Предыдущая публикация
Если бы отец куда-то собирался, то он обязательно предупредил бы Юлю.
У них был уговор – один всегда должен знать, где другой. Это была оправданная осторожность. Мало ли, что случится?!
Отец Юли, Андрей Петрович, несмотря на все свои выдающиеся достижения на ниве науки, человеком был весьма рассеянным и нередко забывал о чем-то важном. Что, впрочем, никогда и ни в какой мере не касалось Юльки.
Забыть, на какой остановке надо выйти или перепутать автобус? Запросто! Не вспомнить, какие продукты есть в холодильнике, и купить лишних полкило сосисок – сколько угодно! Федя будет только рад.
Но школьное расписание дочери или номера ее подруг и классного руководителя, Андрей знал наизусть и мог процитировать в любое время суток, вне зависимости от цикла сна и бодрствования. Разбуди его – отбарабанит без ошибки и сразу!
Юля знала, для отца в этой жизни есть две вещи, которые он ценит и любит. Первая – это она сама, и, по значимости, для отца не было ничего важнее. Второй была его любимая физика.
Почему Юля думала, что ее отец любит больше, чем науку? Все просто. Когда она родилась, и Юлина мама решила, что материнство – это не для нее, отец бросил все и взял на себя заботы о ребенке.
Юля почти не знала маму. Та уехала, когда девочке едва исполнился год. Да и до этого времени Юлька ее видела не очень часто. Они жили с папой у бабушки, а мама лишь проведывала Юлю иногда. Чмокала в щечку, дарила какую-нибудь дорогущую куклу, которую бабушка тут же убирала подальше, ворча, что ребенку нужны игрушки по возрасту, и снова исчезала надолго. Мать Юли была певицей. Имела превосходное сопрано, амбиции, и вовсе не собиралась тратить свою бесценную, по ее собственным словам, жизнь на пеленки и распашонки.
Талант ее был неоспорим, и Юлькиной матери предложили переехать в столицу. Думать она даже не стала. Оставила дочь на мужа, и укатила строить карьеру, клянясь каждому встречному, что все это только ради ребенка.
А Юлька, между тем, росла. Набивала шишки, устраивала концерты, когда лез очередной зуб, училась ходить… И то и дело норовила назвать мамой хоть кого-нибудь. Бабушка эти попытки пресекала сразу, отец обзаводиться новой женой не спешил, и Юлька придумала выход из сложившейся ситуации, который показался ей вполне уместным. Она стала называть отца – мапа.
Ей не казалось это странным, ведь именно он склонялся над ее кроваткой, когда она просыпалась ни свет, ни заря и приветствовала солнышко. Именно он уговаривал ее съесть хотя бы ложку каши, дразня бананом, и ловко запихивая в рот голосящей от обиды Юльки столь не вдохновляющую ее еду.
Кашу Юлька терпеть не могла! Ни в каком виде! И в детском саду, когда все ее одногруппники старательно возили ложкой в тарелке, она проявляла чудеса изобретательности, находя самые неожиданные места и варианты, чтобы избавиться от ненавистной каши. Воспитатели и нянечки, раскусив, кто удобряет цветы не по правилам и пачкает игрушки, набивая то барабан, то игрушечный домик кашей, переговорили с Юлькиным отцом, и тот решил эту проблему. С тех пор Юлька в сад приходила уже сытой. Завтраком ее кормил отец, изобретая то какие-то немыслимые оладьи, то шоколадную шарлотку, то блинчики. Все, для того, чтобы ребенок не сидел голодным до обеда. Воспитатели ворчали, говоря, что это баловство, но Андрей Петрович стоял на своем – если ребенку не нравится давиться кашей, то и не надо! Есть и другие продукты питания.
Юлю такой подход отца к ее воспитанию, как это ни странно, нисколько не избаловал. Она любила его настолько сильно, что слушалась всегда и во всем. Ее не нужно было наказывать. Андрею достаточно было просто покачать головой укоризненно и вздохнуть:
- Эх, дочка! Что ж ты так…
И у Юльки не возникало ни малейших сомнений – то, что она натворила, по шкале «возмутительных происшествий» тянуло, как минимум, на десятку. Она извинялась и старалась сделать так, чтобы папа понял – она больше не повторит ошибки.
Бабушка, пока была жива, таких методов воспитания не одобряла.
- Избалуешь ты ее, Андрюша! Нельзя так.
- А как можно, мам? Ты тоже меня не порола и на горох не ставила. Объясняла.
- Ну почему же. Было раз, что об тебя розгу обломала. И до сих пор считаю, что права была.
- Это, когда я с Пашкой удрал на водохранилище купаться, а тебе ничего не сказал?
- Именно! Я тогда чуть с ума не сошла! Откуда мне было знать, что вы там поругаетесь? Да еще и из-за Маринки! Гляжу – идет Пашка. Один. Спрашиваю у него - где ты? А он мне спокойно так отвечает, что не знает, утоп ты уже или еще плаваешь! Безобразник!
- Ох, мам! – смеялся Андрей. – Ты об него тогда весь веник обломала! Он его до сих пор помнит!
- Значит, впрок пошла наука! Это хорошо! А то не был бы твой Пашка сейчас капитаном! Но, знаешь, что, сын? Лучше бы вы тогда не ругались… Может, и сложилось бы все по-другому… Слишком много на себя Маринка брала всегда. И друзей рассорить, и ребенка бросить вот так, как котенка какого… Неправильно это все. Не по-человечески!
- Знаю, мам! Но давай мы не будем об этом говорить, а? Вдруг Юлька услышит?
- Да и пусть слушает!
- Нет! – Андрей был тверд. – Нельзя ей о матери плохо говорить. Правду – да. Но без оскорблений и унижения. Половина в Юле от нее… Как ни крути…
Бабушка правоту Юлькиного отца не то, чтобы признавала, но помалкивала. Даже, когда Юлька спрашивала что-то о матери, предпочитала отшутиться и отправляла внучку за ответами к отцу.
- У него спрашивай! Он твою маму лучше знал. Держи пирожок! И не морочь мне голову!
Бабушки не стало, когда Юльке исполнилось четыре. И с тех пор они жили вдвоем с отцом в большой гулкой пятикомнатной квартире в самом центре города. Квартира эта досталась Андрею от отца. Тот был директором завода, которому отдал всю свою жизнь, вплоть до последней минуты. Сердце его остановилось, когда Юлькин дед проводил очередное совещание, гадая, удастся ли сохранить предприятие в условиях перестройки. Завод выстоял, благодаря плану, который, пусть и недоработанным, остался после его ухода. А Юлькиному отцу пришлось взять на себя ответственность за маму, которая совсем растерялась после ухода любимого мужа.
В себя Юлькина бабушка так и не пришла толком. Болела, тосковала, и ушла очень рано, сетуя на то, что не сможет дать внучке того тепла, которое так нужно ребенку, пока он растет.
В семь Юлька научилась мыть пол и жарить яичницу. В восемь – сама собиралась в школу и готовила завтрак себе и отцу. А в десять была совершенно самостоятельной единицей, с четко расписанным на день графиком занятий и тренировок, и обязанностями, которые они делили пополам с отцом. Юлька убирала гостиную и спальни, а за отцом оставалась кухня, кабинет и места общего пользования. Готовили они по очереди. Единственной обязанностью, которую Юлька отказалась делить с отцом, был уход за котом. После того, как Юлька притащила в дом подобранного ею на помойке блохастого тощего котенка, она решила, что если уж судьба дала ей шанс заботиться еще о ком-то, кроме папы, то нужно делать это как следует и не отлынивать. А потому, все, что касалось ухода за Федором, было только ее обязанностью и привилегией. Андрей лишь радовал иногда кота внеплановыми закупками не слишком полезной еды, за которую дочь его ругала, запрещая баловать и так не в меру толстого хвостатого.
Кот, взирая на растерянную Юльку с надеждой, четко читающейся во взоре, не выдержал и тронул ее лапой за ногу.
- Что ты, Федя? Голодный? Ладно, идем! Может, папа в магазин вышел? Куда он мог деться посреди дня?
Ответ на Юлькин вопрос нашелся почти сразу. На кухонном столе лежала записка:
«Юля, меня вызвали на кафедру. Буду поздно. Федора кормил. Будет просить – не верь! Врет! Папа»
Все встало на свои места, и Юлька успокоилась. Значит, с отцом все в порядке и переживать не о чем. Нужно пообедать, сделать уроки и сгонять на тренировку.
Сдернув с веревки сушившийся на балконе купальник, Юлька запихнула его в сумку, с которой ходила в бассейн, и глянула на часы.
Успеет…
Письмо пришло накануне, но Юлька не успела его прочитать. Она включила свой компьютер, согнала со стола, пристроившегося рядом с клавиатурой, кота, и кликнула на значок почты на рабочем столе. Но открыть письмо так и не успела. Раздавшийся стук в дверь заставил девочку вздрогнуть.
Звонок отец отключил давным-давно. Когда Юлька была совсем маленькой. Она почему-то пугалась разливистых трелей, и папа с бабушкой решили, что звонок им и вовсе ни к чему. Кому надо – постучит. Юлька выросла, а звонок подключить так и забыли. И теперь его заменял Федор. Он чутко реагировал на то, что происходит в доме, и всякий раз, когда кто-то стучал в дверь – несся в прихожую, чтобы проверить, кто пришел.
Вот и сейчас он насторожился, соскочил со стола, и направился с инспекцией в коридор вслед за Юлей.
За дверью стояла соседка, тетя Света. Она была Юлькиной жилеткой, нянькой, и лучшим другом, несмотря на разницу в возрасте.
- Юль, привет! Отец уезжал в спешке. Приказано было накормить и приголубить перед тренировкой.
- Опоздали, тетя Света! Я уже поела! – рассмеялась Юлька, и обняла соседку.
Светлану она знала, сколько себя помнила. Та нянчила Юльку, когда бабушка болела и лежала в больнице. Забирала из садика и оставляла у себя ночевать, когда отец уезжал в командировки. Заплетала косички в школу по утрам, потому, что это было единственной наукой, которую Андрей так и не освоил. По всем «девичьим» вопросам Юльку отправляли к Светлане. И она ни разу не отказала девочке, подробно объясняя ей все, о чем Юлька спрашивала. Ни секретов, ни недомолвок между ними не было.
- Ты – молодец! – поцеловала Юлькину макушку Светлана, и отстранила от себя девочку. – Как дела? Как Денис?
- Ой, да ну его! – отмахнулась Юлька, и пошла ставить чайник.
Если тетя Света спросила, значит, у нее есть минутка. И можно спокойно почаевничать, и поговорить. Уроки подождут.
Светлана привычным жестом подняла крышку на кастрюле с остатками супа, и нахмурилась.
- Отца чем кормить будешь?
- Пельмени есть в морозилке.
- Ясненько. Ладно. Рассказывай мне про Дениса, а я пока картошку почищу. Пельмени – это хорошо и прекрасно, но мы же все равно языки чешем. Так, чего без дела эти заниматься? Побалуем твоего папку.
Жареную картошку Андрей любил. Поэтому, Юлька спорить не стала, а заварила чай, и только собралась было рассказать Светлане о том, как Денис схлопотал от нее по ушам, когда полез целоваться после школы, как в дверь кто-то забарабанил – громко и требовательно.
- Ого! Кого это принесло? – Светлана вытерла руки о передник и пошла открывать.
Женщину, уверенно перешагнувшую порог, Юлька узнала сразу.
- Мама…
Андрей никогда не скрывал от дочери, кто ее мать и чем она занимается. Пара оставшихся после ее отъезда фотографий лежала в семейном альбоме, и Юлька изредка доставала их, чтобы понять, похожа ли она хоть немного на ту красивую, заразительно хохочущую на снимках девушку, которую совершенно точно можно было назвать настоящей красавицей.
Женщина, стоявшая в дверях, отставила в сторонку дорогой чемодан, рухнула на колени, протягивая руки к Юльке, и заголосила:
- Доченька! Это я! Неужели ты меня не узнаешь?!
Все это отдавало такой дешевой мелодрамой, что Юлька переглянулась со Светланой, и пожала плечами, глядя на странную картину.
- Почему же. Я узнала тебя. Вставай! Пол холодный, и не очень чистый. Я не мыла его сегодня.
- Господи! Как это возможно?! Ты моешь пол?! – Марина встала, заботливо отряхивая светлое пальто, и поморщилась. – Я так и знала! Всегда могли позволить себе прислугу, но никогда не пользовались этой возможностью. Отец дома?
- Скоро будет.
- Вот и хорошо! Я все-таки не к нему приехала, а к тебе, солнышко! Ну? Что мы стоим?! Ты получила мое письмо?! Впрочем, это уже не важно! Обними же меня, Юля! Я столько подарков тебе привезла!
Светлана отступила, пропуская незваную, но очень настойчивую, гостью, которая не обратила на нее никакого внимания. Даже не спросила, кто такая и что делает рядом с ее ребенком.
Юля за происходящим наблюдала, словно со стороны. Вот ее мама повесила пальто на вешалку. Вот – охорашивается перед зеркалом, поправляя прическу. Вот, пнув легонько ногой Федора, призывает его к порядку. Кот, который понял, каким-то десятым чувством, что новый человек, появившийся в доме, не несет ничего хорошего, сразу же проявил пристальное внимание к ногам и колготкам Марины.
- Отстань! – гнала она от себя кота, не обращая внимания на то, как внимательно смотрит на нее дочь.
- Иди сюда, Федя! – Юля взяла кота на руки, и попятилась.
Она, отступая, делала шаг за шагом, пока не прижалась к Светлане. Та все поняла правильно, и обняла Юльку за плечи.
- Тише… Что ты, Юль? Я с тобой!
Марина что-то говорила, не замолкая ни на минуту. Она дернула молнию на чемодане и принялась доставать оттуда какие-то свертки, упакованные в яркую бумагу и фирменные пакеты из магазинов одежды.
- Я, конечно, не знала, какой у тебя размер. Андрей ничего мне толком не рассказывал про тебя. Только то, что ты жива-здорова и хорошо учишься. Поэтому, я брала все на глазок и на свой вкус. Если что-то не понравится – можем обменять, когда в Москву приедем. Или ты сама выберешь, что захочешь, и мы купим. Как тебе будет угодно. А бабушка где? Она не дома что ли? Почему еще не вышла меня встретить? Она, конечно, никогда меня не любила, и вообще была на редкость склочной дамой, но ради тебя, доченька, я готова и потерпеть.
Юля окаменела. Федор возмущенно мяукнул, когда она сжала его слишком сильно, и Светлана мягко отобрала у девочки кота.
- Пусть на кухне посидит пока, - она прикрыла за котом дверь, и снова обняла Юлю, прижав ее к себе.
- Бабушки нет.
Голос Юльки, хриплый и безжизненный, не остановил поток Марининого красноречия.
И тогда Юлька заорала, так громко, как только смогла.
- Бабушки больше нет! Давно нет! И тебя нет! Зачем ты приехала?!
Марина опешила на мгновение от такого напора, но тут же нашлась с ответом.
- Я соскучилась!
- Да что ты! Не прошло и года, да, мамочка? Сколько мне было, когда ты меня бросила?
- Что ты, Юленька! Я не бросала тебя! Просто… Обстоятельства сложились так, что мне нужно было уехать! Ты не понимаешь! Я столько лет училась, работала над собой, и упустить свой шанс только из-за того, что…
Марина осеклась, но Юля, усмехнувшись, тут же продолжила не оконченное ею предложение:
- Из-за того, что есть какая-то малявка, которая спутала все твои планы? А что такого? Да, мама? Пусть эта малявка живет с отцом и бабушкой! Родня все-таки! Справятся как-нибудь! Так ты думала?!
- Юля, ну зачем ты так? Я ведь приехала…
- И что? – Юля прижалась щекой к теплой руке Светлана, черпая у нее силу на то, чтобы говорить. – Чего ты хочешь?
Коленки у нее дрожали так, что стоять, гордо выпрямив спину, как учила бабушка когда-то, становилось все сложнее. Светлана, почувствовав, как трясет Юлю, прижала ее к себе сильнее, даря уверенность в том, что девочка не одна.
- Я хочу… - Марина подошла к Юле и протянула руку, чтобы коснуться ее волос, но девочка отпрянула так резко, что чуть не сбила с ног Светлану.
- Не трогай меня! – голос Юли вдруг окреп и стал почти спокоен. Светлана, державшая ее, даже испугалась на мгновение такой перемене.
- Юль, ты что?
- Все в порядке, - Юля кивнула, показывая ей, что пришла в себя и собралась с мыслями.
- Юлечка, ты…
- Не вмешивайтесь, пожалуйста, в наш разговор! – раздраженно оборвала Марина Светлану. – Вы вообще кто? Новая жена Андрея? Прекрасно! Идите и займитесь своими делами! Квартира совершенно запущена! Свекровь моя, не тем будет помянута, хоть и вредная была, а такого безобразия никогда не допустила бы! У нее всегда было чисто!
Светлана, не выдержав, фыркнула, а вслед за нею слабо улыбнулась и Юля.
- Ну вот! Вот и хорошо! Ты уже мне улыбаешься! – обрадовалась Марина, но Юля тут же посерьезнела вновь.
- Не тебе! – отрезала она, глядя прямо Марине в глаза. – Я смеялась над твоей беспардонностью.
- Беспар… Доченька, откуда ты такие слова знаешь?
- А ты думала, что я все еще с погремушкой играю? Нет, мама. Папа занимался моим образованием. Я много чего знаю и умею. Ты даже удивишься, насколько много.
- И что же ты знаешь? Расскажи мне! – Марина сложила ручки, словно маленькая девочка, и заученным милым жестом склонила голову набок.
- Если ты просишь, - протянула Юля, и высвободившись из рук Светланы, шагнула ближе к матери. – Например, я знаю, что ты не можешь забрать меня. Так как папа давно решил этот вопрос. Я могу жить только с ним, а с тобой общаться лишь в том случае, если сама захочу.
- Но ты же захочешь? – взгляд Марины заметался, и она растерянно оглянулась.
Но за ее спиной никого не было. Не было ни единого человека, который мог бы поддержать ее или помочь словом.
А у Юли такой человек был.
- По-моему, достаточно! – Светлана решительно отстранила с дороги Юльку, и подтолкнула ее к двери кухни.
- Иди. Федя голодный. Займись им. А мы тут дальше сами разберемся.
Юля молча кивнула, подчиняясь ее приказу, и несмотря на возмущение Марины, сделала то, о чем просила ее Светлана.
Как только дверь за девочкой закрылась, Марине явлена была вовсе не милая домохозяйка и мать троих детей, а тигрица, защищающая своего детеныша.
- Вот что. Все разговоры о появлении в жизни этой девочки давно исчезнувших с радаров родственников, вы с этого момента будете вести только в присутствии Андрея.
- Да ты кто такая?! – Марина невольно повторила позу Светланы, которая стояла, уперев руки в бока и заслонив собою дверь, ведущую на кухню.
- Я – та, кто заменял тебя, кукушечка, все эти годы! Я та, кто растил, вместе с Андреем, этого ребенка! И как ты думаешь, я позволю тебе сломать ей жизнь?! Ты зачем явилась?! В Москву ее увезти хочешь? А ты ее спросила? Чего хочет Юля тебя хоть немного волнует?
- Она потом мне спасибо скажет!
- Даже не надейся! Ты ничего о ней не знаешь. Как ты собралась забирать ребенка, если совершенно не знакома с ней? Ты думаешь, я не знаю, что этой крохе даже года не было, когда мама просто взяла и испарилась из ее жизни?! А теперь ты приехала, и думаешь, что за пару тряпочек эта девочка продаст тебе свою душу?! Даже не надейся! Все! Гуляй отсюда вальсом! Можешь подождать Андрея у подъезда. Там очень удобная лавочка. А теперь, извини! Мне ребенка пора кормить, а то она на тренировку голодной уйдет. Матери же нет, чтобы о ней позаботиться. Приходится мне.
Светлана вдохнула поглубже, прогоняя гнев и раздражение, и взялась уже было за ручку двери, ведущей в кухню, но услышала за спиной странный звук. Она обернулась, и опешила.
Марина плакала.
Некрасиво, взахлеб, размазывая по щекам слезы и, тщательно нанесенный перед встречей с дочерью, макияж.
- Что же мне делать? – всхлипывала она. – Она теперь никогда меня не простит?!
Светлана, поколебавшись немного, вздохнула, и покачала головой.
- Ну, что ты за человек?! – она выудила из кармашка фартука носовой платок, протянула его Марине, и скомандовала. – Сопли вытри! Думала, что нарисуешься вот так, через столько лет, и дите тебе на шею кинется? А с чего бы? Кто ты для нее такая?! Тетка чужая, и ничего больше! Матерью решила стать? Дерзай! Только понимай, что теперь тебе по этой дорожке долгонько шагать придется! И ровной эта дорожка не будет. Наспотыкаешься! И если научишься думать о ней, а не о себе, тогда, может, какой толк из этого пути выйдет. Иди. Умойся. А потом ступай в комнату, и сиди там тихо. Андрей придет – поговорите. А Юльку пока больше не тревожь! Хватит ей потрясений на сегодня. Но для порядка, скажи-ка мне, чего ты явилась?
Марина вскинулась было, чтобы ответить резко на этот вопрос, но взгляд Светланы не сулил ей ничего хорошего, и она сдержалась:
- Я замуж выхожу. Мой муж очень хороший человек, но детей своих у него нет и не будет. Про Юлю он знает. И готов о ней заботиться. Ты понимаешь, он ведь может дать ей гораздо больше, чем Андрей! У него есть деньги, связи… У нее будет лучшая школа, возможность учиться в том вузе, который она выберет. В любом, понимаешь?! Я хочу, чтобы она была счастлива!
- Она уже счастлива, Марина! - Светлана пожала плечами. – Но откуда тебе это знать, правда? Ты же совершенно не знаешь, как и чем дышит твой ребенок.
- Не знаю… - эхом отозвалась Марина, и, развернувшись, побрела в ванную.
Андрей, который пришел через час после начала этого разговора, застал Марину в Юлькиной комнате. Она сидела на полу и держала в руках старенькую погремушку, которая когда-то принадлежала самому Андрею. Юлька выпросила ее у бабушки и ездила с ней на все соревнования, считая своим талисманом.
- Ты ее сохранил… - Марина смотрела на Андрея, и он понимал, что она говорит вовсе не о погремушке. – Она очень красивая…
- Я знаю, Марина. Зачем ты приехала?
- Думала, что за одним, а оказалось, что совсем за другим… Кто эта мегера, которая защищала от меня Юльку, словно разъяренная кошка?
- Друг.
- Чей?
- Мой. Юлин. Наш.
- У тебя с ней роман? Юля зовет ее матерью?
- Что у тебя в голове творится, Марина? Почему с тобой всегда так? Почему ты сначала делаешь, а потом думаешь? – покачал головой Андрей. – Света замужем. И счастлива в браке. У нее трое детей. А нам с Юлькой она помогает просто потому, что…
- Человек хороший? – грустно улыбнулась Марина. – Так?
- Так.
- А я плохой…
- Это не я сказал.
- Андрюша, ты позволишь мне видеться с Юлей?
- А когда я тебе это запрещал? – Андрей посмотрел на Марину, и та впервые за все время их знакомства первой опустила глаза. – Если хочешь, то можешь приезжать. Места хватит. Возможно, когда-нибудь, она и захочет с тобой поговорить.
- Я очень на это надеюсь… - Марина протянула Андрею погремушку. – Мне пора…
Она не станет прощаться с Юлей в этот раз. Но когда вернется через месяц, чтобы провести с дочерью время, та не станет с ней разговаривать. Она напросится со Светланой в лес, за грибами, и найдя на полянке голубой цветок, который когда-то показала ей бабушка, спросит:
- Ты знала, что этот цветочек называется «кукушкины слезки»?
- Знала, конечно. Юль, ты это к чему? – Светлана с тревогой посмотрит на девочку.
- Как думаешь, она правда хочет, чтобы я с ней поговорила? – взгляд Юли будет настолько понятен, что Светлане ничего не останется, как только кивнуть в ответ.
- Думаю, да.
Она подумает немного, вертя в пальцах тоненький стебелек цветка, а потом все-таки скажет:
- Попробуйте. Если ты поймешь, что не ладится, то у тебя всегда будет папа. И я. И ты это знаешь.
- Да. Я знаю.
Юлька осторожно уложит сорванный цветок на траву, прислушается, и разведет руками:
- Как надо спросить, так ни одной кукушки на весь лес! Тетя Света, сколько я буду жить?
- Долго, девочка моя! – рассмеется в ответ Светлана. – Долго и очень счастливо! Вот так будет! И никакая кукушка тебе, для того, чтобы знать об этом, не нужна! Поняла меня?!
- Ага! Все поняла!
С матерью Юлька все-таки поговорит. Но на то, чтобы их отношения наладились, уйдет не один год.
И лишь на своей свадьбе Юля обнимет маму впервые без опаски и открыто глядя ей в глаза.
- Будь счастлива, доченька!
- Буду! – Юлька найдет глазами среди гостей отца и Светлану, и кивнет им, давая понять, что все хорошо.
(Автор: Людмила Лаврова)
Следующая публикация
Нет комментариев