Предыдущая публикация
«И кто это может быть?
Что ему от меня нужно? Снова претензии, жалобы? Кто-то не может принять диагноз и смириться с неизбежным? Или будет грозить использованием высокопоставленные связи, чтобы мы сделали невозможное, явили чудо и волшебным образом исцелили?»
Сколько таких страждущих, хватавшихся за последнюю соломинку, за тонкую ниточку, связывающую их с миром живых и здоровых, она перевидала.«Мы же не боги. Пациенты сами часто виноваты, поздно обращаются, когда ничего сделать нельзя. А у нас нет оборудования нужного, лекарства самые примитивные, специалистов не хватает. Все бегут отсюда в крупные города, где больше возможностей, перспектив… Врачи тоже люди, со своими запросами и проблемами…» — думала она, идя по коридору.
Лидия ответила кивком головы на приветствие, проходившего мимо коллеги. По мере приближения к палате, в сердце нарастала смутная тревога. Пять лет назад умер от инфаркта опытный главный врач, её назначили на его место. Ей в наследство досталось старое разрушавшееся здание больницы, требующее ремонта. Старое изношенное оборудование. Не сбежавшие в областной центр врачи работали на пределе человеческих возможностей. Но требований к ним и больнице никто не отменял.
Они подошли палате, из-за двери которой слышались ругательства.
— Ну, где ваш главный врач? Умереть можно, дожидаясь. Никакого порядка. Дармоеды. У-у-у… — послышался то ли стон, то ли вой. — За что вам только деньги платит государство? Отойдите от меня!
— Вот, слышите? А вчера ещё хуже было. Еле уговорили укол сделать. Согласился, когда пообещали, что как только утром вы придёте, вас к нему приведём. А то всему отделению спать не дал бы, — сказала громким шёпотом Вера.
— А почему мне не позвонили? – Лидия строго глянула на молодую медсестру Веру с круглым деревенским лицом.
— Да как же… Вам тоже отдыхать нужно. Если к каждому будете вот так по первому требованию…
— Ладно, пойдем. – И Лидия открыла дверь в палату.
На неё сразу уставились несколько пар глаз. Лидия внимательно вглядывалась в лица пациентов, стараясь угадать, кому она так срочно понадобилась, а главное, зачем. Натолкнулась на колючий взгляд из-под густых бровей. И сразу его узнала. Соколов Иван Борисович. Она не забудет это имя никогда.
В отросших волосах серые прядки, щетина на небритом подбородке тоже с сединой, хотя ему немного за сорок. Лидия подумала, что его можно было бы назвать красивым, если бы не упрямый колючий взгляд.
Вдруг лицо Соколова скривилось от приступа боли, будто в воду бросили камень и она пошла рябью. Мужчина скрипнул стиснутыми зубами, прикрыл глаза. Пальцы рук сгребли одеяло, сжав его в кулаки до побелевших костяшек.
Лидия подошла к его постели.
— Почему отказываетесь от уколов? Чтобы была причина снова на меня в суд подать?
Мужчина открыл глаза, глянул на Лидию и снова прикрыл их.
— Выйдите все. Мне нужно поговорить с ней, — сказал он сдавленным голосом, но громко, чтобы все расслышали.
Никто не шевельнулся. Приступ стихал, поэтому Соколов повторил боле спокойно:
— Пожалуйста, оставьте нас.
— Сначала медсестра сделает вам обезболивающее, потом поговорим. — Лидия оглянулась на Веру, стоявшую чуть поодаль, кивнула ей.
— Кто может ходить, выйдите, пожалуйста, — обратилась она к пациентам.
Те, нехотя, встали с кроватей, шаркая разношенными тапками, пошли к выходу, перешёптываясь. Вошла Вера и сделала укол присмиревшему Соколову. Выходя, оглянулась от двери. В глазах застыл вопрос: «Может, хоть я останусь? Мало ли что…»
Лидия отрицательно мотнула головой. Вскоре в плате остались только Соколов и Лидия Владимировна Старостина, главный врач больницы. Она перевела взгляд от закрывшейся за Верой двери на мужчину.
— Я вас слушаю.
— Меньше всего на свете хотел попасть в вашу больницу. Лучше умереть дома. Да соседка вызвала «скорую».
— Не говорите глупостей. Вашей жизни ничто не угрожает. – Лидия старалась выглядеть уверенной и спокойной под колким, пронизывающим взглядом Соколова.
— Я хотел попросить у вас прощение, что обвинял в смерти жены, проверку вызвал. – Он снова скривился, вывернул кулаки с зажатым в них одеялом.
— Ы-ы-ы, — простонал протяжно Соколов.
— Потерпите, сейчас станет легче.
— Не станет, пока не простите меня. Я не знал, что делаю. Когда Лиза умерла, я с катушек слетел. Обвинял всех в её смерти. Она всё говорила, что пройдёт, я верил ей, а надо было в областной центр её везти. Сейчас понимаю, вы ничем не могли ей помочь, но тогда… Хотел напугать вас...
Продолжение >>Здесь
Следующая публикация
Комментарии 11