Предыдущая публикация
Данелия об "Афоне"
Продолжаем читать воспоминания Георгий Данелия.С чего началась работа над фильмом "Афоня". Действительно, первоначальный сценарий был более мрачный. Конец был совсем печальный.
В Госкино мне дали почитать сценарий Александра Бородянского: «Про Борщова, слесаря‑сантехника ЖЭКа № 2». Сюжет был жесткий, с печальным концом. Сценарий мне понравился. (После фильмов «Не горюй!» и «Совсем пропащий» мне, как всегда, хотелось снять что‑то совершенно иное.)
Я встретился с Бородянским, мы поговорили, поняли, что понимаем друг друга, и сели работать.
Работали мы несколько месяцев, а в итоге чуть‑чуть изменилась интонация, кое‑где сместились акценты, и появилось новое название — «Афоня». А сюжет, в принципе, остался таким, каким и был.
Слесарь‑сантехник Афанасий Борщов, пьяница и эгоист, живет безалаберной, непутевой жизнью. В него влюбилась молоденькая и наивная медсестра Катя. Афоня переспал с ней и бросил. Есть там и штукатур Коля, которого жена выгнала из дома и он поселился у Афони. Есть и друг Афони — законченный алкоголик Федул. Кончается все тем, что Афоня, потеряв всех и вся, берет билет на самолет и улетает сам не зная куда.
Я встретился с Бородянским, мы поговорили, поняли, что понимаем друг друга, и сели работать.
Работали мы несколько месяцев, а в итоге чуть‑чуть изменилась интонация, кое‑где сместились акценты, и появилось новое название — «Афоня». А сюжет, в принципе, остался таким, каким и был.
Слесарь‑сантехник Афанасий Борщов, пьяница и эгоист, живет безалаберной, непутевой жизнью. В него влюбилась молоденькая и наивная медсестра Катя. Афоня переспал с ней и бросил. Есть там и штукатур Коля, которого жена выгнала из дома и он поселился у Афони. Есть и друг Афони — законченный алкоголик Федул. Кончается все тем, что Афоня, потеряв всех и вся, берет билет на самолет и улетает сам не зная куда.
***
О выборе актёра на главную роль:***
О Кате Симоновой:
На роль Кати ассистент по актерам Леночка Судакова привела юную студентку Театрального училища имени Щукина Женю Симонову. Женя мне понравилась, и я утвердил ее без проб. Но тут выяснилось, что она уже подписала договор с другой картиной. Там у нее главная роль, и все лето она будет сниматься где‑то в Башкирии. Стали искать другую Катю. Приводили немало способных молодых актрис — хорошеньких и славных, но все не то. И я понял, что никого, кроме Жени Симоновой, в этой роли не вижу.
— И что в ней особенного, в этой Симоновой, что ты так за нее держишься? — спросил меня директор картины Александр Ефремович Яблочкин.
— Что в ней особенного, не могу объяснить, — сознался я, — но она в фильме будет луч света в темном царстве.
Тогда он сказал:
— Будет тебе твоя Катя.
И действительно. Яблочкин полетел в Башкирию и привез оттуда Женю и ее маму в Ярославль. (Этот фильм мы снимали в Ярославле.) А на следующий же день из Башкирии от директора той группы пришла истеричная, гневная телеграмма! Раздались не менее истеричные, гневные звонки со студии «Горького» и из Госкино. Выяснилось, что актрису с мамой наш директор просто‑напросто похитил, чуть ли не тем же способом, что и герои Гайдая в фильме «Кавказская пленница». И только оставил записку: «Не волнуйтесь, через три дня будем. Ваш Яблочкин».
А мне он сказал:
— Кровь из носа, но ты ее должен снять за три дня. Иначе сорвем съемки на той картине!
Яблочкин был матерый киношник и понимал, что нельзя, но все‑таки можно, а что — никак нельзя.
Яблочкину, когда мы вернулись из экспедиции, за Женю Симонову вынесли строгий выговор с предупреждением и понизили в категории — до второй. Что заметно сказалось на его зарплате. (До этого у него была высшая.)
И мы снимали Женю днем и ночью, в буквальном смысле этих слов. (Иногда ей удавалось немного поспать на заднем сиденье машины, пока ставили свет или переезжали с объекта на объект.) А так она была все время с нами на съемочной площадке.
— И что в ней особенного, в этой Симоновой, что ты так за нее держишься? — спросил меня директор картины Александр Ефремович Яблочкин.
— Что в ней особенного, не могу объяснить, — сознался я, — но она в фильме будет луч света в темном царстве.
Тогда он сказал:
— Будет тебе твоя Катя.
И действительно. Яблочкин полетел в Башкирию и привез оттуда Женю и ее маму в Ярославль. (Этот фильм мы снимали в Ярославле.) А на следующий же день из Башкирии от директора той группы пришла истеричная, гневная телеграмма! Раздались не менее истеричные, гневные звонки со студии «Горького» и из Госкино. Выяснилось, что актрису с мамой наш директор просто‑напросто похитил, чуть ли не тем же способом, что и герои Гайдая в фильме «Кавказская пленница». И только оставил записку: «Не волнуйтесь, через три дня будем. Ваш Яблочкин».
А мне он сказал:
— Кровь из носа, но ты ее должен снять за три дня. Иначе сорвем съемки на той картине!
Яблочкин был матерый киношник и понимал, что нельзя, но все‑таки можно, а что — никак нельзя.
Яблочкину, когда мы вернулись из экспедиции, за Женю Симонову вынесли строгий выговор с предупреждением и понизили в категории — до второй. Что заметно сказалось на его зарплате. (До этого у него была высшая.)
И мы снимали Женю днем и ночью, в буквальном смысле этих слов. (Иногда ей удавалось немного поспать на заднем сиденье машины, пока ставили свет или переезжали с объекта на объект.) А так она была все время с нами на съемочной площадке.
***
Всё-таки долго Данелия решался на банальный хэппи-энд:По последнему варианту сценария в финале Афоня покупает в провинциальном аэропорту билет на первый попавшийся рейс и валяется на летном поле в ожидании самолета. К нему подходит милиционер и просит предъявить документы. Афоня сует ему паспорт. На фотографии в паспорте молодой парнишка, с кудрями и беззаботной улыбкой, а в действительности перед милиционером унылый мужчина с абсолютно пустыми глазами. На этом фильм и заканчивался.
Такой финал мне с самого начала не нравился. И мы с Бородянским еще в процессе работы над режиссерским сценарием написали вариант, в котором Афоня и Катя в конце фильма встречались. Но поняли — такая концовка нарушает логику повествования, это банальный хеппи‑энд. И оставили все, как было.
И все‑таки финал я переделал. Когда Женя Симонова прилетела в Ярославль и мы начали ее снимать, Катя получалась такой чистой, нежной и трогательной, что мне очень захотелось, чтобы она обязательно появилась в конце фильма. И мы решили снять так: Афоня в аэропорту лежит на траве и ждет самолет. К нему подходит Катя и говорит, как всегда:
— Афанасий, мне кто‑то позвонил, я подумала, что это вы.
Афоня открывает глаза — никакой Кати нет. Над ним стоит милиционер и требует документы. (Катя ему привиделась.)
В последний съемочный день Жени — третий — работали очень интенсивно, снимали по одному дублю, чтобы успеть снять незапланированный «сон». И к концу дня приехали в аэропорт. Начали снимать подход Кати. Первый дубль сняли рапидом — Катя идет медленно, словно плывет. Не то! Сняли вариант — идет с цветочком. Не то! Сняли: она идет, волосы развеваются, платочек. Не то!
И я понял, что дело не в том, как Катя идет по полю, с цветочком или еще как. А в том, что мне очень хочется, чтобы Катя появилась реально.
И вот уже тридцать лет в конце фильма, когда Афоня идет к самолету, его кто‑то окликает. Он оглядывается, а там стоит Катя и говорит:
— Афанасий, мне кто‑то позвонил, я подумала, что это вы!
А умные люди написали в рецензиях, что фильм мог бы быть не таким примитивным, если бы не финал. Появление Кати на летном поле — банальный хеппи‑энд…
Такой финал мне с самого начала не нравился. И мы с Бородянским еще в процессе работы над режиссерским сценарием написали вариант, в котором Афоня и Катя в конце фильма встречались. Но поняли — такая концовка нарушает логику повествования, это банальный хеппи‑энд. И оставили все, как было.
И все‑таки финал я переделал. Когда Женя Симонова прилетела в Ярославль и мы начали ее снимать, Катя получалась такой чистой, нежной и трогательной, что мне очень захотелось, чтобы она обязательно появилась в конце фильма. И мы решили снять так: Афоня в аэропорту лежит на траве и ждет самолет. К нему подходит Катя и говорит, как всегда:
— Афанасий, мне кто‑то позвонил, я подумала, что это вы.
Афоня открывает глаза — никакой Кати нет. Над ним стоит милиционер и требует документы. (Катя ему привиделась.)
В последний съемочный день Жени — третий — работали очень интенсивно, снимали по одному дублю, чтобы успеть снять незапланированный «сон». И к концу дня приехали в аэропорт. Начали снимать подход Кати. Первый дубль сняли рапидом — Катя идет медленно, словно плывет. Не то! Сняли вариант — идет с цветочком. Не то! Сняли: она идет, волосы развеваются, платочек. Не то!
И я понял, что дело не в том, как Катя идет по полю, с цветочком или еще как. А в том, что мне очень хочется, чтобы Катя появилась реально.
И вот уже тридцать лет в конце фильма, когда Афоня идет к самолету, его кто‑то окликает. Он оглядывается, а там стоит Катя и говорит:
— Афанасий, мне кто‑то позвонил, я подумала, что это вы!
А умные люди написали в рецензиях, что фильм мог бы быть не таким примитивным, если бы не финал. Появление Кати на летном поле — банальный хеппи‑энд…
***
Штукатур Коля всё же по сценарию считался положительным персонажем, но не все это мнение разделяли:***
Федул, странным образом полюбившийся зрителям:Зрители полюбили светлую и наивную Катю (не зря старались!), рассудительного Колю и даже разгильдяя Афоню, но самое большое количество аплодисментов на встречах в кинотеатрах срывал алкоголик, мерзавец и законченный подлец Федул, которого в нашем фильме великолепно сыграл Борислав Брондуков.
(Реплика Федула: «Гони рубль, родственник!» — стала визитной карточкой фильма.)
Продолжение следует...(Реплика Федула: «Гони рубль, родственник!» — стала визитной карточкой фильма.)
Подписывайтесь на нашу группу!
Тут будет много интересного.
Следующая публикация
Комментарии 10