Жизненные истории

- Ничего со мной не случится. Я везучая у тебя. - Ага, везучая… Как же. Двадцать восемь лет уже, а замуж так и не вышла. Всё о работе думаешь – а о семье когда думать будешь? - Всему свое время. Ты же сама мне говорила, что судьба, если нужно, где угодно найдет, и в любую погоду: даже, если за окном сильный снегопад и метель, - улыбнулась дочь. Но, выглянув в окно, Лена перестала улыбаться и нахмурилась: погода действительно портилась. «Успеть бы доехать…». Через час приехало такси, Лена попрощалась с родителями, пообещав, что обязательно позвонит, когда будет дома, после чего села в машину на заднее сиденье и протянула водителю деньги за поездку. Она всегда расплачивалась заранее, чтобы в спешке не забыть сделать это по приезде на место. Да и таксисту так спокойнее будет: он уверен, что клиент не собирается его «кинуть» и будет внимательно смотреть на дорогу, а не в зеркало заднего вида, пытаясь понять, что на уме у пассажира. - Ну что, едем? – спросил водитель, повернув голову. - Поехали! – ответила Лена знаменитой фразой Юрия Гагарина и сразу заулыбалась. Видимо, представила себя в роли женщины-космонавта, на хрупкие плечи которой возложена важная миссия. Хотя, если бы ей предложили полететь в космос, то Лена никогда бы не согласилась. На Земле ей привычнее как-то. **** Дорога из деревни до города занимает обычно не более 1,5 часов. Но сегодня, в связи с погодными условиями, наверняка, придется ехать дольше. Может, на полчаса, а может и на час. Но ничего страшного в этом Лена не видела - как говорится: «Тише едешь – дальше будешь». Первую половину пути всё было хорошо. Водитель никуда не торопился, ехал аккуратно, даже пропускал вперед тех, кому неймется. Потом ему кто-то позвонил. Разговор длился пару минут. - Я понял тебя, Володя. Постараюсь приехать пораньше. Такой выгодный заказ нельзя упустить! Отключив телефон, водитель не стал дожидаться, пока его обгонит очередной «Шумахер», а вдавил педаль газа в пол и сам пошел на обгон ехавшей впереди ГАЗели. И если поначалу Лена думала, что это временный порыв, то через некоторое время стало немного не по себе: таксист не сбавлял скорость даже на крутых поворотах. - Извините, вы не могли бы ехать помедленнее? – спросила Лена, когда машину в очередной раз чуть не занесло. Я, если что, никуда не тороплюсь. - А я вот тороплюсь! – улыбаясь, ответил таксист. - Случилось что-то? - Понимаете, просто в городе меня ждет очень выгодный заказ, и я не могу его упустить. Да вы не переживайте так – у меня за спиной почти десять лет стажа. Так что в аварию не попадем. «Да, водит он, конечно, намного лучше моей подруги, которая в день получения водительских прав умудрилась врезаться на своей новой машине четыре раза, причем не только передом, но и задом. Но… Всё равно страшно». - Может, всё-таки не стоит так лихачить? Видимость плохая, да и сама дорога ничуть не лучше. Не хочется раньше времени попасть сами знаете куда… - Да говорю же: не переживайте вы так! Хотите я вам музыку включу, чтобы нервы успокоить? Водитель потянулся к автомагнитоле, нажал на кнопку и стал быстро переключать радиостанции, и в этот самый момент Лена вдруг заметила, как дорогу перебегает собака. - Стойте! Остановитесь! – в ужасе закричала она, а сама от страха закрыла лицо руками, чтобы... ...не видеть того, что будет дальше. Водитель, не разобравшись в ситуации, машинально нажал на тормоз, потом понял, что тормозить на такой скорости бесполезно, и резко крутанул руль в сторону, пытаясь объехать «препятствие». Но было уже слишком поздно: колеса пошли юзом, затем раздался глухой удар, а сам автомобиль «потащило» по заснеженной дороге к противоположной обочине и там развернуло почти на 180 градусов. - Фу-ух! – облегченно выдохнул таксист. – Хорошо, что не перевернулись, а то бы все ваши «пророчества» могли сбыться. - Мои пророчества?! Я же просила вас снизить скорость, - с укоризной сказала Лена, когда немного пришла в себя. - Да ничего бы и не случилось, если бы вы не стали кричать, как ненормальная. Вот и чего, спрашивается, вы кричали? - Как это чего? – удивилась Лена. – На дороге собака была. И мне кажется, что вы её сбили... - Подумаешь, собака, - невозмутимо пожал плечами таксист. – Нечего дорогу перебегать в неположенном месте. Вечно они норовят под колеса броситься! - То есть вы даже не чувствуете своей вины? Серьезно?! Ехали бы медленнее, и успели бы тогда затормозить. - Нет, интересно получается: животные сами создают такие аварийные ситуации, а водители виноваты? Да и вообще: собака – не человек. Может быть, мы ей, наоборот, сделали одолжение – избавили от бессмысленного существования. - Вы нормальный вообще?! – не выдержала Лена, после чего открыла дверь и выскочила из машины. В свете фар собаку было хорошо видно: она лежала посреди дороги. Лена подбежала к ней и положила руку на живот: «Дышит!» Вот только встать на лапы самостоятельно собака не могла – видимо, удар пришелся по ногам. Собака, конечно, попыталась подняться, но Лена не дала ей этого сделать. А потом присмотрелась внимательнее и... - Господи! Да ты же совсем щенок еще! Что ты тут делаешь в такую погоду один? Где твои хозяева?! Понятное дело, щенок ответить не мог. Он лишь то открывал глаза, то закрывал их, и иногда тихонько поскуливал. - Не переживай, я тебя тут не оставлю одного, - сказала Лена, после чего сняла куртку и положила на неё собаку. С трудом подняв животное (щенку было около полугода и весил он под двадцать килограммов, несмотря на худобу), Лена направилась к машине, недоумевая, почему водитель даже не подошел поинтересоваться, что с собакой. - И зачем вы его сюда притащили? – с недовольством в голосе спросил таксист, когда она открыла дверь. – Для него тут места нет. - Как нет?! На заднем сиденье достаточно свободного места, чтобы мы с ним поместились вдвоем. Или что, вы предлагаете оставить собаку здесь? Одну? - Я ничего не предлагаю, но собаку в свою машину не пущу. От неё же шерсть потом по всему салону будет. - Но... - А если она лужу сделает? - продолжать говорить таксист. - Убирай потом за ней... Да и проветривать придется полдня. Нет, девушка, мне моя машина дороже, чем ваша собака. Лена ошарашенно смотрела на водителя и никак не могла поверить, что он говорит всерьез. - Но... - Да и заказ у меня в городе срочный... Что люди скажут? Нет, не пущу! Оставляйте псину на обочине и поехали, пока совсем дорогу не замело. - Как это оставляйте? - возмутилась девушка. - Она же погибнет тут? Неужели вы настолько бессердечный человек, что не понимаете таких элементарных вещей. - А вы, уважаемая, понимаете русский язык или нет? Собаку в машину не возьму. И вообще, на будущее, так сказать: перевозить животное в такси необходимо только в переноске или хотя бы в наморднике. Не я эти правила придумал… - Да где же я вам тут переноску или намордник сейчас найду? – удивилась Лена. – И вообще, это вы её сбили! Вы просто обязаны ей помочь! Я ведь даже не прошу вас оплачивать лечение, просто довезите нас до ветеринарной клиники. Если надо – могу даже доплатить, сколько скажете. Пожалуйста! Однако, как ни пыталась Лена уговорить водителя такси, тот оставался непреклонен. «Нет и всё тут!» - Ну и катись тогда! – в сердцах крикнула Лена. - Да без проблем! - усмехнулся таксист. - Вещи свои забирать будете или как? – протянул он Лене дамскую сумочку. Девушка забрала свою сумку и отошла от машины. А таксист, закрыв дверь, развернулся и помчал в город. Немного, конечно, побуксовал на дороге, но смог выехать. Когда такси пропало из виду, до Лены вдруг дошло, какую же глупость сделала. Стоит сейчас одна на трассе, метель метет, кругом лес и ни одной живой души. А потом неожиданно вспомнила про телефон. «Как я забыла про него? Сейчас вызову другое такси, и всё будет хорошо, а то нюни распустила». Вот только ехать в такую непогоду за город никто не хотел. Операторы, будто сговорившись, отвечали одно и то же: «Извините, девушка, но в данный момент нет ни одной свободной машины. Попробуйте перезвонить позже». Лена пробовала. Примерно полчаса звонила по разным сервисам, а потом телефон разрядился, и последняя надежда уехать отсюда, «умерла» вместе с ним. - Вот и что я наделала? Как домой теперь доберусь? И доберусь ли вообще? – разговаривала Лена сама с собой. Щенок лизнул её руку, и от неожиданности она вздрогнула. А потом посмотрела на него и поняла, что всё сделала правильно. Ну не могла же она эту собаку одну оставить в этом месте. «Нет, не могла…». Вот только без куртки было холодно, а еще ветер усиливался и снег летел прямо в лицо. Она, конечно, пыталась остановить те редкие машины, которые проезжали мимо, но тщетно - никто не останавливался. Вероятно, потому что дорожное полотно уходило вверх и, чтобы заехать на пригорок, нужен был хороший разгон. Да и снега навалило уже прилично, что только повышало риск застрять на ровном месте. Вот поэтому и "не бросалась она под колеса автомобилей" – бесполезно. Хотя мысль такая в голове проскакивала. «Вот тебе и везучая!» - подумала Лена и усмехнулась. - Ладно, придется идти пешком, - сказала она щенку. А потом, покрепче обхватив куртку, пошла прямо навстречу ветру и снегу. Дойдет или нет, она не знала, но другого выхода у неё все равно не было. ***** Пройдя около трех километров, а может, и больше, Лена стала понимать, что не дойдет. До города отсюда на машине ехать около часа в такую погоду, а уж пешком… Пешком она будет идти целую вечность и всё равно не дойдет. «Эх, зря не послушала маму» - с сожалением подумала Лена. Осталась бы у неё, пила бы сейчас ней чай с клубничным вареньем… Но тут же она вспомнила и другим мамины слова: «В любой, даже самой безвыходной ситуации, дочка, нужно надеяться. Даже, когда надеяться не на что». Вот она и шла, надеясь непонятно на что. Может быть, на чудо? Ну случаются же чудеса в жизни – многие люди рассказывают. А она чем хуже тех людей? Вдруг из темноты показался свет фар. Еле тусклый, но она его заметила. Хотела было помахать рукой, только руки так замерзли, что совсем не слушалась. Да и смысл махать, если автомобиль этот в противоположную от города сторону едет. Не по пути им... Черный внедорожник проехал мимо. Лена тяжело вздохнула, затем посмотрела на щенка и улыбнулась. А потом… …вдруг услышала, как хрустит снег за спиной. Она остановилась и повернулась. Из машины, того самого черного внедорожника, выскочил молодой мужчина и быстро подбежал к ней. - Вы что здесь делаете в такую погоду? – удивленно спросил незнакомец, а потом посмотрел на куртку, которую Лена держала в руках. - Иду вот домой, в город… - устало ответила Лена. – Точнее сначала мне надо в ветеринарную клинику, а только потом домой. Лена вкратце рассказала, что случилось, после чего мужчина помог ей дойти до машины и усадил на заднее сиденье. - Извините, но мы вам, наверное, обивку испортим, - запоздало спохватилась девушка. – А еще шерсть будет по всему салону. - Да ничего страшного, - улыбнулся парень. – Главное, что живые. Всё остальное – ерунда. Пока они ехали, мужчина, представившийся Алексеем, протянул девушке термос с горячим чаем. - Это вам, чтобы согреться. - Спасибо огромное. Если честно, не думала, что кто-то остановится. А вы… Подождите, вы же совсем в другую сторону ехали! - Всё верно, к родителям ехал в деревню. Но ничего страшного, чуть позже приеду. Не мог же я вас одну оставить. Лена улыбнулась. Этот мужчина ей определенно нравился, и она была ему очень благодарна за то, что он таким добрым и человечным оказался. - А вот, похоже, и тот самый таксист, который вас с щенком оставил, - нахмурился Алексей. Лена посмотрела в лобовое стекло: и действительно, на обочине стоял тот самый таксист. Он с кем-то разговаривал по телефону и отчаянно размахивал рукой. Машина же была в нескольких метрах. В кювете. - Да это он… - Хотите, я с ним по-мужски поговорю? Ну чтобы в следующий раз он думал головой, прежде чем что-то делать. - Не надо. Жизнь его сама накажет. А нам сейчас лучше побыстрее до ветеринарной клиники доехать. - Хорошо, - нехотя согласился Алексей. ***** Врач-ветеринар внимательно осмотрел щенка и успокоил Лену, сказав, что ничего страшного с ним не случилось. - Да, есть ушиб одной конечности, но это, как говорится, не смертельно. Однако я бы рекомендовал оставить собаку до утра. Просто после таких травм проблемы могут проявиться позднее. - Давайте тогда так и поступим, - ответила Лена, подойдя к щенку и осторожно погладив его по голове. - Ну вот и отлично, - обрадовался врач. - А утром вы или ваш муж можете приехать его забрать. Лена с Алексеем удивленно переглянулись и рассмеялись. - Вообще-то, он мне не муж, - улыбаясь, сказала Лена. – Просто хороший человек, который не смог проехать мимо. - Да?! – искренне удивился врач. – Очень жаль, потому что вы очень гармонично смотритесь вместе. Алексей отвез Лену домой, а утром уже стоял возле её подъезда, после чего они вместе поехали за щенком. К счастью, обошлось без серьезных проблем – малыш отделался «легким испугом» и ушибом средней тяжести. - Организм молодой, поэтому быстро поправится, - сказал врач напоследок. А сам еще долго смотрел им вслед и думал: «Нет, они определенно должны быть вместе». Так и вышло. Сначала они каждый день подолгу гуляли в парке: все втроем, естественно. Поскольку первое время Цезарь передвигался не очень хорошо, то Лена и Алексей усаживали его прямо в снег, который он очень любил, и разговаривали с ним, стоя рядом. Потом, когда щенок пошел на поправку, он уже вовсю бегал по парку, гоняя голубей и вызывая улыбки на лицах прохожих. А через полгода Лена и Алексей поженились. Они продали свои квартиры и купили просторный частный дом в пригороде. Так что Цезарю теперь было где разгуляться, и он даже почти не скучал, пока хозяева пропадали на работе. А уж как обрадовались родители Лены – не передать словами. Особенно была рада мама. Вот только одного она не поняла: «Когда дочь успела себе собаку завести и что Лена имела в виду, когда сказала, что, если бы не Цезарь, то ничего бы не было?». Впрочем, какая разница? Главное ведь, что все счастливы. (Автор Заметки о животных) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Мужчина, бросив гневный взгляд на жену, вышел на улицу. Тут же его окружила веселая троица. Соседские ребятишки, с раскрасневшимися от мороза лицами, с улыбкой уставились на него. -Дядь, вам, может, помощь по дому нужна? Снег почистить, в хлеву убрать? - спросил самый старший мальчишка, - ну или хозяйке вашей подсобить можем. -Аааа, - кивнул мужчина, поняв, что дети просто решили подзаработать, предлагая помощь по хозяйству, - не, ребят. Все уже сделано. А вы бы домой шли, а то вечер уже. Да и мороз крепчает! Ребятишки, грустно кивнув, попрощались и медленно пошли в сторону дома. В оставшейся избе их ждала мама. -Дети, как погуляли? Замерзли? - слабо спросила мама, приподнявшись на кровати. -Да, гуляли, мам… Ты как? Плохо? Болит? -Нормально… Живая… Отец где? -Он в лес пошел, за хворостом. Нас не взял, велел дома оставаться. -И правильно, мороз крепкий. Как бы и вам не заболеть… А то будете мучаться, как я… День нормально, неделю без сил… Ох, голодные, покормить бы вас чем-то… Дети переглянулись. Еды в доме нет. Как мать заболела, отцу пришлось потратиться на лекаря и дорогие порошки. Продали корову и поросят. Все равно не хватило. Пришлось и осенний урожай отдать за спасение матери. Зато теперь ей лучше. Слабая еще, но поправляется. -Мы поели, мам. Гуляли, нас угостили. Отдыхай! Вскоре вернулся из леса отец, подбросил в печь хворосту, и семья уселась поближе друг к другу. -Зима уходит. Скоро Масленицу встречать будем, а там и весна придет… Ох, как хорошо с вами, тепло и уютно… Сказки надо рассказывать, - слабо улыбнулась мама, - я начну… В темном лесу, в самой чаще, жила Зимушка. Была она такая старая, что постоянно мерзла. И даже теплая бобровая шуба её не грела… Из-под лавки вылез тощий кот и примостился у хозяйских ног. Он тоже любил слушать сказки. Когда семья наконец улеглась спать, и огонь в печи заснул, кот перекувырнулся через себя и обернулся маленьким домовенком. -Не спи! - подбросил домовенок в печь хворосту, - а то мои замерзнут. Эх, голодно. Все запасы поели. Что делать? Как бы семье помочь? Домовенок пробежался по избе, заглянул во все чугунки и мешочки, но ничего съестного не обнаружил. -А скоро Масленица, но блинов семья не поест. Муки-то нет. Пойду, что ли к соседу, у него взаймы попрошу. Домовенок выскочил из избы и, обернувшись котом, побежал по хрустящему снегу к соседям. -…Да я и рад помочь. Но это же я своих обкрадывать буду. Разве это дело? Не могу, прости, сосед. Но знаешь, ты в лес сбегай. Зимушка там вещи пакует, уходить собирается. Может, ты её своей историей разжалобишь, да она тебе поможет. Домовенок не стал медлить и тут же отправился в лес. А мороз крепчал. Деревья трещали. Воздух дрожал. -Значит, я уже близко… Чую, что Зимушка совсем рядом! И правда, как только домовенок скатился с холмика, так сразу увидел старуху в бобровой шубе. -Ух, мороз! Ух, какая стужа, - приговаривала она, подпрыгивая на месте, а потом вдруг замерла и прислушалась, - кто пришел? Кто посмел? -Домовой, - пропищал домовенок и обернулся в свой истинный облик, - здравствуй, Зимушка. Как поживаешь? -Ааа, домашнее существо в лес заглянуло. Что тебя привело сюда?.. Ну, говори быстрее! А то мне еще мороза нагнать надо, пока я в силах. Скоро уж мне уходить, а я не желаю, не желаю отступать! Старуха топнула ногой и из-под её шубы посыпались серебряные снежинки. -Проводить тебя пришел. Пожелать хорошей дороги. Буду тебя в конце года ждать, - от холода застучал зубами домовенок, - и вот еще… Попросить хочу. -Меня? Попросить? А не боишься? - засмеялась Зимушка, - а то я ногой топну, ты мигом в ледышку обратишься. Семью без домового оставишь. Ну, видать, важная просьба… Проси. -Мамочка в конце прошлого года захворала. Так все хозяйство продали, чтобы ее подлечить. И запасы все. Ничего, ничего в закромах не осталось, - запричитал домовенок, - детки голодают, папочка из сил выбивается. А скоро Масленица. Так на стол ведь поставить нечего. Вот бы ты сжалилась и мукички бы подала. -Что? - завизжала старая Зимушка, - я и так вашу эту Масленицу терпеть не могу… Уж больно противно наблюдать, как народ радуется, провожая меня и весну встречая. А ты еще хочешь, чтобы я к такому гадкому празднику тебе снеди пожаловала? Домовенок сжался в комок и мигом обратился в кота. В таком виде ему было удобнее по снегу бежать. Зимушка однако оказалась проворнее. Она схватила кота и приблизила его к своему лицу. -Тепленький. Шубка у тебя мягкая. Вот бы мне муфточку из такого меха. -Шубку за муку? - испуганно пропищал домовенок. -Не будет муки! И беги скорее, пока я твою шубку не забрала. -Но… Зимушка, сжалься. Я ведь не для себя прошу. Семья у меня. Я за них в ответе. -Заморожу, все заледенеет, станет холодным, как сердце мое, как руки, как дыхание, - захрипела Зимушка, отпуская кота-домовенка. -Ну, спасибо, что хоть выслушала и отпустила. Но знаешь, зима все-таки самое теплое время года, - сказал домовенок и повернул домой. А Зимушка застыла. Как же так? Как это самое теплое время года? Разве не лето? Она-то ледяная, студеная. Разве тепло людям, когда мороз трещит, словно старое дерево? -Масленицу они встречать хотят. Блинцов напечь хотят… Ну погодите… Я вам сейчас покажу… Самое теплое время… Зимушка закружилась и поднялся вихрь. Он подхватил её и понес высоко в небо. Там старуха схватила облака и затрясла их, выбивая мелкий снег. Запуржило. Завыло. Захохотала Зимушка. Снова разгулялась она. Снова полетела над домами. Деревня уже спит. Только дым из печей поднимается. А Зимушке все мало. Веселилась и плясала она всю ночь и весь день. Устала, выдохлась. Спустилась на землю, оглядела сугробы и вдруг увидела в окне кота-домовенка. Стало Зимушке любопытно, как живут люди, и она решила заглянуть в окошко. Смотрит, а там вся семья друг к другу прижалась и смеются. Говорят о чем-то, мечтают. -Я такую пургу устроила, а им все нипочем, - удивилась Зимушка, - но так, наверное, только в этом доме. Остальные-то точно под лавки забились и трясутся от холода. Зимушка пошла к другому дому и тоже заглянула в окно. И там все рядышком, отдыхают, улыбаются. В каждый дом Зимушка заглянула и везде видела радость и теплоту. -Видать, прав был домовенок, что зима самое теплое время года. Семьи собираются у огня, беседы ведут, душу свою открывают. Мороз и пурга, оказывается, сближает. Ну да, ну да, что в такую погоду на улице делать? Надо с родными время проводить. -Убедилась, Зимушка, что я тебе правду сказал? - на улицу выскользнул кот-домовенок. -Убедилась. Видать, весной, летом да осенью дел полно. Землю надо кормить, чтобы потом она плоды дала. А зимой и отдохнуть можно. Но почему же все так ждут весну? Почему с таким размахом Масленицу встречают и так рады моему уходу? -Каждому сезону рады. Но твои проводы самые почетные! - домовенок облизнулся, - вот, завтра в деревне праздник начнется. Масленица будет. Блинов напекут люди… -А твои-то без муки сидят, - со вздохом сказала Зимушка, - что же, помогу! Вот гостинцы от меня! Зимушка затряслась и завертелась вокруг себя, и домовенок увидел мешочек муки и горшочки с маслом и медом. -Вы уж с почетом меня проводите. А я проверю. На гулянья приду, своими глазами погляжу! Зимушка почесала кота-домовенка за ухом и пошла в лес, оставляя после себя поземку. *** Солнце светило и на небе, и на земле. Соломенное чучело с яркими лентами улыбалось солнечным лицом. Все угощались блинами. Детишки бегали вокруг костра с леденцами на палочке, взрослые водили хороводы. Пели так громко, что Зимушка даже в самой чаще леса услышала. И помня свое обещание, пошла в деревню. -Ах, как тут красиво! - улыбалась старуха, кутаясь в бобровую шубу, - ах, как тут сладко! И правда, с таким размахом только я отдыхать ухожу! Зимушка закружилась в хороводе вместе с людьми, на минуту забыв, кто она такая. И от этого тепла и радости она даже всплакнула. Капель застучала. Птички запели громче. Домашние кошки вылезли, чтобы погреться на солнышке. -Ну, что, Зимушка, как мы тебя проводили? - спросил кот-домовенок. -Ой, хорошо! С почетом! Обогрелась я у масленичного костра, блинов с медом наелась. Так бы всегда гуляли, я бы вместе с вами, да сразу после в дорогу! -До новых встреч, Зимушка! - прищурил круглые глазки домовенок. А Зимушка поднялась высоко высоко-высоко в небо, махнула на прощание рукой и крикнула: -Гуляйте, веселитесь, люди! Пусть весна будет теплой, как ваши сердца, пусть лето подарит жар, как костер масленичный, пусть осень будет хлебосольной, как ваш стол. А потом и я вернусь. Укрою вас пушистым одеялом, поближе друг к другу прижму. И снова тепло станет. И снова будете вы сказки друг другу рассказывать. Про меня и про маленького домовенка. ( Автор Яна С.) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Кoльцo не снимается, как в дуpнoм фильме, мне бoльнo, я кpучу егo вoкpуг пальца и вдpуг oнo сoскальзывает, выpывается из pук и скачет пo асфальту и oстанавливается вoзле егo кpoссoвка. Он егo пoднимает и oпускает в каpман. Я oтвopачиваюсь. Пpиезжает вместе с мамoй и сестpoй. Делить сoвместнo нажитoе. Откpывали шкафы, вытpяхивали oдеялo из пoдoдеяльника (пoстельнoе белье свекpoвь даpила), снимали люстpу. Навеpнoе, этo самая стыдная сцена в мoей жизни. Билась я тoлькo за деньги. Пoпoлам. Их аpгумент: «мoй сын бoльше заpабатывал». Мoи аpгументы никтo не слушал. Нo я была пopазительнo стoйкoй. Деньги мы считали на кухне. Мама в гoстинoй упихивала вещи в клетчатые сумки. Пoследнюю стoдoлаpoвую купюpу бывший муж пpoтянул мне, кoсясь на двеpь и пoдмигнул. Мoжет быть мне пoказалoсь, нo в этoм былo чтo-тo загoвopщискoе, слoвнo ему тoже нелoвкo. Они ушли, а я сидела пеpед вopoхoм pассыпанных купюp и думала, чтo мне делать. В кваpтиpе недoделанный pемoнт и дoлг за дoделанный. Кpедит за мебель. На pабoте пoлная жoпа, вoт-вoт на днях меня увoлят. Я сидела на пoлу и pаскладывала деньги на кучки. И кучек пoлучалoсь мнoгo мелких или oдна бoльшая. И oдна бoльшая мне нpавилась бoльше, чем мнoгo маленьких. Я кoпила эти деньги все тpи гoда бpака. Я не пoкупала себе ничегo. Вooбще ничегo. У меня был хopoший кoстюм бopдoвoгo цвета, нo я егo заказывала у пopтнихи еще в унивеpситете, паpа блузoк, бадлoн. И все. В этoм кoстюме я хoдила на нoвoгoдний кopпopатив. В нем же ездила на свадьбу к пoдpуге. И даже мoй папа, кoтopый вooбще ничегo не пoнимает в таких вещах, как-тo спpoсил, а тебе чтo, бoльше нечегo надеть? Я пеpетащила oдеялo из спальни на диван в гoстинoй, заваpила чай, плеснула в негo кoньяка, дoстала блoкнoт и написала тpи дела, кoтopые сделаю утpoм: 1) Пpиведу вoлoсы в пopядoк. 2) Куплю нoвую oдежду. 3) Пpидумаю спoсoб увидеть себя дpугoй. У меня тoгда были две пoдpуги. Маша и Даша. Маша oтвезла к свoему паpикмахеpу, а Даша пoзвала с сoбoй на кoнфеpенцию в Испанию. Пoка днем oна будет пеpевoдить дoклады энеpгетикoв, я буду лежать у бассейна, а вечеpoм мы будем кутить. Э-ге-гей, Майopка! Этo были такие вpемена, кoгда Туpция и Египет — были землей oбетoваннoй. В Испанию ездили единицы, мы пpoизнoсили их имена шепoтoм и считали небoжителями. И завидoвали, кoнечнo, дo ужаса. И как-тo все самo-сoбoй слoжилoсь. Быстpo сделали загpанпаспopт, с pабoты все-таки увoлили, виза тoже быстpo, вoлoсы выглядят oтличнo, паpа нoвых платьев, бюджетнo, нo стильнo. И вoт Майopка. Этo в Петеpбуpге сеpая хлябь, нет pабoты и непoнятнo, чтo делать. А там oгни, музыка, баpы и в каждoм баpе танцуют. И я танцую. Витpины заманивают oбещанием счастья и скидками, и вoт в oднoм из пеpеулкoв я вижу маленький магазин oдежды, и судя пo автoмoбилям у вхoда — этo oчень дopoгoй маленький магазин. А в витpине платье. Знаете, пpинятo гoвopить: «и вoт oна увидела платье свoей мечты». Я o такoм платье и не мечтала. О такoм платье мoгла мечтать Бpиджит Баpдo, или Сoфи Лopен. Этo платье былo за гpаницами мoей мечты. Онo не былo функциoнальным: oткpытый лиф на кoстoчках, oчень узкoе в талии и шиpoченная юбка из шуpшащей тафты. Егo тoчнo не впишешь в пoвседневную жизнь и не наденешь с «пиджачкoм» в oфис. Мне в этoм платье некуда хoдить, у меня нет денег, у меня нет pабoты, нo есть дoлг за pемoнт и кpедит за мебель. А пoтoм началась мистика. Куда бы я не пoшла, я oказывалась у этoй витpины. Хopoшo, гoвopила я себе, пoсмoтpи какoй унивеpсальный пиджак гopчичнoгo цвета, и вoт эта юбка, в ней мoжнo и на пикник и на пpoгулку с дpузьями, а еще вoт эти бpюки и белая блузка — в oфис, тебе надo сpoчнo искать pабoту. А платье сиялo, как шoкoладная кoнфетка сpеди каpамелек в нoвoгoднем пoдаpке. Абсoлютнo беспoлезнoе. В этoм платье надo сбегать с любимым oт стpoгoгo oтца, мчать в нoчи на кабpиoлете и чтoбы ветеp унес шляпу, лететь на частнoм самoлете, пить шампанскoе и влюбиться в кoнтpабандиста. Я егo купила. Надела пpямo в магазине. К нему мне пoдаpили зoлoтые балетки и бpаслет. Я хoтела веpнуться в oтель, съесть сэндвич, дoждаться пoдpугу, пoплакать o зpя пoтpаченных деньгах. Нo звезды pешили, чтo сегoдня все будет как в кинo. Я встpетила Дашу на улице с ее кoллегами, нас пpигласили в pестopан с видoм на oкеан. Я пoзнакoмилась с иpландцем или шoтландцем, ктo их там pазбеpет пoсле двух бутылoк шампанскoгo, пoсле тpетьей бутылки, я начала пoнимать и иpландский, и шoтландский. Мы целoвались, как сумасшедшие, пpoвели нoчь на яхте, и я случайнo увидела свoе лицo в oтpажении стекoл. Онo былo пpекpасным. Нам былo нужнo уезжать вечеpoм следующегo дня. Я все пыталась пoймать в себе нoтку pаскаяния, нo нет. Все эти купюpы стoили тoгo чувства, кoгда я пoняла, чтo мoгу быть вoт такoй. Я мoгу быть деpзкoй. Пo настoящему деpзкoй. Откpывать любые двеpи. Я мoгу себе мнoгo пoзвoлить. Пить шампанскoе, кoгда хoчу. Любить тoгo, кoгo хoчу. Не стесняться нoсить кpасивoе. Не бoяться хoтеть бoльшегo. В тoт же вечеp Даша сoставила мне pезюме. Я написала эту истopию в свoем ЖЖ и егo пpoчла pедактop oднoгo мoднoгo жуpнала и пpедлoжила публикацию. Я писала для них пoтoм еще лет пять, и уже не pади денег, а пoтoму чтo мне этo нpавится. Мы вышли из аэpoпopта в Петеpбуpге, зазвoнил телефoн и меня пoзвали на сoбеседoвание. И уже чеpез тpи недели я уехала на стажиpoвку в Мoскву. Пpoйдет еще нескoлькo лет, я выйду замуж за Пастеpнака, пoйду учиться на Психфак, oбъеду пoлмиpа, в мoем шкафу десятки платьев, и жизнь будет сoвсем дpугoй, нo я никoгда не забуду двадцатипятилетнюю себя вoзле витpины, пoдсчитывающую в уме на скoлькo килoгpамм гpечки мне хватит oставшихся денег. И я oчень pада, чтo тoгда тoлкнула эту двеpь. Этo все, чтo я хoтела сказать вам сегoдня. Автор: Елена Пастеpнак Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

К нему многие стремились попасть. Отличный специалист, Митрич и бригаду себе набрал такую же. - Интересно, кто же уволился? – это был первый вопрос Леонида. Но тут до него дошла вся ситуация и первый вопрос отошел на второй план. Леонид посмотрел на часы – восемь вечера? нет, уже почти девять. До города триста километров. До шоссе десять. Первый автобус в семь утра, не вариант. Искать транспорт? – не вариант – в деревне одни трактора. Он зашел в дом и стал быстро собираться. - Ты куда? – спросил его отец. - В город мне надо срочно. Митрич звонил. - И как ты туда? - Пешком, до трассы, потом попутку поймаю. Доберусь - позвоню. Леонид махнул через плетень, чтобы не увидела мать. Шагать было легко – дневная жара спала. До шоссе он добрался, когда уже совсем стемнело. - Полдела сделано, - подумал он, - теперь бы еще остановился кто-нибудь. Опасения парня были не напрасны – ростом его бог и не обидел и, видя, голосующую в темноте фигуру двух метров ростом, люди предпочитали проскакивать мимо. Но, в конце концов, ему повезло. Остановилась фура. - Тебе куда? – спросил, высунувшись из кабины, мужик. Леонид посмотрел – судя по широким плечам, фигура мужика была еще крупнее, чем у него самого. - До города бы, - ответил он. - Садись, - кивнул водитель, - только я покемарить хотел остановиться, но буквально на пару часов, а потом дальше. Леонида это устроило. Они то ехали молча, то перебрасывались фразами обо всем понемногу. Познакомились. Через час КамАЗ затормозил около небольшого мотеля. Леонид вопросительно посмотрел на водителя. - Пожрать хочу, - ответил тот. Леонид подумал, что тоже хочет есть, собрался и пошел внезапно, а ел последний раз в обед. - Я с тобой, сорвался и не ужинал. Они зашли в полутемный зальчик. Зевающая буфетчица вынесла им поесть. - Корм кошачий есть у тебя? – спросил водитель Гриша. - А человеческого мало что ли? – недовольно буркнула женщина, - был, сейчас посмотрю. Она вынесла несколько пакетиков какого-то корма. Гриша прочитал название, нахмурился, но купил. - Зачем тебе? – полюбопытствовал Леонид. - Сейчас увидишь. Подойдя к фуре, он открыл дверь и позвал: - Кис-кис-кис. В двери показалась заспанная кошачья голова, потом появилась и вся кошка, зевая и потягиваясь. Она мягко спрыгнула на землю, потерлась об ноги Григория. Он вынул пластиковую тарелочку и выдавил пакетик. - Ешь, давай. Кошка отказываться не стала, быстро съела и облизала тарелку. - Давай – в кусты и спать будем. Кошка фыркнула, быстро добежала до ближайшего газона, покопалась там и вернулась. Гриша погладил ее по голове. - Хорошая моя, девочка. Умница, певунья. Потом он забрался на лежанку, которая была за сиденьями и лег. Леонид устроился на сиденьях, но с непривычки было неудобно, он задремал, но быстро проснулся, и, сев, сразу встретился с немигающим взглядом кошки. Леонид вспомнил, как здоровенный Гриша ласково гладил ее и протянул руку, чтобы сделать то же самое. Кошка выгнула спину и зашипела. Парень отдернул руку. Кошка еще сильнее выгнула спину и снова зашипела, напружинившись. "Прыгнет еще!" – подумал Леонид. – "Да когтями!" - Ты чего? – осторожно спросил он, - я просто погладить хотел. Он медленно отодвинулся в угол кабины подальше от кошки. Она села, сверля его глазами, но нападать больше не пыталась. Леонид хотел выйти, но подумал, что назад кошка может его и не пустить, а будить Гришу ему не хотелось. Ладно – посижу еще полчаса, - решил он, и прислонился к двери кабины. Посидев немного, он снова задремал. - Подъем, давай, вылезаем - пять минут на все, и едем дальше, - разбудил его Григорий. Он держал кошку в руках и гладил. Кошка ластилась, мурчала и ничем не напоминала того разозленного зверя, которого видел Леонид час назад. - Ласкуша моя, умница. - Да уж – ласкуша, - залезая обратно в кабину, - сказал Леонид, - ты спал пока, она на меня мало не бросилась. Григорий завел машину, отправил кошку досыпать и выехал на трассу. - Ласкуша мне жизнь спасла, - помолчав, сказал он. – Два года назад вот так же как тебя подобрал одного. Остановились поесть. Он отстал вроде. Ну, отстал, может надо куда. Может дальше с кем поехал. Я поел, вернулся. Открываю машину, а он сзади с ключом гаечным. Я упал. Он в кабину. А там кошка спала, сзади – я ее только подобрал около какой-то остановки на трассе. Выскочила на дорогу, еле успел затормозить. Она – ко мне. Худющая, голодная. Взял, дал, что было с собой. Как она ела! Не оставлять же. Положил сзади и поехал. Даже и забыл. А когда я упал, она, как вылетит из-за шторы, как вцепилась тому в затылок. Он орать… тут народ прибежал. Успел он ударить Ласкушу... Думал – не выживет она, пока я до врача доберусь. Поехал скорее. В первом же городе нашел клинику. Оклемалась маленькая. Я тогда оставил ее в больнице. Сам товар довез и тоже к врачу. Через неделю вернулся – она узнала, тянется ко мне. Я домой забрал ее. Жена как увидела ее – плакать. Я не хотел ей рассказывать, то башка-то была ранена, кожа сильно рассечена. В общем - не скроешь. Рассказал и про кошку. Жена ее талисманом моим считает. Как в рейс – возьми Ласкушу. Вот так и путешествуем вдвоем. Она меня охраняет. Леонид покрутил головой – кто бы рассказал – не поверил, но потом он вспомнил разъяренную маленькую защитницу, которая была готова вцепиться в него. - Дела… - протянул он. Леонид оглянулся назад. Ласкуша лежала, свернувшись клубочком, и спала. На Леонида она больше не обращала никакого внимания. Она караулила своего Человека, пока он спал, она защитила его. Теперь она будет отдыхать, пока ему снова не понадобится ее помощь. Автор: Валерия Шамсутдинова Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

– Долгая история. Давай уж завтра. И самому ещё припомнить надобно. Сколько лет уж прошло... Сергей этой ночью ворочался, никак не мог уснуть. Внук растормошить память. Дед накинул куртку, вышел на крыльцо, закурил. Поднял глаза и тихо произнес: – А я после войны искал тебя в Перми-то. Да, искал... Но мне сказали, что померла ты в сорок третьем. А я тыкву тебе привез. Еле допер тогда. Отдал работникам там, для медвежат. Так вот, – он поднял голову и долго смотрел на небо. И воспоминания вдруг стали такими живыми... *** За решеткой обгоревшего казённого привокзального сарая в пыли валялась почерневшая обглоданная тыква. Двенадцатилетний Серёжка смотрел на нее уже битый час. Тыква должна была стать его добычей, его пищей на сегодня. Он уже представлял, как отмоет ее на колонке, как накормит Люську. Мало того, он уж и пообещал ей. Не удержался, сказал: – Сиди тут, тыкву принесу. Если протянуть руку сквозь прутья, то тыкву достать легко – он подвинет ее к самой решетке. Но тыквенный кусок большой, он не пройдет. На этот случай у Сережки был ножик. Он будет отрезать по кусочку и вынимать тыкву. Никто не заметит, потому что на хозяйственных наполовину выгоревших задворках вокзала никого нет. Всё просто... Всё просто, если бы не одно "но" – в недрах грязного сарая, в невидимой Сережке темноте, в старом грязном тряпье сидел большой медведь. Сейчас Сергей был уверен – медведь спит. Потому что когда медведь шевелился, гремела его цепь, а сейчас было тихо, лишь шум проходящих поездов, да звуки вокзала рассекали тишину. Серёжка стащил пальто, чтоб не мешали рукава, раскрыл нож и двинулся к решетке. Ну, вот же она – тыквина, рукой подать. Было страшно. Если б хоть видеть медведя, а так... И вот он уже стоял на коленях перед решеткой, готовый в секунду отпрянуть. Осторожно, стараясь не задеть прутья, сунул руку внутрь и притих.... Звуков слышно не было, и он осмелел – достал грязной ладошкой тыкву, попытался поднять, но тыква выскальзывала. Тогда он сунул в решетку и вторую руку, схватил тыкву, потянул на себя. Беззвучно не получилось, какая-то деревяшка ударила по решетке и тут же загремела в углу цепь. Серёжка отбежал от сарая метра на три и остановился. Из темноты на него смотрел медведь. Он то закрывал, то открывал глаза, и казалось, что ему абсолютно все равно, что происходит рядом. А тыква, такая манящая, такая сладкая, лежала прямо у решетки. Вот бери нож и режь... В понимании человека сытого тыква эта была отвратительной – обглоданная зверем, облепленная грязью. Но это в понимании сытого... Серёжка с Люсей – куркули. Тогда это словечко было известно. Они из раскулаченных под Тулой. Здесь, на этом вокзале они оказались при пересылке. В липовом скверике тут рядом пересыльных держали много дней. Стволы и ветки лип сквера были объедены начисто. Люди голодали, умирали, взирая в пространство сквера тлеющими нечеловеческими глазами. Иногда бунтовали, но были быстро приструняемы охранниками. Умерла и мать Сережки и Люси. Она не успела дать никаких наказов, просто не проснулась однажды утром. А Сережке неловко было смотреть, как задралась у матери юбка, когда понесли ее мужики за ноги и за руки прочь. И он, прихватив сестрёнку, сбежал от этой обиды на стражников следующей ночью. Но, побродив по ближайшим окрестностям, вернулся сюда, на вокзал. Здесь больше детям подавали, здесь торговали и порой перепадала им с сестричкой хоть какая-то оставшаяся с торга провизия. А сквер уже был пуст, людей уже отправили дальше. Они с сестричкой спали на вокзале. А чтоб не надоедать местному милиционеру, порой уходили и ночевали в подвале одного из домов неподалеку. Серёжка жалел сейчас, что не отдал Люську опрятной женщине в поношенном пальто с бархатным воротником. Она просила его отдать ему сестричку, говорила, что будет заботиться. Он сначала согласился, а потом испугался. Женщина плакала, смотрела на них грустными глазами и отдала им тогда, наверняка, всю провизию, что у нее была. А раз не отдал, должен заботится сам. Он раскрыл нож, решительно подошёл к решетке, медленно спустился на корточки. Медведь не шевелился. И тогда он засунул руки, быстро с силой, уж не боясь шуметь, стал резать тыкву. И тут загремела цепь, и медведь очень быстро, в один скачок, оказался возле решетки. Серёжка упал назад, отполз пауком, не отрывая от медведя взгляд. Медведь рыкнул и поднялся на задние лапы, засучил ими. В носу медведя было кольцо, а на шее ошейник с шипами и толстой цепью. Он был огромный. Серёжка вскочил и отбежал подальше. Но не убежал. Не убежал, потому что никакой агрессии от медведя не увидел. Медведь не цеплялся за решетку, громко не рычал. Этого Мишку Серёга уже видел. Он не был кровожадным лесным хищником. Его водил на цепи нарядный цыган и ничуть его не боялся. Он хлопал медведю по плечу, заставлял кружить на задних лапах, делать прочие трюки, от которых люди приходили в восторг – цыгану подавали. Так может... Медведь опять присел в угол и Серёжка направился к решетке. – Миш, дай тыквы. Дашь? Я есть хочу. И Люська моя ... Он приговаривал потихонечку, а Мишка, казалось, слушал. Но не успел опять Серёга просунуть руки, как медведь подскочил к решетке, испугав мальчонку не на шутку. Он откатил тыкву от решетки лапой, а потом толкнул обратно. – Ты чего это? – осмелел Сережа, – Ты играешь что ли? Он быстро отрезал небольшой кусок, вытащил его, как вдруг медведь метнулся к нему и забрал тыкву опять. А потом взял в зубы и положил перед решеткой. Серёжка отрезал ещё кусок. Так они играли довольно долго. Иногда Мишка забывал подкатить тыкву, и Серёжка, уже не боясь, стыдил его. – Жадный да? Жадина? Ну, толкни, толкни ее сюда... Когда Серёжка вытянул последний кусок, ему стало жалко Мишку и он засунул в решетку маленький кусочек. – Держи, это тебе. Пока, Мишка... Тыква оказалась сочной, сладкой. Люська грызла ее споро. – Жуй лучше, жуй. А то животом намаешься. От Мишки тыква, он угостил. Теперь Серёжка стал наведываться к сараю частенько. Иногда сарай был пуст, иногда там валялись страшные куски сырого мяса, но пару раз раздобыл там Серёжка морковь и прочие овощи. Мишка играл с ним все также. На вокзале и местном рынке таких вот беспризорников, как Серёжка и Люся, было много. У него уже пытались отобрать добротное пальто, но он стоял за пальто насмерть – не отобрали, зато взяли в свою компанию. Беспризорники обжили подвал в заброшенном доме, туда вскоре и перебрались Серёжка с сестрой. Весна вступала в свои права, стало теплее. Вот только голод не отступал. Но вместе всё-таки было сподручнее. Они жгли костер, в большом котле варили общий суп. Серёжка навещал старого знакомого медведя частенько, и вот однажды там наткнулся на цыгана. – Ааа, вот кто у Лейлы ворует! – бородатый цыган в красном жилете больно выкручивал ему ухо. – Ой, дяденька! Нет... Пустите! Больно! Я не ворую, мы просто дружим... – Дружите? А вот сейчас в клетку к ней пойдешь, посмотрим, как вы дружите. Серёжка вырывался что было сил, но цыган был сильнее: одной рукой он держал Серёжку за руку, другой открывал решетку. – Нет, нет! Вы чего?! – Серёжка упал, уже бился на земле, идти к медведю не хотел, но цыган втянул его лежащего туда и закрыл клетку с другой стороны. Сам не ушел, наблюдал с ухмылкой. – Дяденька, дяденька! Я больше не буду! Выпустите меня, дяденька... У меня сестричка там... Серёжка оглянулся на медведя и оцепенел от ужаса. Сзади него огромный медведь стоял на задних лапах. Свалявшаяся его светлая шерсть на животе была перед самым его лицом. Медведь сучил лапами. Серёжка зажмурился и приготовился к страшной гибели. Но вскоре открыл глаза от толчка. Медведь уже стоял на четырех лапах, подталкивая его к себе в угол. Он направился туда, отыскал тряпку, подцепил лапой и потянул ее к Сергею. Он играет! – догадался Серёга. Протягивать руку за тряпкой было страшно, казалось медведь оттяпает ее, но он все же смотал тряпицу и легонько катнул ее обратно в угол. Мишка с радостью помчался за ней, потрепал ее и притащил к Сережке опять. Серёжка оглянулся на цыгана. Тот с улыбкой наблюдал за ними. – Он меня не съест, дядь? – Она. Девка это. Звать – Лейла. – Девка? – Невеста моя. Я уж какую зиму с ней в обнимку сплю. Не пускает только пьяного, как жена-падлюка, – цыган хихикал в бороду. – Так почему она тогда у вас на цепи? – Сережка оторопело и боязливо ещё поглядывал на медведицу. – Почему почему. Зверюга ведь, не человек. Люди бояться должны. А на задние лапы встает да рычит, так это артистка она, вот и красуется. Да и зубы свои давно уж съела... А ты воруешь у ней, негодник! Проучить надо было, вот и... Испужался? – цыган открывал решетку. – Ага... Она, видать, добрая, ваша Лейла, – Серёжка выходил из клетки и все оглядывался на рвущую тряпку медведицу. – А тебя-то как звать? – Серёга я. – Голодаешь? – Я нормально, а вот сеструха моя маленькая ещё. – А мамки нет что ли? – Померла. – Местные вы? Серёжка никому не говорил, что он беглый пересыльный, из куркулей. – Да, из деревни мы. Тут рядом. – В деревню и возвращайтесь. Там сейчас лучше. А тут подохнете с голодухи... – Нету деревни, сгорела. Цыган ещё порасспрашивал его о житье-бытье. Он качал головой, вздыхал, говорил, что нынче и ему тяжко, и они с Лейлой живут впроголодь. Но откуда-то из-за пазухи достал ломоть хлеба и протянул Сережке. – На вот, выигрыш мой. Ступай. А на площадь приходи к вечеру. Мы с Лейлой представление давать будем. Меня Яковом кличут. Спроси кого хошь. Меня все знают. – Приду. Мы с пацанами придем. *** Яков был артистом. Он зазывал зрителей громко, кричал прибаутками: – Господа бояре, дворяне, и господа товарищи! Подходите, поглядите, кто тут на престоле сидит, на троне высиживает. А не как к нам сам Царь-батюшка возвернулся. На маленькой сколоченной грубо табуретке высиживала Лейла. Она сучила лапами, смешно водила ими перед мордой, раскачивалась и прирыкивала. – Новые указы есть у царя-батюшки. Что делать прикажете, царь-батюшка? –Яков поклонился Лейле в пояс, шагнул ближе и она положила ему лапу на голову, как будто пригибала его ниже. Он упал на колени, пополз к ней, прося прощение. Вокруг собирался народ, бегали дети, стояли толпой беспризорники. Яков умел собрать дань. Вот уж подавали царю на наряды царицы, потом шапка пошла по кругу, собирали провиант для царского коня. И вдруг Яков устроил аукцион. Начал ставки: найдется ль человек, кто зверюге его в рот осмелится кусок сахару положить. – Никто не осмелится! Рупь даю тому, кто..., – уже кричали в толпе! – Ну, за рупь кто захочет руки лишится! – подначивал Яков, – Добавит кто? – И вот уж в шапке зашуршало. Сам Яков подносил сахар Лейле, и она на него грозно рычала, а он демонстрировал испуг. – Ишь ты! Того и гляди хозяина съест, зверь ненасытный. Кто ж решится? Ой-ой... Боюсь, денежки вернуть придется. Нет такого смельчака. Когда денег стало очень много, вызвался накормить медведя молодой светловолосый парень в онучах. Но Лейла так рыкнула на него, рванула с цепи, что охнула и отпрянула вся толпа. – Да пошел ты! Возвращай деньги хозяевам, цыган. Никто не решится... Но Яков, проходя народ вдруг выхватил из толпы за руку Серёжку и вытащил вперёд. – А ну попробуй, пацан. – Нее, – мотал головой Серёга. Он боялся. – Не надо, Серый. Руку отмандохает, – крикнул Венька из толпы беспризорников, – Сдохнешь потом. – Серёж, Сережа! – чуть не плакала Люська, – Серёж... – Отстань от мальчонки, цыган. Мал он ещё, – кричали из толпы. Серёга посмотрел на Якова и вдруг догадался: это трюк какой-то. Не зря его цыган вытянул. Он оглянулся на своих, с боязнью взял у Якова сахар и направился к медведице. Она всё ещё была возбуждена, порыкивала и раскачивалась на короткой цепи. Серёжка медленно двигался к ней. И тут она его выделила из людской толпы, как-то сразу успокоилась, цыган ослабил цепь и вот уж медведица трётся боком о плечо Сережки. Он повернулся, протянул ей сахар и она аккуратно, языком слизнула его. Народ возликовал, пацаны закричали, медведица встала на задние лапы, напугав толпу, цыган подхватил шапку с деньгами и объявил, что ставки проиграны и деньги переходят к смельчаку. Он совал в карманы Сереги деньги, все ещё играя в какую-то свою игру, представляя Серёгу чудоребенком, победившем свой страх. А Серёга стоял растерянный и напуганный. – Эй! – тихонько шепнул ему Яков, – Не отходи далеко. За мной ступай. За деревьями в парке Яков деньги у него забрал и велел приходить с сестрой в привокзальный буфет сегодня вечером. Вечером в буфете он накормил их от пуза. Они съели по тарелке щей, котлету с макаронами, пили сельтерскую воду и кофе. С собой получили бутерброды с сыром и три буханки хлеба. – На Торговую площадь завтра вечером приходи. Там буду. Только без своих, а то сдадут, – велел цыган. Вечером Серёжка был на Торговой, на другом конце города. А вечером следующего дня в другом месте. Трюк был один и тот же – Серёжка вызывался положить медведю в рот кусок сахара. Он уж и без толпы столько раз кормил Лейлу, что страх приходилось изображать искусственно. Серёжка старался. Каждый вечер они теперь ели сытно в столовых или буфетах. Они уже попробовали мороженое, пиво и пирожные. С собой получали печенье, картошку, хлеб и консервы. Люська переедала, днём бегала по кушырям, а вечером наедалась опять. Когда Яков позвал его с собой в другой город, Сергуня сразу согласился. С Лейлой они были сытыми. Как не поехать? Ехали в товарном вагоне вместе с медведицей, спали на соломе. Якову эти дороги и переезды были привычны, он сразу на вокзалах собирал вокруг себя толпу, и за небольшим представлением находил место, где остановится можно было с медведем. А еще Яков частенько был во хмелю, оттого дорожные трудности волновали его мало. Он мог заночевать и под кустом, привязав свою партнёршу к крепкому дереву. Впрочем, можно было привязывать медведицу и к тонкой ветке, от хозяина она никуда не уходила. А в последнее время ещё больше вдруг привязалась она к Люсе. У Лейлы в присутствии Люси вдруг просыпался материнский инстинкт. Как будто все нерастраченные свои материнские силы решила бросить она сейчас на защиту своего нового чада. И теперь в присутствии Люси рычала медведица даже на Якова. Яков ворчал, злился. На представления Люсю не брали, ее присутствие сбивало Лейлу с толку. В вагонах и сарайках, где приходилось им ночевать, медведица ложилась меж Люсей и ими, порыкивала, если те приближались к ее дитю – охраняла. – Ну, что, Люська, такая у тебя нынче мамка. Зверь, а не мамка... Люся уже тоже не боялась медведицы, кормила ее с ладошки, гладила. Но материнскую любовь Лейлы приходилось ограничивать цепью. Она лезла обнимать Люсю бесцеремонно, заваливала ее, зализывая колючим до ожогов языком. Могла и заломать от чрезмерной обуявшей ее любви. – Яков, а ты знаешь, что на небе тоже есть Лейла, – как-то спросил Серёжка цыгана. – Чего-о? – Мне папа рассказывал. Мы один раз в цирке были, я маленький ещё был. Там тоже были мишки. Вышли, а уж звёзды. А папа и говорит, что на небе тоже есть Большая медведица. Она гуляет там и светит людям по ночам. Это созвездие такое... – Ну, пусть себе гуляет. Есть не просит. А наша Лейла нам светит, денежку приносит, и немалую. Береги её, Серёга. Всю эту весну и начало лета Сережка пребывал в хорошем расположении духа. Яков не заменил им отца, совсем нет. Он, как и прежде, пил, уходил на всю ночь в кабаки, где проигрывал заработанные деньги. Он мог забыть покормить и их и Лейлу. Но как раз эта безалаберность цыгана делала Серёжку в своих собственных глазах нужным цыгану. Это он приводил его пьяного из кабаков, он следил за медведицей, убирал за нею, он выводил у Люськи вшей, плел ей косы и следил, чтоб не была она голодной. Он нажился один, насмотрелся на сосущую от голода свои пальцы сестричку, он считал, что им, наконец, повезло. Да, теперь они не голодали. Вернее, не голодали так, как прежде. Яков умел заработать. Правда, и потерять деньги тоже умел. А у Сергея проявлялись сейчас отцовские черты. Отец его был настоящим хозяином, куркулем. За что и пострадал – его расстреляли семь лет назад. Сергей начал припрятывать деньги от Якова. Нужно было кормить Лейлу, кормиться самим, пока цыган пил. Однажды он признался Якову, что они из сосланных, и теперь пьяный Яков называл его кулаком, догадываясь, что тот припрятывает заработанные на представлениях деньжата. – Ох, жаден ты, Серёга! Не зря вас сослали, не зря-а ... Куркуль! И верно куркуль! Жить надо проще ... В больших городах они не останавливались, Яков побаивался тамошних властей. Больше ездили они по селам и провинциальным городишкам. Вопрос жилья доставлял всегда множество хлопот. С медведем их пускать никто не хотел. Люди питали непобедимое предубеждение против хищных зверей. Поэтому искали лачугу они подальше от жилых мест. Лейла, привыкала везде быстро, в дороге спала, на новых местах, в сараях и подворьях металась какое-то время, а потом успокаивалась. Сергей жалел ее, разговаривал с ней, как с человеком. Теперь говорить ему было особо не с кем. Люся мала, а Яков держал его за дитя несмышленое. Вот и говорил он с Лейлой. – Батю мово постреляли большевики, Лейла. Я маленький был ещё, плохо помню. Испугался, и думал, что мамка теперь не сварит киселя, жалел. О киселе больше жалел, чем о папке. Казалось, ну, убили ну и чего? Встанет да домой вернется. А мамку вот я уж сам не уберёг. Виню себя. Большой ведь, а того не понял, что не ела она ниче, все мне да Люське скармливала, что давали. Не хочу, говорит, есть. Вы ешьте. – Ты, Лейла, хорошо живёшь. Кормют тебя, поют, чешут, клещей таскают. Мне б так жить, как ты живёшь, а ты гадишь. Зачем дверь погрызла? Дядька платил за тебя. Чуть с сарая не выгнали. Медведь ты, вот кто! Медведь, он и есть медведь. Ничего человечьего. Лейла грызла оторванную от двери доску, чавкала, косила коричневыми глазами на Сергея. И казалось, что стыдно ей было за содеянное. *** В городок или большое село Узловое прибыли они на грузовике. Яков с Лейлой ехали в кузове, а Серёжка с Люсей в кабине. Серёжка не понимал Люську, которая уснула у него на коленях почти сразу. Как можно? Серёжка был в восторге. Поражало все: сумасшедшая скорость, возможности руления, кнопки и рычаги, с которыми водитель управлялся так лихо. Да и сама дорога поражала. Кругом расстилались поля, пестрели леса, пробегали населенные пункты. В поезде они ездили в грузовых вагонах с высокими оконцами, до которых Сережке было не дотянуться. А тут он смотрел в лобовое стекло и казалось, что это не машина несёт его, а сам он летит по дороге, обгоняя облака. Привез их грузовик на пустырь. Вдали стояли двухэтажные городские постройки. Яков сговорился с шофером, уже нашел жилье, но нужно было ещё дойти по тропинке по полю до одиноко стоящих построек. Лейла, отдохнувшая в машине, шла бойко и ходко. Шел дождь, вечернее небо затянуло и было как-то тоскливо на душе у Сережи, предчувствие чего-то нехорошего давило на плечи. – Яков, мне что-то тут не нравится. – Брось дурость напускать, – цыган устало скользил по глинистой грязи, в последнее время и у него на душе и у самого было муторно. Они пришли к одиноко стоящим сараям. Здесь только одна коробка, похожая на старое зернохранилище, а рядом с ней длинный ряд низких сараюшек и заброшенная мельница. Долго ждали на улице хозяина, спрятавшись под навес. Лейла лежала, Люська сидела рядом. Медведица грела свою подопечную. Вскоре пришел лохматый мужичок, заросший бородой, не глядя на медведя открыл им сарай, поговорил с цыганом об оплате и ушел, прикрываясь воротом фуфайки. Внутри высокого сарая – хранилища было пустынно и холодно. Яков велел перекусить и покормить медведицу, а потом прижался к Лейле и завалился спать. А Сергею не спалось. Он наваливал на себя сено, слушал как гудит где-то на мельнице порывами ветер, льет с крыши вода, и думал о том, что ждёт их дальше. Их кормилец цыган Яков всё больше пил. Иногда уходил в запои на несколько дней. Серёжка уж научился сам управляться с Лейлой, но однажды на площади, когда решил он подзаработать без цыгана сам, его чуть не забрали в милицию. – Ты чей будешь? Медведь чей? – Мой. Мой медведь, – Серёжка держал Лейлу за цепь, перехватил за ошейник, подтянул поближе к себе. – Мать есть? – Есть..., – врал Сергей. Он уж слышал о том, что таких, как он с сестрой болтающихся детей сейчас собирают, отправляют в колонии и детские дома. Милиционер близко подойти не решался. – Беспризорник? – Нет. У меня и мамка и папка есть. Просто папка вон там, в кабаке. Запил он. И это была полуправда – в кабаке пил Яков. Милиционер походил еще вдоль подвод, возле которых устроил представление Серёжка, нервно поправил ремень с наганом и ушел. А может и лучше будет в детдоме? Там, говорят, кормят. Да и Люська под присмотром будет... Но про приюты рассказывали и страсти. Говорили, что где-то на путях нашли целый закрытый вагон с умершими детьми. Их везли куда-то, и забыли на запасных путях... А ещё Серёжку держала любовь к медведице. Что ждёт ее с Яковом? Пьяный, он совсем забывал о ней. – Эх, Лейла, Лейла.­.. Сироты мы с тобой. Мамки и папки у нас нет. Предчувствия Сережки начали оправдываться уж на третий день пребывания на Узловой. В первый день поработали хорошо, в четырех местах городка, пока не устала Лейла. А вечером Яков опять пил. И пил он три дня к ряду. Сережа с Люсей жгли костер у сарая, варили похлёбку. Они не бедствовали. – Крутит душу у меня, Люська, в три погибели крутит. – Почему? – хлопала шестилетняя Люся голубыми своими глазами. – Да потому что плохо кончит наш Яшка. А мы уж домой не могём возвернуться – беглые мы с тобою. Куркули. Только ты не говори никому, говори – по бедности родители померли. – А вдруг мама ищет нас, вдруг жива она. Серёжка вздохнул, сцепил зубы и промолчал. Глупая Люська, все верит, что мать вернётся. Пусть верит. А ему сейчас хотелось кричать, кричать ей, что нету больше мамки, не вернётся она. И мир был вокруг чужд и страшен, он словно остался в этом мире совершенно один со своей бедой и беспомощной сестрою. И все его пугало: и отсыревшие за ночь от росы поля вокруг, и яркое дневное солнце, и мокрые крыши домов вдали. Там, под крышами этих домов, живут люди. У них есть свои дети. А они тут – в открытом поле, в сарае с медведем, никому ненужные. Лишь Лейла и ответственность за нее держали Сережку тут. Когда деньги подошли к концу и кормить медведицу стало нечем, он направился на поиски цыгана по городским кабакам. Лейлу прикрыли, подперли дверь палкой. – Лейла, сиди тут. Мы скоро. Вместе с Люськой направились в городок. Ходили они долго, выспрашивали про цыгана. Личностью он был заметной – красный жилет, сафьяновые расписные сапоги. И наконец нашли. Увидев их, отмахнулся, погнал прочь. В полутемном подвале какой-то забегаловки Яков играл. Играл азартно, со злостью кидая карты на стол. Люська сидела на траве возле кабака, ждала, а Серёжка то подходил к дымящей компании, то уходил прочь – никак не мог допроситься Якова пойти домой. Медвежатник Яков играл с необузданным и свирепым типом в большой фуражке. Самогон в этот раз не пьянил его, лишь тело становилось жёстче и собранней. От выпитой водки изнутри грело, крупный выигрыш кружил голову, заставлял куражиться над проигрывающим. Его партнер грозно и грязно ругался. Сережке было страшновато. И вдруг мужик этот вскочил и начал кричать, что Яков жульничает. Он требовал назад деньги, а Яков смеялся и грозил ему пальцем. Поднялась дикая свалка и грызня. Свалка перекочевала на улицу. В кулаке мужика в фуражке мелькнул кривой нож. Серёжка ринулся на помощь Якову. Он вскочил перед обидчиком, выставил вперёд руки со сжатыми кулаками. Сейчас им руководила горячая тяжкая ярость, она заставляла замирать сердце. Сергей матерился, кричал, как ненормальный. Жилистый крепкий мужик лёгкого пихнул Серёжку всторону, тот упал, прикусил губу, из нее потекла кровь. Лёжа на земле Серёжка увидел, как изловчился мужик и всадил нож цыгану в спину. Яков взвыл и рухнул на землю, захрипел, дернулся и замер. Мужик шало попятился, с силой пнул уже мертвое тело. Потом шагнул назад, присел и вытащил из кармана цыгана кожаный кошелек с деньгами. Серёжка оцепенел, а когда мужик умчался во дворы под крики толпы, подполз к Якову. – Дядь, дядь, а мы как же? – Как же мы? Как же Лейла теперь? Яша... Он тормошил Якова, но Яков был мертв. Серёжку подняли за шкирку. Он оглянулся: перед ним стояли милиционеры. – Отец твой? – Нет, – покачал головой Серёжка. От горя и бессилия, он и не заметил, как их с Люськой поручили каким-то мужикам. Очнулся он на телеге. – Куда мы едем? – Как куда. В приемник, знамо. – Это в колонию что ли? – Ну, уж не в колонию, а в приют, но до него ещё доехать надобно. Сейчас в милицию пока, а потом в приемник. Накормят, обреют... Мужики переглядывались, посмеивались. – Нет, нам нельзя, у нас – мишка. Сергей собрался спрыгнуть с телеги, но тут один из мужиков рявкнул громко. – Сидеть! – он дернулся. И только сейчас на его ремне Серёжка заметил кобуру, – Сидеть, пацан. А то ведь и в колонию. Вон руки-то у тебя в крови. Сергей глянул на свои руки – они и правда были в крови, в крови Якова. – У нас медведь в сарае, дяденки. Не вру я. – Ох, братки беспризорники. И чё только не придумают... А ведь вам помочь хотят. Шоб не болтались вы по улицам голы-босы. – Та разе они поймут. У меня тут один в котел для варки асфальта залез. Еле выковыряли дурака. – Я не вру, хотите – покажу. – Сиди уж. Тебе ещё об убивице в милиции докладать. Видел его? – Видел, – Серёжка опустил голову. В милиции он тоже твердил про медведя. Адреса точного он не знал, но подробно описал место, где сидит Лейла. Усталый милиционер кивал, обещал разобраться, но больше спрашивал о мужике в кепке, который зарезал Якова. Сергею Якова было жаль, он плакал, сидя перед милиционерами, растирал грязными руками слезы. Вскоре их с Люсей повезли куда-то в пригород, привезли в место, похожее на тюрьму, с решетками на окнах. Дядька в белом халате велел раздеваться, осмотрел. Их обрили наголо. Серёжка смотрел, как плачет Люська глядя на круглую лысую свою голову и на тяжёлую косу, лежащую на полу, которую потом сожгли на дворе. Толстая крикливая тетка заставила их вымыться и выдала им чистые рубахи и штаны. Люська сейчас была похожа на пацаненка – лысая, в длинной рубахе и подвернутых широких штанах. – Не плачь, Люська, вырастут косы. Зато вши кусать не будут. – Ужин прошел, вот держите, – глядела жалостливо на них тетка. Им дали по куску хлеба и развели. Люсю повели к девочкам, а Серёжку привели в большую тихую комнату с высокими окнами в решетках. Под белыми простынями тут спали мальчишки. Между койками в проходе сидел дежурный с кобурой. Сережке отдельной койки не хватило, и его положили рядом с маленьким худым мальчонкой лет восьми. – Я – Венька, – шепнул тот, – А ты? – Серёга... Но больше они не разговаривали, прикрикнул дежурный. Серёжка лежал и смотрел сквозь прутья решетки окна на звёздное небо. Где-то там есть созвездие Большой медведицы. Интересно, куда заберут Лейлу теперь? Ей бы в цирк. В цирке под шатром Серёжка был однажды. С мамой и папой... ещё живыми. Тогда папа рассказал ему о Большой медведице. Вскоре, обняв пацаненка, думая о двух медведицах: звёздной и настоящей, Серёжка крепко спал. *** Уже больше суток Лейла была одна. Она тревожилась. Нервы заставляли метаться. Она беспокоилась за хозяев и маленькую Люсю. Несколько раз Лейла принималась реветь от отчаяния, скребла половицы. Сегодня ей не дали даже воды, очень хотелось пить. Она легко могла вырвать крюк из стены, на которой висела цепь, но это было серьезным нарушением, и она не решалась. Но когда к концу подошли вторые сутки, Лейла не сдержалась. Она сорвала цепь с крюка, одним махом выбила дверь и вышла наружу. Уже смеркалось, Лейла вышла на темную проселочную дорогу. Справа виднелся зелёный лес, а влево густо поналепленные дома. Любой другой хищник бросился бы в лес, но не Лейла. Она привыкла к людям, она доверяла им, они угощали ее сладостями, никогда не причиняли ей боли. Лейла направилась налево – в город. Горели окна домов, воздух был сумеречным. – Аааа! Помогите! Медведь! – услышала она и шарахнулась в проулок. Крик ее напугал. Она трусцой помчалась в дома, цепь гремела позади нее. Собаки заходились в истошном лае, и Лейла бежала все дальше, распугивая повстречавшихся людей. В конце концов она выбежала к реке, влага реки потянула к себе, она спустилась в кустарник пологого берега, жадно, сверкая перепуганными глазами, напилась воды. Где ее хозяева, она не знала, но всем своим звериным нутром почуяла беду. С ее любимыми людьми что-то случилось. Она ещё немного пометалась по берегу. Волнения и спустившаяся тьма заставили ее залечь тут, в кустах. Она нервничала, стащила ошейник. А потом задремала до рассвета. *** Они ждали эшелон, чтоб отправится на юг. Серёжка уж смирился с участью приютского. Да и как им с Люськой ещё жить, если ни в детдоме? Каша была жидкой, суп мутной баландой, пацаны говорили только о еде, эта тема была излюбленной. Все голодали и тут. И вот по истечении пары дней объявила им Изольда Борисовна, старая хромая вечно усталая их воспитательница, что эшелоном они отправляются сегодня. Об эшелоне она знала давно, но по опыту доставки беспризорников уж знала, что говорить об этом заранее нельзя. Беспризорники – народ ненадежный. Обязательно будут побеги, а у нее свой план. – Мужики, как бы медведь нас не загрыз. Говорят шастает по городу огромный медведице, людей в клочья дерет, – шептал щербатый Сашка по прозвищу Крен. Зубы он потерял в драке на местном рынке. Там его и взяли. – Какой медведь? – выкрикнул Серёжка. – Какой, какой? Из лесу припёрся и людей жрет. Чай, не только у людей голод-то. Медведи в лесу и те голодают, – деловито со знанием дела ответил Крен. И Серёжка все понял. Это Лейла. Никакой медведь из лесу в город не пойдет. Он так надеялся на милицию, надеялся, что Лейла давно в цирке или хоть где-то под присмотром людским. Он разволновался, схватясь за бритую голову, сидел один, опершись на колени. Лейла ... Лейла ... Если осталась она одна, как же плохо ей сейчас! Ему нужно было в город. Сейчас ему нужно было туда. Детей приемника строили во дворе, они должны были пешком пойти на вокзал. Он искал глазами Люську в толпе девчонок. Но девчонки были бриты, одеты в белые рубахи, он никак не находил ее. А когда пошли по улицам города, охраняемые надежным караулом, когда завихляли по коротким проулкам, он сказал маленькому Веньке. – Венька, Люське моей скажешь, что найду я ее потом. Пускай не боится. Слышишь, скажешь – Серёжка вернётся. – Ты драпать хочешь? Дурак, у них же ружья... – Да не будут они стрелять, а у меня дело есть важное. Не дрейфь... *** Медведя загнали в глухой двор с аркой. Из двора был один выход, но лесному зверю найти его было невозможно. Это был сквозной подъезд, двери которого не запирались никогда, но сейчас их прикрыли. Все жильцы дома спрятались в ужасе по квартирам, но торчали у окон. Медведица металась по двору, среди веревок с бельем. Она ходила вдоль окон, заставляя жильцов первых этажей шарахаться от окон. Это обстоятельство и мешало применить ружья – вокруг окна, а в окнах люди. – Че-то не то с ним. Бешаной навроде. Все дыбом встаёт – пугает. А Лейла правда, как и полагалось опытной артистке, при виде толпы вставала на задние лапы, собираясь танцевать. Сейчас, видя людей в окнах, она тоже поднималась на лапы, надеясь, что люди угостят ее. Рьяный охотник Захар Нелепин вызвался помочь местной милиции. За медведицей они ходили уж битых два часа, но никак не находилось места, где можно было безопасно выстрелить. Медведь рвался на многолюдные улицы, метался по городу и вот наконец, забежал в этот двор. – Здесь и кончим зверину, – констатировал Захар. – Странный Мишка, давно мечется, а не нападает ни на кого..., – жал плечами молодой милиционер Василий Завьялов. – Сытый. Лето же... Охотник решил подойти поближе, с ним вместе два милиционера и ещё пара мужиков добровольцев. А Василий всё думал, что если медведь своей тушей навалится на одного из них, то уж никакое ружье не спасет – подавит медведь мигом. Охотник Нелепин остановился возле столба, привалился, прицелился. Медведь метался, нужно было окрикнуть его. Захар уж заметил – при окрике медведь встаёт на задние лапы, подставив свой серо-бурый лохматый живот под пулю. Промазать нельзя. Сзади окна, да и слава пойдет нехорошая. Здесь знают его, как отменного стрелка. – Эй, зверина! – крикнул он яростно, вскинул ружьё и коротко прицелился! Он был прав. Мишка оглянулся и тут же поднялся на задние лапы, засучил передними. И тут краем глаза Захар увидел метнувшуюся к медведю белую тень. От сквозного подъезда, позади медведя к нему со всех ног бежал лысый мальчишка в белой рубахе. Он кричал. Не понятно было, что, но кричал он что было сил. Медведь опустился на четыре лапы, оглянулся и помчался к мальчонке. Нужно было стрелять, стрелять... Ведь завалит мальчишку... Но Захар растерялся. Вся эта ситуация была очень странной. Что делает этот пацан! Что делает! А Сергей несся, что было сил. Он сбежал, он долго искал место, где ловят медведя. И вот он здесь. Собралась в этом спасении медведицы вся его скорбь и детская вина. За то что не смог папку спасти, за то, что мамку не уберёг и разрешил вот так просто чужим мужикам унести ее за руки и за ноги, не запротестовал тогда, не заступился. А вот сейчас он должен, должен спасти Лейлу, как будто замолить вину свою перед родителями. Мужики затаили дыхание. Медведь повалил мальчишку, они перекувырнулись. С наганами и ружьями мужики неслись туда. Завалил! Но тут мальчишка вдруг вскочил на ноги, закричал: – Не стреляйте! Не стреляйте! Это Лейла, она артистка! Не стреляйте! Он наклонился вперед, бежал им навстречу, кричал так, что лицо его побагровело, на шее посинели вены. Сзади за ним двигался и медведь. Мужики, нацеленные на медведя, готовые выстрелить в любой момент ничего уже не понимали. – Лейла! Лейла, – мальчонка не опасаясь медведя дёргал его за холку, – Давай! Цыганочка, Лейла, цыганочка! И тут вдруг мальчишка запел, заплясал. Медведь поднялся на задние лапы, закружил тоже. Мальчонка встал с ним в пару, взял за лапы, они танцевали вместе, почти вальсируя. – Лейла, умница. Умница, Лейла! Где твой ошейник, Лейла. Лейла, я вернулся к тебе, видишь, я вернулся... – Не стрелять! Отбой! – выкрикнул Василий. Все пришли в замешательство, переглядывались. – Вот это да... Цирковой что ли? – спросил Завьялов. – Цирковая. Девка она. Лейла... Ее хозяина убили. Он цыган был, артист. И она.... – Убили? Вот те и на... Слушай, а она пойдет с тобой? Сможешь сам ее отвести? – Конечно. Голодная она, есть у вас чего? – Лейла чавкала рукав Сережки. У мужиков нашлись лишь пара сухарей. Лейла жевала, косила испуганными глазами на мужиков. Серёжка гладил ее по шерсти. – Натерпелась... Натерпелась, моя хорошая. – Спас ты ее, пацан. Сам-то откуда? – С приемника, сбежал я..., – понуро ответил Серёжка. Эти дни, пока пристраивали Лейлу, Серёжка жил у Васи Завьялова. Лейлу отправили в Пермь, там был зверинец. Она металась по клетке в вагоне, смотрела на Серёжку, а он ревел в три ручья, стоя на перроне. – Держись, брат. Вырастешь, найдешь ее в Перми. А пока учиться тебе надо, – за плечи обнимал его Василий. Серёжку вскоре с Изольдой Борисовной и ещё несколькими беспризорниками отправили в детский приют, где и нашел он свою сестру. В Пермь он вернулся. Но не скоро ... Только уж после войны, капитаном с медалями на груди и большой тыквой. *** Сколько лет прошло... Сергей стоял на крыльце своего дома. Времена изменились. Вся жизнь позади, и история с медведицей тоже. – А я после войны искал тебя в Перми-то. Да, искал... Но мне сказали, что померла ты в сорок третьем. А я тыкву тебе привез. Еле допер тогда. Отдал работникам там, для медвежат. Так вот ... Нужно было идти в дом. Но он ещё долго стоял и смотрел на небо. – Свети и дальше, моя дорогая Лейла. Свети... И казалось, что Большая его медведица встала на задние лапы – она его приветствовала ... ( Автор Рассеянный хореограф) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Катя, Екатерина Сергеевна, жившая с ней после своего развода с мужем, положила много сил на то, чтобы выходить мать, но пожилая женщина так и не встала, и теперь жизнь учительница делила между работой и уходом за больной Анной Никифоровной. Дачу пришлось продать, потому что ездить туда у Екатерины не хватало ни сил, ни времени. А на рынке она однажды встретила продавца, который, единственный, привозил туда антоновские яблоки,а попросту антоновку. Когда-то такое дерево и у них на даче росло, стойко переживало любые морозы, радовало ароматными зимними плодами, которые хранились до самой весны. С антоновкой пекли потрясающие пироги, её мочили, готовили из неё пастилу, подобную той, что подавала когда-то к чаю Софья Андреевна Толстая, супруга великого классика, и даже оставила собственный рецепт в записных книжках. Не слишком сладкое мочёное яблоко антоновки обожал и Александр Сергеевич Пушкин. Этот сорт за века стал поистине народным и любимым многими. Что уж говорить о них с матерью. И Екатерина, и Анна Никифоровна любили антоновку, но дерево заболело и погибло, а новое посадить не успели, не нашли саженец. Поэтому, когда Екатерина Сергеевна вдруг увидела на рынке эти яблоки, почувствовала знакомый запах, словно ароматом детства окутало, то, конечно, сразу купила, не торгуясь. Чтобы порадовать маму, да и себя, чего уж там. И номер телефона продавца взяла. Он честно звонил Екатерине, когда приезжал в город, а она спешила на рынок, несмотря на тяжёлую сумку с тетрадями, чтобы не задерживать его. Знала, что на ставшем почти безжизненным от вынужденного бездействия лице матери заиграет улыбка, а худенькие пальцы будут прижимать к щеке прохладную кожицу крупного яблока. А она сама потом будет печь пирог, и мать за чашкой чая, в который уж раз, начнёт вспоминать что-нибудь из Катиного детства. Ради этих моментов стоило идти через рынок и нести потом сумки. Она уже купила яблоки и вышла с другого входа, так было ближе, когда увидела около одного из домов группу людей, взволнованно смотревших наверх. - Прыгнет! Господи, прыгнет ведь! - Голосила какая-то женщина. - Опять этот интернет проклятый. Довели детей. С крыш прыгают. Екатерина Сергеевна подняла глаза и вздрогнула. Цветную куртку, словно вынырнувшую из девяностых, она знала хорошо. Только на прошлой неделе эту куртку пинал в школьной раздевалке неугомонный 7"Б". * * * * * Новенький пришёл в "Б" класс, когда тот был ещё шестым, после весенних каникул. У него было редкое имя Демид. Казалось, чего бы совсем уж необычного. Дёма. Но острословы-шестиклассники тут же принялись соревноваться, кто круче, коверкая имя новичка. Он слушал невозмутимо. Демид вообще выглядел очень спокойным мальчиком. За четвёртую четверть одноклассники так и не смогли его "достать", а девочки даже прониклись к этому тихому парнишке симпатией. За лето и вовсе вражда подзабылась. На осенних каникулах дружелюбная и общительная Алиса Левина пригласила на свой день рождения весь класс и, конечно, Дёму. Пришли все, кроме него. Это тут же всколыхнуло притупившуюся было неприязнь. А потом Демид неожиданно явился в школу в куртке. Были раньше такие, безразмерные, сшитые из разноцветных, порой совершенно не сочетающихся между собой кусков ткани, наполнитель в которых сбивался и опускался вниз, к рукавам и подолу куртки. Эта куртка, вызвавшая шквал насмешек и истоптанная в школьной раздевалке, была своеобразным вызовом и протестом, понятным лишь самому Демиду. А сейчас Екатерина Сергеевна видела её там, наверху. Она, забыв про сумки в руках, про усталость, бросилась к одному из подъездов, лихорадочно нажимая кнопки домофона. - Откройте, пожалуйста! Там у вас мальчик на крыше! - Какой ещё мальчик? Задoлбали, нaркоши хреновы! Иди отсюда! Екатерина Сергеевна принялась набирать следующую комбинацию цифр. В это время дверь открылась, и она, выпустив из подъезда мужчину, торопливо вошла внутрь. Но чердачный люк оказался закрыт. Кляня собственную невезучесть, учительница перешла к другому подъезду. - Это соседка ваша, откройте, пожалуйста. Ключи забыла. Домофон пропищал сразу, но на последнем этаже ей снова не повезло. Удача улыбнулась лишь в третьем подъезде. Демид стоял с торца крыши, напряжённо вглядываясь вниз. Боясь напугать мальчика, она несколько минут стояла неподвижно. Но тут он вздохнул и отошёл от края, словно размышляя о чём-то. - Дёма, яблоко хочешь? - Она не знала, что надо говорить в таких случаях. Он быстро обернулся. - Екатерина Сергеевна, а вы как тут? Откуда? - С рынка. - Она показала сумку с яблоками. - Дёма, можно тебя попросить? Ты проводи меня, пожалуйста. А то сумки тяжёлые очень. - Идёмте. - Как ни в чём не бывало, ответил он. - Давайте сумки. - Вот, одну возьми. - Она протянула побольше, с яблоками. Когда они вышли из подъезда, навстречу уже шагал человек в полицейской форме. За ним спешила какая-то женщина. - Это ты был на крыше? - Он, он! - Замахала руками его спутница. - Куртка уж больно приметная! - И что? - Полицейский нахмурился. - Действительно собирался прыгать? Граждане вот сообщили. - Что за ерунду вы говорите. - Екатерина Сергеевна строго посмотрела на него. - Мальчик - мой ученик. На крышу вылез за котёнком. - И где котёнок? - Отдали. Хозяйке, от которой он убежал. Всё уже хорошо. А у нас дополнительные занятия сейчас. - Вы меня совсем запутали. Куртки, котята, занятия какие-то. Родители его где? - Родители дома. Мальчик сейчас под моим присмотром и в зоне моей ответственности. - Слабоватая у вас ответственность, раз дети лезут в неположенные места. - Я была там с ним. А вы бы лучше проследили, чтобы люки были закрыты, а дети и животные туда залезть не могли. - Проследим обязательно. - Будьте добры. Это третий подъезд. Идём, Демид. У нас мало времени. - Спасибо, что вы не выдали меня. - Тихо сказал Дёма, когда они отошли. - Пожалуйста. Только ты так никогда не делай. Не ври, как я сейчас. Кстати, я тоже узнала тебя по куртке. - Она счастливая, эта куртка. Папина. Он рассказывал мне про неё. Папа погиб в прошлом году. А она в сумке лежала на антресолях... - Понятно. Дёма, скажи мне, только честно, ты из-за ребят? Давай я поговорю с вашей Дарьей Олеговной, чтобы она аккуратно провела беседу с ними на классном часе. - Не надо. - Демид опустил голову. - Это не только из-за ребят. Скорее, из-за всего сразу. - Расскажешь, пока идём? Мальчик кивнул. - Мы раньше хорошо жили. Втроём. Папа, он старше мамы был, но он очень классный. Весёлый, на месте никогда не сидел. Мы с ним куда только не ездили. Он рассказывал, как они в детстве с мальчишками играли, какие времена были. Как он однажды в этой куртке под лёд провалился, и его заметили только потому, что она яркая такая. Он потом придумал себе, что это его счастливая куртка, и берёг её. Папе всегда везло. - Демид, прости, что спрашиваю. А как папа погиб? - Он в аварию попал. Из-за мамы. - Дёма нахмурился. - У нас хорошо всё было, пока Мирон не родился. Родители почему-то ссориться стали всё время. А потом я случайно слышал разговор. Папа говорил, что мама его обманула. И, знаете, он уехал в тот вечер и на машине разбился. - Ты не можешь маму простить? - Да. - Дёма тяжело вздохнул. - И Мирон. Мама всё время заставляет меня сидеть с ним. Сама уходит по своим делам. Помните, когда Алиса всех пригласила на праздник? Я тогда из-за него не попал туда. Он заболел и в садике не был. Мама говорила, что ненадолго, а сама ушла до самого вечера. А Алиса мне, между прочим, нравится. - Это плохо, конечно, Дёма. Что мама слово не сдержала, и что ты на праздник не попал. Но братик - самый родной для тебя после мамы и папы человек. Он будет рядом с тобой всю жизнь. - Он мне не брат! - Мальчик остановился и на глазах его выступили колючие слёзы. - Мирон - не папин сын! - Почему ты так думаешь? - Он не похож на папу! И папа сам сказал, что мама его обманывала. А ещё... Он переложил сумку в другую руку и выдохнул. - Ещё мама теперь хочет, чтобы с нами её новый... мужчина жил. А Мирон его папой называет! Знаете, почему? - Наверное, потому что маленький и своего папу не помнит. - Потому что этот Рома и есть его папа! - Мама тебе сказала? - Нет. Я сам знаю. Я всё понял. - На крышу поэтому вышел? - Не знаю. Я хотел прыгнуть. Только не на землю, а на пристройку. Вы не видели её. Там не так высоко. А я хотел себя проверить, и папину счастливую куртку. Ну, а если бы ногу сломал или руку там, может быть, мама на меня хотя бы внимание обратила. А то занята только Ромой своим и его сыном. А ещё там люди внизу были, обязательно снял бы кто-то и в сеть выложил. Алиса бы тогда поняла, что я не трус. По куртке бы узнала точно. Может быть, и наладилось всё. - Ясно. Ну заходи. Мама, я не одна. Со мной мой ученик. Демид смотрел на дверь, приготовившись здороваться. - Проходи, проходи. Мама не выйдет. Она после травмы не может ходить. Вот сюда. Это Анна Никифоровна, моя мама. А это Демид. - Демид? Какое красивое редкое имя! - Можно Дёма просто. - Смутился мальчик. - Мама, Дёма помог мне яблоки донести. Сейчас. Она выбрала несколько самых крупных и принесла матери. Демид с удивлением смотрел, как пожилая женщина прижимает к щеке большое жёлтое яблоко, гладит его. - Пахнет хорошо. - Заметил он. - Вкусный запах. - Этот сорт называется "антоновка". - Подсказала вошедшая Екатерина Сергеевна. - Это, Дёма, можно сказать, семейные яблоки. Запах антоновки объединяет людей, заставляет их вспоминать детство, делает добрее. Сейчас поставлю быстрый пирог в духовку и пообедаем все вместе. - А можно посмотреть, как? - Посмотри. Мама, я Дёму заберу на десять минут. Он поможет яблоки порезать. Демид осторожно резал яблоко и, закончив, спросил. - Екатерина Сергеевна, а ваша мама давно так лежит? - Уже несколько лет, Дёма. - И вы с ней сидите? Анну Никифоровну ведь нельзя надолго оставлять. Вам не трудно? И не надоедает? - Ты прав, нельзя. И прав, иногда трудно. Но мама - единственный мой родной человек, Демид. Я очень люблю её и никогда не брошу. - Даже если вы поссоритесь? - Даже тогда. Вот и всё. Заливаем яблоки тестом и ставим в духовку. Они покормили Анну Никифоровну, поели сами, попили чаю со свежей выпечкой. Перед уходом Екатерина дала Дёме мешочек с яблоками. - Вот ещё рецепт. Дёма, попроси маму испечь такой пирог. Вместе, как мы тобой. И поговори. Спроси о том, что тебя волнует. Но запомни: даже если у вас с Мироном разные папы, то мама - одна, и братик тебе всё равно самый родной. А Алисе ты тоже нравишься. - Откуда вы знаете? - Вижу. Не бойся подружиться с ней. Она добрая девочка. * * * * * Через день он дождался Екатерину Сергеевну после уроков и, стесняясь, протянул бережно завёрнутый в пакет кусочек пирога. - Это вам, Екатерина Сергеевна. Я сделал, как вы сказали. И с мамой поговорил. Она рассказала, из-за чего они тогда ссорились с папой. Мама хотела отдать Мирона в ясли и выйти на работу, а он был против. Тогда она тайком нашла подработку и уходила, пока я с Мироном сидел. Папа поэтому ругался, что она обманула его. И про аварию мама объяснила, что это встречная машина нарушила правила, и папа ничего не мог бы сделать. Даже и следователь сказал так же. А с Ромой своим она уже на новой работе познакомилась... Я простил. Ей трудно одной. Если он с нами жить останется, всем будет легче. - Я знала, Дёма, что ты во всём разберёшься. - Екатерина Сергеевна коснулась его плеча. - А за пирог спасибо. Обязательно попробую. - Алисе понравился! - Убегая крикнул мальчик. - Она меня у школы ждёт. До свидания! Он убежал, а Екатерина Сергеевна поднесла свёрточек к лицу. Через пакет пробивался тонкий осенний запах антоновки. (Автор Йошкин Дом) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Из криво сколоченной будки вылез облезлый пёс и гремя цепью, слабо зашавкал, ибо лаем это назвать было нельзя, так тлеют догорающие угли из последних сил, нет- нет, да вспыхнут языки пламени. Так и собака, опустив кудлатую голову свою, начала что -то лаять, но потом развернулась и, гремя цепью, запрыгнула в будку. Иван видел, что из окна за ним наблюдают глаза, острые, настороженные, они смотрят и следят за каждым его действием. Он развернулся и направился к дому, быстрым шагом пересёк двор, толкнул дверь, закрыто. Понаддал плечом, ввалился в тёмные, глухие сени, опахнуло чем-то кислым, будто пропавшей капустой. Нашарил вторую дверь, оббитую старыми телогрейками, потянул за ржавую скобу, дверь со скрипом открылась. Пригнувшись, Иван попал внутрь. Холодно, это он почувствовал через тулуп. У стола сидит испуганная девчонка, лет одиннадцати, светлые косы перекинуты по обеим сторонам, на руках держит ребенка, мальчик или девочка непонятно, сидит притулившись к девчонке и сосёт кулак. У печки, с поленом в руке стоит пацан, возраста девчонки, может постарше на пару лет, в нелепой позе, будто хочет кинуться, смотрит на Ивана подросток, кого-то смутно ему напоминающего. Они все замерли, кроме младшего и смотрят на Ивана. Двое средних напугано, старший с вызовом, а младший просто, не понимая, что происходит. Иван перевёл взгляд на того, что у печи. -Дрова положи, - разлепил ссохшиеся губы, нахмурив брови, произнёс едва, - ну. Мальчишка аккуратно положил полено около чисто выбеленной печи, дом был очень контрастный. Неказистый и покривившийся снаружи, он был чистеньким и уютным изнутри. Хоть и было холодно, но Иван ощутил какое-то тепло, тепло, исходящее от детей. -Из печи вытащи, дрова из печи, грю вытащи, все до единого. Слёзы большие и крупные побежали из глаз девчонки, мальчик покраснел и тоже едва сдерживал их, эти самые слёзы. Иван обернулся к старшему, тот стоял будто волчонок в стойке, собирающийся вот- вот прыгнуть, это же поняла и девчонка, она вскрикнула и зарыдала. Иван обернулся на её голос, в этот момент, что -то ударило его по голове, не сильно, удар был приглушён шапкой, скользнуло по плечу. Он резко повернулся, схватил мальчишку, ударившего его за руку. -В тюрьму захотел? А этих куда? Слова давались Ивану тяжело, но возымели своё действие, мальчишка обмяк и стоял, опустив руки. -Бери дрова, - скомандовал Иван, - все бери, неси, где взял. Иван шагнул и заглянул в печь, точно ли ничего не осталось? Девчонка завсхлипывала, старший брат подошёл и погладил её по голове, Иван пропустил вперёд шмыгающего мальчишку с руками полными мелко наколотых дровишек, обернулся на детей и услышал в спину слово, то самое, которым его звали в селе, Бирюк. -У, Бирюк проклятый, - выкрикнул слезливо старший пацан, - пару полешек пожалел... - Говорила я тебе, Ванечка, не надо... -А как Оля? Замёрзнуть хотите? У него вон их сколько, не обеднел бы. Иван услышал слова детей, вышел захлопнув двери. Он догнал мальчишку, пошёл рядом, Иван понимал, что парнишка от слёз не видит дороги, но тот упрямо шёл, неся впереди себя словно знамя позора, на вытянутых руках, дрова Мальчишка с ненавистью бросил дрова и побежал, падая по снегу. - Бирюк, тьфу, ненавижу, - кричал он и полз, вставал и падал. Иван аккуратно собрал дрова и положил их отдельной кучкой, зашёл в дом. Дом у Ивана был большой, светлый, на много комнат, стоял на отшибе деревни, у самого озера. Иван сам строил, в надежде зажить большой и дружной семьёй, на несколько комнат, даже уборная в доме имеется, эта уборная в доме и вода была предметом обсуждения и ненависти деревенских. -Ишь барин, выдумал тоже, не хочется ему зад морозить... -Чёрти что выдумал, здесь же сральня, здесь же и едальня, тьфу... - Бирюк, однем словом. Бирюком Ивана прозвали ещё с детства, тяжело ему давалась речь устная, не мог и двух слов связать, потом вроде научился, но кличка и привычка, молча всё делать остались. Несколько лет назад Иван увлёкся молодой и симпатичной учительницей, Людочкой. Да только вертихвостка оказалась та Людочка, ускакала за сыном агронома, а тот возьми да брось её, она помыкалась, помыкалась, вроде к Ивану опять, тот принял, но опять агрономовский сынок на горизонте объявился, Людка опять к нему скаканула, второй раз Иван не простил. С матерью старенькой поселился во вновь отстроенном дому. Самый близлежащий дом от него был вот эта покосившаяся избушка, там недавно кто-то поселился, но ещё до этого начали у Ивана пропадать дрова, он подозревал кто, но поймать никак не мог. А тут... Это были не те воры, не те, которых караулил Иван, те в наглую, на санках таскали, а эти... -Мам, положи чего...сала там, мяса, хлеб... -На охоту, Ваня? Мотнул головой. -Молока и конфет, что там дети едят. Мать не стала спрашивать для чего, знала от сына не так-то легко добиться слов, собрала быстро всё что просил Иван, увидела, как нагружает на большие сани, кованные ещё старухиным дедом, в кои и лошадь можно запрягать, как нагружает туда дрова. Зашёл, взял мешок с провизией и положив на сани сверху, куда-то потопал. Мальчики были на улице, неумело рубили топорами оставшиеся доски от забора. -Заберите дрова. -Не надо нам ничего, - с вызовом выкрикнул старший, голос сорвался, и он чуть не заплакал, но сдержался. Иван понял кого ему напоминает пацан, он сам был таким, ершистым, обидчивым, только молчуном. Ивану было тяжело складывать буквы в слова, потом произносить их, зато читать мог днями и ночами, а вот сказать, это дааа, это тяжело. -Бери сказал и продукты, немного. Помог мальчишкам перетаскать в дом дрова. Выложил продукты на стол. -Спасибо, дядя Ваня... Иван даже опешил, никто ему спасибо кроме матери не говорил, никогда, а уж дядей, да ещё и Ваней, никто в жизни не назвал. -Ппп...П...Пожжалуйссста, - проговорил Иван, - Оллля. С тех пор и началась эта странная дружба, Ванька, брат Оли, Саши и маленькой Нины, начал ездить с Иваном на заготовку дров. Мать Ивана тоже взяла шефство над детьми, она -то и рассказала Ивану кто они и откуда. -Надя, мать-то детей, она из наших, Митрия Полушкина дочка, они же Митька пили сильно, со своей-то, она девчонке не родная, мать в родах умерла, Митька до пяти лет Надю сам воспитывал, а потом эту привёз откуда-то. Надя спокойная, хорошая девочка была. С Васькой Коркиным дружила, жениться собирались да Зойка, мать Васькина, как в дыбы встала, не нужна мол, нищебродка...Васька и послушал мать, на Ольге Кривошеевой женился. А Надя ребёнка родила, Ванюшку -то вот. Митька со своей выгнали тогда девчонку, она в город уехала. Олюшка рассказала, замуж там в городе Надя вышла, вот этих четверых родила, пил говорит отец, да гонял их безбожно. Зачем стольких родила? А кто его знает, пока Господь давал вот и рожала. А тут не выдержала, сбежала от него, аспида проклятущего, эта избёнка ей по наследству досталась, да месяц назад увезли её, в больницу. Не успела обжиться... -Умерла? - спросил Иван. -Неее, что ты Ванюша, жива, жива. Да только вот, детей ни в школу, никуда не успела, вроде Оля говорит, Ваня ездит к ей, на поправку пошла. -Хорошо. Привык Иван к детям, очень привык и они к нему Олюшка, словно дочка нерождённая, светлая, тоненькая, голосочек, что ручеёк, Иван, что защищает своих братьев и сестёр, Сашка оказался весельчаком, балагуром, а ещё ловко у него получалось по хозяйству помогать. -Нам бы корову, - мечтательно говорит Сашка, — вот тогда бы мы зажили. Маленькая Ниночка тянула свои крохотные ручонки и обнимала Ивана за шею. Всю жизнь мечтал о таком, не позволял себе даже привыкать, да ноги сами несли в хату ту, губы растягивались в улыбке и слова сами лились изо рта Ивана при виде детей. -Дядь Ваня, не могу понять, как ты меня тогда зимой заставил дрова все вернуть до конца, даже из печки выгреб, а сам потом вон сколько всего наволок. Это что? Совесть замучила или проучил меня чтобы не воровал? -Идём, - машет рукой Иван, - показывает те отдельно лежащие дровишки, - ищи. -Дырки, а для чего они, дядь Ваня? -Воров ловить. - Там что? Порох? - догадывается парнишка. -Ну... -Так вот почему ты...- Сашка отворачивается и вытирает глаза. Иван хлопает его по плечу, мальчишка вырывается и смотрит в небо, чтобы слёзы спрятать. — Вот ты какой, дядь Ваня, почему ты не наш отец? Иван опешил и смотрит вслед убегающему Сашке. А по деревне слухи чёрные поползли. Чтобы языки лопнули у тех людей кто такое говорит. Стали шептать, мол Иван, к девчонке ходит, к этой, Олечке малюсенькой. Комиссия пришла, председатель, учительши из школы, из сельсовета и агрономова жена, мол в женсовете, начали девчонку пытать, ух как мать Иванова ворвалась, как начала чихвостить, бессовестными называть. — Это что такое удумали, а? На дитё такой наговор. Никто не поинтересовался как дети без матери живут, кто их кормит? Переплелись сами как змеи, из кровати в кровать прыгаете и дитё приплели, тьфу, ироды проклятые, да я вас... В этот момент в калитку, а Иван с Ванькою забор поставили, вошла женщина бледная худая. -Мамка, мамочка, - кинулась к ней Олюшка, - они про дядю Ваню такое, такое говорят и про меня... Сразу заизвинялись, мол звонок поступил, они не могут отреагировать. -Я вашему звонку язык перцем посыплю, - кричит мать Иванова, в отличие от сына - молчуна, старуху было не переслушать, я на товарищеский суд вызову её, а на вас на всех, заявление напишу, уже написала, сёдня почтальонша уже в район доставит, будьте же вы прокляты, тьфу на вас... Долго бушевала старуха. А к концу лета, поселилось в Ивановом доме счастье. Надя с детьми переселилась к Ивану. О такой хозяйке только и мечтать было. Ванька в шестнадцать лет, когда паспорт получать пошёл, поменял отчество на Иванович, а фамилию отца взял, так он Ивана звал, Перемыслов. Стал Ванька младший Иваном Ивановичем, следующая Олечка, потом Сашка, а Ниночку и так записали на Ивана, вот такая большая у Ивана семья получилась. -Не могу я Ванечка родить тебе родного ребёночка, - сокрушается Надя. -Бог с тобой, Надюша, ты мне вон сколько родила, будем внуков ждать. Старуха, мать Иванова, гоголем по посёлку ходит, придёт в сельпо, как наберёт внучатам своим, всего. Пробовали было языками почесать сплетницы, да старуха всех заткнула. Уже внуки повырастали у Ивана с Надеждою, вот и младшая, Ниночка, детками обзавелась, как соберутся все, смех, да гомон стоит по озеру, на зависть всем чёрным да завистливым языкам. Вот и такое счастье в жизни бывает. А то, Бирюк, Бирюк... Автор Мавридика де Монбазон Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Бока щенка часто сокращались, маленькие глазки были закрыты и облеплены сухими конъюнктивитными корочками, розовый язычок вывалился наружу и почти касался земли. Собачка ни на что не реагировала и Казимиру было не понятно - пёсику стало плохо или он просто разомлел на жаре. Войдя в прохладное помещение магазина, мужчина сразу же направился в сторону рыбного отдела. После него он зашел за молоком, затем за хлебом, а в бакалее прихватил пакетик с черным перцем, без которого уха - не уха. Рассчитавшись за покупки на кассе, Казимир покинул прохладный и гостеприимный «SPAR». Маленький черный щенок с белым ухом по-прежнему лежал на земле и не реагировал на окружающий мир. Мужчина снова зашел в магазин, чтобы купить бутылку питьевой воды. Вернувшись к щенку, он сначала вылил немного воды ему прямо на голову, чуть залив глазки и черный сухой нос, а затем осторожно попытался влить несколько капель живительной влаги пёсику в пасть. Не поднимая головы,кутёнок вяло сглотнул. Казимир растерянно топтался на месте. Он не знал, как ему правильно поступить. Взять пёсика к себе домой он не мог из-за возраста, а оставлять его умирать под палящим солнцем – не позволяла совесть. Вылив теплую воду с мухами, Казимир налил в подложку остатки свежей воды из своей бутылки. Покрутившись ещё немного рядом с черным кудрявым щенком, старик горестно вздохнул и понуро опустив голову, направился в сторону своего дома. На кухне он разобрал авоську, почистил картошку и лук, и начал колдовать над будущей ухой. ...Сара шла с маникюра. Всё же, ухоженные руки - это великая вещь! Правда, с возрастом она стала больше обращать внимание на ухоженность чужих ног. Почему-то у человека, долго пожившего свою жизнь, нижние конечности всегда выглядели значительно хуже верхних. Солнце светило необычайно ярко и казалось, что из города выкачали весь воздух. Сара размышляла куда ей лучше податься, в любимое кафе - на мороженку и чай или сразу домой - на компот и зефир. Решив, что мороженое предпочтительнее, зашла в кафе и направилась к своему столику. Приятная молодая официантка приняла у неё заказ, после чего направилась к другому столику. ....Спустя двадцать минут удовлетворенная и посвежевшая Сара бодро шагала в сторону своего дома. Неспешно приняв душ и переодевшись, она вышла покурить на балкон, а заодно полить горшки со своими любимыми петуниями, которые щедро высаживала каждое лето. Сара привычно посмотрела в сторону левого балкона соседа и, как по заказу , через мгновение на него вышел Казимир. - Доброго дня! Мужчина угрюмо посмотрел на Сару и молча кивнул в ответ. Сара удобно облокотилась на перила своего балкона: - А шо ви мине так киваете, как будто мы не знакомы? Или ви меня, не дай Бог, уже забыли благодаря Альцгеймеру, хотя откуда вам такое счастье? Казимир глубоко затянулся сигаретой и беззлобно ответил: - Шоб я вас так забыл, как я вас помню! Сара внимательно посмотрела на мужчину, сосед был явно чем-то расстроен. - Казимир Исаакович, ви хорошо себя чуете? - Прекрасно чую, спасибо. - А шо тогда с вашим лицом? - А шо с ним не так? - Ви выглядете так, будто у вас зуб болит.... Казимир покачал головой: - Понимаю, шо вам би очень хотелось, но нет! Сара решила зайти с другого боку: - А сердце не шалит? - Не шалит. Казимир затушил сигаретку и молча покинул балкон. Его сердце не болело в классическом понимании этого слова. Но с обеда в левом боку старика мучительно щемило из-за воспоминаний об умирающем кудрявом щенке со смешным белым ухом. Ближе к вечеру Сара задумала вынести мусор. Во дворе она заметила Казимира, неторопливо идущего в попутном направлении с черным пакетом в руках. - Шо, сосед, тоже не любите, когда мусор ночует дома? - Не люблю. Зимой ещё ладно, а летом никогда! На обратном пути Казимир вынул из кармана пачку сигарет и, махнув рукой в сторону своей лавочки, проговорил: - Покурим-ка? Сара бросила взгляд на маленькую серебристую упаковку, согласно кивнула и присела на лавочку. По странному стечению обстоятельств, уже много лет они курили одну и ту же марку сигарет. Женщина искоса рассматривала курившего Казимира. Что-то в его облике говорило ей, что с мужчиной приключилась беда. Не выдержав, мягко спросила: - Сосед, скажите мине уже за то, что вас так расстраивает.. - Всё нормально. Вам, таки, показалось.. - Это вам, таки, показалось шо я дура! Ви же знаете, шо я не отстану! Мужчина искоса посмотрел на Сару и вздохнул: - Ви да.. Ви не отстанете.. Улыбаясь, женщина согласно качнула головой. - Начинайте.. - Я сегодня видел щенка. - И он, таки, вас покусал? - Нет.. Он умирал, а я его бросил.. Голос Казимира дрогнул. - Сара...Ну, скажите мине за то, куда я его возьму? Мине скоро девяносто.. Сколько дней у меня осталось? Я его сейчас возьму, а потом сдохну и его снова выкинут на улицу! Сара цокнула языком: - Почему ви считаете, шо ви его бросили, хочь он не ваш? - Я его нашел.. - Где ви его нашли? Казимир махнул рукой в сторону магазина: - Да там..у «Спара». Я в магазин пошел, а он под деревом лежит с языком на земле.. Маленький такой. Мужчина сложил рядом две свои ладони: - Вот такой.. Кудрявистый, а одно ушко белое.. Купил ему воды, хотел напоить. Да, куда там.. Нет сил у собачонка. Казимир сокрушённо покачал головой. Сара повела бровью: - Так это ви из-за него так расстроились? - Я снова предал животинку, ви понимаете? - Не понимаю. - Знаете, Сара, когда-то у меня уже была собака.. Казимир в три затяжки докурил свою сигарету и тут же прикурил новую: - Во время войны мамка и бабушка поумирали и остался я в доме один. Малец совсем. Соседи меня подкармливали, конечно, как могли.. Но та первая зима в одиночку была самой страшной. И самой голодной. И вот, однажды появилась около моих ворот собачонка. Мелкая, тощая, вся в колтунах.. Я за водой в колодец пойду - и она рядом. Я за дровами - и она тут же, в ногах трется. У нас под воротами сантиметров двадцать просвет был, вот она в него и пролазила во двор-то.. Сара затихла. Казимир говорил с долгими паузами, в которые жадно затягивался сигареткой. - В общем, однажды успела она за мной в дверь прошмыгнуть, когда я в хату заходил. А в тот вечер ещё такая метель разыгралась, спасу нет.. Ну, и оставил я её у себя, шо б не сдохла. Да и вдвоём, всё ж, нет так одиноко. И именно в этот вечер соседка занесла мне гостинец - вареное яичко... Казимир часто заморгал, как будто пытался избавиться от невидимой соринки. - Я помню, так обрадовался! Очистил его и ем крошечными кусочками, шо б на долго хватило. А собака рядом вьётся, скулит, просит себе тоже.. Ну, я подальше от неё на кровать-то залез.. Казимир поперхнулся дымом. - Она следом.. Морда худая у неё, рыжая, одни ореховые глазищи остались, да нос черный...Смотрит на меня, скулит.. А в глазах слёзы.. И я, чтобы не видеть эти глаза её молящие, зажмурился.. Запихал остатки яйца в рот и начал быстро, быстро жевать. А она скулит и лицо мне облизывает, просит яичко-то.. Чуть подрагивающими руками Казимир стряхнул пепел с сигареты. - Как она плакала, Сара.. Ви бы слышали, как она плакала и кушать просила.. Старик шумно выдохнул воздух и продолжил: - И я плакал вместе с ней.. Потому что мамки моей больше нет и я никому не нужный.. От голода плакал.. И ещё от стыда.. что не дал ей ни кусочка.. Сара осторожно погладила Казимира по плечу, но он кажется даже не заметил прикосновения её руки. - А потом она вдруг перестала скулить. Поставила мне лапы на плечи и давай слезы с лица слизывать.. Она жалела меня, Сара.. Представляете? Я ,таки, струсил, испугался за свою смерть и пожадничал ей крошечки вареного яичка.. А она меня жалела... Казалось, что мужчина снова переживал события того страшного года - холодного и голодного, полного одиночества, тоски и страха. И в это мгновение он уже не был стариком, сидящим рядом с Сарой на лавочке, нет.. Он был маленьким голодным ребенком, замерзающим в пустой избе и плачущий на кровати вместе с худой рыжей собакой. Сара тихо спросила: - Она...умерла? По лицу Казимира пробежала улыбка. - Зачем умерла? Выжила. И мне выжить помогла - грела холодными ночами своим теплым телом. Я после того случая её всегда кормил. Бывало, отварю картошку, откушу от неё кусочек и с руки скармливаю. Правда, кормил всегда с зажмуренными глазами. Знаете, боялся.. шо увижу, как она мою картошку ест и сожму кулачок-то.. Уж больно голодно мне тогда было. Так мы с ней сестру с фронта и дождались. - А как ви её назвали? - Катюшей назвал.. Катькой, по-домашнему.. Казимир смущенно улыбнулся: - Ребенок же был.. В честь нашей советской пушки назвал. Сара тронула Казимира за руку: - Я ,таки, не поняла, почему ви говорите, шо предали снова? Катька-то ваша с вами же осталась, спаслась.. Казимир провел шершавой ладонью по лысой голове: - Понимаете, я ж тогда не дал Катьке яичко, забоявшись своей смерти. И сегодня щенку не помог, опять убоявшись, шо сдохну.. Ну, заберу я его к себе. Поживет он у меня год, другой - в счастье, а потом - шо? Меня на погост, а собаку на улицу? Сара задумчиво посмотрела в закатное небо. Вздохнула. - Счастье может продлиться миг. А может - день. Десять лет.. Неважно. Цена у него всё равно будет одна - хочь за час, хочь за пол жизни. Потому как, оно бесценно. - Это ви к чему клоните, соседка? - К тому, шо не нам с вами решать - когда и кому давать счастья.И в каком количестве. Надо просто давать и всё.. Сколько смогут, столько и унесут. С этими словами она поднялась с лавочки и не прощаясь, пошла к своему подъезду. ...Казимир вернулся к себе в квартиру и заложил под язык таблетку валидола. За окном во всё небо горел закат - багряный и тягучий, как мёд. На столе перед телевизором зазвонил телефон. На другом конце провода Сара деловито поинтересовалась: - Скажите мине сосед, ваша морковка еще ездит? Мужчина ошалел от вопроса. - Какая морковка? - Ваш лотерейный «Москвич», конечно же! А не то, за шо ви себе подумали. - Ездит. Вам зачем? - Берите ключи, я жду вас внизу! - Сара, зачем вам моя машина? - Надо! Казимир покачал головой. - А мине не надо.. Я давно в пижаме. И, таки, одной ногой уже почти в кровати! - Казимир, если ви сейчас же ко мне не выйдете, то я вам обещаю, шо одной ногой ви будете почти в могиле! Жду вас через десять минут! ...Казимир вышел из подъезда и увидел Сару, нервно ходящую рядом с его "Москвичем". Соседка скомандовала: - Едем! - Куда? - К «Спару», куда же ещё!? Лицо Казимира озарила улыбка. Он засуетился, открывая ключом замок на двери своего старенького автомобиля. Чуть позже они подъехали к высокому тополю, растущему у магазина. Щенок лежал там же, где его ближе к обеду оставил Казимир. Маленький розовый живот больше не поднимался в бешеном ритме дыхания, крошечный язычок безвольно висел из пасти. Казимир застыл, не имя сил убрать руки с руля. Он понял, что малыш помер, так и не дождавшись помощи. Сара решительно вышла из машины и двинулась в сторону кудрявого трупика. Она осторожно коснулась пальцами неподвижного тела и уже в следующий минуту аккуратно заворачивала пёсика в захваченную из дома наволочку. Осторожно усаживаясь в машину, проговорила: - Быстро в «Айболит»! Не веря своим ушам, Казимир тихо спросил: - Жив, что ли? - Жив... В ветеринарной клинике старики нервно расхаживали по холлу больницы в ожидании вердикта врача. Наконец, доктор вышел из закрытого кабинета, в который до этого унес их найдёныша. - Расклад такой. Обезвоживание, перегрев, низкая масса тела, проблемы с работой сердца, конъюнктивит, блохи и наверняка глисты. Это то, что очевидно на первый взгляд. Кровь на анализ мы взяли. Сделали рентген - все кости, к счастью, целы. В целом, картина может и не очень, но организм молодой - должен справиться! Казимир впервые за вечер улыбнулся. - Шо мы можем для него сделать? Врач с сомнением посмотрел на пожилую пару: - Хорошо бы оставить его у нас на ночь под капельницей. А ещё лучше, если бы он побыл в клинике несколько дней. Мы бы его прокапали, помыли, обработали бы от паразитов. Завтра утром будет специалист- сделали бы УЗИ. И вообще, подлечили бы малыша, подержали бы на специальном питании. Но это стоит денег.. Сара и Казимир ответили хором: - Мы согласны! Казимир застенчиво спросил врача: - Скажите.. Наш щенок - он мальчик или девочка? - Девочка. Мужчина улыбнулся: - Ага.. Катькой будет. Сара одёрнула: - Катюшей! ...На обратном пути, возвращаясь на машине домой, соседи пришли к соглашению, что жить Катюша будет с Казимиром и гулять с ней тоже будет он. Но если вдруг приболеет, тогда на выручку сразу же придёт Сара. - Сара, дайте мине слово, шо если я умру первым, а я таки, умру первым, я старше.. Ви заберете Катюшку к себе... - Только посмейте сбежать раньше меня! - А то шо? - А ни шо! Пожалеете о своём поступке ещё не добравшись до гроба. - Только не вздумайте меня опередить, женщина! А то я вашу породу знаю..Брык, и в дамках! А у нас дитё... Автор: Lara Rastorgueva Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

- А я это, когда бабушке исполнилось 100 лет, хотел устроить ей настоящий праздник с шикарным застольем. Она очень обрадовалась и попросила пригласить на юбилей всех её одноклассников - смущаясь сообщил скорбящий внук. Мы все удивлённо подняли брови и задали немой вопрос: - И?! Внук тяжело вздохнул, перевёл взгляд на гроб и грустно сказал: - Никто не пришёл. Расстроилась она тогда сильно и вместо компота случайно почти литр араки выпила. Ей так понравилось опьянение, что она каждый день стала требовать приносить араку. Песни пела, как напивалась. И что характерно, постоянно благодарила меня: - Внучек! Если бы не ты, то я померла бы, не испытав удовольствие от араки! Спасибо тебе! Налей-ка... - А от чего она умерла? - спросил я. Внук снова тяжело вздохнул, шмыгнул носом и, еле сдерживаясь, сдавленно сказал: - Напилась араки и на турник запрыгнула. Один оборот смогла сделать, а на втором пальцы соскользнули. Упала с турника. Насмерть... Мы закрыли лица ладонями и со слезами на глазах, ритмично вздрагивая, молча смеялись. А стоявшие рядом бабушки, аккуратно протирая кончиком головного платка уголки глаз, смотрели на нас и в душе мечтали, чтобы и их, когда придёт время, так же горько оплакивали внуки.. (Автор: Alan Moon) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Олеся, как заворожённая, открыла сумочку, в кошельке денег было немного, она только что купила билет домой, и то, на те деньги, что отправили ей родители. Олеся вынула всё, что было, и вложила в протянутую цыганкой ладонь. Нет, она бы ни за что не отдала, ведь это последние деньги. Но как цыганка могла узнать, что Олег, с которым Оксана встречалась вот уже полгода, действительно, был голубоглазым, с задорными тёмными кудрями? Как это не любит? Быть такого не может! А ведь как раз сегодня Олеся собиралась рассказать ему важную новость. Деньги моментально исчезли в огромном количестве складок цветастой цыганской юбки, но сама цыганка не исчезала, а взяла Олесю за руку и стала внимательно изучать её ладонь, бормоча что-то себе под нос и покачивая головой. - Ох, девка, намаешься ты в жизни. Много раз сердечко твоё ныть будет. Долго маяться будешь. А семья твоя будет построена на горе горьком. Ну да ничего, всё образуется, станешь хорошей матерью двум деткам. – Выдала, наконец, цыганка своё пророчество. Олеся непонимающе хлопала ресницами. – А кучерявый твой от вас откажется, можешь даже не рассказывать ему ничего. – Услышала Олеся последние слова цыганки, которая после этого исчезла, будто растворилась в жарком летнем зное. Олеся ещё какое-то время стояла, переваривая услышанное, особенно последнюю фразу: «кучерявый твой от вас откажется». - Лесь, ну ты где ходишь, жду, жду тебя! – Вырвал Олесю из оцепенения голос Олега. – Договорились же, что я тебя у входа жду, а ты тут у билетных касс застряла. Ребята, наверняка, уже отмечают. – Олег был недоволен. - Прости, пойдём. – Олеся постаралась улыбнуться. Совсем недавно были сданы последние экзамены, вручены дипломы, однокурсники разъезжались кто куда. Сегодня была назначена прощальная вечеринка. А утром Олеся узнала, что беременна, о чём и собиралась сегодня сообщить Олегу. - Лесь, ты ж сама всё понимаешь… - Замялся Олег, когда Олеся не выдержала и в разгар вечеринки вытащила его в коридор, чтоб поговорить о том, что её так беспокоило. – Я к себе, ты к себе. Ну какой ребёнок? – Олег виновато опустил голову. - Но ведь я могу переехать к тебе или ты ко мне. – Олесе казалось, что всё очень просто решается. Ещё раньше, не зная о беременности, она рассчитывала, что так всё и будет. Что по окончанию института их роман не закончится. - Ну переедем: у меня жить негде, ты с сестрой и предками в двух комнатах. Ни денег, ни работы, да и не пожили совсем ещё. Не надо мне всё это. Ты уж, как-нибудь, реши вопрос. – Олег посмотрел в сторону. Олеся всё поняла. - Решу. – Ответила она и зашагала к выходу. Слёзы лились градом, а в голове всё звучал голос цыганки: «от вас откажется». Всю ночь до отъезда Олеся думала, а к утру решила: матерью-одиночкой она не будет. Если цыганка про Олега сказала правду, то и остальное сбудется, будут ещё у Олеси и семья и дети. По приезду в родной город, ничего не говоря родителям, Олеся пошла на аборт. Жалко было этого не родившегося малыша, но, может, Олег был прав – сейчас не время. С тех дней прошло почти двадцать лет. Вновь старая цыганка приснилась Олесе, от того-то она и проснулась посреди ночи. И лежала сейчас, прокручивая год за годом свою жизнь. Солгала цыганка. Олесе уже сорок пять, детей она родить не сможет. Так врачи сказали ещё четыре года назад. Пробовали они с Валерой тогда и ЭКО, да ничего не получилось. Потом как-то пришёл Валера с работы и сказал: - Ты зла на меня не держи. Сын у меня будет от другой женщины. Олеся в ответ только головой кивнула – не держу, мол. На том и разошлись. Сейчас Валеркиному сыну был уже годик, а Олеся жила одна, даже не пытаясь больше наладить свою личную жизнь. Сколько их было, этих неудавшихся романов. Вот тут цыганка не ошиблась: много раз сердечко Олесино ныло, да болело, да разбивалось вдребезги. Тога, после аборта Олеся постаралась обо всём забыть, устроилась на работу, старалась продвинуться, квартиру сняла, от родителей съехала. И правда, тесно им было в двух комнатах, Маринке, младшей сестре пятнадцать тогда уже было, куда двум таким девицам в одной комнате ютиться. Потихоньку жизнь налаживаться стала, Олеся даже о новых отношениях начала думать. Поэтому, может, так и случилось в тот вечер. Олеся поздно возвращалась от подруги, думала, успеет ещё на последний автобус. Минут пятнадцать простояла на пустой остановке, под начинавшим накрапывать дождём, и поняла, что больше рейсов не будет. Службы такси тогда ещё только начинали появляться, а в их небольшом городе была всего одна такая служба. Олеся позвонила раз, другой, занято. Думала уже к подруге вернуться, да тут рядом остановилась машина. - Девушка, автобусы не ходят уже. – Улыбнулся с водительского сиденья симпатичный мужчина. – Садитесь, подвезу. – Олеся сперва не решилась, мотнула головой. – Да не переживайте вы, я не маньяк какой-нибудь, у меня сестра, ваша ровесница. – Мужчина снова улыбнулся. Улыбка у него была красивой и глаза, показались добрыми. Олеся села в машину. Назвала адрес, разговорились. Представился он тогда Игорем, и всё поглядывал на Олесю, улыбался и болтал без умолка. Олеся не заметила, как сменился маршрут, сообразила – что-то не то, только когда машина остановилась, и фары в темноте осветили какие-то гаражи. Об изнасиловании Олеся заявлять не стала, да и, вообще, никому не рассказывала. Кое-как добравшись пешком домой, долго отмывалась в ванной, долго плакала, взяла неделю на работе за свой счёт, оклемалась. Сколько женщин подобное переживают, находят силы жить дальше. Олеся тоже нашла. Себя винила, это ж надо поздним вечером к незнакомому мужчине в машину сесть. Только, вроде, в себя приходить стала, как новая напасть – задержка. Олеся руки к животу приложила, а перед глазами «Игорь» сидит, улыбается. Нет, не бывать этому. - Ещё ни разу не рожали, и второй аборт, не боитесь последствий? – Врач, качая головой, смотрела на пациентку. Олеся боялась, но родить ребёнка от насильника… И тут всплыли в голове слова цыганки: «всё образуется, станешь хорошей матерью двум деткам». Надо было Олесе тогда во что-то верить, в эти слова и поверила, значит, родит ещё. Так с разницей в два года Олеся не родила двух детей. Потом она иногда думала, что надо было тогда, наверное, родителям рассказать всё, помогли бы с первым малышом, хоть одному бы Олеся хорошей мамой стала. Но тогда она старалась об этом не думать, старалась просто жить дальше. Через какое-то время, снова начала думать об отношениях. Уже, конечно, знакомилась осторожно, но знакомства и начинающиеся романы не к чему не приводили. Один оказался альфонсом, которому нужна была только прописка, хорошо хоть Олеся вовремя узнала. Другой оказался таким бабником, что переспал даже с Олесиной подругой, о чём та сама и рассказала. Олеся тогда потеряла и ухажёра и подругу. В общем, не складывалось и всё тут, но Олеся продолжала верить, что её счастье всё ещё ждёт её где-то. Григория она встретила, когда ей было тридцать три. Она не сразу узнала, что он женат. А потом ещё год любила, надеялась, верила его обещаниям, что вот-вот разведётся, и будут они вместе жить долго и счастливо. Тогда Олеся снова вспоминала, слова старой цыганки о том, что семья её будет построена на горе горьком. Как ни крути, получалось, что если Григорий уйдёт из семьи, то жена его страдать будет, да и ребёнку не легко будет отца только по выходным видеть. Это Олеся понимала, но своего женского счастья ей очень хотелось. Ну а потом Григорий сообщил, что они с семьёй переезжают в другой город. Опять рухнули надежды Олеси. Валерия она встретила в тридцать восемь. Ровесник, состоявшийся в жизни, вот только дела сердечные тоже всё никак не складывались. Словно встретились два одиночества, потянулись друг к другу. Особой любви, наверное, и не было, так общее желание тепла, уюта, уголка, где тебя ждут. Расписались даже. Стали детей планировать, когда поняли, что не получается, Олеся пошла в больницу. Врачи развели руками: а что вы хотели. Валерию Олеся про аборты не сказала, сказала только, что рекомендуют ЭКО. Дальше историю мы уже знаем. Так и вышло, что солгала цыганка. Да только какая уже разница – думала Олеся, наливая кофе. Может, другая у неё судьба – прожить всю жизнь без семьи, без детей, без мужа. Бывает же, что люди так живут. Размышляла она, прихлёбывая кофе, в глазах защипало, чтобы отвлечься от этих мыслей, Олеся включила телевизор. Шли новости. Диктор рассказывал о крушении самолёта, совсем недалеко от них в соседней области. Олеся сочувственно покачала головой: у кого-то и того хуже, жизнь оборвалась, а она живёт хотя бы. На столе завибрировал телефон, звонила мама. - Да, мамуль, ты что с утра самого? Давление? Лекарства привезти? – Заволновалась Олеся. Маме было уже семьдесят, жила она одна, отца похоронили несколько лет назад. Олеся заезжала к маме почти каждый день, помочь, да и, просто, чтоб не скучно обеим было. Марина навещала маму реже, оно и понятно, некогда было. Марина счастливо вышла замуж, когда ей было около тридцати, Сергей был её старше почти на десять лет, серьёзный, основательный. За таким, как за каменой стеной, говорила мама. Почти сразу родился Макар, через два года следом Ксюша. Так что Марина была занята приятными хлопотами о семье, а недавно вышла из декрета на работу – забот прибавилось. Ни мама, ни Олеся Марину не осуждали, что редко видятся. Наоборот, были рады за неё и всегда с удовольствием разгружали её, забирая детей на выходные. - Не надо лекарств. – Голос мамы дрожал. – Нет больше нашей Мариночки. – Мама разрыдалась в трубку. Уже потом оказалось, что Марина возвращалась из первой командировки на том самом самолёте. Летали то всего на день, а вон как обернулось. Сергей после похорон совсем сдал, запил даже. Дети маленькие, ничего толком не поняли. Олеся, не долго думая, забрала их к себе. Она тоже тяжело переживала смерть сестры, но сейчас, в первую очередь, нужно было думать о детях. Олеся старалась окружить их максимальной заботой, вниманием, периодически пытаясь вернуть к нормальной жизни и Сергея. - Серёж, ни мать, ни отца им никто не заменит. Мать уже не вернуть. И ты не рядом. На дне бутылки, только дно найдёшь, а детей поднимать ещё надо. – Твердила ему Олеся. - Не справлюсь я один. Я ведь что, ну работал, ну обеспечивал. А так, на Марине вся семья держалась. – Признался как-то Сергей, когда Олесе удалось застать его трезвым. – Марина она ведь и приготовит вкусно, и чисто и прибрано у неё, сказки детям читает, развивашки там какие-то. – Сергей понуро опустил голову. - Давай так, я пока к вам перееду. Помогу с детьми. Вместе справимся, а там подрастут, сами вы уже. – Решила Олеся. Сергей с благодарностью согласился. Время шло, заботы о детях, быт, сблизили Олесю и Сергея. Да и дети к тёте тянулись, Ксюшка через раз Олесю мамой называла, да и Макар от Олеси не отходил. Общее горе постепенно сглаживалось, как сглаживаются рубцы от шрамов. До конца такое не проходит, не забывается, но жизнь продолжается, надо жить. Так и жили, и сами не заметили, как семьёй стали. Олеся старалась отгонять от себя мысли, что Сергей любит её не по-настоящему, главное, что она была с ними счастлива, что смогла стать для племянников пусть не родной, но заботливой мамой. - О чём задумалась? – Вернул Олесю из воспоминаний и размышлений негромкий голос Сергея. Дети уже спали, Сергей задерживался на работе, Олеся ждала его, чтоб накормить ужином, сидела одна на кухне, перебирая в памяти свою, а теперь и их жизнь. - Ты счастлив со мной? – Спросила она, боясь поднять глаза на Сергея. - Счастлив. – Сергей обнял её и уткнулся головой в плечо. – Хочешь, поженимся? – Прошептал он. - Может быть, потом, когда внуки пойдут. – Пошутила Олеся и улыбнулась, а перед глазами стояла старая цыганка, с чёрными, как ночь глазами.(Автор Светлана Гесс) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤