Предыдущая публикация
когда приметы листопада
закопошатся там и сям,
когда незваная прохлада
уже бежит по волосам,
когда над городом упорно
играет чёрная валторна,
и на развалинах жары
пируют старые дворы,
и розовая Поварская,
заученная наизусть,
закружится, а я смеюсь,
и рук твоих не выпускаю,
и недоделаны дела,
а ты проста и весела…
Вот небо хлынуло потоком
и нам загородило путь,
и так легко его потрогать –
лишь только руку протянуть.
* * *
…а жизнь моя была проста
во власти чистого листа,
во власти благостной, во власти
нетерпеливого пера,
в неумолкающем соблазне,
а жизнь моя была щедра.
Зима ворота раскрывала
заворожённого двора,
укутанного в одеяло
до самого полуподвала,
и абажура кожура,
оранжевая, проплывала,
и удивлённая строка
дрожала в пальцах чудака,
и ускользала за ограду
захолодалая щека,
прижавшаяся к снегопаду,
а жизнь моя была легка…
***
Витала осень вдалеке
перепелиным пересвистом,
последним велосипедистом,
растаявшим в березняке.
И вдруг она предстала нам
заваленной листвой и хламом,
осыпавшимся божьим храмом
с крапивами по куполам.
* * *
Сентябрь — аптекарская склянка,
наполненная желтизной,
сентябрь — театр передвижной,
сентябрь — охрипшая шарманка,
круженье листьев и планет,
сентябрь — замедленная съемка,
вопрос не громкий — и ответ:
"Негромко, милые, негромко!
Управ на горлопанов нет",
и тишина...
* * *
Так вот она какая, осень, —
не будем думать о зиме,
и листья хрупкие разносит
усталый ветер по земле.
А нам с тобой одна награда,
одна забава и беда:
вдоль медленного листопада
идти, неведомо куда...
* * *
…Я заучил вас наизусть,
дожди, похожие на грусть…
Я прислоняюсь к фонарю,
я с фонарём заговорю,
неосторожная звезда,
свалившаяся из гнезда,
покатится по рукаву, –
живу я или не живу? –
часы, прозрачный циферблат,
идут они или стоят?
Владимир Полетаев.
Следующая публикация
Нет комментариев