Истории, которые влияют на нашу жизнь!

Прошел год. Маруся уже повзрослела, сейчас осознанно шла в детский садик. — А что это у тебя за игрушка, всегда с тобой? — спросила у нее как-то Людмила Павловна. — Это бегемотик, он приносит мне счастье, — сказала девочка ей, и прижала маленькую игрушку к себе. — Хорошенький у тебя бегемотик, — проговорила воспитательница. Как-то они были в группе, также пришли самого утра, и пока Маша переодевалась в раздевалки, она увидела, как туда завели маленького мальчика. Он плакал. — Ну, хватит уже плакать, — говорила ему мама, но мальчишка никак не мог успокоиться. — Привет, а как тебя зовут? — спросила Маша. — Денис, — сквозь слезы ответил тот. Девочка тоже представилась, и чтобы мальчик успокоился, она подала ему своего бегемотика. Мальчик посмотрел на игрушку, сначала продолжал хныкать, но через какое-то время успокоился. Маша обрадовалась этому, и сегодня целый день играла с Денисом. — Машенька, как же ты отдала свою счастливую игрушку другому мальчику? — спрашивала у нее Людмила Павловна. Ей было приятно, что хоть девочка из детского дома, но ей не жалко стало своей игрушки, для того, чтобы помочь мальчику успокоиться. — Он мне так много времени помогал, пускай сейчас поможет ему, — рассудила девочка. Денис продолжал ходить в детский сад, они с Машей подружились. Но, прошло три недели, и он не пришел. — Людмила Павловна, а где Дениска? — спрашивала Машу у воспитательницы. — А все, Дениска переехал в другой город, и сейчас они будут ходить в детский сад там, — с сожалением покачала она головой. — Жаль, — загрустила Маша… А потом девочку удочерили. Ее взяли на воспитание очень хорошие люди. Сейчас она жила в семье в другом городе, но часто с нежностью вспоминала тех людей, которые занимались ей до этого. Годы шли, девушка училась в школе, училась очень хорошо. На выпускном Маше вручили серебряную медаль. Приемные родители ей очень гордились. После этого она поехала поступать. Баллов хватало, поэтому она прошла без всяких проблем. — Машенька, мы так тобой гордимся! — сказала ей как-то мама. Они никогда не скрывали от девочки, что когда-то удочерили ее. — Я не могла поступить иначе, я не могла предать вас, — говорила Маша. С детства девочка была такой. Началась учеба в институте. Мама каждый день звонила дочке, спрашивала, как дела, как она устроилась, как идёт учёба. Та всегда отвечала и общалась. Однажды Маша возвращалась поздно вечером. К ней подошёл какой-то парень в темном капюшоне, взял за руку и потащил. — Помогите! — закричала она. Около одного из магазинов стояла дорогая машина, возле нее был мужчина. Он оглянулся, увидел, что девушке нужна помощь. Подбежал. Парень, сразу же отпустил Машу и пустился наутек. — С тобой все в порядке? — спросил он. — Да, спасибо вам большое, — Маша опустила глаза, потому что ей было стыдно за то, что она кричала. — Ничего страшного, давай я тебя подвезу, — показал он на свою машину. — Нет, мне неудобно, я дойду, здесь недалеко, — показала она в сторону своей общаги. — А я настаиваю, — сказал молодой человек. Они прошли к его машине, и поехали. — Как тебя зовут? — спросил молодой человек. — Маша! — сказала она. — А я Денис, — он повернулся к ней, улыбнулся. В этот момент девушка почему-то вспомнила тот день в детском саду, когда она подарила свою единственную любимую игрушку, тоже мальчику с именем Денис. Парень довез ее до общежития, они ещё немного поговорили. Маша вышла из машины, поблагодарила ещё раз парня, и пошла к себе. А на следующий день, после окончания обучения около ворот ее встречал всё тот же молодой человек, но сегодня он был с цветами. — Маш, извини, что приехал, но я не смог удержаться, — сказал он и подал ей цветы. — Спасибо, — скромно сказала она. Молодой человек и девушка начали встречаться. Они общались, разговаривали обо всём. Он привез ее к своим родителям, познакомил. Потом настала и Машина очередь. А через два года Денис сделал Маше предложение руки и сердца. — Я согласна, — сказала она ему и обняла. В день свадьбы, когда молодые были уже в ЗАГСе, Маша стояла рядом с Денисом. Она видела, что карман его пиджака немного оттопырен. — Что там у тебя? – прошептала она ему. — Там мой талисман, я никогда без него никуда не хожу, а особенно на такие серьёзные мероприятия, — сказал он, и вытащил из кармана маленького бегемотика. — Денис! — повернулась она к нему. Люди в зале обратили внимание, что жених с невестой о чём-то разговаривали. — Что? — не понял он. — Это я, Маша, которая дала тебе этого бегемотика тогда, на счастье, в детском саду, — она заплакала. — Этого не может быть! — он стоял, смотрел на неё. — Я тебе тогда помогла, чтобы ты успокоился, а ты сейчас спас меня от того хулигана, — он протянул руку, обнял её, а она прижалась к его груди, понимая, что это её человек по жизни…

Сюда, в детскую больницу их положили сразу после роддома, чтобы вылечить желтушку у новорожденной - уж очень она была ярко выраженная. Дочь Вера почти все время спала, пробуждаясь только на сон и переодевание. Катя скучала, а кричащий вторые сутки почти без перерыва ребенок еще больше погружал ее в тоску. Хотелось домой, к мужу, в привычную уютную квартиру с новенькой, любовно обустроенной для Верочки детской. Катя достала телефон, подошла к окну, села на широкий подоконник и набрала номер мужа: – Привет, любимый, как ты там? – Скучаю по вас ужасно, уже жду выписку. – А тут ребеночек целый день плачет. Так жалко его. Он отказник. – Наша не плачет? – Нет, Верочка спокойная, и молока у меня много. Спит почти все время. – Скучно тебе там, может книжек, журналов принести? – Нет, Саш, не надо ничего. Я просто по дому скучаю. И ребенка этого жалко очень. – Ну, не придумывай себе. Это у тебя гормоны играют, материнский инстинкт. Ладно, пока, целую, вечером позвоню. На обходе Катя постаралась разговорить врача про плачущего за стенкой малыша. Пока доктор осматривала Верочку, с улыбкой сообщая, что желтуха постепенно проходит, женщина маялась рядом. Потом все же спросила: – А вот там, за стенкой правда отказной ребенок? Он так кричит. – Правда, совершенно здоровый малыш, но мать написала отказную еще в роддоме. Пока побудет у нас, потом поедет в дом малютки. – А почему он все время плачет? – Ну, разные причины могут быть. Не все время он плачет. И ест хорошо. Конечно, на ручках его никто не качает, не принято у нас тут это, но вниманием ребенок не обделен, не волнуйтесь. – А можно мне на него посмотреть? Катя с надеждой взглянула в лицо доктора. Та посмотрела на нее серьезно и вздохнула: – Ну зачем вам это? Домой вы его не возьмете, вы же первородящая, у вас своя малышка, с ней еще впереди столько хлопот, и зубы, и ночные кормления. Не рвите сердце. – А я могу молоко ему сцедить? У меня много, Верочка столько не съест. – Ну, если хотите... – А я могу сама его покормить? – Екатерина Андреевна, ну не нужно вам это. Врач явно теряла терпение. Вежливо пожелав Кате доброго вечера, она вышла из палаты. После ужина, получив на сестринском посте молокоотсос и бутылочку, молодая мать сцедила молоко. А отдавая его попросила: – Можно хоть взглянуть одним глазком на этого крикуна? – Да пойдемте, я как раз к ним иду. Медсестра взяла бутылочку и пошла к закрытой двери. За ней оказалось большое помещение, в котором ровными рядами стояло 8 люлек. Заняты были четыре из них. – Вот он, ваш нарушитель спокойствия, – с улыбкой указала медсестра на крупного малыша. На этот раз ребенок не плакал, казался совершенно спокойным. – А от этого ребенка совсем отказались? – Да, месяц прошел, столько матери дают, чтобы передумать. Поедет теперь Сережка ждать своих новых родителей. А пока у нас поживет. Да, парень? Вон какие у тебя легкие, весь этаж перебаламутил. Медсестра дала младенцу бутылочку с молоком и он важно зачмокал, надувая толстые щечки. Не так себе Катя представляла несчастного отказника. Но уходит отсюда почему-то не хотелось. – На утреннее кормление вам бутылочку давать, будете сцеживать? – Да, конечно. – Подходите на пост тогда утром или санитарка сама принесет. – Хорошо. В ее собственной палате Катю ждала Верочка. Молодая мать взяла дочку на руки и, покачивая, прижала к себе. Вдохнула сладкий младенческий запах и улыбнулась. А из головы все не шел отказник Сережа. Поздно вечером в разговоре с мужем Катя снова упомянула малыша. Рассказала, какой он чудесный, а в ответ наткнулась на стену непонимания. – Кать, это просто мальчик, чего о нем думать. Неизвестно чей ребенок. Надеюсь, ты его усыновлять не собираешься? Мало ли какая там генетика, и вообще... Я свою дочку еще не видел даже. Ты там в своей больнице с ума сходишь от безделья. Катя бросила трубку и расплакалась. Не так она представляла себе реакцию мужа. Саша покорил ее своим вниманием. Он был заботливым, легко ладил с детьми и очаровывал пожилых людей. Откуда в нем эта жестокость? Откуда столько презрения и холодности к ней? Еще неделя в больнице пролетела быстро. Катя уже привычно сцеживала молоко для маленького Сережки. Иногда ходила его навещать, если смена медсестер была доброжелательная и шла на такие поблажки. И даже успела подержать мальчика на руках. В вечер перед выпиской к ней в палату зашла врач. – Екатерина Андреевна, здравствуйте. Я к вам с разговором. – Слушаю вас. – Я понимаю, вы впервые стали мамой. И с отказными детками сталкиваетесь конечно же в первый раз. Не думайте, что мы, медики, очерствели душой. Но мы действительно делаем все, что должны и можем. Сейчас вы прикипели душой к мальчику. Но он не игрушка. Вы уйдете домой, он останется. Не нужно думать, что здесь ему плохо. – А усыновление – это сложно? – неуверенно и тихо спросила Катя. – Это долго. Есть процедура, и тут мы ничего поделать не сможем. И Сережу могут усыновить раньше, чем вы ее пройдете. – А если я все же попытаюсь? – Ну, попытайтесь, я препятствовать не буду. Муж в курсе вашей затеи. – Да, он не в восторге. – Вот и подумайте, готовы ли вы рискнуть своим браком и счастьем дочери ради чужого малыша. Приемное родительство – это сложно. И далеко не всем подходит. *** Из больницы Катю забирала шумная толпа родственников. Радостный Саша гордо нес Верочку в розовом атласном конверте с кружевами к машине. А Катя замерла на крыльце, вглядываясь в окна палаты, где лежали отказники. Дома потекли привычные будни. Верочка внесла в жизнь молодой семьи новый распорядок. Но прошел месяц, а Катя все не могла перестать думать о малыше, оставшемся без родителей. Саша тоже видел, что с женой не все в порядке, и однажды вызвал ее на разговор: – Кать, в чем дело? Ты как чужая стала. Трудно тебе? Может, нужна няня Верочке, чтобы у тебя времени больше было на себя? Или мама моя может помогать, если не хочешь чужим людям ребенка доверять. – Саш, мы сейчас опять поссоримся. – Что, снова старая песня про брошенных младенцев? Кать, да ну что это такое?! Давай ты к врачу сходишь, может у тебя депрессия послеродовая. Гуляй больше, ешь витамины. – Нет у меня депрессии. Просто я видела этого ребенка, а ты нет. Сашка, подумай, мы же потянем это финансово. Где один ребенок, там и два. Он такой одинокий там, такой беззащитный. – Катя, это же не котенка с улицы взять. Я сказал нет. Выбирай, или я, или твои мечты об этом младенце. Саша молча вышел из комнаты. Следующие два дня жену он демонстративно игнорировал. А потом Катя собрала свои и Верочкины вещи, и уехала к маме. Муж приезжал к ним, гулял с дочкой. Общения с ним наедине Катя избегала. Она вдруг поняла, что совсем не знает человека, за которого вышла замуж. И, может быть, и не хочет его получше узнавать. Родители ее стремление взять ребенка-отказника тоже не поддержали. Отчим лишь хмыкнул в усы, объявив это «бабской блажью». Мать повздыхала, но тоже была против: – Катя, мы, конечно, финансово это выдержим. Но это еще надо пережить развод. Мальчика к тому времени может уже усыновят. Выкинь ты его из головы, не разрушай семью. А Катя, катая по парку у дома коляску с Верочкой, все думала, как там Сережа. Без прогулок, без объятий и игрушек. *** Прошло два месяца, и однажды Кате позвонил Саша. Он попросил ее прийти на встречу без Веры, но с документами. – Разводиться решил, и правильно, живете как чужие, по разным домам, – запричитала Катина мама. – Внучка при живом отце как сирота! Иди уже, погуляю я с Верой или вон, деда отправим. Отчим кивком выразил согласие. Встречу Саша назначил по незнакомому Кате адресу. Она приехала заранее и с удивлением принялась прогуливаться по живописному району. Вскоре на горизонте появилась машина мужа. "Почти бывшего", – поправила себя мысленно Катя. Но Саша неожиданно широко ей улыбнулся и сказал: – У меня сюрприз. Документы все взяла? Катя кивнула. – Идем. – и муж потянул ее за руку ко входу в какое-то здание. Подойдя ближе Катя увидела на двери табличку «Школа приемных родителей». Ее лицо озарила широкая улыбка. Первое собеседование для них прошло довольно гладко. Саша и Катя узнали расписание занятий. Им предстояло пройти 2 месяца занятий. И только потом можно было рассчитывать на усыновление, если успешно сдать все экзамены. По дороге домой, к Верочке, супруги обсуждали свои планы. Саша рассказал, что отвез в больницу подгузники и смеси, и даже видел Сережу, хоть и через окно. Он разговаривал и с врачом детского отделения. Шансы на усыновление были хорошие. Хотя формальности должны были занять немало времени. Катя обняла мужа. Она так им гордилась. А Саша был счастлив, он любил жену, и совершенно не хотел ее потерять. Даже если ради этого нужно было усыновить целую дюжину детей. Пять месяцев спустя у порога дома малютки стояли машины, украшенные яркими шариками, на этот раз синего цвета. А на крыльце стояли радостная Катя с Верочкой на руках и Саша с Сережкой. Вид у него был гордый, сын в новом синем костюмчике вертелся на руках и пытался попробовать ворот отцовской рубашки на вкус. Никто ему в этом не препятствовал. А впереди была большая жизнь, на которую у этой семьи уже появились грандиозные планы. Родители Саши детей не разделяли, Сережку любили и баловали так же, как и Верочку. А вот мать от Кати отвернулась – посчитала, что дочь взвалила на себя тяжкий груз. Автор: Екатерина Коваленко Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

"Прости, полюбил другую, ухожу", но Наташа в тот день вернулась с работы намного раньше, чем обычно, и застала мужа за сбором вещей... Леонид пытался что-то говорить, заикался, сбивался, натыкаясь глазами на взгляд Натальи, в котором читалось немое недоумение, смешанное с болью. Она тогда так и не сказала ни слова... А он, плюнув на шмотки, рванул молнию сумки так, что собачка осталась в руке, и выбежал за дверь. На кухонном столе остались лежать купюры - Наташе и дочкам на первое время... Поженились Леонид и Наталья пятнадцать лет назад. Любовь? Да, наверное, это была любовь. Семейная жизнь складывалась сразу как-то... гладко. От бабушки Лёне досталась неплохая квартира, где и поселились молодожёны. Через пару лет у них родилась дочь. Леонид работал - на хорошей должности в крупной компании, Наташа занималась ребёнком и домом. И параллельно училась заочно. Потом она получила диплом логопеда - плюсом к уже имеющемуся диплому воспитателя. И устроилась на работу в тот же сад, куда взяли и дочку. А ещё через несколько лет у супругов родился второй ребёнок, тоже девочка. Все знакомые считали семью Леонида и Натальи идеальной. Возможно, так оно и было. Ни ссор, ни серьёзных разногласий между ними не случалось. Наташа была превосходной хозяйкой, прекрасно готовила, успевала и порядок навести, и с девочками позаниматься, да и мужу, если быть до конца честным, её внимания хватало... Но почему-то Леонид заскучал... Два года назад в его жизни появилась Линда. Звали девушку, вообще-то, Елизаветой, но представлялась она Линдой и требовала, чтобы именно так все её и называли. Устроившись в тот же отдел, где работал Леонид, она сразу стала предметом повышенного интереса со стороны всей мужской части коллектива. Строго говоря, Леонид поначалу особого внимания на новую сотрудницу не обращал. Но во время очередного коллективного выезда на природу (руководство считало, что это прекрасный способ для сплочения, своеобразный тимбилдинг) Линда оказалась в автобусе рядом, они разговорились... И - всё... Закрутилось... Статус любовницы Линду не устраивал. И однажды она поставила условие: или - или. Леонид, в общем-то, разводиться не думал. Но напор возлюбленной был ему даже приятен. И он решился... Перебрался к Линде. Суд состоялся. Наташа на него не пришла. Судья зачитал какую-то бумагу, которую подписала жена. Взаимных претензий у супругов не было, дети по умолчанию оставались с Наташей. Так Леонид стал свободным мужчиной... Он считал себя человеком порядочным. Из своей, в общем-то, квартиры выселять бывшую жену и дочерей не стал. Алименты аккуратно переводил Наташе на карту. Но видеться с девочками... не то что бы не хотел... Нет, он скучал по ним, просто не знал, что сказать и как оправдать себя. Первые полгода совместная жизнь с Линдой была... увлекательной. Они полностью были заняты друг другом, вечерами ходили в кафе или к друзьям девушки, выходные проводили за городом - на даче её родителей. Возлюбленная Леонида вовсю готовилась к свадьбе... Однажды он, выгребая мусор из контейнера в ванной, наткнулся на... использованный тест, который чётко показывал две полоски. Ребёнок? У них с Линдой будет ребёнок? Эта мысль одновременно обрадовала и ошарашила Леонида. Он почему-то совершенно не мог представить Линду в роли матери... - Ты... готовишь мне сюрприз? - спросил он девушку в тот же вечер. - Сюрприз? - игриво ответила она вопросом на вопрос. - Мой любимый мальчик хочет сюрприз? А какой именно? Я выполню любое твоё желание, даже если оно будет... максимально бесстыдным! - пальчики Линды легко пробежались по груди Леонида... - Я не об этом. Там... в ванной... В общем, я знаю, что ты ждёшь ребёнка, Линда, - произнёс он и обнял возлюбленную. Она отстранилась: - А, это... Нет, не бери в голову. Я уже всё решила. - Решила? В смысле? - удивился Леонид. - Ну что ты как маленький, честное слово! - раздражённо произнесла девушка. - Ну какой может быть сейчас ребёнок? У нас же свадьба! Не собираюсь я с животом в ЗАГС идти! Да и путёвки в свадебное путешествие уже куплены. Мучиться токсикозом весь медовый месяц? Нет уж, уволь... - Так ты... - Да, ты всё правильно понял. Беременности больше нет! - с вызовом ответила Линда. Леонид молчал. Он поверить не мог, что она могла так поступить с ним... С того дня в отношениях Леонида и Линды наметилась трещина. Он смотрел на девушку... другим, трезвым взглядом. И видел холодную, расчётливую женщину, способную перешагнуть даже через него самого, если потребуется... А ещё он думал о нерождённом ребёнке и почему-то вспоминал... Наташу. В его первой семье было всё иначе... Приближающаяся свадьбы больше не волновала мужчину. И однажды он понял, что развод был ошибкой. И вся его жизнь с Линдой - тоже большая ошибка. В конце концов, собравшись с духом, за месяц до свадьбы Леонид уложил вещи в ту же самую сумку, с которой уходил год назад из своей квартиры, и под визги и проклятия Линды закрыл за собой дверь. ...Трель звонка повторялась снова и снова, но в квартире было тихо. Леонид достал ключи, которые всё это время лежали в портмоне. Щёлкнул замок. Мужчина вошёл в прихожую, привычным движением включил свет... В комнатах было тихо. Он обошёл квартиру... Никого. Похоже, здесь уже давно никто не живёт... "Где Наташа? Где девочки?" - с тревогой думал думал Леонид, заглядывая в пустые шкафы. Он вышел на лестничную клетку и позвонил в квартиру напротив. За дверью послышались шоркающие шаги. "Кто там?" - недовольно спросила соседка Валентина Павловна, которая жила здесь всю жизнь и дружила ещё с бабушкой Леонида. - Тёть Валь, это я, Леонид, - ответил мужчина, сердце которого вновь колотилось с бешеной скоростью, остервенело гоняя кровь по жилам; каждый его стук отдавался в висках... Дверь распахнулась. Пожилая женщина, вытирая руки о фартук, ахнула: - Матушки мои! Лёнька! Ты, что ли?! Вернулся?! - Я, тёть Валь. Да, вернулся... А вы не знаете, где... мои? - Давай-ка, сосед, заходи, нечего на пороге торчать, - сказала женщина и отступила внутрь прихожей, приглашая нежданного гостя войти; ему ничего не оставалось, как принять приглашение... Сидя на кухне у Валентины Павловны, Леонид хмуро смотрел на соседку... - А на что ты надеялся, когда к молодой полюбовнице ушёл? Что жена тебя ждать будет? - говорила тётя Валя, пристроившись тут же за столом на старенькой табуретке. - Нет, Лёнчик, уехала твоя Наташа и девчонок увезла. Работу нашла в посёлке в другой области, и сразу уехали. За квартиру за твою я плачу - Наташа мне деньги аккуратно переводит, так что тут полный порядок, не бойся. Женщина помолчала, потом продолжила: - Была б моя воля, Лёнчик, так бы и всыпала я тебе... И чего не хватало?.. Детей бросил, жену променял на какую-то... прости Господи! А теперь чего, назад пришёл? Чай, не сладилось с молодой полюбовницей-то? - Не сладилось, тёть Валь, - глухо ответил Леонид, вставая из-за стола. - Пойду я. Извините, что потревожил. - Пойдёт он! - крикнула вдруг соседка. - Сядь! Не договорила я ещё! Видела бы бабка твоя покойная внучка, со стыду бы сгорела! Леонид покорно сел... - Дам я тебе и адрес Наташи, и телефон её новый, - продолжила тётя Валя. - Только знать ты должен... Ребёночка она родила... Мальчонку... Леонид встрепенулся: - Что? Ка-какого... ребёночка?! - А такого, дурья твоя башка... Беременная была Наташа-то, когда ты... сбежал. Только-только узнала. А уж как ты хвостом-то вильнул, так и не сказала тебе ничего. И я бы не сказала - живи как знаешь, да только тяжело ей сейчас. Зарплата-то не шибко там велика, да ещё няньке платить приходится, сама-то Наташа работает... А что ты ей на девчонок посылаешь, она не трогает, только вот мне за квартиру переводит. Так вот, Лёнчик. Думай теперь, что со всем этим делать. Леонид, обхватив голову руками, молчал... Замолчала и Валентина Павловна... Потом мужчина поднялся, осипшим вдруг голосом произнёс: "Спасибо, тёть Валь", и вышел из квартиры. Вернулся к себе. Прошёл в бывшую их с Наташей комнату, встал у окна... Засыпающий город светил ему тысячами огней... И в каждом Леониду виделся молчаливый укор. Позже, проваливаясь в сон, мужчина подумал: "Только бы она простила меня... Только бы простила..." автор: Живу в глубинке Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет, Спасибо за внимание 💛

Тот бросился в ванную комнату. Здесь чисто, всегда есть мыло и чистое полотенце. Он умылся и расчесался, чтобы понравиться тёте Ире. Когда зашёл на кухню на столе его ждала мятая картошка и котлета. Ребёнок с жадностью набросился на еду, а женщина смотрела на него вытирала слёзы: «Почему так несправедлива судьба? Мне так хочется сына, а нет ни мужа, ни ребёнка. Разве я виновата, что родилась некрасивой? Зато у этой красавицы Земфиры сын всегда голодный, а она неизвестно где гуляет». — Где твоя мама? – спросила, убирая со стола грязную тарелку. — Вчера мама на работу ушла, — стал рассказывать мальчишка. — На улице дождик был, и я весь день сидел дома. Пришла ночью, а сегодня утром опять на работу ушла. «Она и в такие-то дни не работает, — думала Ирина, слушая мальчишку. – Вчера суббота, сегодня воскресенье. Какая работа? Хотя у неё…» — А я утром хлеб доел и пошёл гулять, — продолжил рассказ мальчишка. – Мне тётя, которая пирожками торгует, пирожок дала бесплатно. Вкусный! Ирина поставила перед ним чай с молоком, дала шоколадный батончик. «Сколько раз приходили из опеки, обещали её родительских прав лишить. Так и не лишают. Отдали бы мне Мишку. У меня квартира двухкомнатная и зарабатываю я неплохо. Да разве отдадут? Я в компьютере посмотрела, у них там с эти волокита. Может попросить у Земфиры его на неделю, у меня ведь с завтрашнего дня отпуск». С батончиком мальчишка расправился моментально. — Будешь мультики смотреть? — Да, — обрадовался Миша и тут же добавил. – У нас телевизор совсем перестал показывать. Усадила его на диван, нашла мультик по его вкусу и пошла убираться на кухне. *** Когда вновь зашла в комнату, глаза у мальчишки слипались. — Давай я постелю тебе. Будешь лежать и смотреть телевизор. Пока сходи в туалет и раздевайся. Постелила ему чистую простынь. Взглянув, на вернувшегося мальчишку, схватилась за голову: — Боже! Какой ты грязный! Пошли мыться! Помыла, достала ему чистые трусики и маечку. Она купила их пять пар одинаковых, а также пять пар носков. Меняла, когда он приходил к ней. Его мать всё равно этого не замечала. Одев во всё новое, налила ему стакан сока. Тот выпил. Лег на диван и вскоре уснул. Ирина, ждала до полуночи, вдруг придёт его мамаша. Затем махнула рукой и легла спать. *** Проснулась утром. Как хорошо, когда отпуск, не надо идти на работу. Мелькнула мысль: «А Мише-то в садик, наверно? – и тут же её перебила другая. – А мамаша-то его где?» Подошла к дивану. Мальчишка всё ещё спал. Пошла готовить завтрак. *** Земфира проснулась от стука. Долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая, где она. Затем открыла их: «Так, я дома? Кто там стучит?» Поплелась к двери не спрашивая открыла. Возле двери стояли её хорошо знакомые: участковый и женщина-инспектор из отдела опеки. — Здравствуй, Земфира! – произнёс полицейский. – Опять с глубокого похмелья? — Ну…, — промычала та, так не хотелось их видеть. — Опять только под утро пришла? — Ну…, — болела голова и не хотелось ни о чём думать и ни о чём вспоминать. — Приглашай в квартиру! Поговорить надо. — Заходите! – хозяйка повернулась и поплелась в комнату. — Земфира, а где твой сын? — спросила инспектор. Мамаша, покрутила головой, видно предполагая, где он может быть в её однокомнатной квартире. — Миша, ты где? – крикнула негромко. Вышла на балкон. Оглядела улицу. Поплелась на кухню. Налила в грязный стакан холодной воды, залпом выпила и вернулась в комнату. — Так где твой сын? – спросил на этот раз участковый. — Не знаю, — помотала головой мамаша. — Когда ты его в последний раз видела? Долго вспоминала, наконец, скорее спросила, чем вспомнила: — Может он у Ирки, у соседки? — Сейчас узнаю, — и участковый вышел из квартиры. *** Когда раздался деликатный стук в дверь. Ирина с Мишей пили чай. Хозяйка сразу бросилась к двери, глянула в глазок и открыла дверь. — Здравствуйте, Ирина Сергеевна! – произнёс участковый. – Миша у вас? — Да. Чай на кухне пьёт. Проходите! Он прошёл, улыбнулся мальчишке, но тот приходу этому дяде в форме не обрадовался, понимая, что его сейчас заберут отсюда, а так не хотелось уходить от тёти Иры. — Что, Миша, пойдем к маме? – спросил участковый. — Не хочу, — насупился мальчишка. — Ирина Сергеевна, вы когда его к себе взяли? — Вчера вечером. Уже темнело, а он один на лавочке сидел. — Понятно. — Ну, что, Миша, пошли! – участковый положил руку на плечо мальчика. *** — Вот он, мой сыночек! – радостно воскликнула Земфира, увидев вошедших. – Куда он денется? — Земфира Кирилловна, — строго произнесла инспектор опеки. – Мы начинаем процесс по лишению вас родительских прав. Мамашу, похоже, это особо не удивило, но она всё же спросила: — И пособие на него мне уже платить не будут? — Не будут. Но процесс этот долгий, у вас будет время одуматься. А пока принесите, свой паспорт и свидетельство о рождении ребёнка. Земфира пошла искать требуемые документы. А инспектор наклонилась к мальчику и тихонько спросила: — Миша, ты хочешь жить с мамой? Мальчик испуганно посмотрел в сторону комнаты и помотал головой. — А с кем ты хочешь жить? — С тётей Ирой. Она хорошая, никогда не дерётся и у неё всегда кушать есть. — Понятно. Но пока тебе придётся пожить с мамой. *** Мишу забрали, настроение у Ирины ухудшилось. Тут ещё начальник с работы позвонил и попросил с завтрашнего дня выйти на работу, обещая выписать премию и перенести отпуск на любое время года по желанию. Так часто бывало, начальник знал, что она женщина безотказная, всегда выписывал ей хорошую премию. Она всегда соглашалась, всё же лучше, чем сидеть дома. Раздался стук в дверь. Глянула в глазок. Вновь тот полицейский и какая-то женщина. Открыла. — Здравствуйте! – кивнула головой вошедшая. – Я – Мария Леонидовна Смирнова – инспектор органа опеки. Хотела поговорить с вами насчёт ваших соседей. — Здравствуйте! Заходите! Проходите на кухню. Сейчас чай поставлю. Те прошли. Инспектор, сев за стол, сразу повела разговор: — Ирина Сергеевна, мы начинаем процесс по лишению вашей соседки Земфиры родительских прав. Процесс этот долгий. К тому же, после лишения её прав сына отдадут в детский дом и в течении шести месяцев его никто не сможет усыновить, — Мария Леонидовна улыбнулась. – Миша хорошо к вам относится. Не согласились бы вы стать его временным опекуном, сроком на восемь месяцев? Вам будут платить детские пособия на него. *** Полгода прожил Миша у тёти Иры. Его родная мать отнеслась к этому, на удивление спокойно. Иногда заходила, чтобы занять сотню, не собираясь возвращать. Мальчишка сначала вздрагивал, боясь, что она заберёт его обратно, потом понял, что тётя Ира его не отдаст и успокоился. Ирина счастлива. Вот только осталось два месяца, когда закончится её временная опека. Дальше, как ей сказали, она может оформить постоянную опеку или усыновить ребёнка. Конечно, хотелось бы усыновить, но она одинокая, а детей отдают в полные семьи. Она уже настроилась на опеку, но произошло то, что заставило её действовать с созданием настоящей семьи. *** Перед Восьмым мартом в садике был утренник, и Миша пригласил её. Ирина, понимала, что она там будет немного лишняя, но, конечно же, пришла. В старшей группе дети уже большие, приготовили мамам интересный концерт. В заключении воспитательница загадочно произнесла: — А теперь… И все дети бросились к своим мамам с подарками в руках. Подбежал и Миша, протянул свой подарок: — Это тебе, мама! Слово «мама» ударило по самому сердцу, из глаз брызнули слёзы. Ирина обняла его: — Спасибо, сыночек! *** Весь вечер слёзы не сходили с её глаз, не могла уснуть ночью. Мысли были лишь об одном, об усыновлении, но разве суд отдаст ребёнка ей, одинокой. И тут вмешалась судьба. Утром восьмого марта у неё потекла батарея и довольно сильно. Перекрыла. Но на улице мороз. Вызвать слесаря восьмого марта весьма проблематично, но в их доме в однокомнатной жил один сантехник к которому все обращались в подобных случаях. Это был одинокий невзрачный мужчина неопределённого возраста. К тому же сидел за что-то. Звали его все по-простому Василич. Вот ему Ирина и позвонила. Он пришёл через полчаса, буркнул: — Здравствуй, Ирина! Показывай, что у тебя! — Здравствуйте, Николай Васильевич! Проходите! – провела в комнату. – Вот батарея. Я перекрыла… — Разберусь! – поставил рядом сумку с инструментом, достал ключи. Подошёл Миша и стал с интересом смотреть, как дядя работает. — Тебя, как зовут? – неожиданно спросил мужчина. — Миша. — А меня, дядя Коля. На, подержи! – сунул ему ключ. Мальчишка схватил его, довольный тем, что взрослый дядя обратил на него внимания. — Давай! – произнёс тот через некоторой время и сразу добавил. – Теперь вон тот блестящий из сумки достань. Миша тут же достал другой ключ и подал. Ирина улыбаясь смотрела на них, и вдруг ей в голову пришла совсем уж авантюрная мысль. Сначала она казалась неправдоподобной, но это касалось и Миши. — Всё готово! Она сунула ему деньги. — Не надо, — неожиданно ответил тот. – Твой мальчишка мне помогал. И она решилась. — Николай Васильевич, у меня к вам просьба… она… в общем… — Что, Ирина? – он как-то по-доброму посмотрел на женщину. — Хочу усыновить Мишу, но суд мне не разрешить, я одинокая, а там только в полные семьи отдают. — Я-то причём здесь? — Николай Васильевич, возьмите меня в жёны! Не по-настоящему, мне разрешать Мишу усыновить, и мы разведёмся. Я вам деньги заплачу. — Ты, что совсем того? – он покрутил пальцем у виска и вышел из квартиры. *** В воскресенье Ирина собралась с Мишей в парк. Они уже оделись, когда раздался стук в дверь. Она глянула в глазок и, удивлённо пожав плечами, открыла дверь. Вошёл Василич, постриженный и побритый, в новых джинсах и рубашке. — Здравствуй, Ирина! Здравствуй, Миша! — Здравствуйте! — Я это…, — чувствовалось, что мужчина сильно волнуется. – Хотел пригласить вас погулять. — А мы в парк собрались, — растерялась и Ирина. Но тут разговор в свои руки взял Миша: — Мама, а давай дядю Колю с собой возьмём? *** Через два месяца Николай и Ирина поженились, по-настоящему. Усыновили Мишу и сменяли свои квартиры на большую трёхкомнатную. *** Прошёл год. Сегодня Миша пошёл в первый класс. Как всё там интересно, не то что в детском садике. Правда, по-настоящему сегодня не учились. Учительница, познакомилась с ними и отпустила. Во дворе школы первоклассников ждали родители. Его тоже ждали. Он увидел красную детскую коляску и бросился к ним. Ведь теперь у него есть и папа, и мама, и маленькая сестренка, которая родилась совсем недавно. автор: Рассказы Стрельца

Дина спустилась на первый этаж, чтобы удобнее было разговаривать через окно. - Что-что? Здесь пока будет, потом отправят в дом малютки, где таких малышей содержат. Если не усыновят – в детский дом отправят. Жалко малыша. Только родился, а уже никому не нужен, – посетовала Дина. - Как могла бросить ребёнка? – Не мог успокоиться Алексей. - Вот так. Ей только восемнадцать исполнилось. Я не знаю, как бы я в её ситуации поступила. Я в её возрасте о детях не думала даже. Алексей возмущённо уставился на жену, припав к окну. - Что ты говоришь? - А что? Осуждать легко. А ты мог бы представить себя с новорожденным ребенком на руках сразу после школы? Вот то-то же. - Оправдывала поступок Леры Дина. - Слушай, а давай возьмём его? – вдруг спросил Алексей. Он и сам не знал, как это вырвалось у него. Ни о чём таком он до этой минуты и не думал даже. - Ты серьёзно? Знаешь, я сама думала об этом. Боялась предложить. Справимся? Мы с Лерой родили почти одновременно. Я чуть раньше. Видела её мальчика. Здоровенький. Совсем как наш, – торопливо говорила Дина. - С кем поговорить? Как это всё происходит? – Серьёзно заинтересовался Алексей. - Не знаю. Сходи к главному врачу. Сюда тебя не пустят. – Дина помолчала. - Ты серьёзно? - Дина! - Через час Алексей снова стоял под окном палаты. - Послезавтра тебя выпишут с двумя сыновьями, – объявил он. - Я думала, это сложная процедура. Как тебе удалось? – Удивилась Дина. - Уговорил. Всё без нас сделают. Тебе в справке напишут, что двоих родила. Мне нужно успеть собрать много документов, коляску двойную купить, ещё один комплект на выписку. Дел много. Завтра забегу. – Алексей помахал рукой и ушёл. На следующее кормление Дине принесли ещё одного малыша. Молока у неё хватало. Пока Дина лежала в роддоме, иметь сразу двух малышей не казалось таким уж страшным делом. Но дома, когда приходилось не только кормить их одновременно, но и пеленать, одевать на прогулку, укладывать спать, она поняла, насколько это тяжело. Но, ни Дина, ни Алексей, вслух не делились своими сомнениями о принятом решении. Своего сына они с мужем назвали Костей, а приемного – Сашей. Алексей приходил с работы и тут же принимался помогать жене. Они научились спать и есть по очереди. Оксану, которой только что исполнилось четыре года, на выходные забирали к себе родители Алексея. Мама Дины приезжала к ним, помогала с малышами, давая возможность им чуть отдохнуть. - Погорячились вы, взяв ещё одного мальчика. – Сетовала мама. – Вы скоро прозрачными станете. - Ничего, потом легче будет, когда подрастут, - успокаивал тёщу Алексей, хотя сам не верил, что когда-нибудь будет легче. - Маленькие детки - маленькие бедки. Легче не будет. Мальчишки. На них же горит всё, как на огне. Одежду покупать в двойном экземпляре надо. Денег нужно сколько! – Мама качала головой. Им дали трёхкомнатную квартиру из старого фонда. Родители помогли купить мебель. Как-то постепенно всё устроилось. *** Прошло шесть лет. - Лёш, забери мальчишек из садика сегодня. Я после работы на родительское собрание в школу. Не забудь. – Дина одевалась, попутно собирая мальчиков в сад. - Хорошо. Не забуду. Давай, завтракай побыстрее, подвезу тебя до школы, - сказал Алексей десятилетней Оксане. - Правда? Я сейчас.- Дочь выскочила из-за стола и побежала за портфелем. Последнее время у Алексея было хорошее настроение. По утрам он спешил на работу. Месяц назад к ним в офис устроилась новая сотрудница - высокая симпатичная блондинка с длинными ногами и стройной фигурой. Мужчины сразу стали ухаживать за ней. А она почему-то из всех выделяла Алексея. Словно случайно, они постоянно сталкивались в коридоре. Подойдя к лифту после рабочего дня, они снова встретились. В руках Лера держала большую коробку. - Помочь? – Тут же вызвался Алексей. – Что там у вас? - Спасибо большое. – Лера с радостью и явным облегчением отдала свою ношу. – Набор посуды купила в обеденный перерыв. Алексей не только подвёз Леру до дома, но и поднял коробку в квартиру. - Куда поставить? – спросил он, войдя в прихожую. - Отнеси сразу в комнату, если не трудно. Я сейчас кофе сварю. – Лера ушла на кухню. Алексей поставил коробку на журнальный столик и огляделся. Было непривычно оказаться в просторной квартире, где под ногами не валялись игрушки, не слышались детскик крики. Лера подошла неслышно и обвила его шею руками. Их губы встретились… Потом он лежал, тяжело дыша, на большой кровати, среди шёлковых смятых простыней. Голова Леры покоилась на его плече. Казалось, Алексей забылся на миг, но когда поднял руку и посмотрел на часы, шёл уже восьмой час вечера. - Чёрт! Мне нужно бежать! – Он вскочил с кровати. – Жена просила мальчишек забрать из сада. Лера недовольно смотрела, прикрывшись простынёй, как он лихорадочно одевался. - Извини. – Алексей пулей выскочил из квартиры. На площадке детского сада гуляли только двое мальчишек. Саша первым увидел его и бросился с криком: «Папа!» Следом уже нёсся Костя. Алексей извинился перед воспитательницей за опоздание. Всю дорогу мальчишки возились на заднем сиденье, рассказывали свои нехитрые новости, перебивая друг друга. Лежа ночью рядом с Диной, Алексей думал, как выкрутиться из создавшейся ситуации. Сейчас он жалел о своей минутной слабости. «Как я мог предать Дину? Слишком многое мы пережили вместе. А мальчишки? А Оксана? Нет. Больше этого не повторится. Затмение нашло. Завтра скажу Лере, что между нами больше ничего не будет. Сегодняшний вечер – ошибка. Моя ошибка. Я не разрушу семью. Ведь даже не влюбился. Помутнение какое-то нашло…» Алексей принял решение и, наконец, заснул. На следующий день он всячески избегал встречи с Лерой. Но когда вышел с работы, она ждала его у выхода из здания. - Подвезешь? – В её глазах блеснули лукавые искры. - Подвезу. – Кивнул Алексей без улыбки. Когда он остановил машину у её подъезда, Лера положила руку на его бедро и игриво скосила на него красиво подведенные глаза. – Зайдёшь? Или тебе снова нужно забрать ребёнка из садика? – полушутливо-полуязвительно спросила она. - Нет. Знаешь, у меня трое детей. Дочке десять, а мальчикам шесть. - Близнецы? – равнодушно спросила Лера. - Почти. - Как это? - Она с любопытством смотрела на Алексея, ожидая объяснений. - С женой вместе рожала молоденькая девушка. Она отказалась от ребенка. Мы с Диной взяли его из роддома. Воспитали, как своего, – почему-то вдруг сказал правду Алексей. Никогда никому не рассказывал, а тут… Лера изменилась в лице, отняла руку. - Не ожидала, что я многодетный отец? – Усмехнулся Алексей. - Твоя жена родила двадцать первого мая? Как вы назвали его? Того мальчика? – Было видно, что слова давались Лере с трудом. - Сашей. Александром. Алексей внимательно пригляделся к Лере. Светлые волосы, голубые глаза… Он вдруг осознал, что они похожи с Сашей. Кто видел сыновей, обязательно спрашивали, почему братья не очень похожи. «Они двойняшки, а не близнецы», – обычно отшучивался Алексей. - Постой… Так ты его мать, верно? Это ты его оставила в роддоме? Как я сразу не догадался. Лера… – Алексей хотел ещё спросить её, но Лера выскочила из машины и скрылась в подъезде. «Ну и дела. И чего это я вдруг разоткровенничался? Никогда не рассказывал никому о Саше, а тут, как чёрт попутал. Болтун. И что теперь? Что она сделает? Вдруг будет шантажировать? Попытается сказать Саше, что она его настоящая мать? Что будет с ним? А с нами? И кто меня дёрнул за язык! – всю дорогу до дома ругал он себя. – Предупредить Дину? А об остальном тоже? Вот болтун!» Была пятница. Алексей решил всё обдумать за выходные. «Вряд ли она предпримет попытку увидеть сына. Не осмелится же прийти к нам домой? Скорее, попытается увидеть Сашу на прогулке в саду. И сразу его узнает, можно не сомневаться». В воскресенье вечером он сказал жене, что нужно заправить машину и поехал к Лере. Не на работе же выяснять отношения. Но Леры дома не оказалось. Вернувшись, Алексей смотрел на мальчишек, возившихся на полу. Худенький белобрысый Саша. Костя выше ростом, с более тёмными волосами. Никогда не дрались, не ссорились. «Как их можно разделить? А сравнивать? Нет, я заплачу ей любые деньги, сколько скажет, но сына не отдам». В понедельник он попал утром в пробку и опоздал на работу. Сам искал встречи с Лерой. Но её не было на работе. Девушка, работавшая с ней в кабинете, сказала, что она взяла расчёт. - Что-то про семейные обстоятельства говорила. Вроде собиралась вернуться в Москву, – сообщила она Алексею. От сердца отлегло. «Но она может в любой момент вернуться. Что тогда?» Вечером он забирал мальчишек из сада. Когда садились в машину, неподалёку, под деревом он заметил Леру. Испугался, что она сейчас подойдёт к ним. Но женщина только смотрела на них. Вечером Алексей всё рассказал жене, когда дети уже спали. Не про измену, а про свою болтовню. - О чём я только думал? Как-то само собой вырвалось. Прости. Но она уволилась и уехала в Москву. - Надеюсь. – Вздохнула Дина. - Ты бы её видела. Сашка на неё как две капли воды похож. Она спросила, как мы его назвали. Тут не может быть сомнений. В отделе кадров есть копия её паспорта. Жила раньше здесь. Бросила ребёнка и сбежала в Москву. Тут у неё отец остался. Но у него другая семья после смерти матери. Она с ним не общалась. Снимала квартиру. Я в отеле кадров узнавал, – добавил он, чтобы объяснить, откуда столько знает о новой сотруднице. - И что теперь делать? – заволновалась Дина. - А ничего. Она за столько лет не искала его, не пыталась увидеть. Карьеру строила. Да я глотку ей перегрызу, если она заявит права на сына. Не разболтался бы, так она ничего не узнала бы и сейчас. Дурака свалял. Но откуда я мог знать? Такое случайное совпадение. Алексей долго боялся, что однажды Лера снова появится в их жизни, заявит права на Сашу. Но она не давала о себе знать, не искала встреч с сыном. Дети выросли, разъехались, кто куда. У Оксаны и Кости уже свои семьи, дети. Саша стал настоящим красавцем. Девушек у него было много. Никак не мог выбрать одну. Только теперь, когда дети выросли, Алексей перестал бояться появления Леры. Сын взрослый, сам решит, как поступить. Когда братья разъехались по разным городам, вопросы об их непохожести отпали сами собой. Их никто больше не сравнивал. Алексей с Диной так и не раскрыли тайну появления на свет двойняшек. Для них братья всегда были одинаково родными. автор: Живые страницы Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет, Спасибо за внимание 💛

Не зря Валентин считал его лучшим другом. — Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — радостно выдохнул он. — А когда надо? Ну, чтобы твоя меня случайно на улице не встретила? — деловито осведомился Савин, известный конспиратор. — На все выходные! С пятницы. Домой вернусь после работы, в понедельник! — скороговоркой сказал Валентин. Савин поперхнулся. Валентин участливо постучал его по спине. — Эко тебя... приспичило, — сдавленно произнёс Савин, — обычно больше одного дня ты не просил. А тут с ночёвкой, да с не одной. — Ну, ты что-нибудь придумаешь, Дим. Ты же великий конспиратор! — грубо польстил ему Валентин. — Ладно, придумаем что-нибудь, — милостиво кивнул Савин, — а что за матрёшка? Имею право знать! — Дима! — покачал головой Валентин, не желая рассекречивать имя женщины. — А! Это, наверное, та картинка из парфюмерного отдела Центрального универмага? — Нет. — Тогда, может, Лариса Пална? — не унимался друг, — она давно на тебя глаз положила! — Нет же! Хватит гадать, Савин! Всё равно ты её не знаешь. Как-нибудь познакомлю. — Не надо, мне своих забот хватает — вздохнул Савин и поддел Валентина локтем — я сразу тебя предупреждал, сорвёшься. Ты и сорвался. Но долго держался, молодец. *** Жене Валентин сказал, что едет на дачу к Савину, помочь чинить крышу. Даже рискнул позвать с собой, но Татьяна, как он и рассчитывал, вежливо отказалась, сославшись на домашние дела. Ему показалось, что она даже обрадовалась, что он уезжает. Но ревновать жену в голову не пришло: Татьяна была тяжёлым человеком, вынести её мог не всякий: тут не кури, там не сори! Мой за собой чашку, опускай сиденье унитаза! Не разбрасывай носки! И десятки, если не сотни инструкций на каждый день жизни. Дети росли чистюлями, в доме был порядок, так их с детства мать приучила. А Валентин... его было поздно переучивать и Татьяна, в конце концов, махнула на него рукой. В пятницу Валентин ушёл с работы после обеда, сказав сотрудникам, что у него намечен визит к зубному врачу. И он не лгал, потому что его пассия работала в стоматологической клинике. Правда, не врачом, а в регистратуре. Заехав за ней на машине, Валентин открыл пассажирскую дверь и сел ждать. Он увидел Жанночку в сопровождении какого-то мужика в дублёнке. Они подошли к автомобилю и мужчина распахнул дверь, но перед тем, как Жанна села, засунул в салон голову и безумными глазами посмотрел на Валентина. — Вы профессор Резников? — спросил он, играя голосом как заправский актёр трагедии. — Женя, прекрати устраивать человеку допрос! — зазвенел голос Жанны, и только после этого, голова мужчины исчезла, а на сиденье села сама Жанночка, румяная и весёлая. — Что это за чудовище? — спросил Валентин, едва они выехали на дорогу. — Ты такой же, как он, — засмеялась Жанна, — Прошу, не ревнуй, Валечка, я этого не люблю! — Тебе трудно ответить на вопрос? — обиженно спросил Валентин, — мне просто интересно. — Это был мой друг и наставник, Евгений Петрович, — нехотя отозвалась она и тут же радостно захлопала в ладоши: — я так рада, что мы на все выходные едем в санаторий! — Это пансионат, — поправил её Валентин, — а какое ему дело, кто я такой? — Валя, ну не будь занудой! — капризно протянула Жанна, — Он вчерашний день! Я голодна. Может, пообедаем, а после поедем? — Как скажешь, — он с обожанием посмотрел на неё, — куда завернём? — Давай во "Времена Года" или в "Часики". — Дорогу покажешь? — Я передумала! Поехали сразу в пансионат! Там нас ждёт атмосферный ужин в интересной компании! — понизила она голос и снова рассмеялась. Они приехали в загородный пансионат в начале шестого. Их ждал роскошный номер на двоих и программа развлечений на выходные. Номер выбирала Жанна, он был дорогой и респектабельный. К ужину Валентин, под руку со своей очаровательной спутницей, появился в зале, где был накрыт к ужину стол. Мужчина впервые был на тематической вечеринке, и то и дело поглядывал на других гостей, чтобы соответствовать и делать то же, что они. Ужин представлял из себя презентацию. Вниманию взыскательной публики предлагалось несколько кулинарных шедевров. Перед каждой подачей повар, похожий на известного турецкого певца, такой же чёрнявый и малорослый, рассказывал, как и из чего приготовлено блюдо, поданное гостям в данный момент. — Ты только всё не доедай, это непростой ужин, а дегустация! — услышал Валентин резкий шёпот, и вздрогнул, вспомнив свою жену, Татьяну. — нажрёшься и не сможешь оценить все заявленные деликатесы! — продолжала внушать своему спутнику сухощавая дама. Валентин посмотрел на Жанну, у которой на лице был написан восторг, и взяв свой бокал, поднял. — Твоё здоровье, Жанночка! Она подняла свой бокал и чокнувшись, слегка пригубила, после чего поставила бокал на стол. Валентину показалось, что она обменялась улыбками с шеф-поваром. Сначала он почувствовал укол ревности, но тот лишь добавил остроты в то, чем закончился праздничный вечер в их номере. На следующий день их катали на лодках и показывали спектакль о несчастной графине, лишившей себя жизни из-за ветреного мужа. На глазах у Жанны блестели слёзы, и они приводили Валентина в восторг ничуть не меньше, чем её звонкий смех. Воскресенье было омрачено необходимостью отъезда. Даже в воздухе витало что-то такое безнадёжное... "Дохнул осенний хлад" — пришло на ум Валентину, разглядывающему пасмурное осеннее небо, и золотой дождь из берёзовых листьев. Вернувшись домой вечером в понедельник, он застал жену в её любимом кресле, с книгой Набокова. — Ну, как дела? — подняла она на него насмешливый взгляд, — как крыша Савина? Починили? — Эээ, ну почти, — кивнул Валентин, давно уразумевший, что врать он не мастер, и лучше не развивать тему. — Хорошо, — жена отложила книгу и встала, — вот Савин тебя и приютит на первое время. — Я не понимаю, о чём ты? — искренне удивился Валентин, — что значит, "приютит"? — Ты стал туго соображать, Землянский, — она потянулась, расправив плечи, и буднично предложила: — есть хочешь? — Не откажусь, — он пошёл за ней на кухню, гадая, что произошло. Жена открыла кастрюлю и достав оттуда шумовкой фаршированный перец, шлёпнула в глубокую тарелку и поставила её на стол, перед мужем. — Сметану возьмёшь в холодильнике, — бросила она, — только бери открытую, а не запечатанную. — Ты что? Специально перцы сделала? — обхватив себя за плечи хмыкнул Валентин, — ты же знаешь, что я их ненавижу! — Зато я люблю! В воскресенье наготовила много, вот остались. Для тебя специально не готовила, уж извини, — она насмешливо смотрела на него. — Я не стану это есть, — нахмурился он, — кушайте сами, как говорится! — Валентин, — голос Татьяны звучал ровно и спокойно, — я вообще не знаю, зачем ты вернулся, если тебе так хорошо вне дома! — Таня, твои фантазии... я не намерен их терпеть, — Валентина одолела паника. Он боялся перемен в жизни, плыл по течению, и никогда —против. Поэтому и карьера его, да и семейная жизнь напоминали болото. — Вот проспект агентства, где ты покупал путёвки, — сказала жена и бросила перед ним рекламный журнал, к которому была прибита степлером визитка агентства, в котором он покупал тур на выходные. Визитка гарантировала скидку на следующий тур. — Ты устраиваешь мне скандал из-за того, что какой-то растяпа почтовый ящик перепутал? — попытался отбиться Валентин. — Это не из ящика. Вчера это принесли прямо сюда. Конверт, я выбросила, к сожалению. Думала, что у тебя достаточно мужества, чтобы признать, что этот интриган Савин опять прикрыл твою задницу! Я думала, ты повзрослеешь, и прекратишь! — Таня, ты не понимаешь... позволь мне всё объяснить, я просто хотел купить для нас тур на годовщину, — врал Валентин, но супруга не дослушав ушла обратно в комнату где забралась в кресло и снова углубилась в чтение. Валентин ощутил тоску. Вспомнив беззаботные выходные, представил себе, как бы всё прошло, если бы с ним поехала Татьяна. Он вспомнил ту сухощавую даму, которая постоянно одергивала своего супруга на людях. Жанна не такая. Ни разу она не позволила себе даже намекнуть, что он что-то делает неправильно. С ней он чувствует себя... по-другому. И он решил, что пришла пора что-то менять, выбираться из болота, иначе оно поглотит его навсегда. А ему хотелось лёгкости, признания, чтобы жена смеялась его шуткам, а не строила саркастическую мину! Татьяна даже выслушать его не в состоянии! Что ж! Он готов плыть против течения, идти на риск и сорить деньгами, которые у него несомненно появятся с женщиной, которая будет его вдохновлять и стимулировать а не высмеивать, как Татьяна! Воодушевлённый, он набрал номер Жанны, но он не отвечал. Валентин был твёрдо уверен в том, что, если он не сделает предложение Жанне сегодня, не сделает никогда. Нужен импульс. Как сейчас. Он приехал в ювелирный под закрытие, и взял в кредит кольцо с бриллиантом. Сжимая в кармане бархатную коробочку, он без лифта стал подниматься на четвёртый этаж сталинки, где жила Жанна. Он был у неё всего лишь однажды, она объяснила, что после вынужденного расставания с мужчиной пока не готова пустить никого в свой мир. Между третьим и четвёртым этажом возле окна расположился мужчина. Валентин сразу узнал его — это был провожатый Жанны, её "друг и наставник" Евгений Петрович. На широком подоконнике стоял портфель, с торчавшим из него горлышком шампанского. Цветы, успевшие пожухнуть, лежали тут же. — А-а-а, профессор Резников! — повернулся к нему мужчина, — а я думал, вы там, у Жанны. Понимаете, она меня на порог не пустила. Я думал, у неё гости... вы. — Нет, я в каком-то смысле только собирался её навестить, — скользнул по портфелю и букету быстрым взглядом, отозвался Валентин, — но пожалуй, я зайду позже. — Постойте! Не спешите, я хотел бы с вами побеседовать, — умоляюще сложил руки "друг и наставник". Валентин остановился. Потом развернулся и подошёл у Евгению Петровичу. — Слушаю вас, — сказал он с сочувствием глядя на него, — только хочу сразу вас предупредить: я не профессор. И фамилия моя не Резников. — Я так и думал, ну, тогда давайте познакомимся! Евгений, — протянул он руку Валентину. — Валентин, — пожал протянутую руку тот. Ему отчего-то стало жалко мужчину. — Я понимаю, насколько глупо выгляжу, но я ничего не могу с собой поделать, — он достал портсигар, открыл его и предложил Валентину сигарету. — Спасибо, у меня свои, — на всякий случай состорожничал тот — кто его знает, этого Евгения Петровича. Возьмёт и отравит соперника. Лучше курить свои. — Чем вы занимаетесь, Валентин? — прикурив, спросил Евгений, — судя по вашей одежде, вы как говорят «крепкий середнячок». — Всё относительно, — философски заметил Валентин, но замечание его задело. На нём был новый финский плащ и чешские ботинки, идеально гармонирующие с брюками и кашне, — а к чему вы клоните? Я не обязан вам... — Простите меня, ради бога, я не хотел вас обидеть, — примирительно поднял руки Евгений, но Валентин понял по глазам: хотел. — Я спрашиваю не из праздного любопытства, понимаете. Вы интересный мужчина, возможно, что она с вами потому, что вы ей нравитесь. — Допустим, — в голосе Валентина слышалась тихая угроза. Он достал сигарету. — Вы должны уяснить себе, что я вам не соперник, — примирительно сказал Евгений. — Вы победитель, я побеждённый. Я всего лишь хочу понять, как так вышло. Он поднёс Валентину огня. Когда тот прикурил, Евгений, убирая зажигалку, сказал: — Я заметил у вас кольцо ещё в прошлый раз. Вы ведь женаты? — В стадии развода. А вы? — спросил Валентин, думая, что сейчас он докурит и уйдёт. Свою личную жизнь он ни с кем не собирался обсуждать. — Я тоже был... пока не встретил Жанну. Я бросил всё к её ногам — своё положение, деньги, доброе имя... Развод с женой обошёлся мне очень дорого — ей и детям досталось почти всё. Но я был на седьмом небе, ведь рядом была любимая женщина! Я был готов свернуть для неё горы, заработать в десять раз больше, чем было. — Постойте. Мне знакомо ваше лицо, — стал всматриваться в него Валентин. — Не трудитесь, не узнаете. Я не публичный человек, — грустно улыбнулся Евгений, — просто поверьте, что у меня было положение, возможности, и главное желание. — И почему вы расстались? — ревниво спросил Валентин, понимая, что скорее всего под «болезненным расставанием» Жанна имела ввиду именно Евгения. — Мой план требовал времени, а она не захотела ждать. И тут появились вы. — подтвердил его догадки собеседник, — сначала я решил, что таким образом она хочет подстегнуть меня к действию. Но потом понял, что она меня разлюбила. — Я бы не расстраивался на вашем месте, дружище, — фамильярно сказал Валентин, — значит, и не любила она вас. Он хотел подбодрить отвергнутого любовника, а вышло наоборот. — А вас? — повысил он голос, — вы думаете она вас любит? Не будьте так самоуверенны! — Слушайте, я не понимаю, — Валентин старался говорить спокойно, но голос чуть вибрировал выдавая раздражение: — чего вы от меня хотите? — Понять! Что она в вас нашла такого, чего не было у меня, — ответил Евгений. Валентин окинул фигуру бывшего любовника Жанны сверху вниз, несмотря на то, что тот был его выше на целую голову. — Кто их разберёт этих женщин, — самодовольно ухмыльнулся он и затушил бычок в стоявшей тут же банке из-под консервов "Завтрак туриста", — я пойду, если вы не против! — Подождите, — Евгений Петрович достал бутылку шампанского, и стал суетливо откручивать проволоку с пробки. Причём пробка была направлена в сторону Валентина. — Что вы делаете? — возмутился тот, — сейчас же шарахнет! — Ах, простите... — Евгений развернул бутылку к стене, — я знаю, что Жанна не любит и никогда не полюбит меня... но предлагаю выпить за неё. Раздался громкий хлопок, и часть игристого вина вылилась на лестницу. Евгений Петрович предложил бутылку Валентину, но тот отказался. Тогда мужчина сам сделал глоток. На четвертом этаже открылась дверь, и звонкий голосок поинтересовался: — Что это грохот? — Твой друг и наставник чуть меня не застрелил! — крикнул, задрав голову, Валентин и тихо добавил: — пробкой от шампанского. — Валя! Это ты? Что же не позвонил? — обрадовалась ему Жанна, выйдя из квартиры и облокотившись на перила, при этом окатив Евгения Петровича ледяным презрением. — Я звонил, — ответил он,— я ушёл от Татьяны. Примешь? — Бе-е-едненький, — протянула она, — конечно. Заходи. — А мне можно? — крикнул Евгений Петрович, подняв вверх бутылку шампанского, отчего пена вылилась через край, испортив ему дорогое пальто. Она ничего не ответила, даже не посмотрела на него, зато Валентину протянула руки. Он поднялся к ней, и на прощанье бросил на неудачливого соперника полный унизительного сочувствия взгляд. — Дурак, — тряхнув головой, Евгений Петрович поставил на широкий подоконник бутылку и расстегнув пальто, вытащил небольшой пистолет и взвесил его в руке. Валентин успел раздеться, и как раз собирался повесить плащ на вешалку, когда грохнул выстрел. — Что это?! — спросила Жанна, — неужели снова шампанское? — Не похоже... у него было оружие? — пытаясь унять охватившую его дрожь, спросил Валентин. — Кто его знает, — нервно хохотнула Жанна, и на цыпочках подойдя к двери, аккуратно приоткрыла её. Выйдя на лестницу и посмотрев вниз, она в мгновение ока влетела в квартиру и закрыв дверь, прислонилась к ней спиной. — Этот дурак... этот псих... нашёл место! Боже мой, что теперь будет? — уходи, Валя, умоляю! Сейчас менты приедут! — Я же ушёл от Тани... мне некуда идти, — растерялся Валентин, — и потом, я же не убивал его. Он сам! — Потом разберемся, сейчас ты только запутаешь всё...— она сжала кулачки и прижала их к лицу. — сейчас менты, допросы... всё уляжется и тогда мы... — Я понял, — кивнул Валентин, быстро оделся и вышел. У окровавленного подоконника он увидел Евгения Петровича, — тот пытался встать. Голова его была в крови, но он был жив. Увидев Валентина, он захрипел и поднял руку. Валентин тут же вернулся и стал стучать в квартиру Жанне. Она открыла, вызвали неотложку. Пока ехали врачи, Валентин был с раненым, не отпускал его ладонь и разговаривал с ним в то время, как соседка Жанны, Леночка, пыталась остановить кровь. Наконец, приехали медики и Евгения Петровича увезли. Следователь Габрилидзе задал Валентину несколько вопросов и переписав данные, отпустил. Женщину он допрашивал намного дольше, почти час. Из-за закрытой двери до Землянского то и дело доносился звонкий смех Жанны. Этот факт, что она смеётся, его потряс. Валентин дождался, когда следователь уедет и спросил её, глядя на свои окровавленные манжеты: — А тебе его нисколько не жалко? — Кого? — подняла она на него озабоченный взгляд, — а... Евгения! Нет. Он же меня подставил. Мог бы застрелиться в лесу, а он... Перед моей квартирой! Чтобы меня теперь допросами замучили! — Мне показалось, что тебе понравился процесс, — недобро ухмыльнулся Валентин. — Ну, начинается! Ты что, ревнуешь? — она подавила зевок, и тряхнула головой — хотя, признаюсь, меня возбуждают мужчины в форме! Валентин вдруг почувствовал себя дураком. Он вышел от любовницы и по дороге домой думал о Евгении Петровиче. Вся семья ужинала за столом. По тому, как обрадовались Денис и Полина, Валентин понял, что жена не успела сообщить детям о предстоящем разводе. Татьяна встала, и подошла к мужу, который в ванной мыл руки. — Ты за вещами? Почему не предупредил, я бы собрала. — Таня! — он вытер руки и обнял её,— прости меня! Я готов до смерти вымаливать прощение! Он хотел встать перед ней на колени, но места в ванной было недостаточно, да и Татьяна испуганно шарахнулась: — Землянский, ты что? Пьяный что ли? — Таня, я всё понял! Ты моя единственная любовь на все времена! — Кончай дурачиться, садись за стол, ужин остыл почти,— фыркнула Татьяна и повернулась, чтобы идти, но он задержал её. — Таня! Ты звезда всей моей жизни! Позволь мне попытаться ещё раз сделать тебя счастливой! — он протянул ей бархатную коробочку, в которой лежало купленное в кредит кольцо. — Клоун, — она не глядя положила коробочку в карман, — пошли есть. Прошла осень, за ней долгая, холодная зима. Весенним воскресным утром Валентин нежился в постели, когда услышал мелодичную трель звонка. — Ждёшь кого-нибудь? — спросил он жену. Та отрицательно тряхнула головой и закрылась подушкой. Опять допоздна читала свои детективы. Землянский, набросив халат, подошёл к двери, посмотрел в глазок. На лестнице стоял мужчина. Широкие полы шляпы скрывали лицо. — Вам кого? — приоткрыв дверь, спросил Валентин. — Здрав-ствуй-те, — мужчина снял шляпу, — вы ме-ня пом-ните? — Евгений Петрович? — удивился Валентин, увидев, что волосы у Евгения Петровича почти полностью поседели, — как вы меня нашли? — Свя-зи оста-лись кое-где, — уклонился тот от ответа, — вы позво? ли-те? Он зашёл в квартиру. Валентин помог ему снять пальто, и пригласил на кухню. — Чай? Кофе?— предложил он, — чем обязан? — Это я вам обя-зан,— улыбнулся Евгений Петрович, — я нена-дол-го, и не от-ниму у вас много вре-мени. Валентин заметил, что речь гостя заторможена и он говорит по слогам. Сказалось ранение. — Со-седка, Ле-ночка, ска-зала, что и-мен-но бла-го-даря вам я жив. Сам я не по-мню, как в больни-це ока-зался. — Леночка, это соседка Жанны?— уточнил Валентин вспомнив женщину, которая пыталась остановить кровь неудавшегося самоубийцы. — Мож-но ска-зать, что моя со-седка! — махнул рукой Евгений Петрович, — Рань-ше ква-ртира мне при-надле-жала. Я сам, ду-рак про-писал Жан-ну. Те-перь она там со сле-дова-телем жи-вёт. Фа-ми-лию за-был. — Габрилидзе? — Точ-но! — почему-то развеселился Евгений Петрович. — Ваша речь… восстановится? — спросил Валентин. — На-вряд-ли. Но, за-то моз-ги на ме-сто вста-ли, — Евгений Петрович закивал головой, словно в такт какой-то, только им слышимой музыке. — Не слишком ли дорогая цена? — покачал головой Валентин. — Норм-ально. Кста-ти, о це-не. Я хо-тел вам пода-рить… вот. Он достал и положил на стол ключи с фирменным брелоком «Мерседес». — Что это? — удивился Валентин. — Ма-шина. Не но-вая, но хо-рошая. Я не смо-гу боль-ше во-дить… — А дети? — Они полу-чили всё. Это вам, Ва-лен-тин. Не оби-жайте, при-мите. Землянский долго не хотел брать, но в итоге согласился. Эпилог. Спустя полгода в "Хронике происшествий" вскользь упомянули что в Москве, в квартире на Чистых прудах была обнаружена женщина с огнестрельным ранением. Преступник выстрелил жертве точно в сердце. Одной пули хватило, она прошла навылет. Однако ни пули, ни каких-либо других следов указывающих на преступника, найдено не было. Дело так и осталось нераскрытым. Конец ( Автор Лютик )

Через 10 минут медики приехали. Они оттолкнули Руслана от Алеси, но всё, что смогли сделать, это констатировать смерть. Отец упал на колени, моля врачей о том, чтобы они сделали хоть что-то, но те только вызвали полицию. Тогда Руслан снова склонился над дочерью и продолжал вдыхать воздух ей в рот и надавливать на грудную клетку. Медики убеждали его «не издеваться над трупом» маленькой девочки. Но через 30 минут Руслан почувствовал, что сердце малышки бьется. Врачи не поверили своим глазам, но даже сейчас говорили, что девочка останется «овощем» на всю жизнь. Алеся была в коме, через некоторое время ее перевели в клинику Москвы. Но даже там врачи сомневались, что девочка сможет снова говорить, видеть и ходить. Спустя некоторое время малышка доказала, что она настоящий боец. Сначала девочка начала понемногу разговаривать, потом к ней вернулось зрение, а со временем она заново начала ходить. Вся страна восхищалась Русланом, который спас свою дочь. Сейчас мужчина говорит, что с малышкой всё хорошо, она отлично себя чувствует и радуется жизни. Если история Вам по душе, нажмите Класс, мне будет очень приятно

С изображения на мраморной поверхности на белый свет взирала молодая, красивая девушка. Большие выразительные глаза, пухленькие губы, длинные волосы волнами спадали на плечи, облаченные в свитер, украшенный оригинальным орнаментом. Видимо, при жизни была большой модницей. Как сейчас помню – Калинникова Наталья Николаевна, даты жизни -1956-1975 гг. Остановились, засмотрелись. Я даже на камеру телефона сделала один снимок. Муж заметив это, сказал, чтобы не занималась ерундой, мол, незачем мёртвых к себе притягивать. Я ответила, что-то типа – так ведь такую красоту не каждый день увидишь. В тот момент даже подумать не могла, что увижу «такую красоту» вновь, спустя буквально десять минут. Наши мужчины отправились дальше, а мы на мгновение задержались. На душе стало грустно, что такая красавица совсем мало жизни радовалась. Мы с мамой перекрестились, и я произнесла: «Царствие небесное, Наталья. Упокой Господи твою душу». Мама тяжело вздохнула, и мы пошли потихоньку дальше. Наша компания уже почти приблизилась к воротам: мужчины впереди, а мы с мамой отстали, шли, обсуждали быстротечность земного бытия. И тут откуда не возьмись, появляется и быстрой походкой идет нам навстречу девушка, как две капли воды похожая на изображение с памятника, даже свитер на ней такой же. Красавица. Вся такая светлая. Мне показалось, что вокруг её стройного силуэта сияет яркий солнечный ореол. Проходя мимо, девушка одарила нас доброй улыбкой. Мы с мамой встали, как вкопанные, недоуменно смотрим друг на друга, дар речи потеряли. Потом опомнились и не сговариваясь, чуть ли не бегом за незнакомкой, ноги сами нас понесли. Но не догнали: девушка двигалась быстро, казалось, не идет, а –летит, не касаясь земли. Видели, как она подошла к «своей» могиле, и скрылась среди кустов сирени. Мы за ней дальше не пошли, постояли, понаблюдали. Потом сторонкой обошли вокруг могилки, но никого там не увидели. Девушка необъяснимым образом исчезла. Уйти куда-то незаметно – не могла, ведь там кругом открытое пространство. Взволнованные вернулись к мужчинам. Они так и не поняли, что произошло, папа даже ругался, чего это мы, как полоумные куда-то ломанулись от выхода, и где нас носило. По их словам, они вообще никого не видели. А мы с мамой не можем понять и объяснить, что же произошло тогда с нами на кладбище. Но то, что нам не померещилось – уверены на сто процентов. Это было чудо – не иначе.

Перед уходом невестка сказала: «Оксана, она у нас “супер-простой ребенок”, положишь в кроватку, и всё. Она сразу заснёт, мы её так приучили». Но внучка плакала каждый раз, когда я пыталась положить её в кроватку, и тогда я сказала: «Девочка моя, в моей жизни наконец-то полно времени на то, чтобы ты спала в моих руках, а я тебе пела». И она тут же заснула, щекотно сопя носиком в кожу моего сгиба на локте. Мне не надо было никуда спешить. Ни на работу, чтобы её прокормить. Ни в магазин, чтобы стоять там в очереди. У меня было всё время мира, чтобы раскачиваясь в кресле-качалке, петь внучке «баю-баюшки-баю» так, как когда-то я не могла петь своей дочке.Внучка улыбалась во сне. Она крепко спала после тёплого маминого молока, а я думала, как всё разумно придумано в природе. На смену выросшим детям приходят внуки. И это уже другая любовь. Не больше и не меньше, просто другая. На внуков есть больше времени, потому что многое в жизни уже устаканено. Карьера построена, гнездо свито. И есть возможность добаюкать, допеть и долюбить то, что не успел в детях. Многие успели и в детях, а я не успела. Мне было одиноко и страшно. Мне было не на кого опереться. Тогдашний муж объелся груш, и мама всё время почему-то талдычила мне под нос: «Не сюсюкай с ней, не сюсюкай, вырастет потом избалованная». А я всё равно сюсюкала, когда мама не видела. И теперь, пока муж играет с внуком в роботов и войну, я буду изо всех сил сюсюкать и баловать внучку. Я не буду спускать её с рук, буду петь ей колыбельную про серенького волчка. Пусть он только попробует укусить тебя за бочок, моя девочка. Ложись смело на краю, баю-баюшки-баю. Придёт серенький волчок и получит звиздюлей лично от меня, твоей бабушки. Потому что никакой волчок, ни серенький, ни беленький, тебе не указчик, на каком краю тебе спать и что делать. Это тебе говорю я, бабушка, которая будет всегда рядом на случай волчков и других стихийных бедствий в твоей жизни. Я расскажу тебе всё-всё про свой опыт, но ты всё равно не послушаешь и, конечно же, набьёшь свои шишки. А пока ты помещаешься в гнезде, сплетённом из моих рук, я буду продолжать петь тебе колыбельную, не переставая благодарить тебя за то, что ты подарила мне этот шанс. Долюбить. Добаюкать. Допеть. Автор: Oksana Lexell

Седенькая старушка с распушившимися волосами утерла пальцами глаза, сильно надавливая на них, махнула тонкой морщинистой ладошкой как-то не наотмашь, а нежно, как погладила. – Да что вы... Разе я поэтому... Не надо мне ничего. Просто подумала, что помру, а сынок и не узнает. Жалко его, бедного. Горевать станет... Соседки уже знали, что сын Клары Алексеевны работает на севере, на сейнере рыбу ловит. А там, как известно, рыба сезонная, рыболовецкие поселки переезжают, адрес сына меняется, вот и не знает мать, как сыну сообщить, что заболела. А недавно пообещали ей врачи, что сына постараются найти. Обнадежили, да только обещание не выполнили. Пришла врач их палатная, Ольга Сергеевна, развела руками – не нашли, нет возможности. Крайний север, знаете ли... А сама грустная... Вот и плакала теперь старушка. Уж лучше б и не обещали. Клара Алексеевна и не догадалась, что искали сына ее медики не столько из чувств милосердия, сколько из необходимости. Отделение это онкологическое. Больных отсюда частенько отдавали на поруки близким. Вот и ее бы домой ... Стадия последняя. И сына-то нашли. Нашли довольно быстро. И да, находится он на севере – в местах отдаленных. Сын Клары Алексеевны в колонии, сидит за убийство в драке. Сидит повторно, вторая судимость. Первая – нанесение тяжёлых телесных... Клара Алексеевна – бабушка "божий одуванчик" совсем не походила на мать рецидивиста, и, казалось, о сыне не врала. С собой в больницу она привезла его письма, читала всей палате вслух. Письма были хорошие. О снегах, о рейсах, об океане. Она отправляла свои послания на почтовое отделение до востребования в Салехард. И знала – письма сын получает. Правда, не всегда. Клара Алексеевна, посчитали медики, просто не знала о судимости сына. Решили они не "убивать" старую милую пациентку сообщением, или, правильнее в ее случае сказать – не "добивать". Умолчали. Никому не сказали, не узнали об этом и больные. – Не плачь, Кларочка, может и найдут. Ты надежды не теряй. Ты ж написала ему, молись, скоро и приедет..., – успокаивала добрая соседка. Клара Алексеевна и не теряла эту самую надежду. И казалось, что она ее и держит. Уж давно предсказывали врачи скорые ухудшения, но она, как будто, наперекор болезни жила, ходила, кушала – ждала... Телеграмм-канал автора Но вот однажды зимним хмурым утром в ординаторской зазвонил телефон. Трубку передали Ольге Сергеевне, речь шла о ее больной. – Что? Вы с ума сошли. Это онкологическая клиника... Нет, я не позволю! – потом вздохнула, – Приезжайте... Звонили из полиции. Сын Клары бежал из мест лишения свободы. Звонил следователь – у него поставленная командованием задача – поговорить с матерью рецидивиста. Ольга Сергеевна распереживалась: нет, нельзя старой больной женщине сообщать о том, что сын – преступник. Никак нельзя! – Да поймите Вы..., – нервничала она в разговоре со следователем, когда тот приехал в клинику, – Не знает она о сыне, в розовых очках она. А жить ей осталось от силы пару месяцев, и то при самом лучшем раскладе. Это Вы будете убийцей, если сообщите ей, – пускала в ход она уже угрозы... Следователь Егоров – мужчина лет пятидесяти, всё понимал. Понимал он и то, что разговор этот с матерью – всего лишь галочка в деле. Сюда сын никак не доберется, если и уйдет, то там, в тех ямальских краях. Но скорее всего задержат скоро. И не таких находили. – Думаете, не знает она? – с сомнением переспросил. Егоров недавно и сам похоронил мать. Сердце ещё болело. Приехал на похороны, а сестра ему: – Так ждала она тебя, Слав, так ждала. Чего ж пораньше-то не приехал? И что ответить? Надеялся, что поправится... – Точно не знает. Гарантирую..., – ответила врач, – Мы узнали, так пожалели, сообщать не стали, а вы тут..., – она была огорчена. – Ясно. Не переживайте, не скажу я... Отпишусь. Придумаю чего-нибудь, – согласился, почесывая лоб Егоров, – Вот подпись бы только мне ее... – Ну, какая подпись. Говорю же... Он махнул рукой, резко встал. – Ладно. Влетит мне, конечно. И тут Ольге Сергеевне жаль стало сотрудника. У них там ведь тоже – ого-го начальство. – Хотите, поговорите... Только представьтесь другом сына. Да..., – Ольга Сергеевна даже улыбнулась от пришедшей вдруг идеи, – Пусть письмо сыну продиктует. Вы напишете, а потом протокол беседы ей подсунете. Она плохо очень видит. Учтите, она считает, что сын работает на рыболовецком судне в океане. – Нарушение.... – Устава, но не жизненных ценностей. Знаете, как рада она будет весточке от сына! Пошли? Следователь тяжко вздохнул, быстро достал документы, и они направились в больничную палату. – Клара Алексеевна, а к Вам гости... Женщины привстали, повернули головы с любопытством – к Кларе никогда никто не приходил. – Гости? – Клара Алексеевна заморгала подслеповатыми глазами, приподнялась с подушки. Ольга Сергеевна помогла ей усесться. Следователь присел на придвинутый соседкой стул. – Здравствуйте, Клара Алексеевна. Я к вам от Саши, от сына. Вместе работаем. Писем нет, но большой привет привез. Я с поезда. Уж извините, что без гостинцев, – только сейчас, глядя на тумбочки соседок, Егоров сообразил, что в больницу ходят с гостинцами, – Он никак не может приехать. Хотел, да не отпустили его. – От Саши...от Саши, – говорила, как выдыхала старушка, чуть покраснев. – Да. Дела, знаете ли. Самый сезон работы. – Так ведь вроде у вас на сейнере нет отопления, как же в холод-то... – Сделали. Всё сделали. Теперь нам холод не страшен, – на ходу сочинял Егоров, поглядывая на врача. – Как там Сашенька мой? – Сашка-то? Отлично. Вот недавно грамоту дали, как лучшему...ну, лучшему... – Боцману, – помогла Клара... – Да, лучшему, значит, работнику. Здоров, весел, так что – не волнуйтесь. – Чай, стужа у вас? – а в глазах тепло материнское, готовое согреть целый рыболовецкий поселок. И Егорова от взгляда этого понесло. Он никогда не был на севере, но что-то читал в юности. Был такой детский интерес к краям северным. И теперь вдруг всплыло в памяти все, что, казалось, давно позабыто. Он рассказывал о бесконечности снегов, о стадах оленей, о косяках красной рыбы и лежбищах котиков, о жизни местных людей, о традициях и праздниках, о жилище, о юколе и строганине... Вся палата слушала его, затаив дыхание. И врач слушала. Клара Алексеевна тихонько улыбалась, лёжа высоко на подушках. Егоров так увлекся своим рассказом, что забыл о том, что нужно предложить матери написать письмо сыну. Напомнила Ольга Сергеевна. – Письмо? Ох... Как Вас зовут? ... Не задержу ли Вас, Слава? – как будто обрадовалась мать-старушка. Она начала диктовать. "... Ты не думай сынок, я ведь не в обиде. Я все понимаю. Главное, чтоб ты счастлив был ... А дуб наш нынче так покрыло снегом. Смотрю на него и думаю – как у Саши моего на севере – снега .... Мурку соседи забрали, присмотрят. Жалко ее, скучать будет .... Я б тебе носки передала, купила трое – теплые, вязаные. Так ведь дома. А я вот в больнице... Ты береги себя, Сашенька, и домой возвращайся. Я уж все приготовила а твоему приезду, и одёжку, и пену для бритья. Приезжай скорее. А за меня не волнуйся, лучше мне. Выпишут скоро..." Следователь писал с каким-то упоением, ждал продолжения, подсказывал. Они закончили. – А подпись? – подсказала доктор. – А, да..., – и Егоров сунул старушке продиктованное ею письмо. Ольга Сергеевна лишь подняла брови. В коридоре спросила: – Вы же хотели протокол беседы подписать. – Да Бог с ним... , – он отстраненно махнул рукой, – Я вот все думаю: как у подобной матери мог случиться такой сын. Ведь не может быть, что нет в нем и частички ее. А? – В жизни всякое бывает. И в одной семье рождаются и воспитываются совсем разные дети, – ответила умудренная опытом врач. Следователь ушел, а Кларе Алексеевне с этого дня почти ежедневно передавали гостинцы. Что-то сдвинула эта беседа в сердце Вячеслава Егорова. Как будто получил он послание от матери своей, как будто прощала. И служебные, и личные заботы не могли отвлечь. Он все вспоминал пословицу: "Если даже на собственной ладони приготовить яичницу для матери, то всё равно будешь в долгу перед ней." Он держал руку на пульсе – следил теперь за судьбой далекого сбежавшего рецидивиста, звонил Ольге Сергеевне, интересовался здоровьем его старушки-матери, навещал ее изредка. И делал это уже не по службе, а просто – для себя делал. Шло время. Клара Алексеевна угасала. Уже перевели ее в отдельную палату, уже не могла она вставать. Она ждала Славу, он был ниточкой, соединяющей ее с сыном. Иногда она сомневалась... Не все стыковалось в рассказах друга сына, иногда, казалось, что он просто сочиняет. Неужто, и правда, ложь во спасение, – думала она порой. Но потом гнала от себя эти мысли. Так хотелось думать, что у Саши, и правда, все хорошо, так, как рассказывает Слава. И вот наступил день икс. День, когда Вячеслав выгрыз, вырвал, превзошел все препоны закона и самого себя. Он добился – ему разрешили телефонный разговор с задержанным при проведении оперативно-розыскных мероприятий. Александра задержали. Был он в бегах две недели. – Александр Петрович, Ваша мать при смерти. – Я знаю. Я почувствовал..., – голос с хрипотцой. Ещё бы – столько времени бегать по тундре. – Вы можете с ней поговорить? Я добьюсь... – Я... Я... Да, могу, – сказал осипшим голосом. – Но, учтите. Она, с Вашего посыла, считает Вас боцманом рыболовецкого судна. – Да, я в курсе, только... – Что? – Только мне все время кажется, что она догадывается, что никакой я не рыбак, – прохрипел Александр на том конце. – Догадывается? Да нет... Мне так не показалось. Ну, в любом случае не надо ее разочаровывать. В ближайшее время нам разрешат разговор. Ждите... И вот уже утром дня следующего Вячеславу не сиделось в ординаторской. Он прилетел сюда час назад, боясь пропустить связь. И теперь расхаживал по вестибюлю. Его позвала медсестра. Процедуры у больной закончились, можно было пойти к ней. – Ее бы уколоть, но мы ждём звонка, колоть не стали. Тяжело ей без укола, так что скорее бы... – Я понимаю, но... Учреждение особое, колония... Не больно покомандуешь. Я тоже жду. Вячеслав зашёл в палату. Клара Алексеевна лежала высоко на подушках, голова повернута набок, цвет лица слился с больничным бельем, щеки совсем ввалились. Голова повязана платком, сухие ломкие волосы слегка выбились. Старушка дышала с лёгким присвистом, чувствовалось, что ей тяжело. Было ясно – дело идёт к концу. Однако, голову к нему она повернула. Платок немного съехал и отчётливо обозначились скулы и впадины на висках. Она застенчиво посмотрела на него, и чуть пошевелила пальцами руки, как будто махнула. – Славочка, Вы? – Я...я... Это я, Слава. Не разговаривайте, Клара Алексеевна, берегите силы, – он поправил ее платок, заправил волосы и начал нести какую-то пургу – сочинял на ходу, как они с Сашкой на упряжке собак мчались сквозь тундру. Говорил, а она чуть улыбаясь уголком рта, слушала. Вячеслав замолкал порой, смотрел на безмолвствующий телефон и думал: а что если, и правда, она догадывается о местонахождении сына, а что, если правда, что она понимает сейчас, что он врёт, а что если случится какая-то мелочь, и что-то помешает сейчас связи с колонией... Что если... Но он опять врал с неимоверным упоением, врал, как писал. Говорил о том, что ухаживали они за одной нанайкой, а она дала им от ворот поворот, говорил о том, что Сашка выигрывал его в карты и обгонял на снегоходе. Он даже вздрогнул от звонка. Схватил, подскочил на ноги, отошёл к окну, боясь, что Клара Алексеевна услышит представление сотрудника тюрьмы, а потом метнулся назад и громко, так громко, что наверное услышали в соседних палатах, закричал в трубку: – Сашка! А, Сашка! Привет! А я тут как раз у матери твоей, рассказываю, как мы с тобой на снегоходах гоняли по тундре. Да..да... Даю ей трубку. "Даю" – было сказано риторически. Старушка уж ничего не могла держать. Слава поднес ей трубку к лицу. Она вся вытянулась, рот приоткрылся, и, казалось, она забыла о дыхании. Слава глянул на дверь. Где эти медики, когда они так нужны... – Клара Алексеевна, Вы дышите. Это Сашка... Саш, говори... Мать слушает. В трубке тяжёлый хриплый вдох... – Ну, здорово, мамка! Здорово! – сказал Александр, и Слава почувствовал, что, несмотря на напускную грубоватость, и Александр тоже почти не дышит, голос дрожит, – Мам, ты как? – Сса... Сашень..., – выдыхала Клара. – Я, мам, я. Ты прости, что вот так, что не приехал, прости. Я хотел. Я очень хотел, веришь? Но не смог. Прости... – Что ты...что ты... Саша. Все хорошо. Тут Слава. И я – хорошо..., – дался этот монолог Кларе Алексеевне с трудом, она уронила голову на подушку, задышала тяжело. И тогда заговорил Александр. Голос его с задушевной хрипотцой звучал успокаивающе. – Я помню, мам, как я у соседа по коммуналке пельмени украл и тебе притащил. Помнишь? Ты тогда горевала, что денег нет, переживала – чем кормить меня будешь. А потом пришла с кухни и слюни сглотнула – там запах, ууу. А я увидел. Ну, я тогда и спёр, помнишь? Ох, как долго ты меня отчитывала потом. Никак забыть не могла. – Сашенька, сынок, милый мой... Помню. – А помнишь, какая поговорка меня так злила, что я с пацанами даже дрался? – Да.. Карл у Клары украл....Помню. – Да... все доказывал, что моя Клара не крала кларнет. А ещё помню твой плащ светлый, удлиненный. Ох, и любил я его. Гордился, что мамка моя – самая красивая. А ты, и правда, красивая, мам. Друг мой сказал, что такой и осталась до сих пор. Завидует он, что мамка у меня такая. Мне все завидовали. Жаль, что не рядом я, прости... Он говорил и говорил. Егоров сидел наклонившись, держал телефон рядом с ухом матери, он заметил, как порозовели щеки у Клары Алексеевны. Голос ее сына, пересекая горы и реки, меридианы и горизонты, летел с далёкого холодного обледенелого севера, из бетоно-проволочных заиндевелых заграждений колонии прямо сюда – в сердце матери. Он, как газовая струя, пронизывал холодное пространство, согревая всё на своем пути ... И похоже те, кто должен был ограничить время разговора тоже согрелись. Согрелись и заслушались. Уже пришла медсестра с капельницей, а потом и Ольга Сергеевна. Клара Алексеевна слушала голос сына и тихо улыбалась, глядя в далёкое пространство. – ... Я вернусь, мам. Домой очень хочется. Ты только выздоравливай. Заживем. – Я жду тебя, Саша... – Да, я вернусь. Тут ведь тоже – не сахар. Недавно вихрь был, так у нас крыши у бараков снесло. Но восстановили, мам. У нас ребята тут хорошие. Дисциплина. Но морозы нынче лютые, я чуть щеку себе не отморозил. И охрип чуток, слышишь какой голос? Слышишь, мам? Клара Алексеевна так и улыбалась, глядя в пространство. Вячеслав даже не понял, почему Ольга Сергеевна взяла ее за шею, а медсестра закрыла ей глаза. Зачем? – Телефон, Вячеслав, – врач вывела его из оцепенения, – У Вас ещё включен телефон. Клара Алексеевна умерла, передайте сыну. Вячеслав медленно поднес телефон к уху. – Але, мам. Что-то со связью. Я тебя не слышу! Але..., – хрипела трубка. – Она умерла, – произнес в трубку Вячеслав как-то по инерции. – Что? – Александр, Ваша мама только что умерла. Она ... Она слушала Вас слушала, и... Я... Я и сам не заметил..., – Вячеслав ещё был потерян, никак не мог собраться. – Мама! Дайте ей трубку... Что Вы сказали? Умерла? – Примите мои соболезнования, – наконец Вячеслав взял себя в руки, – Александр, она улыбалась, слушая Вас. Значит, все не зря... – Что не зря? – он помолчал и добавил, – Мама ... – Да, Александр, Ваша мама только что скончалась. Видимо, сын никак не мог поверить. Он замолчал, а потом протянул: – Даа... Вы правы – не зря. Я должен Вас благодарить... Я никогда это не забуду... – У меня письмо Вам от матери. Я передам. Я обязательно передам... Их разговор прекратили. Следователь Егоров вышел из палаты. Надо было взять себя в руки. Но эти самые руки дрожали даже, когда он закурил на улице. Клара Алексеевна дождалась. Дождалась... – Прости меня, мама, – прошептали его губы, он думал о своей матери. Он прошел пару кварталов и набрал Ольгу Сергеевну. – Ольга Сергеевна, я насчёт похорон... Я займусь этим. В виду имейте... Вячеслав взглянул на занесённые снегом улицы, достал письмо Клары Алексеевны: "... Ты не думай сынок, я ведь не в обиде. Я все понимаю. Главное, чтоб ты счастлив был ... А дуб наш нынче так покрыло снегом. Смотрю на него и думаю – как у Саши моего на севере – снега ..." (Автор Рассеянный хореограф)