#Россия_которую_они_потеряли
П. В. Засодимский о крестьянских волнениях в 1905–1906 г.г.:
I.
В Саратовской губернии вспыхнули крестьянские волнения. Царское правительство стало "успокаивать" крестьян...
В селе Малой Шитнёвке казаки при содействии местных черносотенцев жестоко избили крестьян, из которых четыре человека тут же умерли. Из числа избитых отобрали 12 человек и отправили под арест в село Романовку, но один из них дорогой умер и брошен в селе Дурнякине.
В селе Сорокине казаки так неистовствовали, что даже вызвали протест одного из своих товарищей; казак вступился за избиваемых и прекратил зверскую расправу. В селе Киндоле, Ивановке и Ключах казаки избивали встречного и поперечного. В Ключах избиение крестьян казаками происходило в присутствии и по указанию земского начальника. (С. От. № 226, 227 и 245).
Расправа в селе Чирикове (Балашовского уезда) особенно характерна; она может служить иллюстрацией к тем зверствам, какие совершались над несчастным народом. Здесь казаки плетьми истязали крестьян, "били по чему попало", по спине, по животу, по голове, били без счёта. Из 70 человек мужского населения 50 подверглись этой пытке. Истязали стариков лет 60-65 и 17-ти летних мальчиков, истязали так, что несчастные не могли на другой день снять рубашку, прилипшую к мясу, так как кожа была содрана плетьми. Казаками командовал полковник Зворыкин, давший честное слово, что - если беспорядки не прекратятся - всё село будет разнесено пушками... (С. От. № 240).
Верим "честному слову" г. Зворыкина, потому что сдержать это честное слово вполне возможно и не только безопасно, но его исполнение может доставить даже полк. Зворыкину генеральские эполеты... Этот доблестный полковник вполне заслуживает того, чтобы его внести в список героев - наряду с Минами, Зыковыми и Фроловыми, отличившимися подобно ему при избиении безоружного народа. Фамилии всех этих опричников и описание их славных подвигов должны быть занесены на чёрную доску Истории, - да ведают наши потомки "земли родной минувшую судьбу".
Казаки показали себя достойными своих атаманов. Они не только избивали крестьян, но и обкрадывали их, тащили их последний жалкий скарб, воровали всё, что было можно, что попадалось под руку. У нищего крали суму... Так, в селе Боцманове у крестьянина С. В. Арефьева при аресте было украдено белье, двое брюк, столярный алмаз, шапка, жилет... "И это не единственный случай", замечает корреспондент (ib).
Саратовская губернская земская управа телеграфировала генералу Сахарову о зверствах казаков в Балашовском уезде. "Казаки бьют, калечат, грабят, насилуют женщин, убивают". (ib. № 227).
Наконец 8 ноября сам генерал Сахаров с казаками и с артиллерией прибыл в село Хованщину "успокаивать" крестьян. Он обратился с речью к народу. Со стороны крестьян с целью выяснить положение дел выступили сельские власти - староста и председатель волостного суда, но они немедленно же были избиты казаками до потери сознания.
После того генерал Сахаров удалился в здание волостного правления, перед которым собрался народ. Здесь губернатор стал вызывать крестьян "по списку" и допрашивать: "Признавайся, - поджигал, грабил?" - "Нет!" - А-га! Казаки! "Являлись на сцену казаки и били, били посменно, до потери сознания, отрубали куски мяса с лица, вырывали волосы бороды и затем сажали в кутузку... Били и стариков 70 лет. Казаки были пьяны, варварство их не поддаётся описанию... (ib. № 236).
Так генерал Сахаров успокаивал" саратовских крестьян.
Кровавые подвиги его и его достойных приспешников не остались в тайне. Узнало о них русское общество, возмутилась общественная совесть, и громко заговорили о мучительствах и истязаниях, каким этот генерал-адъютант подвергал несчастное, голодное крестьянское население - всех без разбора, старцев и детей. Узнав, что его злодеяния и издевательства над беззащитным народом всплыли наружу, генерал Сахаров захотел оправдаться перед людьми во взводимых на него обвинениях и, по словам одной газеты, писал своей жене: "В газетах московского происхождения уже пишут, что я утопил в крови Саратовскую губернию, но это конечно вздор, так как по моему приказу не сделано ни одного выстрела и Бог даст сделано не будет"... (Новое Время. № 10 669).
Даже "самому близкому своему другу" генерал Сахаров не решился сказать всей правды, (так она была ужасна!) и дал объяснение весьма уклончивое. "По моему приказу не сделано ни одного выстрела"... Залить страну кровью можно и не прибегая к выстрелам; людей можно убивать не одними ружейными пулями или артиллерийскими снарядами ...
... Саратовскую губернию можно было без единого выстрела "утопить в крови", по выражению генерала Сахарова. Крестьян можно было истязать до смерти, пронизывать штыками, рубить саблями, срезывать сабельным ударом часть лица, разбивать головы нагайками... Так и было в действительности.
Наконец, явился мститель за поруганный, замученный народ. Какая-то неизвестная женщина убила Сахарова и сказала: "Теперь больше не будет мучить крестьян!" Кто бы ни была эта женщина, она - героиня, и саратовское крестьянство с чувством глубокой признательности будет вспоминать о ней - и почём знать, быть может, недалеко тот день, когда ей и ей подобным действительно народным героям - казнённым, замученным опричниной - народ поставит памятник. Да! В будущем им станут памятники ставить, а не Муравьёвым - вешателям...
Когда женщину, убившую Сахарова, избавившую от него народ, доставили в тюрьму, то в тюрьме произошли "беспорядки": арестанты так энергично требовали её освобождения, что для усмирения их пришлось вызвать войска (ib.).
Труп генерала Сахарова привезли с помпой хоронить в Петербург. На гроб его возложили царский венок; его хоронили "под залпы орудий артиллерии и стрельбу войск", но ни ружейная трескотня, ни пушечный грохот не заглушили того недоброго слова, каким народ проводил в могилу генерала Сахарова...
"Нововременские" волки завыли...
Под покровом мрака "ночи 80-ых и 90-ых годов" набралось в нашу журналистику много гнусной, скверной тли, составившей довольно значительный контингент провокаторов, сплетников и пасквилянтов. В это же время в нашу литературу пробрался между прочим, г. А. Ст-н, раньше пописывавший в "Пет. Ведом.", а ныне подвизающийся на столбцах "Нов. Вр.".
Как всякая тля, сегодня он - тут, завтра - там; его перо готово к услугам всех, кто достаточно платит, готово писать все, чего изволите, что прикажете, всё, что угодно. Это - типичный представитель в литературе черносотенного направления в духе "партии правового порядка", "Союза русских людей" и т. п.
Вот этот-то г. А. Ст-н живёт в том же доме, где и семейство генерала Сахарова, и от прислуги он слышал, что генеральские дети - по получении известия о смерти отца - "страшно убиваются, всё время плачут"... "Бедные дети!" восклицает г. Ст-н. (Нов. Вр. № 10,666). А сколько крестьянских детей плачет в Саратовской губернии и как горько плачут эти дети, лишившиеся своих отцов-кормильцев, истерзанных, изувеченных, убитых казаками при нашествии генерала Сахарова,- о том генеральская прислуга не говорила г. Ст-ну, и он молчит о них.
Г. Ст-н, может быть, и знает или, по крайней мере, догадывается, что плачущих крестьянских детей в Саратовской губернии в настоящее время много, очень много, но весь запас его гуманности и сострадания распространяется лишь на лиц первых трех классов. Тут плачут генеральские дети... А там где-то в Саратовской глуши плачут дети мужиков, - да притом ещё мятежных мужиков, бунтовщиков, которых и следует забивать на смерть, резать, душить, а хаты их "разносить пушками"... Нет! Гуманность г. Ст-на не может заходить так далеко, распространяться на грязную, голодную деревенскую детвору...
... И мне, конечно, жаль детей генерала Сахарова... Но их детское горе скоро забудется: время залечивает и не такие душевные раны, как горе о потере отца. Но генеральские дети, по крайней мере, будут избавлены от материальной нужды: за ними останется отцовская пенсия, они могут рассчитывать на всякие пособия и на всякие милости свыше, и путь для вступления в жизнь будет для них ровен и гладок.
Крестьянские дети - в другом положении. К горю их об искалеченном или убитом отце присоединится ещё злая нужда; матери их не только не получат никакой пенсии и никаких пособий, но министр внутренних дел, г. Дурново даже позаботился о том, чтобы им не выдавали ссуды, то есть, лишил их последнего куска хлеба. Пойдут ребята "в кусочки"; станут побираться по миру; будут жить эти несчастные в холоде, в голоде, без тёплого платьишка на плечах в студёную пору, а в перспективе для них - преждевременная могила или жизнь тяжёлого труда и лишений...
В виду страданий этих осиротевших малюток совершенно бледнеет, стушёвывается горе генеральских детей.
Горе этих генеральских детей, как я сказал, скоро забудется... Но вот, когда они вырастут, когда узнают о том, какую роль играл их отец в эпоху освобождения России, быть может, их горе будет глубже, и сами они будут достойнее сожаления, чем теперь...
... Тогда чёрное не станут называть белым, разбойники не будут пользоваться уважением, правительство не решится сказать обществу: "Молчи, не говори правды, а то - убью!.."
... Если дети Сахарова будут честными гражданами, то, познакомившись с историей нашего народа - страстотерпца, ознакомившись с историей наших дней, они поймут, что мстить им за отца не за что и не кому, а также и прощать им не кого.
Конечно, дети неповинны в грехах и преступлениях отцов. Но печать Каина, которою История клеймит братоубийц - врагов народа, и на потомство их набрасывает тень. Историческая Немезида - неумолима.
(продолжение следует)
Опубликовано в журнале "Северный Край", издаваемый Вологодским Обществом изучения Северного Края. Книга № 2. Март - Апрель 1922 года.
Автор: Засодимский Павел Владимирович (1848–1912 г.г.), русский писатель-народник.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев