Последние несколько дней я был настолько взволнован, что перестал играть со сдувшимся мячиком, который нашёл ещё зиму назад. А ведь обычно он один, в отсутствие людей, был моим развлечением.
Сейчас мне было не до него. Я чувствовал, что жизнь моя вот-вот поменяется, что сам я будто бы повзрослею… А там, того гляди, скоро стану большим и старым псом, и вот тогда меня…
Дверь отворилась, но передо мной стоял не Курносый; вместо него высилась, как огромная сосна в нашем дворе, крупная женщина с короткими волосами, завязанными в пучок, и длинным носом – таким же, как у Курносого.
Она стояла, уперев руки в бока, и сверлила меня взглядом. Я понял, что это была его мама. Она пришла, чтобы взять меня! Но почему она так недобро смотрит?..
– Что лыбишься, чудо ты гороховое? Всю душу мне изъел, гаденыш! Катись отсюда! Давай, катись! Чтобы духу твоего здесь не было! – и она замахнулась полотенцем.
«Такая и ударить может», – вот и всё, о чём я тогда подумал…
После этого я сиганул в лопухи и не вылезал из них до следующего утра, когда меня нашёл Курносый. Он был рассеян и чем-то сильно расстроен. На нём была куртка, от которой он делался чуть ли не в три раза больше, а за спиной висел громадный рюкзак.
– Вот ты где! – от встречи со мной он немного повеселел. – Всю ночь тебя ищу. Я тут, это… Я пока в другом месте поживу. Ты не думай, это с тобой не связано, – объяснял он мне, сидя передо мной на корточках и ласково гладя меня по лбу. – Но, как ты уже понял, мама у меня… того… женщина с характером, и мы не всегда друг друга понимаем.
Он поднялся и, посмотрев на меня, глубоко вздохнул.
– Ты пойдёшь со мной? – спросил он.
Как будто ему требовалось моё разрешение. Да меня и спрашивать не надо было! Я решил теперь, что где Курносый – там и я, там и мой дом. Другого дома я не найду.
И я увязался с ним. Мы шли долго. Курносый быстро шагал, иногда останавливаясь, чтобы я мог нагнать его. Когда я уставал, он брал меня на руки и нёс под мышкой, как магазинный кулёк.
Никогда ещё я не выходил так далеко за пределы нашего двора...
Наконец, мы пришли куда-то. Точно такой же двор, как и наш, только дом, кажется, поновее, и без сосны в центре детской площадки. Снова я услышал эту до боли знакомую реплику:
– Посиди пока… Мне надо спросить у Миши, вдруг он против.
И я снова сидел и смотрел на подъездную дверь – другую дверь, другого подъезда, другого дома. Но как всё было узнаваемо!
Курносый вышел, дверь издала точь-в-точь такой же скрип, и поток воздуха, вылетевший из подъезда, пах точно так же, как и у нас.
– Понимаешь, Миша любит животных, и особенно собак, – начал оправдываться Курносый, всё больше зажёвывая собственные слова. – Но он боится, что родители…
В общем, боюсь, тебе придётся переночевать на улице. Миша дал коробку из-под бананов, – и Курносый действительно вытащил из-за спины небольшого размера картонную коробку – по типу таких, в которых мне уже не раз приходилось укрываться от дождя и снега.
И дверь захлопнулась. И я снова остался один...
Каждую ночь мы ночевали в ещё каком-нибудь дворе – у Курносого было много друзей, готовых приютить его ненадолго, будто он и сам был бездомным щенком, как и я.
И везде была одна и та же дверь, один и тот же равнодушный дом. Во мне теплилась надежда, что со временем я научусь хотя бы различать их, находить в каждой двери мельчайшие трещинки, присущие только ей одной, трещинки, которых не было бы на других дверях…
Но нет, всё тщетно, везде двери были одинаковыми: одинаково открывались, проглатывая на ночь Курносого, одинаково закрывались, одинаково скрипели, одинаково молчали всю ночь; одинаково выключался свет в одинаковых окнах, одинаково шумел город.
Одинаковые причины придумывали друзья Курносого, лишь бы не пускать меня внутрь, к себе, ссылались на одинаковых родителей. И везде было одно и то же.
Наконец, и самому Курносому такое бытьё порядочно надоело. Он вспомнил про своего дедушку: тот жил в пригороде, в собственном доме. Курносый сообщил мне, что раньше он работал лесником и, уж конечно, любит животных.
– Ты вообрази: у него на участке жил… лось! Да-да, лось на цепи два месяца прожил! Нечто вроде сторожевого пса.
– Стало быть, дедушка животных любит, а людей не любит? – спросил я, посмотрев в глаза Курносому. Курносый заулыбался.
– Ну, ну, что ты разгавкался? – он снова стал гладить меня. – А-а, понравилась идея, да? Ну, побежали, нам ещё на электричку успеть надо!
Дедушкин дом был не похож на все остальные. Впервые я попал под чью-то крышу. Там было на удивление светло – даже светлее, чем на улице, и пахло мятой.
Дома изнутри пахнут, да ещё как! Вот уж подумать не мог.
Дедушка был такой же улыбчивый, как и Курносый. Он очень обрадовался моему появлению.
– Будешь жить в будке, – сказал он мне и громыхнул каким-то столовым прибором.
Рядом сидел Курносый. Странное чувство отобразилось у него на лице. Он был неимоверно рад и, всё-таки, как будто пребывал в некоем замешательстве, будто меня отбирали у него.
– Теперь ты будешь жить с дедушкой, – вздохнул он и поставил передо мной блестящую миску.
У меня будет своя миска! Курносый положил туда мясо. Я впился в сочный кусок. Никогда я не ел такой вкусноты!
– Мясо-то свежее, – усмехнулся в усы дедушка. – Только вчера на рынок ходил.
Так вот оно какое, свежее мясо!
*****
Через несколько дней Курносый уехал. Перед тем он подолгу, целыми вечерами разговаривал с дедушкой о жизни, и тот убедил его вернуться к маме, в наш старый двор.
Дедушка сколотил мне новую будку – взамен рассыпавшейся старой, в которой, по словам дедушки, когда-то давно жил верный пёс: с ним он хаживал по лесу.
Дедушка привязался ко мне всем сердцем и дал мне ту же кличку, что и была у того старого пса, – Дунай. Иначе меня уже никто не называл.
Курносый и теперь приезжает ко мне каждые выходные и подолгу играет со мной, а когда утомляется (в последнее время он стал уставать от игр; дедушка сказал, что он просто взрослеет), идёт пить чай на веранду.
Иногда даже мама Курносого подходит ко мне и осторожно гладит, приговаривая:
– Ну, Дуня, вот и обрела дом твоя шелудивая душа.
Да, обрела. Но иногда я так скучаю по Курносому, что хоть на луну вой...
(с) Автор ЕГОР ГОРИН /Дзен Яндекс
#рассказы
Комментарии 1