Денис Мартен. «Полтавская битва»
Пленение разбитой шведской армии
Не понятно, почему царь вместо преследования и уничтожения в панике бегущей разбитой армии противника занялся пиром. Погоню за шведами Пётр организовал только к вечеру. За шведами послали князя Голицына с гвардией и генерала Боура (Баура) с драгунами. Объяснения столь странного поведения Петра в источниках нет. Точно также царь Пётр вёл себя и после сражения у Лесной. Тогда он тоже не направил крупные силы для преследования разгромленного Левенгаупта и дал ему возможность привести часть корпуса к Карлу XII.
Хоть и решение о преследовании противника несколько запоздало, но царь действовал с присущей ему энергией. Он не ограничился посылкой Михаила Голицына и Боура, но и в этот же день привлёк к делу преследования противника киевского воеводу Дмитрия Голицына и генерала Генриха Гольца, корпус которого находился в Польше. Киевскому воеводе царь приказал, оставить малые гарнизоны в Киеве, Нежине и Переяславле, и идти к Переволочне. Гольц должен был разослать легкие войска по всем дорогам, которые вели к турецким границам, «для пересечения пути королю и разбития остатков при нем находящихся войск».
Однако ни Д. Голицыну, ни Гольцу не суждено было добивать армию Карла XII. Эту задачу с блеском решил царский фаворит Александр Данилович Меншиков, который отправился в погоню 28 июня (9 июля).
Король Карл XII, пытаясь выиграть время, и выведать у царя на каких условиях он мог пойти на мир со шведами, направил навстречу русским генерал-майора Мейерфельда с посланием: министр Пипер наделялся правом вести переговоры о мире и об обмене военнопленными. Однако русские уже преследовали противника, и задержать их не удалось. Царь Пётр Алексеевич изложил условия мира и в июле отпустил шведского посланника к королю. Но ответа не последовало.
Остатки бежавшей шведской армии за двое суток преодолели около 100 км и 29 июня (10 июля) вышли к Переволочне — местечку у впадения Ворсклы в Днепр. Источники сообщяют, что шведы бежали без оглядки. Лишь у речки Кобылячки оказали небольшое сопротивление, пытался помешать русским переправиться. Участник Полтавского сражения, служивший в личной гвардии короля Карла Константен де Турвиль, вспоминал: «… русские преследовали нас по пятам. Отступление осуществлялось в хорошем порядке, но постоянно с большой стремительностью… Осталось от армии около 16 000 человек, из которых свыше 5000, больные и израненные, еле тащились, а не маршировали, чтобы как-нибудь ускользнуть от русских, которые могли теперь отомстить за жестокости, которые были совершены над их согражданами…».
Утром они стали тщетно искать переправочные средства, чтобы форсировать полноводную реку. Но их не было, их заблаговременно уничтожили. Рядом не было леса, из которого можно было соорудить плоты. Тогда они разобрали деревянную церковь и построили плот, но его унесло речным течением. Карл ХII ещё пытался бодриться, не понимая, что положение безвыходное. «Пусть только увидят меня солдаты верхом на лошади, — хвастливо сказал король, — станут они сражаться так же храбро, как и прежде». «Нет, ва@ше величество, — возразил Гилленкрок, — если неприятель явится, то многие наши солдаты или положат оружие, или бросятся в воду, чтобы спасти свою честь».
Ближе к ночи было найдено несколько паромных лодок, к которым добавили колеса от карет и повозок: получились импровизированные плоты. Мазепа без особого труда уговорил Карла бежать, причём не в Крым — довольно длительный путь туда таил опасность быть настигнутыми, а в Очаков, который был ближе. Но на другой берег успели переправиться только король Карл и гетман Мазепа со свитами и охраной, всего около 1 тыс. человек. Командование оставшейся армией король поручил Левенгаупту. В это время к Переволочне подошли русские войска: гвардейская бригада во главе с генералом князем Михаилом Голицыным, 6 драгунских полков генер@ла Боура и 3 конных и 3 пеших полка во главе с Меншиковым.
Шведы были полностью деморализованы. 30 июня (11 июля), когда рассвело, взору шведов предстала страшная картина — их была готова атаковать многочисленная русская кавалерия. Меншиков и Голицын пошли на военную хитрость. Чтобы создать у врага видимость, что ему противостоят превосходящие силы, драгуны спешились и расставили лошадей на большой площади. В действительности русских было около 9 тыс. человек, а шведов более 16 тыс. солдат. При этом Меншиков не имел данных о численности противника. Он считал, что врагов около 8 тыс. человек. Возможно, что это сыграло в пользу русской армии. Не зная о большом превосходстве врага, Меншиков действовал напористо и решительно.
Князь знал, что противник деморализован поражением и крайне утомлен трёхдневным бегство, что у шведов нет артиллерии, боеприпасов, запаса продовольствия и фуража. Всё это, вместе взятое, дало ему основания требовать полной капитуляции у шведов. При этом Меншиков понимал, что шведы могут предпочесть погибнуть в бою. У шведского командования не было третьего пути: они могли либо сдаться, либо сражаться с отчаянием обреченных. Поэтому он пытался оказать психологическое воздействие на шведов.
Левенгаупт лихорадочно искал выход из критического положения, пытаясь спасти армию. К русскому командованию были отправлены парламентёры во главе с генералом Крейцем. Они должны были разведать русские силы, попытаться выторговать самые выгодные условия перемирия и затянуть переговоры, чтобы дать королю время для бегства.
Меншиков, видимо, догадываясь о замыслах врага, не оставил шведам никаких шансов и потребовал безоговорочной капитуляции со сдачей всего оружия. Шведский командующий не стал брать на себя ответственность. Граф Адам Людвиг Левенгаупт собрал всех офицеров, командовавших полками, и изложил им требования Меншикова. Как вспоминал лейтенант Вейе: «После продолжительного совещания он велел каждому из присутствующих отправиться в свои полки и спросить у солдат, желают они сражаться или капитулировать. Солдаты поначалу давали неопределённые ответы: одни ссылались на то, что не все обеспечены оружием, другие говорили. Что им безразлично, третьи — если понадобится, то они выполнят свои обязательства, и только майор Гольде … надавал большие обещания. Поэтому Левенгаупт не пожелал принимать решение, но велел ещё раз полковым командирам, чтобы каждый из них спросил у солдат, желают ли они сражаться или нет, и хотят ли кавалеристы и драгуны атаковать вражескую пехоту, так как пехоты у них мало. Полковник Поссе первым ответил, что его люди желают сдаться, ибо их осталось очень мало. То же самое подтвердили и другие командиры пеших полков. Правда, некоторые конные полки, не участвовавшие ранее в бою, заявили, что хотят сражаться, но большинство хотели сдаться, ссылаясь на то, что без пехоты ничего не могут сделать».
В результате Левенгаупт принял условия капитуляции. Меншиков принял в 14 часов дня 30 июня (11 июля) капитуляцию брошенной королем шведской армии. В плен сдались 3 генерала (Левенгаупт, Крейц и Крузе), 11 полковников, 16 подполковников, 23 майора и более 16 тыс. шведов (часть из них были не военными). К ног@ам победителей легли 142 знамени и штандарта. Трофеями русских войск стали всё оружие, снаряжение противника, 400 тыс. рублей шведской казны и значительная доля награбленного за девять лет непрерывной войны в Речи Посполитой, Саксонии и России. Кроме того, были выручены все русские пленные, находившиеся при шведской армии.
Нет комментариев