. Раненный Андрей Боровиков писал домой родным, что, будучи на костылях, обучает военному делу молодых солдат.
Он пропал без вести в ноябре 1942 года. В пароход, куда с другими солдатами, оправившимися после ранений, погрузили отца моей собеседницы, прямым попаданием прилетела немецкая бомба. Великая русская река Волга приняла его и тела тысяч других солдат. Все они до сей поры числятся без вести пропавшими…
– Известие о том, что отец пропал без вести, мама получила в самом конце войны, – вспоминает Варвара Андреевна. – Но не поверила – нет похоронки, значит – живой. И ждала.
Семнадцатилетний Николай тут же добровольцем буквально выпросился на фронт, но повоевать с немцем, отомстить за отца ему не довелось, эшелон с новобранцами развернули и отправили на восток, на японский фронт. Теперь Ольга Васильевна ждала уже двоих: мужа и сына. После войны, земляк-фронтовик, лежавший с Андреем Прохоровичем в том самом госпитале в Камышине, вернувшись домой в соседнюю деревню Кучердаевку, рассказал ей, что был свидетелем гибели Андрея Боровикова: «Не жди, Ольга Андрея, нет его…От парохода, на котором был он, ничего не осталось. Ничего. Только вода в Волге была красной от крови…»
– После войны мама ушла из колхоза. Устроилась в химлесхоз – живицу собирать, – улыбается бабушка Варя. – И мы – когда с ней – помогали, когда дома. История такая случилась: у нас огород был большой – соток 60, 30 – под грядки и картошку, а остальное под сено корове. Мама на работе была, пришли без неё председатель колхоза с председателем сельсовета землю отбирать: раз ушла из колхоза, то и земли не положено. Отмерили шесть соток, колышки вбили. А огород посажен, уже картошка цвела. Мать вернулась вечером, колья эти повыдёргивала и в контору к председателю колхоза: «Ещё раз на мой двор зайдёшь – я в тебя этот кол всажу! А сельсоветчику – второй!». Не знаю до сих пор – почему, но больше землю отобрать не пытались. Мы с этого огорода сена по два укоса делали…
Ещё одну историю, грустную ли, поучительную ли, но точно реальную рассказала нам Варвара Андреевна. Пришлась она на послевоенные войны. Возвращавшиеся с фронта солдаты в качестве трофея привезли домой новый сорт немецкого картофеля, красные крупные клубни которого в народе окрестили «берлинкой». Варя в это время была уже полноценной хозяйкой в доме, и огородом: посадкой, прополкой занималась сама, матери хватало нагрузки в колхозе. Так вот: оставленного на семена картофеля на посадку не хватило, и Варя с братом Мишей, сунув в сумку петуха, отправились в Канск на базар – обменять пернатого на картошку. Выменяли, наверное, удачно: то ли ведро, то ли два, но на посадку хватило. Получив при обмене инструкцию – садить «берлинку» исключительно квадратно-гнездовым способом, они досадили участок новым сортом, причем, разрезали крупные клубни на «глазочки», чтоб побольше получилось посадочного материала. Когда картошка начала всходить, да квадратами, да редко, что у домовитых, жадных до земли крестьян не приветствовалось (какая тут агротехника!) досталось хозяюшке от матери, что говорится – досыта… А уж когда осенью доставали из земли здоровущие тяжелые овальные картофелины, Ольга Васильевна признала: «Зря я тебя, Варька, гоняла…»
Давно уж нет деревни Михайловки на карте Красноярского края, только лес да поля… И Варвара Андреевна уже без малого 20 лет живёт в Новосёлово с дочерью, а образ родной деревни до сих пор в сердце.
– Помню каждую тропинку там, каждый дом – все тридцать дворов. Деревня стояла на взгорке, справа лес – боры сосновые, лиственничные, еловые, кедрач. Слева поле, необъятное в своей широте, за ним болота, по осени полные глянцевой ярко-красной клюквой…Помню, как по ягоды ходили с бабой Боровичихой, она шустрая была, – рассказывает женщина , – найдем, вроде, полянку, она окинет её быстрым взглядом: «Пошли отсюда, тут помято-побрато»… А война, что война? Не хочется её вспоминать…
Следующая публикация
Нет комментариев