Средневековые кошельки - это произведения искусства!
Кожаные, шелковые, бархатные, расшитые жемчугом, нитями, шнурками... Рассматривать можно бесконечно!
Их крепили к поясу. У женщины пояс вообще представлял собой аналог дамской сумочки: к поясу крепили веер, перчатки, кошелек, ключи...
Вот здесь хорошо видно, какую важную роль играл пояс:
Были даже вот такие модели, мужские:
Кошельки-омоньеры обозначали статус. И даже цвет кошелька имел значение! На этом полотне изображена фигура священнослужителя высокого ранга. Кошелек - красный!
У людей попроще омоньеры делались из сукна, из шерсти или другой плотной ткани.
И, конечно, всегда находились ловкачи, которые эти кошельки срезали! Поэтому надо было не терять бдительность.
Князь Иван Первый Данилович получил прозвище "Калита"(Иван Калита).Он всюду носил с собой кошель (калиту)с мелочью,которую щедрой рукой раздавал всем нуждающимся!В дальнейшем понятие "калита"по сути стало соответствовать понятию "денежный мешок". Иван Данилович добился права самолично (!)собирать дань для Золотой Орды,был очень богат и умён,обезопасил земли от набегов отрядов баскаков ,тем самым получив передышку для укрепления позиций Московского княжества.Для ношения при себе денег использовали на Руси мошну (или мошню)-матерчатый,вязанный или кожаный мешок с завязками и застёжкой "вздёржкой",который носили на шее или на поясе!Полый внутри пояс из козьей шкуры называли козица или козушка,носили под одеждой на поясе!А пояс "черес"надевали поверх одежды,к нему прикрепляли и калиту,"черес"закреплялся пряжкой или застёгивался на замочек!Сейчас,конечно же,кошельки теряют актуальность, чаще расплачиваются с помощью...телефона!
От вида этой прекрасной женщины у неё словно помутился рассудок. Пятнадцатилетняя герцогиня прокричала на весь дворец: «Разорви её! Отправь в монастырь! Или я сделаю это сама!». Задыхаясь от ненависти, она бросилась к Чечилии и замахнулась. Но люди герцога успели остановить разъярённую девушку... Зимой 1491 года в Милане разыгралась на редкость некрасивая сцена. А герцог Бари призадумался: его юная жена определенно представляла угрозу.
Забавлялся со своими детьми он на глазах у изумленных соседей. Складывалось впечатление, что помещик Нащокин не испытывает ни малейшей привязанности ни к сыну, ни к дочери. «Как чужие ему», - качали головами в округе. Дело в том, что матерью мальчика и девочки была купленная Нащокиным цыганка. Поэтому дети его были – и не дворянами, и не крепостной дворней. Дворняжки. Так их и называли в округе.
- Ишь чего удумал! – проскрипел зубами граф Разумовский. – Кого к венцу поведешь? Её? Что с цесаревичем была? Молодой человек нашел в себе силы только молча кивнуть. Отец был в ярости, но Петр не собирался отступаться. Он любил эту женщину. Он боготворил ее. А вся беда Софьи Чарторыжской заключалась в том, что семья Разумовских называла ее женщиной "с опытом".
Мужа только что оплакали, а кавалеры уже выстроились в очередь. А ведь дама не была юной! Да ещё и не единожды становилась матерью! Но в 1852-м году графиня Надежда Стенбок-Фермор переживала свою вторую молодость. Она была нарасхват, да с семью детьми! Сделаться мужем этой элегантной дамы пожелали бы многие аристократы.
Никогда еще она не видела такого рыцаря – высокого, словно гора. С белоснежными вьющимися волосами. Дочь графа Фландрии поняла, что сердце ее забилось так сильно, как никогда прежде. Это был он, посчитала Матильда. Тот великолепный рыцарь, что являлся в ее снах. С решимостью, на которую способны только самые молодые и безрассудные, она решила объясниться с этим человеком…
- Не мои дети. – прохрипел старик. – Кучера нашего! Точно знаю! Молодая жена всплеснула руками. Все взгляды устремились на неё. Опороченная мужем, в присутствии десятков посторонних людей, Нина была бледнее снега. - Да помешался он. – негромко произнес брат молодой женщины. – Ясное же дело! Демонстративно повернувшись спиной к тяжело больному, Нина твёрдой походкой вышла из комнаты. Она знала, что теперь ничего изменить нельзя. Назавтра весь Саратов будет сплетничать о ней. И тогда, вполне возможно, ей придется рассказывать правду.
У венца 15-летняя Луиза старалась сдерживать слезы. Ее выдавали замуж за дядю, за хромого и всегда сердитого графа де Майи. А потом от пламени свечи вспыхнула тоненькая вуаль. «Брак будет неудачным!», - шептали в церкви. В январе 1726 года собравшиеся в столичном соборе Сент-Этьен-Дю-Мон даже не подозревали, как они близки к правде!
Улыбка королевы вызывала оторопь: зубы сильно потемнели, а многие выпали. Однако в шестнадцатом веке это был символ… достатка! Лишь богатые люди могли себе позволить часто есть сахар, отчего их зубы быстро портились. Вот и получалось: черные зубы? Так это красиво!
В карете их было двое: Елена и цесаревич. Без бдительного ока наставника, без родителей прекрасной провинциалки, они имели возможность говорить, о чем вздумается. И поступать, как им хотелось. Нарушив все правила, они радовались жаркому лету 1837 года и… своей влюбленности. Но в Смоленске девушку пересадили в другую карету. Сопровождать цесаревича больше не требовалось, поэтому дочь помещика Каретникова отправилась восвояси. Случайная услада Александра Николаевича еще долго не могла прийти в себя… А тремя месяцами позже родители схватились за голову: у этой истории имелось продолжение!
Комментарии 53