Предыдущая публикация
У каждого пассажира в этом вагоне, да в поезде в целом, была своя история, свои радости и свои трагедии.
Но каждый из них знал - самое тяжелое осталось позади. Они все возвращались в свои дома, к своим родным с победой.
Вот и Михаил возвращался домой, к матери и дочке Анфиске. Девочке уж шесть годков на днях справили, а он ее помнит совсем крохой, всего двух лет от роду. Мать Анфисы в родовой горячке померла, так бабы говорили. Татьяна девчонку на свет произвела, да так и не вышла из комнаты - ушла на тот свет, дав жизнь новому человечку. Мать Миши взяла все хлопоты на себя.
В 1941 году Анфисе два года исполнилось, когда после призыва отца на защиту Родины она осталась с бабушкой.
У Люды была другая история - она блокадница. Всех родных потеряла среди холода и руин. Не стало бабушки, матери и младшего брата Василька. Отца она и не помнила, растили детей две женщины. В 1944 году, когда была снята блокада Ленинграда, Людочка пошла в военный комиссариат и отправилась на фро.нт в качестве санитарочки. Опыт у нее был уже - в Ленинграде она жила при госпитале, там же и работала, там же и выживала...
Весной 1944 года на службе они сблизились с Михаилом. Люда знала, что он вдовец, что у него дочка есть. Что старше он ее на одиннадцать лет. Но нисколько это не пугало молоденькую девятнадцатилетнюю девчонку, грезила она семьей, любовью и счастьем. Вот только нужна победа. И нужно выжить!
Выжили, победили. В день Победы, когда люди ликовали, играли на музыкальных инструментах и кричали от радости, Михаил сделал Людочке предложение:
- Люда, выходи за меня замуж! Поехали со мной, будем жить семьей.
- Ты шутишь, Миша? - она не поверила своим ушам. Ей казалось, что едва все закончится, как он вернется в родное село и думать о ней перестанет.
- Какие уж шутки? Али тебя дочка моя пугает? Так не беда, воспитаем, да своих родим.
- Что ты, Мишенька! - она прильнула к нему и посмотрела своими голубыми глазами в карие глаза любимого. - Я буду счастлива выйти за тебя замуж и полюблю твою дочь.
Они не стали медлить - командир поженил их на следующий день. А когда подписали рапорт, отправились в путь-дорожку, на Урал, на Родину Михаила...
****
- Мишенька, что-то боязно мне, - впервые она призналась в своем страхе мужу, не сводя взгляд со окна, за которым мелькали пейзажи.
- Отчего боязно, душа моя? - он обнял ее и прижал к себе.
- Чем ближе поезд приближает нас к твоему дому, тем сильнее меня все пугает, станет ли твой дом моим, станет ли твоя дочь моей дочерью? А как мама примет? Вдруг невесть что подумает обо мне?
- Глупенькая ты, - он улыбнулся и погладил ее плечо. - Мама у меня - самая лучшая. Тебя она ждет, ведь не раз и не два я писал ей в письмах о тебе. И дочка моя тебе понравится. Хотя, признаться, я сам боюсь встречи с ней. Я даже не знаю, как она сейчас выглядит, нет у мамки возможности фотокарточку сделать и прислать мне.
Двое взрослых людей держали путь домой, предвкушая радость встречи и испытывая волнение перед маленькой Анфисой.
****
Но все прошло, как по маслу: мать Михаила, Евдокия Никитична, молодых встретила, с Анфиской Людмилу познакомила, да и отцу представила. Тот слезу пустил увидев, как подросла его дочка.
- На Татьяну похожа, - ком в горле застрял, слезы стали душить его.
- Да, лицом в мать пошла, а вот нравом в тебя - такая же непослушная и своенравная, - рассмеялась Евдокия Никитична. - Ох, намаетесь вы с девкой. Наказывать бы надо, да рука не подымается. Все жалела внучку - мамки нет, отец врага бьет. А теперича всё, пора за воспитание браться.
Анфиска выглядывала из-за шторки, сидя на печи и улыбалась, не веря бабушке. Как наказывать? Это как Егорку, прутиком? Нет, папка не будет, вон, какие глаза у него добрые. И у тети Люды они тоже добрые. Красивые и ласковые...
****
Несмотря на уверения Евдокии Никитичны, Анфиса была послушной девочкой и наказывать ее не за что было. Шалости были, конечно, как у многих детей её возраста, но Люды и Миша не считали нужным за это ругать - ну кто в детстве не шалил?
К Люде она быстро привыкла, и так же быстро стала называть её мамой Люсей. Свою-то родную маменьку она не знала, и ей, как любому ребенку, нужна была мать.
И все было хорошо в семье Кузнецовых, пока не наступил холодный студеный февраль. Он-то и унес жизнь Евдокии Никитичны. Люда горевала - эта женщина заменила ей маму, как она заменила мать Анфисе. Женщины очень были дружны, оттого и потеря была болезненной.
Но едва сорок дней провели, как Миша разговор с женой затеял:
- Люсенька, вот уж сколько дней маюсь, не знаю, с какой стороны уж подойти к тебе.
- О чем тревожишься? Что-то случилось? Ты болен? - обеспокоилась Людмила, пристально глядя на мужа
- Помнишь то письмецо, что Шарин мне прислал?
- Когда только матушку схоронили? Помню. Ты говорил, что наш боевой товарищ Максим добрался до дома, встретился с родителями, что сестренка его нашлась. Вернулась домой живой и здоровой.
- Так и есть. Я об одном смолчал, не стал говорить тебе, пока не обдумаю все хорошо. Понимаешь. Максим на стройку зовет работать. Там платят хорошо, да и страну восстанавливать надо - дома, дороги, заводы разрушенные. А у нас тут что? Заработок маленький. К тому же, я не колхозник. Да и не собирался вступать - почто мне эти трудодни? Дом того и гляди, разваливаться начнет. Крышу надо латать, крыльцо перебрать, да и Анфиске в школу в этом году идти, а она в перешитых тобой платьях ходит. А сама... Ты вон в одном платье ходишь, а когда стираешь его, то в форму облачаешься.
- Ты хочешь на заработки поехать, я верно понимаю?
- Верно, - кивнул он.
- Как надолго? - она понимала, что муж прав, что им действительно нужны деньги - Анфиска растет, да и ей самой одеться бы не помешало. И дом подправить бы надо, но одна только мысль о разлуке казалась невыносимой.
- Я не знаю, Люсенька. Не знаю. Вот подзаработать бы, да домой со средствами вернуться. А там, глядишь, и ребеночка родим.
- Миша, надо обдумать все хорошо. И ежели уедешь, как мы тут с Анфисой будем?
****
Думали они не долго. Едва сошел мартовский снег, как Михаил уехал на заработки.. Он ездил по стройкам по всему Союзу со строительной бригадой. Дома не появлялся, но средства исправно присылал, как и письма. Люда в город ездила, ткани купила, чтобы сшить Анфиске платье в школу, да сарафанчик. Туфельки прикупила, красивые, лаковые, ни у какой другой девчонки в селе таких не было, даже у дочки председателя.
Шла Анфиса в первый класс в обновках, на голове аккуратные косички, в которые старательно Людмила заплела длинные ленты бантов.
- Мамочка, я ужасно волнуюсь, - шепнула ей Анфиса по дороге в школу.
- Я тоже. Но мы справимся, - шепнула Люда ей в ответ и улыбнулась, вспомнив свои волнения по пути сюда. Как ехала она в поезде и переживала о предстоящей встрече и знакомстве. Если бы она тогда знала, какая Анфиса замечательная девочка, то так бы не волновалась!
В октябре сосед Борис починил крыльцо, залатал крышу и перебрал печь, которая чадила. Миша деньги присылал, а вот сам не приезжал и Люся очень скучала по нему, так же, как и Анфиса. Бабоньки уже подтрунивали и разные домысли и слухи по селу разносили.
И вдруг спустя больше года, в мае месяце Людмиле пришло странное письмо. Поначалу она не верила, что это от Михаила, но почерк был его...
" Люда, пишу тебе последнее письмо. Я не могу больше обманывать, врать - хочу быть честным. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Дело в том, что в погоне за заработком я нашел и свою истинную любовь. Прости меня, я виноват перед тобой и перед Анфисой. Знаю, что ты сейчас чувствуешь боль и, наверняка думаешь, как быть дальше. Я все решил - в село не вернусь, свой родительский дом я оставляю тебе. По возможности заберу Анфису как только мы с Машей устроимся и как только она родит ребенка. Не могу Марию бросить сейчас, она на седьмом месяце и чувствует себя неважно. Прости меня еще раз, Люда. Я чувствую себя ужасно, понимаю, как поступаю с тобой, но ничего не могу поделать со своими чувствами. Если бы не ребенок, который у нас родится, возможно я бы боролся с собой, вернулся и лгал бы тебе в глаза каждый день. Но, повторюсь, лучше горькая правда."
Людмилу разобрал истерический смех. Вот оно как выходит! Пока она здесь ждет его, воспитывает его дочку и тоскует по мужу, он крутит шашни на стороне, он заводит новую семью! Недолго же он тосковал по семье. Если неизвестная ей Мария вот уже на седьмом месяце, следовательно случилось у них это в сентябре. А то и раньше... Недолго без семьи тосковал Миша... И не зря женщины сельские подтрунивали да сплетни распускали, а она считала его порядочным и любящим мужем и отцом.
- Мама, что случилось? Письмо от папы пришло? - Анфиса выглянула из комнаты, а Людмила посмотрела на нее невидящим взглядом. Что она должна сказать ей? Папа нашел другую и у него теперь новая семья? Что скоро у Анфисы будет новая мама и братик или сестренка.
А главное, когда он заберет её?
При одной только мысли, что Миша приедет и заберет у нее Анфису, сердце Люды сжималось от тоски. Если она потеряет девочку, у нее никого не останется больше рядом... За то время, которое Люда провела рядом с ней, молодая женщина научилась быть мамой, хозяйкой, обрела ответственность и главное, почувствовала себя нужной. А теперь? Миша будет счастлив с другой, у него будут дети, а Люда останется одна в тоске и печали?
***
Она так и не решилась сказать Анфисе об отце. Он присылал деньги, правда, меньше, чем обычно, но не было больше ни строчки. Прошел месяц, второй, третий, полгода, а он не ехал. Ожидание было хуже всего. За это время Люда все обдумала - она кинется к нему в ноги и попросит не забирать Анфису. Страшно только было от того, что девочка сама захочет с отцом поехать.
А потом вдруг и переводы прекратились. Адреса Михаила Люда не знала, он всегда отправлял их с почты без обратного адреса. Последние штампы были Красноярские...
- Мама, папа не прислал письмо? - сперва такие вопросы Анфиса задавала каждый раз приходя со школы. Потом перестала.
Она росла умной и сообразительной и понимала, что в жизни отца и Люды что-то произошло. Что живут они теперь на заработок мамы Люси, что мать уже не говорит с любовью и нежностью об отце и даже, казалось, не тоскует по нему. А еще она заметила, что мама часто с тревогой смотрит в сторону леса в то время, когда по другую его сторону к станции подходит поезд. Будто она теперь боится, что отец приедет.
Так прошло несколько лет.
****
В 1953 году возвращаясь с уборки картофеля, Анфиса и Людмила заметили, что возле двора на лавочке кто-то сидит.
- Мама, кто это? - спросила девочка тревожно. - На дядю Захара не похож.
Нет, это был не зоотехник Захар, который последние полгода ухаживал за Людмилой. Это был Михаил. Его она узнала сразу по взмаху руки, по повороту головы...
- Это папа приехал, Анфиса. - едва выговорила она слова.
- Не пойду домой, - вдруг резко встала, как вкопанная, четырнадцатилетняя девочка. - Не пойду! И ты не ходи! Посидит и уберется восвояси, предатель!
- Ты чего, Анфиска? Ты чего? - Людмила изумленно смотрела на приемную дочь. Была странной ее реакция, ведь Людмила никогда не настраивала девочку против отца, слова плохого не говорила. На все вопросы ее всегда отвечала, что отец работает, что страну еще много лет восстанавливать придется.
- А ничего! Знаю я все! Письмецо нашла. Полезла за булавками в комод, да под шкатулкой нашла письмо.
- Ох, сжечь его надо было, - слезы покатились из глаз Людмилы.
- А не надо сжигать, не надо! Надо было раньше мне правду сказать.
- Давно? Давно ты письмо нашла?
- А неделю назад. Догадывалась я ведь что неспроста батька домой носа не показывает. А вон как выходит. Это же сколько лет ты молчала!
- Вот почему ты такой смурной ходишь, - Люда заплакала и прикрыла глаза руками.
- Прогони его и я домой приду. Тогда и поговорим, - Анфиса развернулась и побежала в сторону дома Лиды Коневой, подружки своей.
Михаил не видел сцену, что разыгрывалась между его еще законной женой и дочерью повзрослевшей. Он смотрел в другую сторону, наблюдал, как тетка Тамара козу во двор загоняет. Но едва Людмила, на едва слушающихся ногах подошла к нему ближе, вскочил и будто бы не знал, куда деть руки.
- Ну здравствуй, Миша.
- Здравствуй, Люда.
- Зачем приехал? Вспомнил, что есть семья? Али за разводом наконец пожаловал?
- Люда, я... - он не знал, с чего начать. Вот пока она не пришла, какие-то слова на ум приходили, а теперь всё будто из головы выветрилось.
- Ежели за Анфиской приехал, так опоздал, - она старалась придать голосу равнодушия и пошла мимо него. - Знает она правду, оттого видеть тебя не пожелала, велела тебе ступать туда, откуда пришел.
- Давно правду знает?
- Недавно, письмо твое нашла. Уж прости, рука не поднялась выбросить его. Хотя и сейчас не понимаю, почему. Отчего хранила свидетельство твоего предательства...
- Люся... В дом пустишь?
- Твой же дом, отчего спрашиваешь? - она постаралась взять себя в руки, но это плохо получалось.
- Люся, я насовсем вернулся. Не сложилось у меня с Машей. И ребенок тот... Он не выжил.
- И что дальше?
- Я не знаю, - он развел руками.
- Зато я знаю, - Люда подошла к нему и, глядя в глаза, произнесла: - Ты уедешь. Сегодня же уедешь! Как ты вообще мог вот так появиться здесь и рассказывать мне о своих печалях? Да, с Машей не сложилось, соболезную, что ребенка потерял, но тебе не было дела до того, как мы тут с Анфисой выживали! Как мы вообще жили эти годы, тебе неведомо! А это, между прочим, твоя дочь! Только вот как удобно вышло, правда, Миш? Пока ты там налаживал свое счастье, дома у тебя про запас семья осталась - жена законная, да дочь. Еще раз спрашиваю - почто явился? Мы тебя больше не ждем...
- Это мой дом и я отсюда не уеду, - он сказал твердо, а Люда не отводила глаз. Когда-то она смотрела на него с любовью, а теперь в ее взгляде только холодность и равнодушие.
- Тогда уйдем мы!
Она развернулась и пошла на другую сторону села. Туда, где жил зоотехник Захар. Он поправлял покосившийся забор. Уверенным шагом она подошла к нему и в лоб спросила:
- Скажи-ка, Захарушка, жениться на мне не передумал?
От неожиданности он уронил молоток и удивленно спросил:
- Люсь, так ведь в чем препона была? Ты вроде замужем, али нет? Али выдумывала все, чтобы брак со мной не регистрировать?
- Не передумал, спрашиваю?
- Да я хоть завтра, ты только согласие дай.
- Вот тебе мое согласие. Только чуть обождать надо. Муженек мой вернулся, так что могу теперь развестись и выйти за тебя замуж.
- Михаил вернулся? Но как? Это что же теперь, он в доме жить будет.
- Будет, это же его дом.
- Люсь, а может ко мне переберешься? А ежели люди болтать будут, так Бог с ними, мы люди взрослые, сами решаем как нам быть.
- С Анфиской примешь? - она смотрела на него серьезно взглядом, не терпящим возражения.
- Комната есть, да, отдельная для девочки.
- Вот и замечательно. Подгоняй телегу, а я вещи собирать пошла.
****
Вся деревня наблюдала затаив дыхание за страстями, что здесь творились. Уже многие знали, что Михаил вернулся, а теперь видели, как зоотехник телегу подкатил и вещи в нее загружали. Вопросы разные задавали, кто-то осуждал Михаила, думая, будто бы он жену прогнал. А кто-то радовался за Людмилу и Захара, зная чувства зоотехника к помощнице сельского врача.
И только Анфиса не принимала в этом участия - ночевала она у подруги, а на следующий день пришла в дом Захара:
- Мама, можно я буду жить с тобой?
Люда обняла ее и едва сдержала слезы.
ЭПИЛОГ
Анфиса так и не простила отца. А тот не особо стремился к общению с дочерью. Он оправдывал себя, утешая тем, что дочь толком не знал - сперва Великая Отечественная их разлучила, потом его отъезд. Но как бы то ни было, а все равно понимал, что виноват перед ней и Люсей. Развод оформили, она замуж вышла за Захара. А уж когда по селу новость пролетела, что Людмила ребенка понесла, Михаил окончательно понял, что не назло ему бывшая жена за зоотехника вышла, любовь меж ними. В октябре 1954 года он уехал и больше никто о нем ничего не слышал.
Анфиса выросла, уехала в город учиться на врача. Потом вышла замуж и счастливо прожила в браке. Об отце она не вспоминала, её детям Захар был дедушкой. А Людмила всегда оставалась её матерью.
(Автор Хельга )
Следующая публикация
Нет комментариев