Предыдущая публикация
➡Бригада скорой помощи, считавшаяся погибшей в аэропорту 26 мая 2014 года, оказалась жива
Материал от 2019г.
▪️▪️▪️
«Комсомолка» поговорила с бригадой скорой помощи, расстрелянной в аэропорту 26 мая 2014, которую все считали погибшей
В мае 2014 года все СМИ облетели кадры с дороги в донецкий аэропорт. Расстрелянные и сожжённые гражданские машины, убитые люди, кровь на асфальте, расстрелянная карета скорой помощи. Во всех новостях передавали количество погибших и что в этой бойне, которую устроили бандеровцы, не выжил никто, в том числе и врачи скорой.
Оказалось, все трое – водитель-санитар, фельдшер и пожилой врач сумели выбраться из того ада. Все они живы и здоровы. «Комсомолка» разыскала этот «экипаж машины боевой» и они любезно согласились рассказать, как им удалось уцелеть в тот первый день войны, когда украинские снайпера доставали даже тех, кто успел забежать в лесополосу.
Все трое по-прежнему работают в одной бригаде сплоченным коллективом, по-прежнему спасают жизни. Знакомьтесь:
Владимир Васильевич, 66 лет, врач скорой помощи
Сергей Кожухаров, фельдшер скорой помощи
Артем Ковалевский, водитель-санитар скорой помощи
Тот день все втроем помнят в мельчайших подробностях.
- Как вы оказались в аэропорту?
Владимир Васильевич: 26 мая в районе аэропорта сильно бомбили и стреляли. Скорая помощь Донецка не справлялась. Им на помощь послали три бригады из Макеевки. Одну бригаду оставили на центре, а две бригады послали в Киевский район. Около половины десятого вечера мы получили вызов в аэропорт. Двое пострадавших. Мы весь день следили за новостями. Там говорили, что утром аэропорт взяли укропы, а вечером что ополченцы его отбили. Я три раза спросил у диспетчера – чей аэропорт? Она сказала: –«Наш, езжайте. Там сейчас тихо и спокойно». Мы сели и поехали. На блок-постах нам показали дорогу, по которой лучше ехать. Первое, что мы увидели – грузовик с телами погибших.
Сергей: «Камаз». И полный кузов погибших. А еще по дороге куча рожков от автоматов. Горящий мерседес гражданский. Но тихо.
Владимир Васильевич: Да, не стреляли. Мы повернули на дорогу в аэропорт. Увидели двух пострадавших.
Сергей: Черная машина и возле нее двое пострадавших. Один полностью посеченный. А второй с простреленной рукой.
Владимир Васильевич: Мы обоих посадили к нам в машину. Они сказали, что в посадке лежит еще один раненный. Я говорю Артему, садись за руль, сдавай назад, сейчас подъедем, загрузим.
Артем: загрузили, я сел за руль, чтоб уезжать и стали стрелять
Сергей: три пули в лобовое стекло, как сейчас помню
Артем: по моторному отсеку выстрелили и по колесам. Понимаю, что нужно выйти из кабины. Выскочил и мне пуля попала в ногу. Почувствовал какой-то укол, сразу не понял, что пуля.
Владимир Васильевич: Сережа мне кричит – ранили водителя! Я говорю – перевяжешь? Он – перевяжу. Перевязали. Сели в салоне и стали звонить. Лично мне было удивительно, что стреляют по скорой помощи.
Сергей: Я позвонил в службу спасения, мне сказали – там стреляют, мы туда не поедем. Потом позвонили, сказали – за вами выехали. Мы увидели серую ДЭУ. Он не доехал до нас метров сто. В него тоже начали стрелять. Он еле смог развернуться и поехал обратно.
Владимир Васильевич: Вот так мы и сидели в машине – мы втроем и раненные. Связался со старшим врачом, говорю – так и так. Она говорит – пока ничего сделать не можем. Связался с дежурным по Донецку. Она перезванивает и говорит – мы позвонили Таруте и позвонили в СБУ, они ничего делать не будут. Потом позвонили из ДНР, сказали, что сейчас нас заберут отсюда. Кричали в трубку «Держитеь! Не поддавайтесь панике» и послали за нами эту серую ДЭУ. Те звонят и говорят – ну вы видели? Мы не можем вас забрать.
- И вы все это время внутри машины?
Владимир Васильевич: Да. Я сказал, чтоб везде выключили свет, чтоб не один датчик не светился. Все потушили. Везде темно, кроме как в аэропорту. Потом у нас забрали раненных.
Сергей: Андрей пришел. Как сейчас помню, его Андрей звали. Он пришел, сказал – ребята, я забираю раненных. Принес нам воды, помню – две бутылки Моршинской. Забрал раненных. Опять началась стрельба. Но раненных успели выгрузить.
Владимир Васильевич: Тут звонят и наши службы, и ДНР говорят – сидите в машине, мы вас утром отобьем. А время уже около часу ночи. Мы с десяти сидим. Я решил, что утра ждать не будем, побежим в половине третьего ночи. Потому что биоритмы в это время с двух до четырех самые нарушенные. В половине второго только поднялся, машина закачалась, и по нам опять начали стрелять. Включили мигалку, стрелять прекратили.
Сергей: пули летят, об столб, по машине…
Владимир Васильевич: порохом пахнет
Сергей: а еще помню, как косили деревья очередями.
Владимир Васильевич: В половине третьего пришел этот Андрей. Мы уже собрались сами бежать, а тут он подошел. И всем нам помог.
Сергей: Он говорит – я закрываю вас, выходим по очереди.
Владимир Васильевич: и мы так побежали
Сергей: Вы вообще, Василич, бежали молодцом!
Артем: Я помню, Василич сказал – Я старый, я жизнь прожил, я побегу первым (Артема перебивает общий дружный смех) если меня завалят – не переживайте.
Владимир Васильевич: В общем, убежали мы. Запомнил, когда отбежали, упал в траву – такого запаха травы никогда в жизни больше не слышал. Ни до, ни после. Надо было дальше уходить с линии обстрела. Покатился – наткнулся на труп. Второй за мной Артем, а потом Серега.
Сергей: Артема хотели на плечо, он ни в какую – я сам пойду, и сам шел. Вышли мы на дорогу и уже пошли. Дошли до «Метро».
Владимир Васильевич: Звонит девочка, говорит, что они хотят нам к «Метро» прислать скорую помощь. Я говорю – не надо сюда ехать, здесь очень опасно. Позвонил в ДНР, они говорят, сойдите с дороги и идите рядом по кустам. Дошли до вокзала, до этой машины с трупами. Я звоню в ДНР, говорю – мы дальше не пойдем. И они прислали за нами какой-то «москвич», как гоночный. Мы на ходу запрыгнули и поехали. Довезли до блок-поста, а там уже их скорая, военная, подобрала. Когда привезли в травмпункт, наш Артем, который шел все это время сам, говорит – Я, пацаны, и шага сделать не могу, так болит нога (опять дружный смех перебивает рассказчика) Ну и Серега взял его на руки и донес до операционной.
Артем: Вот такой был этот первый день войны, в который мы попали
Сергей: Молодец этот парень Андрей. Вот его бы очень хотелось найти.
Владимир Васильевич: Но, наверное, вот тот второй труп, который на фотографии, это скорей всего он. Потому что когда мы были, перед нами лежал только один труп. А это второй.
Сергей: Это он тогда проломил кусок забора в «Метро», куда мы раненных передали.
Владимир Васильевич: Знаете, был первый день войны. Я думаю, что если бы я сейчас попал, я бы очень сильно испугался. Лично для меня самой большой дикостью того дня было то, стреляли по скорой. Они же видели все. Мы в белых халатах были, формы не было еще. Что мы забирали раненных.
- Почему же они не сразу открыли огонь, а дали вам возможность забрать раненных?
Сергей: Я думаю, что они увидели в бинокль, что подъехала скорая. Видимо позвали старшего, спросить что делать. И вот пока его звали, докладывали, он шел, смотрел – по нам не стреляли, и мы смогли забрать раненных.
Владимир Васильевич: Ну а потом уже такой оплошности не допускали. Чуть шевельнулся – очереди по нам!
Сергей: У нас был видеорегистратор, было видео этого дня. Но все забрали ополченцы. Мы когда прятались в машине – просматривали. И вот там перед машиной лежит парнишка. И в какой-то момент от него какая-то белая дымка вверх поднялась. Такой узенькой струйкой.
Владимир Васильевич: я тоже смотрел, может фонарь какой?
Сергей: Нет, Василич, ты и сам знаешь, что не фонарь. Я так думаю… может это душа?
Артем: А помнишь, когда возле «Метро» сидели? Автоматы, рожки валялись! Чего там только не было.
Сергей: Да! Я говорю – давай водички попьем. И тут такой движ в кустах мы уже хотели бежать, а это еж! Здоровый такой. Выбежал к нам. Такой дикий смех!!!
Артем: А как нас вычисляли световой гранатой возле «Метро»? Со стороны аэропорта прилетела. Осветила все вокруг. Кто-то скомандовал «ложись» и все упали. Она перегорела и мы еще дальше продвинулись.
Сергей: А шли по обочинам, по посадкам, видно там трубу прорвало, воды по колено. А могли бы по дороге идти, там все равно никого не было
Владимир Васильевич: ДНРовцы сказали по кустам идти, мы и шли. Не, ну там и стрелять могли, и мины периодически летали. Там, кстати, вполне себе удобная тропинка была.
Артем: До нас кто-то протоптал. Не мы одни. Тоже улепетывал.
- Пока сидели в машине, что делали?
Владимир Васильевич: Ничего. Разговаривали. Звонили всем. Чтоб если что – родственники не узнали, что мы тут. Чтоб не волновались. Самое главное – у нас не было никакой паники. Мы лежали себе в машине. Спирта не было.
Сергей: у меня был. Когда уезжали мне дали с сбой барбовал, бинты и бутылку спирта. Она до сих пор у меня стоит. Я ее подписал 26.5.2014. Она стоит целая.
- Вы не узнавали судьбу раненных, которых вынесли?
Владимир Васильевич: Нет, не узнавал. Я знаю, что их отвезли в 21 больницу. Думаю, что с ними все хорошо, потому что ранены были не тяжело.
Владимир Васильевич: Когда вернулись, нам старший врач рассказал, что когда зашел кто-то из военных, она спросила как же наша бригада там в аэропорту? А он сказал – Ну что уже сделаешь? Это война. Мы их оттуда уже не вытащим.
Вернувшись, отдышавшись, подлечившись экипаж машины боевой, понял, что не последний раз попали в такую переделку, что это только начало и дальше будет только хуже. Никто не уехал, не ушел с работы, не перешел в поликлинику. Втроем так и прошли эти пять лет.
Владимир Васильевич: Так как мы мужская бригада, в основном по бомбежкам и ездили. 9 августа на три-пять ранили женщину – Сергей ездил. Обстрел Черемушек. Поселок пять-семь вот в последний раз я ездил, когда убили двух мужчин. К сожалению, констатировать смерть мне пришлось. Первый мужчина врач из МЧС. Вышел покурить. Прилетел 150-й. У него жена и три дочки. Жена тоже врач. Кричит – спасите его! Я говорю – у него ранение грудной клетки. А еще сам не знал что там. Поднял – а его разорвало. Его было не спасти. Это вот 2016 году было. Когда вроде уже спокойно было и вдруг обстрел. Шли мама, папа и ребенок. Папу убило, попало в голову. Дочку щеку поцарапало, а на маме ни царапины. Да и в 2017 Сережа выезжал на молодых девчонок.
Сережа: район Даки. Приехали, а там видно продавщица вышла товар принимать и как ящики выносили, так и упали. Продавщица и парень. Мороженное растаявшее вперемешку с кровью… поворачиваюсь – и на той стороне труп.
- После всего увиденного, никогда не хотелось сказать – та, все ребята. Хватит с меня.
Сергей: Никогда. Очень хочется в глаза им посмотреть. Стрелявшим.
Владимир Васильевич:: Для меня, повторюсь, основной дикостью было, что они по скорой стреляли. Первый день войны. Вы видите, что мы берем раненных. Чьи бы они не были.
Сергей: Тот, которого осколками от лобового посекло – он весь в крови, весь посеченный, на нем живого места не было. Его надо было всего бинтовать как мумию. Думаете не видели? Видели. И стреляли. Зачем??? Хочу в глаза им посмотреть.
Владимир Васильевич: Вот они говорят – вернем Донбасс. А как? После всего этого?
Артем: Есть желание вернуться в те места, к аэропорту, где мы были. Когда все закончится
Владимир Васильевич: Никак не дождемся. Уже пятый год.
Сергей: каждый год 26 мая мы собираемся и вспоминаем. Утром в храм, помолимся. Свечки за упокой погибших, свечки за здравие. Потом вспоминаем, как мы из такой халэпы живыми выбрались. И очень хотелось бы найти того парнишку, Андрея, который нам помогал. Кажется, он с «Оплота» был. Мне он куртку дал. Василичу тоже какой-то пиджак дал. Воды принес.
Владимир Васильевич: но я не думаю, что выжил. По-моему тот второй – это он. Но это наши догадки. Хотелось бы верить, что он все-таки выжил. И мы бы с удовольствием с ним встретились.
- Вы думали, что упасться выбраться из этой передряги?
Артем: Не думал об этом. Думал, что если выберемся, наверное, жизнь как-то по-новому начнется… Да оно так и получилось – у меня дочка родилась.
Пока мы беседовали, бригаде поступил очередной вызов. Ребята засобирались. Пока шли к машине, спросила как война повлияла на дончан, чем стали болеть?
Виктор Васильевич: Очень много стали умирать от инфарктов и ОНМК (острое нарушение мозгового кровообращения, инсульт, - ред.) Все эти взрывы, переживания, постоянное выделение адреналина – это стресс. Люди гибнут не от того, что в них попали, а от стресса. Количество таких жертв войны ощутимо больше, чем до войны.
Врачи в Донецке всегда были на уровне. До войны отличное медицинское обслуживание для дончан было в порядке вещей. С началом войны многие разъехались кто на укрину, кто в Россию.
Но, конечно же, больше всех мы гордимся теми, кто остался. Это и профессионалы с мировыми именами, и просто врачи двадцать первой больницы, которые научились работать под обстрелами. За пять лет войны в Донбассе во всех больницах есть операционная в подвале. И это уже не в диковинку, это обычное дело. И оперируют, и роды принимают, и спасают.
Или вот скорая. То, что для нас просто цифры и статистика для них живое горе и страдание. Пришлось в один день переквалифицироваться в военврачей. Но с войны не ушли. И спасибо вам огромное за это!
P.S. Увы, Владимир Васильевич очень беспокоится о родственниках, оставшихся на той стороне. Оттого, просил не называть его фамилию и не фотографировать.
Следующая публикация
Комментарии 1