Подозвав Мао, он провел кистью по его лапке и сделал оттиск рядом с иероглифом – вверху, где было свободное место.
Дедушка Кацу был доволен своим учеником. Лист бумаги с его работой он поместил в рамку и повесил на стенку в комнате внука.
Последние недели они жили впроголодь, порция еды, которая доставалась каждому, едва ли превосходила порцию, которую получал Мао. У дедушки заканчивалась рисовая бумага, на которой он писал кандзи на продажу. Однажды утром им нечем было позавтракать, тогда дедушка собрал свои последние работы и отправился в город в надежде получить за них несколько сен и прикупить немного риса или бобов.
В его отсутствие дом посетила гостья – незнакомая женщина из соседней деревни. Она огорчилась, узнав, что дедушка ушел: женщина хотела, чтобы он написал письмо ее родственникам – в их селении грамотным был лишь дайме, но он требовал за письмо непосильную плату.
– Я смогу, – заявил Кенджи. – Я умею писать катакана, дедушка научил меня. – И в несколько минут, под диктовку женщины, он набросал на бумаге все, что она хотела. Мао, по обыкновению, сидел рядом и наблюдал за письмом, вызывая улыбки женщин.
В благодарность посетительница, не переставая мелко кланяться, вручила Кенджи мешочек риса и мешочек зеленого чая – за работу. Присев с бабушкой на циновку, завела беседу. Но узнав, что здесь проживает семья самурая Еримаса, закончившего путь год назад, она быстро встала и покинула дом. Бабушка только вздохнула и покачала головой.
Стрый Кацу устало подходил к своему двору. Мысли его были невеселые: - «Похоже, придется продать дом и участок с садом. Жаль. Сын с любовью и терпеньем взращивал сад, содержал дом, но... Каллиграфией – не прокормиться, а ведь еще нужно лечить мальчика. У Кенджи явный талант в каллиграфии и поэзии». Несколько его танка он показал в городе знающим людям, и они высоко оценили стихи мальчика.
У своего дома он увидел пару волов, запряженных в повозку, незнакомые крестьяне переносили какой-то груз. Войдя во двор, Кацу с удивлением увидел стоящие у дома мешки с рисом, бобами и корзины с овощами. Два молодых крестьянина уважительно поприветствовали его.
– Кацу-сама, проявите благородство и не откажите людям, которые помнят и чтят Вашего сына Еримаса. Ценой своей жизни он сохранил жизнь наших сельчан, не утратив чести. Спасенные им люди не позволят бедствовать его семье, пока жив хоть один из вас. Нам о вас рассказала односельчанка, которая посетила ваш дом сегодня. Примите в дар малую толику того, чем мы можем поделиться и будем делиться впредь.
– Благодарю вас за память о моем сыне. – С достоинством, не изменившись в лице, поклонился Кацу. – Но это много для нас и обременительно для вас. К тому же ваш дайме будет недоволен.
– Пришли новые времена, – отвечали ему гости. – Император запретил междуусобные распри и даже разрешил есть мясо. Теперь нам несравненно легче - дайме уплачен налог сполна, остальным урожаем люди могут распоряжаться по своему усмотрению. И еще – позвольте нашему лекарю лечить вашего внука. Он много лет жил в Китае и в совершенстве изучил науку врачевания...
Через несколько месяцев Кенджи мог самостоятельно выйти в сад. Ноги его обрели силу и легкость. Все также на маленьком столике были разложены кисти, тушница и бумага. Это – для него. Дедушка Кацу больше не писал кандзи, поскольку внук превзошел его в этом искусстве.
Кенджи подхватил на руки потолстевшего Мао, прижался к нему щекой:
– Это ты, бродяга, принес нам удачу! – Кот благодушно замурлыкал в ответ и присел рядом с хозяином. – Знаешь, Мао, сегодня я понял одну вещь, которую сейчас постараюсь изложить.
И Кенджи начертал на бумаге новую танка:
«Тьму жестокости
огнем сердца прогони.
Иного света нет».
(с) Автор:
#ТагирНурмухаметов /Дзен Яндекс
Комментарии 3