Интернацизм страны советов
А вот что свидетельствует «раскулаченный» в 1937-м году русский крестьянин, расчистивший для своего участка бросовые земли, в чем и оказался повинен перед властью комиссаров:
«В Усвятской тюрьме держали на воде и хлебе… по двести грамм в день» (Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006. С. 15).
Такова норма узаконенного геноцида при выделении средств жизнеобезпечения еврейскими большевиками на душу русского человека, подлежащего уничтожению! Это точная копия Освенцима. Точнее — Освенцим точная копия «общежития» при кровавом ленино-сталинском режиме. И именно они у большевиков брали в данном вопросе пример, а уж никак не наоборот:
«Концлагеря в СССР созданы на основе постановления Совнаркома РСФСР от 05.09.1918. В 1921 строится первый лагерь смерти в Холмогорах вблизи Архангельска. К 1922 г. официальный список включал уже 65 концлагерей» (Иванов А.А. Что необходимо знать русским. Справочник русского человека. «Самотека». М., 2008. С. 188).
А к описываемому нами периоду, то есть к 1937-му г., в советских лагерях смерти в нечеловеческих условиях содержалось до 6 млн. человек!
Сравним:
«…в царской России самое большое число сосланных составляло 32 000 человек (1912 год)…» (Там же).
То есть количество заключенных при так называемой «народной власти» увеличилось в 200 раз!!!
Вот что сообщает «раскулаченный» за расчистку пустыря крестьянин о своем пребывании в советском лагере смерти:
«В Ухте железную дорогу строил. Там люди мерли как мухи, а на их место новых привозили (Звенья. Исторический альманах. Вып. 1-й. М., 1991. с. 135. Запись произведена в Усвятском районе Псковской области в 1976 году)» (Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006. с. 15).
«Вот письмо, адресованное Калинину, 1930 год:
“Многоуважаемый Всероссийский староста Михаил Иванович Калинин. Мы украинцы-переселенцы живем в Вологде. Жизнь наша очень тяжелая — мы живем врозь от своих мужей. Наши мужья отделены от нас, находятся где-то на лесных работах, а мы, женщины, старики и малые ребята, томимся в церквах. Нас было помещено в каждую церковь по 2 000 человек, где были устроены нары до трех этажей, так что получилось сильное воспарение. Мы все остались больные от такого воздуха и сквозняка, а дети до 14 лет падали как мухи, и медицинской помощи не было для такого количества больных. За полтора месяца на вологодском кладбище схоронили до 3 000 детей.
Михаил Иванович! Спасите нас от такого бедствия и от голодной смерти. Нас сюда выслали на погибель, а какие мы кулаки, если мы имели по одной лошадке, по одной коровке? Мы бедняки. Мы для государства безвредны, а работали, и народ кормили, а теперь сами гибнем… Просим разобраться в нашем несчастье и спасти нашу жизнь. Ждем ответа” (ЦГАОР СССР. Ф. 3316. Оп. 1. Д. 448. Л. 68–69). — Ответом на вопль отчаяния уничтожаемого народа было усиление репрессий» (Иванов А.А. Что необходимо знать русским. Справочник русского человека. «Самотека». М., 2008. С. 505–506).
А вот и еще письмо подобного же содержания:
«“Письмо Высшему органу власти М.И. Калинину:
Пишем Вашей милости и просим Вас убедиться на наше письмо, которое оплакивалось у северной тундры не горькими слезами, а черной кровью, когда мы, пролетарии Могилевского округа, собрались и решились поехать отыскивать своих родных. Приехавши на место среди Няндомского района, мы увидели высланных невинных душ, увидели их страдания. Они выгнаны не на жительство, а на живую муку, которую мы еще не видели от сотворения мира, какие сделаны в настоящее время при Советской власти… Мы были очевидцами того, как по 90 душ умирают в сутки, нам пришлось хоронить детей, и все время идут похороны.
Это письмо составлено только вкратце, а если побывать там, как мы были, то лучше бы провалилась земля до морской воды и с нею вся вселенная, и чтобы больше не был свет и все живущие на ней…
Просим принять это письмо и убедиться над кровавыми крестьянскими слезами” (ЦГАОР СССР. Ф. 3316. Оп. 1. Д. 448. Л. 72–73)» (Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том III. «Август-Принт». М., 2006. С. 519).
А вот и еще очередное письмо все на тот же адрес и такого же содержания:
«“Михаил Иванович! Мы, рабочие, члены партии, с 17-го года боролись за свободу. Мы, старые революционеры, клали головы и бросались, как львы с голодной пастью, за буржуазией, и, как говорилось с 1905 года, что если завоюем, то если будет плохо, то всем.
Еще сотни лет пройдут и еще надо будет делать революцию. До чего наш социализм, Михаил Иванович, идет?.. Мы бьем тревогу, как члены партии. Надо что-то делать… Мы действительные коммунисты: не имели ничего, кроме семьи. Вы сами подумайте, что это такое? Все отобрали и выслали. И никто не побогател, только Россию в упадок привели.
Просим ЦИК, чтобы вы проверили, в каком состоянии находимся: бараки наши ломаются, живем в большой опасности, бараки все обвалены дерьмом, народ мрет, оттаскиваем по 30 гробов в день. Нет ничего: ни дров, ни кипятку, ни бани… По 250 человек в бараке, даже от одного духу народ начинает заболевать, особенно грудные дети, и так мучаете безвинных людей.
Наш адрес: г. Котлас, Северо-Двинского окр., лагеря переселенцев. Макариха, барак 45-й”.
Подпись сообщала, что это письмо было составлено неким Крыленко (ЦГАОР СССР. Ф. 3316. Оп. 1. Д. 448. Л. 71–72)» (Там же, с. 520).
Но ведь в те времена не только казенное жилье обваливалось: достаточно рискованным являлся ремонт и своего собственного — частного жилища. Ведь даже Андрей Белый, обласканный большевиками и одно время зарабатывающий на жизнь лекциями в Пролеткульте, где пользовался большим успехом, проживая затем в подмосковном Кучино, жалуется:
«…керосин идет на отопление вечно мокрого угла; если его не сушишь, через 3 часа покроется слезой; и загниют переплеты книг; керосин идет на осушку: кучинский домик сгнивает. Спросите, — почему нет ремонта? У моих стариков денег нет; и — боятся, что отберут дачу, если отремонтируют» (Голощапова З. И. Кучинский остров Андрея Белого. Серебряные нити. М., 2005. С. 141).
Вот что сообщает на тему «раскулачивания» еще очередной свидетель советского геноцида русского народа В.М. Острецов, после института попавший в Сибирь по распределению:
«…осенью 1966 года прибыл на берега Оби. Здесь советскую историю увидел, минуя все книжки и комментарии. Таежный поселок октябрьский (б. Кондинский) среди своих пяти тысяч жителей имел в себе: русских крестьян из Тамбовской области, Воронежской, Архангельской и, конечно, с южных районов Тюменской области и из-под Тобольска. Это были остатки оставшихся в живых “раскулаченных” русских мужиков, кого под конвоем сгоняли на пустынные берега северной Оби…» (Острецов В.М. Масонство, культура и русская история. Издательство «Крафт+». М., 2004. С. 12).
Были они:
«Грамотные и подтянутые, совершенно не скрывающие своей неприязни к бесовской власти… Погибло их тьма. Всех умерших зарывали в ров. И этих рвов по всей средней Оби от Ханты-Мансийска до Салехарда, вероятно, тысячи. Здесь был зарыт цвет русской нации. Ее главная надежда и источник всех ее сил и свершений на историческом поприще. С историями о том, как все это происходило, я сталкивался каждый день, заполняя “историю болезни”…
Основная масса попала сюда в 30-е. Их гнали до Оби или везли в теплушках до Тюмени. Затем загоняли на пароход, окруженный конвоем с натасканными на людей собаками. Среди этого лая, плача детей, криков несчастных женщин, мата-перемата конвоиров, их грузили на пароход. Затем везли и высаживали на совершенно пустом берегу Оби. Без пищи, без теплой одежды, обдуваемые всеми ветрами, они поголовно умирали, но успевали поставить первые избы. Затем, на следующий год, шла новая партия с русскими крестьянами, с детьми и женщинами. И эта партия погибала поголовно, но успевала подвести избы под крышу. И только на третий или четвертый год уже следующая партия могла обосновываться в избах. Но оставались конвоиры, голод и расстрелы. Напротив нашего поселка, вдалеке в хорошую погоду можно было видеть избы заброшенной деревни. Там были арестованы и расстреляны все жители. Кажется, только последняя оставшаяся женщина бежала оттуда в поселок и потому осталась жива» (Там же, с. 12—13).
Конечно же, какой-либо с особо зашоренными большевицкой пропагандой мозгами совковец попытается и здесь возразить, мол, и Сибирь матушку надо же было кому-то осваивать. Вот-де и освоили. Пусть несколько и не совсем удачно. Но ведь, думается, хотели-то по-хорошему. Однако ж просто вышло, как всегда (добавим: как всегда получается исключительно у большевиков).
Но вот как выглядело это переселение в Сибирь, когда не угроблять людей требовалось миллионами, но и действительно переселять на новое место жительства:
«…в 1590 году велено было выбрать в Сольвычегодске, для отправления в Сибирь на житье, тридцать человек пашенных людей с женами и детьми и со всем имением “а у всякого человека было бы по три мерина добрых, да по три коровы, да по две козы, да по три свиньи, да по пяти овец, да по двое гусей, да по пяти кур, да по двое утят, да на год хлеба, да соха со всем для пашни, да телега, да сани, и всякая рухлядь, а на подмогу Сольвычегодские посадские и уездные люди должны были им дать по 25 рублей на человека”, деньги громадные по тому времени» (Нечволодов А. Сказания о Русской Земле. Книга 4. Государственная типография С.-Пб., 1913. Репринтное издание: Уральское отделение Всесоюзного культурного центра «Русская энциклопедия», «Православная книга». 1992. С. 308).
Это что-то порядка миллиона долларов на каждый десяток переселенцев!!!
Но когда все то же самое потребовалось сделать большевикам, то кроме вооруженного автоматами конвоя, да собак, натасканных на людей, да ледяных теплушек для перевозки скота, с закрытыми колючей проволокой окнами, переселенцам не было предоставлено ничего. И все потому, что в стране победившего интернационала такое отношение было исключительно к человеку русскому — ни к какому другому.
Но места, куда отправлялись получающие по 100 000 $ на душу русские переселенцы, в корне отличались от тех, куда русских людей большевики сгоняли под охраной собак, колючей проволоки и автоматов. У Нечволодова четко сказано, что царское правительство посылало в Сибирь пашенных людей.
А вот какова была именно та местность, куда под дулами автоматов они миллионами сбрасывали в глухой тайге завозимых туда в вагонах для перевозки скота русских людей:
«Берега Оби… не обработаны от моря и до реки Томь из-за сильных холодов, так что здесь не найти ни зерна, ни плодов, ни меда…» (Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). Цит. по: Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о посольстве в Китай. Глав. Ред. Вост. Лит. М., 1967. С. 106).
То есть людей на верную гибель свозили туда захватившие в России власть инородцы совершенно сознательно — никакой здесь ошибки никто не сделал. Земля здесь была и есть для землепользования так же непригодна, а потому и необитаема, как Якутия или Колыма. Большевики это распрекрасно знали, а потому и везли именно сюда русских людей. И не переселять, здесь и трава необходимая для сбора меда не растет, но уничтожать.
Конечно же, тут же многие иные, да и сами виновники геноцида русского народа, попытаются возразить, что-де, мол, от сталинской политики не одни русские, но и иные народы СССР пострадали.
Вот вам ответ:
«Несмотря на то, что многие чеченцы и их семьи накопили приличный капитал за счет спекуляций, а нередко и воровства, было принято решение — деньги и ценности не отбирать: предстояло обустройство на новых местах. По агентурным данным, у некоторых чеченцев и ингушей имелось по два-три миллиона рублей (стоимость самолета или танка Т-34). В этих же условиях секретным постановлением ГКО для обезпечения переселенцев продуктами выделялось 6 тыс. тонн муки, 3 тыс. тонн крупы. В качестве ссуд спецпереселенцы должны были получить (и получили) 5 тыс. рублей на семью с рассрочкой до 7 лет. Кроме того, каждая семья получала по одной голове крупного рогатого скота… В местах предполагаемого расселения было подготовлено более 75 тыс. помещений, пригодных для жилья, в том числе 60 тыс. — за счет уплотнения местного населения [какое население уплотняли — читаемо — А.М.). 60 процентов наделяли земельными участками. Для них было оборудовано 11 тыс. бань, мобилизовано 2 100 медиков. На 37 станциях работали пункты питания. В день на каждого переселенца полагалось по 6 рублей…» (Михайлов А. Чеченское колесо. Генерал ФСБ свидетельствует. М., 2002. С. 18–19).
А ведь на 10 миллионов русских переселенцев, что нами цитировано несколько ранее, большевиками не было выделено вообще никакого жилья, вообще никакого медицинского персонала, никаких не то что бань, но и малого намека на какую-либо хоть относительную сносность существования. Земля же и та выделялась лишь во рвах, куда трупы скидывались один на другой. А рвы тянулись на многие километры этой ледяной пустыни, отданной русскому человеку для его там скорейшего массового погребения.
Но и тем, кто избежал страшной участи быть записанными в «кулаки», не всем посчастливилось стать полноправным с инородцами гражданином СССР. Вот как начинался геноцид русского населения Северного Кавказа, продолженный коммунистами уже в Хрущевско-Брежневскую эпоху.
Из документа — жалобы русских колхозников Новосельского района ЧИАССР Советскому правительству:
«Мы сумели построить гидроэлектростанцию, мы сумели построить дом культуры в районе, а также много общественных построек, и в частности товарных ферм разных отраслей. На сегодня зацвели наши вновь посаженные сады и виноградники. В 1000 га совхозы и колхозы стали собирать богатые урожаи на этих землях, а также развели богатое животноводство всех отраслей сельского хозяйства. За эти 12 лет колхозники не получали за свой труд ни одной копейки денег… С прибытием чечен и ингушей из Казахстана, они надругаются над нашими достижениями, они смеются над нами и нашей культурой, они хотят превратить нас в своих рабов… Они применяют выживание русских из домов под разными предлогами и запугиваниями. Они объясняют тем, что приедет хозяин этого дома (не прежний владелец, а новый “хозяин” по праву “хазаки” — прим.), у него 5 сыновей, он бандит и тебя убьет, зарежет. Эти же русские семьи или продают дом и свое хозяйство за 300 или 500 рублей и удирают, другие бросают свой дом и уезжают, куда смотрят глаза до прибытия чечено-ингушей» (Степаков В. Битва за «Норд-Ост». М., 2003. С. 151–152).
Так что еще в те самые многими теперь лелеемые времена, именуемые сегодня «застоем», геноцид русского народа продолжился в полном соответствии ранее задуманным планам. Ведь те, кто в ту пору из чеченских в прошлом сел, после войны восстановленных и обустроенных русским человеком, так и не выехал, поплатились за это жизнью. Они стали жертвами еще в ту самую пору, когда о национальных конфликтах не принято было и говорить.
Но конфликты, не встречая от советских властей по адресу нацменьшинств никакого противодействия, но лишь поощрения, росли и ширились. Понятно дело, в чисто одностороннем порядке — чеченам позволялось все, русским — ничего. И только бросив все нажитое и бежать, сломя голову, куда только ноги унесут, оставалось единственным средством уцелеть от бандитов, стаями накидывающихся по очереди на одного за другим русских поселенцев. И конфликт этот рос и ширился, пока не были вырезаны все те русские поселяне, кто оказался вписан росчерком большевистского пера в состав так называемой Чечено-ингушской ССР. Причем, в том числе и те, кто проживал на исконно русских землях по левую сторону не только Сунжы, но и Терека. И все по тому же сценарию: чечены приходили и вырезали русские семьи, захватывая дома. И им за это ничего не было — власти молчали. Если же русские оказывали посильное сопротивление, то их тут же сажали в тюрьму. Последствия зловеще тлеющего этого противостояния сегодня известны.
Потому зона действия этого так и не разрешенного противостояния, похоже, специально заранее спланированного интернацистами, перенесена на сегодня уже в саму Москву, где под защитой властей становится и чеченская мафия, которой оказались открыты все пути для успешного продолжения когда-то начатого завоевания России.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев