Предыдущая публикация
№ 19.
Неделя вторая по Пятидесятнице
Рим. II, 10–16
10. Слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину!
11. Ибо нет лицеприятия у Бога.
12. Те, которые, не имея закона, согрешили, вне закона и погибнут; а те, которые под законом согрешили, по закону осудятся
13. (потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут,
14. ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон:
15. они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую)
16. в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа.
После Пятидесятницы, по сошествии Святого Духа на апостолов, им всего естественнее, ближе и справедливее было обратиться с проповедью о Христе, уже пришедшем Спасителе мира, к своим, т. е. к иудеям. Это, во-первых, потому, что св. апостолы в день сошествия Святого Духа на них были окружены евреями, очевидцами совершившегося чуда; во-вторых, потому, что еврейский народ издавна был отделен Богом и возвышен над другими для сохранения истинной веры на земле, и особенно приуготовлен был к принятию Мессии пророчествами, прообразами и всем своим богослужением; в-третьих, потому, что в еврейских молельнях могли слушать богослужение и поучения и язычники; в-четвертых, также и потому, что тогда не было такого повсеместного племени, как еврейское, которое было рассеяно по всем известным тогда странам света. Следовательно, чрез евреев же гораздо легче и скорее учение Христово могло огласить вселенную. Святые апостолы, по указанию Христову, так и начали проповедь свою именно с евреев, из среды и в среде которых явился Спаситель, а потому они по праву прежде язычников должны были услышать проповедь о спасении во Христе (Мф. X, 5–6).
Евреи еще до явления христианства очень ясно сознавали свое особенное положение как избранного народа Божия, гордились им, но сами по жизни-то не были лучше иных язычников. Поэтому св. апостол и говорит им: Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься своим единственно истинным Богом, и знаешь волю Его, разумеешь лучше, чем язычник. Ты уверен о себе, что ты, именно ты, путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд… как же ты, считая себя наставником других, не учишь себя самого? (Рим. II, 17–21) Ты хвалишься законом, данным тебе от Бога через Моисея, а преступлением закона бесчестишь Бога (Рим. II, 23). Знай, что Бог воздаст каждому по делам его, как тебе, еврею, так и язычнику: но еврею достанется больше как наград, так и наказаний. Потому, что кому дано много, с того больше и взыщут (Лк. XII, 48).
Гл. II, ст. 8. Тем, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, – ярость и гнев.
Ст. 9. Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина!
Ст. 10. Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему благое, во-первых, Иудею, потом и Еллину! Видите – и опять: во-первых, Иудею.
Кто больше и дольше оказывал верности и преданности единому истинному Богу, кто усерднее других последовал за явившимся Спасителем мира, тому больше и утешения, и награды. Но Господь справедлив ко всем; Он не лишает Своих милостей пришедших к Нему на подвиги в девятый и даже в одиннадцатый час, т. е. в конце земной своей жизни или уже позже многих тружеников. Поэтому от Него подается слава, честь и мир тоже после иудея и эллину, т. е. всякому язычнику, делающему доброе. Потому что во всяком народе боящийся Бога и поступающий по правде приятен Богу (Деян. X, 35), т. е. достоин быть принят в Церковь христианскую, а чрез нее – в Царство Божие.
Ст. 11. Ибо нет лицеприятия у Бога.
Ст. 12. Поэтому те, т. е. язычники, которые, не имевши закона писанного, богооткровенного, согрешали, вне этого закона и погибнут, т. е. будут судиться не по богооткровенному, писанному для евреев закону, а будут судимы и осуждены по обличениям их собственной совести; и конечно, осуждение их будет гораздо легче, чем осуждение и наказание евреям, имевшим писанный закон, богослужение, постоянных руководителей и, кроме того, ряд чрезвычайных вестников и действий воли Божественной – т. е. пророков, чудеса и т. п. С неведующего меньше взыскивается или должно взыскиваться, чем с знающего, ученого и поставленного в лучшие, более благоприятные для жизни условия и, однако, делающего преступления. Так и св. апостол говорит: а те, которые под законом, т. е. законом Моисеевым, согрешили, по закону и осудятся. В законе Моисеевом еврею были подробно уяснены все его обязанности, распределен почти каждый шаг, каждая минута его жизни. Следовательно, на суде пред Богом еврей, имевший руководителем закон, безответен. Раб же тот, который знал волю господина своего… и не делал по воле его, бит будет много, наказан будет строго (Лк. XII, 47). Тяжко положение еврея, жившего под законом. Строже с него потребуется ответственность. За то и досточтимо было его звание до Христа.
В настоящее время это первое и высокое в мире звание принадлежит нам – христианам. Нам, православным, дан для руководства закон высокий, совершенный. Следовательно, нам легче и благоустроять свою душу к вечному блаженству. Но зато с нас, христиан, и притом православных, и взыщется больше за наше упорство в грехах, за нашу неблагодарность к Богу и Его дивным, благодатным проявлениям в нашей жизни. Спаситель наш для нас воплотился, учил, творил и творит постоянно не заслуженное нами добро; а Сам Он от многих людей видел и видит только зло и хулу. За нас распялся, умер, воскрес и вознесся; нам послал Святого Духа для освящения нашего и приготовления к блаженствам рая; приставил святых апостолов и пастырей Церкви; обновляет, освящает нас святыми таинствами; оставил нам Свой закон Божественный, готов прощать каждое наше прегрешение, лишь бы мы каялись и с каждым днем помаленьку исправлялись. Что же мы? А мы нередко и забываем, что мы, православные, должны быть первыми по жизни людьми, образцовыми, примерными для других; что свет наших добрых дел должен светить всем; что слово наше должно быть проникнуто благодатиею и истиною и всегда назидательно. Не хорошо так, братия, делать. Опасно для своей загробной жизни. Уж если мы не способны или еще не готовы вдохновляться чувствами благодарности к Спасителю и сознанием своего высокого положения, то хоть под влиянием страха за свою судьбу будем памятовать о Боге, Его законе и своей святой православной вере. Еврея, делающего злое, ждет участь худшая, чем язычника. А нас, христиан, и притом православных, имеющих все средства ко спасению, постигнет еще худшая участь. Высокое, почетное звание христианина не покроет, не защитит от ярости и гнева Божия, готового разразиться на упорствующих, предающихся неправде (Рим. II, 8). Христианин православный! Одумайся, верен ли ты Христу и Его учению?
Ст. 13. Потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут. Не тот свят и спасен, кто о Боге и святости говорит и вздыхает, или даже и добрые дела творит, но лицемерно. Среди христиан много ханжества, лицемерия, маловерия, неверия, бесчестности, обмана и других грубых пороков. Иногда язычники, магометане и евреи бывают честнее христиан и вернее своему слову, и даже во всей жизни своей богобоязненнее. И св. апостол, укоряя упорство еще не уверовавших во Христа иудеев и в иудействе-то остановившихся только на букве закона, дает разуметь, что язычник превосходнее иудея, когда творит законное, т. е. согласное и с законами еврейскими. Как же он это творит? По природе – по естественному разуму, под влиянием своей доброй совести.
Ст. 14. Ибо когда язычники, не имеющие закона письменного, богооткровенного, по природе законное, доброе делают, то не имея закона внешнего – на бумаге, они сами себе закон.
Ст. 15. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую. Значит, взамен закона язычнику было довольно природного ума и совести. Значит, не осуждай иноверца, магометанина или язычника: между ними есть добродетельные души. Значит, Бог сотворил человека с достаточными силами избирать добродетель и убегать зла. Язычники сердцем чуяли, что добро и что зло, где справедливость и где неправда. И под влиянием этого чувства иные из язычников и жили лучше, чище и благоговейнее иных евреев.
В душе человека как образе Божием, есть отпечаток нравственных небесных требований. Эти требования и предъявляются духу человеческому почти всегда неумолимо и справедливо совестью. Она – беспристрастный судья. Она чувствует каждое движение сердца, каждому делу дает оценку. Совесть – это голос Божий в нас. Иногда бывают скрыты от суда людского деяния уголовные, бесчеловечные, убийственные, но не сокрыты они от внутренней обличительницы. И бывало, и бывает много примеров, что она до того мучит тяжких преступников и взывает к раскаянию, что преступники сами открывают свое преступление, зная, что их ждет кара суда человеческого. Совесть же, за зло немилосердно осуждая и наказывая беспокойством, за добро награждает таким миром и такими радостями неземными, каких не дает никакая награда в мире, никакое удовольствие света или почет и признательность от людей. К ней, к совести, как к царице, представляются все мысли человека, все его затеи, и она прежде их осуществления произносит о них суд: или одобряет, поощряет, или осуждает, не дает сочувствия, отнимает охоту приняться за дело. Предчувствие в душе человека – это прозорливость совести. Как хорошо иметь чувствительную совесть! Как нужно, особенно с младенчества, воспитывать сердце в добре, делать его восприимчивым ко всему доброму, чтобы оно откликалось на всякую, даже чужую скорбь и возмущалось при виде порока даже и в ближнем. Сердце наше по природе не любит зла. И если человек творит зло, то с самого начала он зло представляет непременно в благоприятном виде, в форме добра, подобно тому, как сам сатана является иногда в образе Ангела светла (2Кор. XI, 14).
К сожалению, под влиянием грубого воспитания, при недостатке образования, вдали от общества лиц, развитых правильно, совесть не только частного человека, но иногда и народная бывает страшно омрачена. Бывали и бывают времена, когда люди, творя общепринятое зло, думают, что они не только соблюдают тем приличие, но даже доброе дело делают. Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем угождает Богу, говорит Сам Христос Своим ученикам (Ин. XVI, 2).
Так действительно и было. Целые три столетия языческие императоры римские и народ римский проливали кровь ни в чем не повинных христиан и думали, что они этим угождают своим богам, покровителям своего отечества. Или родители-язычники закалывали, и доселе в иных местах Индии убивают своих детей в жертву богам; слабых от рождения детей истребляли в первые дни их жизни, как бесполезных и семье, и государству; жены в Индии заживо позволяют себя хоронить вместе с мужьями. Но что говорить о нехристианах? И в самом христианском мире разве не было позорных явлений в общественной жизни: например, кто не знает ужасов инквизиции! Для большей будто бы славы Божией, которая никогда не нуждалась в человеческой поддержке, преданные слуги – угодники римского архиерея – возводили на костер христиан, если они не соглашались со всею ложью иезуитов и тогдашней папской Церкви. Бедных христиан-иноверцев, а также евреев, подвергали всевозможным пыткам, какие только мог выдумать злостный ум: пытали на медленном огне, поливали растопленным оловом или свинцом; узнавали суд Божий чрез глубины водные, бросая в них ненавистные жертвы; растягивали жилы человека, разрывали тело человека на несколько частей или разрезали посредством особенной машины мгновенно все тело живого человека на несколько мелких кусочков, а затем, посредством других машин, в одну минуту измельчали их в порошок. И это злодеяние в христианском мире продолжалось не один год, даже не один десяток лет.
А рабство, невольничество, сравнение души христианина с продажною вещью бездушною или со скотиною – это порождение греха – давно ли оно в христианском мире стало истребляться как зло, как позор общественной совести христианских народов?
Умалчиваем уже о помрачении совести от грубых пороков в частном человеке. Грубому грешнику успокоительнее до поры до времени жить с подавленною, заглушенною совестью. Но и она не там, так здесь дает иногда чувствовать себя то среди неудач, то среди испытываемых несправедливостей или во время болезней.
Есть еще слабая сторона в общественной совести – это ее мнительность. При мнительности совесть дело безразличное считает грехом, а не смертный грех – уже тяжким злом. Например, если иномыслящий, иноверующий напьется воды из сосуда, то мнительная совесть, например старообрядца, не дозволяет ему пить из того же сосуда; для такой совести уже кажется тяжким грехом креститься тремя перстами, говорить «аллилуйя» трижды, ходить против солнца в богослужении, стричь волосы и бороду; она готова соблазняться непредосудительным развлечением, скромным винопийством, вкушением пищи, в известные дни не принимаемой ею. При строгом, строптивом отношении к делам человеческим такая совесть и Бога представляет чаще всего в виде грозного, чрезвычайно взыскательного, немилосердного, карающего Судьи, а не Бога – Отца любвеобильного и долготерпеливого. Да и на людей-то, иначе мыслящих – не по-ихнему – люди с мнительною совестью смотрят не как на братьев, которых можно щадить, жалеть, увещевать и помогать им, но как на врагов веры Христовой, которым они не прочь пожелать зла.
Такая мнительность, придирчивость немощной совести хотя и составляет печальное явление в душе человека, не вполне развитого, не вполне здраво обсуждающего дело религиозное – тем не менее, соблазнять такую совесть грешно. И поэтому каждый православный при сношениях с людьми должен прежде всего иметь осторожность, как бы не оскорбить, не соблазнить кого своими речами и поступками, а заблуждающегося всячески, кротко обязан просвещать.
Достоин уважения язычник, если он при своем естественном законе, сокрытом в совести, успевает идти по пути добра; если он Бога боится, людей любит и щадит и скот милует. Такой человек не окажется забыт у Бога,
Ст. 16. когда… Бог будет судить тайные дела человеков чрез Иисуса Христа.
Еще более блаженны язычники, когда они чрез веру в Спасителя приблизятся к истинному Богу всем сердцем. Потому что Бог – Единственный в мире Законодатель – равно оправдывает чрез веру как евреев, т. е. обрезанных, так и не евреев, т. е. не обрезанных (Рим. III, 30).
Не будет ли, православные, тогда на Страшном суде стыдно, мучительно и позорно нам, правоверным по имени, когда мы по жизни окажемся хуже еврея или язычника?
Вот, ты называешься христианином, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься своим Православием, и знаешь волю Божию. Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога (Рим. II, 17–18, 23). Не будешь ли ты поставлен тогда ниже иноверцев и даже добрых язычников? Необрезанный по природе, исполняющий закон, не осудит ли тебя, преступника закона при Писании, при всех спасительных средствах, тебе свыше данных. Ибо не тот правоверный (иудей ли в Ветхом Завете или православный в Новом), кто таков по наружности… но тот правоверный, кто внутренне, по убеждениям и по жизни таков, по духу, а не по букве: ему есть и будет похвала не от людей, но от Бога во веки веков пред всею вселенною (Рим. II, 27–29).
...
1. Если бы наше слово было подобно многогласному соловью, благозвучно поющему в весеннюю пору, то едва ли оно и в таком случае было в состоянии воспеть великий глас истины, рождающийся ныне; но так как наше слово и косноязычно и весьма незвучно, то как оно воспоет великую славу пророков, как прославит похвалу апостолов, как восхвалит чудо мучеников? И на то следует обратить внимание, что в отношении других святых один другого превозносит похвалами – высший высшаго, низший – низшаго, прославляемаго же ныне Сам Иисус Христос, Бог и истина, поставляет выше других, ибо говорит: не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Матф. 11, 11). Если же такая превосходная похвала высказана великому Предтече от божественнаго Слова, то разве может нуждаться он в нашем слабом слове, усердные слушатели? – Нисколько. Посему мы, только исполняя долг послушания и заповедь отеческую, покажем наше дерзновение, чтобы освятиться через одно воспоминание о Предтече.
2. Итак, будем праздновать день сей, будем торжествовать праздник рождения не только мы, здесь живущие, но и вся окрестная страна мысленнаго Иордана (т. е. все верующие, крестившиеся). Приникнем к дивному чуду, размыслим о случившемся с Захарией, уясним бывшее с Елисаветой. Не от неизвестных родителей произошел великий Предтеча, а наоборот от весьма знаменитых и славных, чтобы уже через это он был отмечен Богом. Ибо отец его – Аарон и по седине и по достоинству, облеченный в священническия одежды, каковы: наперсник (нагрудник), нарамники, подир, хитон с бахромою, кидар и пояс, – одежды, украшенныя золотом и камнями, гиацинтом и виссоном. В таком виде он входил во Святое Святых для ежедневнаго священнослужения. Мать же его была подобна Сарре по славе своей и даже превосходила ее, как родственница Богоматери, ибо она неплодная родила по обетованию не Исаака, прозваннаго рабом Божиим, а Иоанна, бывшаго любимым другом Господа. О, неплодное чрево, родившее такого сына! О, безплодное поле, произведшее такую жатву! Посему-то не должно медлить применением к ней следующих слов велегласнейшаго Исаии: возвеселися неплоды нерождающая, возгласи и возопий нечревоболевшая (Ис. 54, 1), ибо ты от неплодной утробы произвела крин чистоты, розу духовнаго благоухания, луг благотворнаго воздержания, дневное светило явления Христа, – Иоанна, богоизбраннаго воина небеснаго царства, прекраснаго невестоводителя Церкви Христовой, неумолкающаго свидетеля истины, – Иоанна, громкаго вестника покаяния, ангела Господня во плоти, указавшаго людям Агнца, вземлющаго грех мира... И я не мог бы обнять всех его достоинств, хотя бы присоединил и более имен, ибо много имен и много достоинств имеет тот, кто назван бо́льшим всех помазанников Божиих.
3. Конечно, почитается и рождение праотца Исаака, котораго зачавши и родивши в старости, Сарра сказала: кто возвестит Аврааму, яко млеком питает отроча Сарра (Быт. 21, 7)? Посему и большой пир был устроен в день его отлучения от груди. Почитаем и день рождения Сампсона, рожденнаго Маноем, по обетованию, также от неплодной: он, говорит Писание (Суд. 13, 14), не пил вина и сикеры и не ел ничего нечистаго, и начал спасать Израиля от руки иноплеменников. Кроме всех этих, – чтобы умолчать о других, – почитается и день рождения прозорливца Самуила, котораго знаменитая Анна родила мужу своему Елкане, посвятив его Богу от чрева. Но все эти мужи, возлюбленные, не достигли величия Иоанна: ибо одни жили до писаннаго закона, другие – после. Иоанн же, сын Захарии и дивной Елисаветы, цвет, предваряющий пришествие Христово, процвел в середине между законом и благодатью. Ибо в нем просияла мысленная заря, возвещающая восход Солнца правды, явился воин, открывающий шествие Царя всех, пришел невестоводитель, объявляющий о приближении Жениха. Кроме того, названные мужи только по рождении своем пророчествовали или чудодействовали; Иоанн же во чреве матери исполнился Духа Святаго и явился чудотворцем.
4. Посему кажется мне приличным представить величие Предтечи в следующем образе. Как обыкновенный царь, выходя из палат царских, имеет своими предшественниками ликторов и жезлоносцев, а затем ипатов, ипархов и таксиархов и какого-нибудь высшаго сановника, за которым тотчас показывается и сам царь, сияя золотом и блестящими камнями: так следует думать и об истинном и едином всеобщем Царе Христе Господе нашем. Ибо и Ему, долженствовавшему войти с плотию во вселенную, предшествовали патриархи – Авраам, Исаак, Иаков, – затем боговидец Моисей, Аарон и Самуил, и весь лик пророков; наконец явился Иоанн, а за ним тотчас и Господь Христос, о Котором Иоанн говорит: иже по мне грядый, предо мною бысть, яко первее мене бысть (Иоан. 1, 15), – и последний по порядку есть высший по достоинству, согласно сравнению. Таким образом, великий Предтеча выше и пророков, и апостолов, и всех других, по слову истиннаго Слова Христа: пророков он выше, как следующий за ними, а апостолов, – как предшествующий (им). – Но раскроем евангельскую историю и послушаем, что возвестил Гавриил Захарии.
5. Явился ему, говорит Евангелие, ангел Господень, стоя одесную алтаря кадильнаго и страх нападе нань (Лук. 1, 11–12). Как страшно это видение ангела, и в каком страшном месте оно произошло! Ибо говорит Писание: яко страшно место сие: несть сие, но дом Божий (Быт. 28, 17). И не удивительно, что, будучи праведным, священник смутился и страх напал на него, когда и Даниил, муж желаний, изумился видению ангела, пал на лице свое и был поражен несравненным сиянием ангельскаго превосходства (Дан. 10, 8). Явился ему, говорится, ангел Господень. Что отвечают нам на это полу-христиане, не изображающие ангелов? Если ангелы являются человеку, то конечно и изображаются, и притом не иначе, как являются; являются же в таком виде, в каком и Моисею прежде на горе Синае были показаны херувимы, установленные потом на очистилище. И если существо, не имеющее плоти и образа, описывается согласно с показанным образом, то как нам не описывать существа плотского и образнаго, подлежащаго восприятию зрением и осязанием, и трем измерениям, – т. е. лика Спасителя, – как не описывать для доказательства действительности непризрачнаго воплощения Его? И пусть не думают безумные, что мы вместе изображаем при этом и Божество, для котораго нет ни выражения, ни представления, ни положения, ни образа, ни места, ни количества, ни качества, ни чего-либо другого, относящагося к приемам описания. Ибо и в описании Христа, изображая просто человека, мы вовсе не изображаем вместе с телом невещественной и невидимой Его души, ибо это невозможно; но мы воздаем каждому естеству Христа ему принадлежащее: не описуемому – неописуемое, а описуемому – описуемое, как внушает нам голос истины. Но возвратимся снова к нашему предмету.
6. Рече же к нему ангел: не бойся, Захарие, зане услышана бысть молитва твоя (Лук. 1, 13). Тотчас ангел устранил страх возвещением, потому что ангельское видение сначала производит страх, а затем удаляет причину боязни, тогда как совершенно напротив бывает при явлениях демонов. Не бойся, говорит, Захарие, зане услышана бысть молитва твоя, и жена твоя Елисавет родит сына тебе (Лук. 1, 13). О, вожделенное, данное Богом повеление! О, многожеланное, принесенное ангелом обетование! Исполнилось, чего Захария желал; совершилось, о чем он молился; нашел, чего искал, именно – пременение безплодности, восприятие благочадия, не по закону естества, а по силе молитвы. Ибо безплодность не была наказанием проклятия, – да не будет! – но знаменованием великаго таинства, так как я думаю, что Захария, когда предавался усердным молитвам к Богу о разрешении неплодства, то, вероятно, слышал следующее: еще не исполнилось время, еще не сократились дни пришествия Христа; тогда ожидай рождения младенца, Захария, когда придет Чаяние народов, – тогда ожидай прекращения неплодства, когда придет Упование всех концов земли. Когда же пришло время, то он услышал следующее: прими вожделенное через предсказание Гавриила, да обновится юность твоя, подобно орлу; познай жену свою, зане услышана бысть молитва твоя, и жена твоя Елисавет родит сына тебе и наречеши имя ему Иоанн (Лук. 1, 13). Так назвал и имя, которое означает, по словопроизводству, свыше нисходящаго.
7. И рече Захария ко ангелу. Итак, Захария дерзновенно беседует с ним, как с сорабом. По чесому разумею сие: аз бо есмь стар и жена моя заматоревши во днех своих (Лук. 1, 18). Обычное отеческое толкование возводит на иерея обвинение в неверии. Настоящее же слово, сказанное не для обвинения, а для испытания, показывает, что Захария переживал то же, что и великий Фома: ибо не правдоподобно, чтобы он, будучи пророком и ведая божественное, в то же время не знал, что Бог может и природу обновить, и старости возвратить молодость, из затруднительных обстоятельств указать выход, как сделал Он с Авраамом и Саррою, и с Сунамитянкою, как бывало и при других разнообразных его чудесах. Но так как вести об исполнении великих и нечаемых надежд, внезапно услышанныя, обыкновенно смущают душу, то Захария, не к неверию склоняемый, но побуждаемый к исполнению, как бы упоенный радостию, тотчас взывает и говорит: по чесому разумею сие? Не смущай меня, не вводи в сомнение, дай мне знамение, вручи мне залог, как некогда Бог Аврааму – в знамение того, что он будет отцом множества народов и от чресл его произойдут цари, даровал обрезание, или как раньше того Ною в показание того, что не наведет более потопа на землю, даровал радугу в облаке; или наконец, как Моисею Бог даровал жезл, обращенный в змия, а затем снова превращенный в прежнее состояние, – в знак того, что египтяне уверуют, что Сущий явился ему.
8. И отвещав ангел рече ему: се будеши молча и не могий проглаголати, зане не веровал еси словесем моим (следует прибавить, на основании умолчаннаго, просто и без изследования), яже сбудутся во время свое (Лук. 1, 20). Таким образом, Захария получил знамение, сообразное с делом, – именно молчание голоса в удостоверение гласа живого и личнаго, который должен был родиться у него. И закрывши уста, он восхвалил дарованнаго ему младенца неслышными звуками, ибо изшед же не можаше глаголати к ним, и разумеша яко видение виде в церкви, и той бе памавая им, и пребываше нем (Лук. 1, 22), – с одной стороны, чтобы не быть спрошенным, так как не удержался бы рассказать о видении, а с другой стороны, – чтобы, отрешившись от внешних чувств и всецело в себе самом сосредоточивши видение, он стал глухим к бьющим воздух словам. Ничего нет невероятнаго, что отец пророка этим обозначил и дело пророчества сына: быть может, это есть знак прекращения законнаго служения, по причине объявления о благодатном служении через рождение Иоанна. – Но, оставив постороннее, как не относящееся к настоящему дню и недоступное нашим силам, снова перейдем к самому необходимому.
9. И бысть, яко услыша Елисавет целование Мариино, взыграся младенец во чреве ея (Лук. 1, 41). О, Иоанн, блаженное чадо, неусыпный младенец! Пребывающий еще во чреве, каким образом ты в мире? Не совершенный, как стал ты совершеннейшим? Шестимесячный, как стал многовременным? Не имеющий сознания, как стал разсудительным, не говорящий – красноречивым? Скажи нам, заключенный в живоносной стране матерней утробы, не испытавший еще силы зрения, не восприявший еще шума слухом, не издавший еще ни одного членораздельнаго звука, не испытавший еще движения ног, не знакомый еще с качеством смеха, – скажи, как видишь, как слышишь, как богословствуешь, как взыграл, как радуешься? Ответствуй нам, ответствуй, о, чудесный! – Велие, говорит он, совершающееся таинство и действие сие, чуждое человеческаго восприятия. Воистинну обновляю природу ради Того, Кто обновит, что выше природы. Будучи младенцем во чреве, смотрю, потому что вижу Солнце правды, во чреве носимое; слушаю, ибо слышу, как рождаемый глас великаго Слова; взываю, ибо узнаю воплотившагося единороднаго Сына Отца; играю, ибо примечаю вочеловечившагося Творца всяческих; радуюсь, ибо помышляю о воплотившемся Искупителе мира. Я предвозвещаю вам начало вхождения Бога в мир и Его плотского пришествия; предтеку явлению Его и как бы начинаю для вас прославление Его. Приимите псалом (говоря словами пророка Давида) и дадите тимпан, псалтирь красен с гуслями (Псал. 80, 3). Воспойте Ему, пойте Ему, поведите вся чудеса Его (Псал. 104, 2).
10. Но неужели ты, Иоанн, возвысился над землею и проник в небеса? Неужели ты поднялся, выше ангельских и первозданных существ? И каким образом ты приобщился к чину и достоинству тех, чьей природы не воспринял, и что́ им от века было неизвестно и не явлено, ты, как бы от Бога пришедший, возвестил нам еще в то время, когда сам нуждался в помощи повивальной бабки? На сие Иоанн отвечает: не в воздухе я витал, не на облаках носился, не на небеса возносился, не возвышался я над пламенными и безплотными силами, – не предполагай этого, – но Сущий превыше всего и пребывающий в Отчиих недрах со Святым Духом, тайно от всех огненных слуг Его как бы на другое небо восшедши, во утробе Приснодевы Марии явил Себя мне и научил меня всему этому. Итак, я предвозвеститель Младенца: яко Отроча родися нам, Сын и дадеся нам, по слову великаго Исаии (9, 6), предвечный Бог; я рожден от безплодной утробы, ибо скоро придет девственное рождение... О, сверхестественное дело! О, необыкновенное чудо! Ибо не рожденный еще младенец ныне благовествует нам! И сколько сын Елисаветы, богословствуя, открывает нам! Да взыграет вся поднебесная, да прославит Церковь предпразднество, торжествуя предварение рождества Христова, и да исполнится радостию все, принимая того, кто указывает на пришествие Царя всех.
11. Но, о, блаженный Иоанне, среди великих величайший пророк, первейший среди апостолов, из мучеников превосходнейший великомученик, Богом украшенный покровитель пустыни, возлюбленный друг прекраснейшаго Жениха, уготованный светильник неизреченнаго Света, верный глашатай непорочнаго Агнца, знатнейший из слышавших глас Отчий, предвозвещенный Креститель Христов, дерзновенный обличитель Иродова распутства, предвозвестник жизни сущим во аде, Богом указанная труба вселенной, – и ныне воструби нам с неба священнейшими твоими молитвами, и милостив буди к воспевающему тебя народу, и малейшему стаду твоему, вместе с превосходным моим отцом; прими настоящее мое дерзновенное слово, приносимое тебе не как жертва, но как должное от непотребнаго раба, с благоговением и любовию. Христу слава, честь и поклонение, со Вседержителем Отцем и Всесвятым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
........
Слово св. Иоанна Златоуста на Рождество святого пророка, предтечи и крестителя Господня Иоанна
Память 24 июня
Благовременен день праздника и всеобщей радости, в который мне пришли на мысль служение Гавриила и священство Захарии, и я думаю об осужденном на немоту за неверие. Вы слышали евангелиста Луку, повествовавшего, как праведный Захария, когда «по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения, вошел в храм Божий, а все множество народа молилось вне во время каждения. И вот ангел Господень явился ему, стоя по правую сторону жертвенника кадильного. Захария, увидев его, смутился, и страх напал на него. Ангел же сказал ему: не бойся, Захария, ибо услышана молитва твоя, и жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн» (Лк. 1:9–13).
О, странное и таинственное чудо! Справедливо Захария возразил ангелу. Он требовал одного утешения, и получил другое; молился за народ, и назван был отцом сына: искал прощения грехов, и получил обещание разрешения бесплодной утробы. Захария более желал исцеления душ согрешивших, чем беременности Елизаветы. Справедливо Захария смутился и устрашился и как только увидел ангела, сказал в душе своей: странен приход этого человека, странно его обещание! Кто сей, что смело вступает в священный храм? Кто сей, что стоит справа алтаря кадильного? Кто сей, что блестит образом чуждого вида? Кто сей? Я не видел человека с крыльями, ни птицы в образе человека; кто же это, что наполняет мою душу страхом? Кто се – светоносец по устам, говорящий великое, при закрытых устах? Кто этот – наблюдатель за моею чредою? Кто он, что препятствует моему ходатайству? Народ, вне молящийся, ожидает меня с ответом от Царя небесного, а этот задерживает меня внутри; чрез меня они приносили моления к Царю, прося прощения в грехах; об этом я молюсь, чтобы исполнить желание народа, чтобы показать действие своей чреды; итак, перестань, кто бы ты ни был, устрашающий меня! Если ты ангел, посланный Богом, то содействуй в моем деле, сострадай вне плачущим, сокрушайся с сокрушающимися. Что за выгода для народа, если у меня будет сын? Что за польза, если Елизавета станет кормить грудью дитя? Что за выгода, если я оставлю наследника? Отойди, устрашитель мой, кто бы ты ни был, отойди от меня! Мы стары; миновало время зачатия; погасла страсть брака; время охладило жар; мы оба мертвы для смешения; юность не цвела, – как старость произрастит?
Так думал Захария. Ангел же говорит ему, как ты сейчас слышал: «не бойся, Захария», не смущайся помыслами; я ангел света, а не тьмы; я Гавриил, один из начальников у Царя небесного; исполняю повеление, – не по своей власти приказываю; я послан объявить тебе, а не сделать над тобою насилие; облечен я видом, а не в обнаженном существе являюсь пред тобою; пославший меня щадит твою жизнь; не бойся, я послан благовестить тебе, а не изумлять тебя; ты превзойдешь старость, и седое бесчадство и бесплодную утробу; и кто рождает по желанию? Это дар Божий, не изобретение человеческое; разве ты не слышал слов Господа: Я есмь творец человека, «и образовавший дух человека внутри него» (Зах.12:1). Не веришь, Захария? А как был создан Адам, как Ева была сотворена, как Исаак был рожден? Авраам в послушании не ошибся; а ты, иерей, не веришь! Неужели бессильно у Бога всякое слово, Захария? По своей старости ты возражаешь, старец, – телесное омертвение полагаешь сильнее Бога. Если бы ты не видел примера Авраамова, то основательно сомневался бы; ссылаешься на помощь природы, и не веришь настоящему божественному обещанию, но сомневаешься и споришь? О малом ты просишь, и много получаешь. Ты молишься только об иудейском народе, а я благовествую тебе о том, кто все племена приготовит к спасению.
Захария, услышав это, и, немного отвратив свой взор, в ответ говорил Ангелу: что ты говоришь, Ангел? Родит жена моя? Что же – об этом я молился, или совершаю каждение в свою чреду ради того, чтобы пред народом высказать свою плодородность? Я прошу о прощении грехов, и ужели сверх этого пожелаю разрешения неплодства? Желаю для народа облегчения, неужели для Елизаветы обременения? Я призываю израненные души к уврачеванию, и неужели, чтобы иссохшие сосцы стали млекоточными? Что ты говоришь, Ангел? Жена моя родит? И что за выгода в этом для вне молящихся? Ужели, услышав, не побьют меня камнями, со словами, что я становлюсь главным иереем не за них и не для общеполезного спасения, но только за себя, что не благословение, а сына я принял? Я теперь уже не думаю о деторождении; отойди! Я этого уже не желаю; о чем я молился, того не получил; и теперь ты мне объясняешь одно вместо другого; неужели же от времени не прекратилась старость? Мы не можем ходить без посоха, и как теперь нам повелевают начать свое деторождение? Старость отвергает природу; это дело вне веры; в гроб мы глядим, и будем нанимать кормилицу? Нет, я теперь уже нисколько не думаю о деторождении, я ищу спасения народа и счастья племени, пленения врагов и благоденствия города, а не детского плача, пеленок и кормления; я нисколько не думаю об этом. Как я окажусь отцом природного сына? Старость отталкивает от себя веру; вне природы это дело; я иду с посохом, как с конем, и ты побуждаешь меня к брачному делу, когда всё тело моё стало гробом? Чем мне убедиться в этом, скажи мне, великий Гавриил? Скажи, чем мне убедиться в этом? Вот мои члены трясутся, вот по старости мы оба в землю смотрим. Если бы один был молод, а другой состарился, была бы некоторая надежда на сказанное; теперь тело нас обоих дряхло; ничего другого мы не ожидаем, кроме серпа смерти, как зрелые колосья во время жатвы; если ты во всём истинен, что говоришь, владыка Гавриил, то дай наперед какое бы то ни было знамение, вручи мне залог обещанного чуда. Чем мне убедиться в этом? Аарон не поверил бы, если бы не расцвел жезл; Моисей не был бы удостоверен, если бы его рука не побелела; Гедеон не понял бы, если бы не было росы на руне; Езекия не признал бы, если бы солнце не отступило назад; чем мне убедиться в этом? Ты дай знамение, и я буду рад, как юноша; дай знамение, чтобы Елизавета не посмеялась легкомысленно, как Сарра; чем убедиться в этом, вестник Архангел? Откуда для меня очевидны твои слова ко мне? Если я являюсь вторым Авраамом, если будет и для меня свойственное Аврааму, то войди в мой дом, и я омою твои ноги, после совершенного путешествия, и предложу тебе трапезу, исполненную тайны; Елизавета замесит три саты муки, предизображая церковь; спрашивай тельца, чтобы тебе одарить сыном. Чем мне убедиться в этом, о ты, приносящий нам на землю прекрасное благовестие свыше? Зачем, Ангел, преднарекаешь мне имя сына, и исчисляешь добродетели еще не существующего? Покажи мне то, что свыше природы, чтобы мне поверить тому, что против природы. Если небо станет шатром, и я обновлюсь; если море изменится, и жена моя Елизавета станет матерью; если солнце будет задержано, и иссохшие сосцы источат молоко; если луна низвергнется, и иссохшая утроба увлажнится. Чем мне убедиться в этом, «по чему я узнаю это? ибо я стар, и жена моя в летах преклонных» (Лк.1:18).
Ангел тогда сказал Захарии: ты требуешь от Бога ручательства. Считаешь немощь сильнее Владычнего обещания? Не боишься наперед расспрашивать приносящего тебе благовестие? Чем мне убедиться в этом, – говоришь ты. Разве тебя посылают в Египет, чтобы устрашить фараона? Чем мне убедиться в этом, – говоришь, Захария. Разве ничего сверхъестественного Бог не делает? Ты спрашиваешь последовательности у природы, и не видишь изумительного дела Божества. Скажи мне, Захария, на чем укреплены столпы земли? Чем поддерживается свод неба? Где изобретаются вместилища облаков? Где образуются капли дождя? Где создаются хлопья снега? Кто руководит течением солнца? Кто полагает предел умалениям луны? Кто исчислит множество звезд? Море во время бури как удерживается песком? Как смешиваются теплые потоки? Как создается мрак тумана? Как образуется человек во утробе? И как женский пол оказывается слабее мужеского? Чем мне убедиться в этом, – говоришь, Захария. Ты ищешь последовательности природы, где дело Божие? Не веришь, что может родить бесплодная? Что же – если услышишь, что Дева сверх ожидания рождает? И может ли быть прежнее неверие верою? И за то теперь наказывается неверие в виду бесплодности, чтобы ты не усомнился в чуде в виду Девы: «ты будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить» (Лк.1:20). О, человеколюбивое наказание, производящее скорее исправление! Ангел вразумляет поколебавшийся голос, обуздывает дерзкий язык: «он объяснялся с ними знаками, и оставался нем». Хорошо у Евангелиста записано и это – «оставался»; молчание ожидает рождаемого голоса, Захария – Иоанна, старец – сына, иерей – пророка. Этим ангел говорит: так как ты, как неверующий, ищешь знамения от Бога, то прими биченосное знамение в собственном своем теле: «будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется». Где орудие противоречия, там и мщение; где необдуманная смелость, там и воспитательная вожжа; где была дерзость, на том и наказание. Бог желал, Захария, чтобы ты сделался проповедником такого чуда: рождается начальник воинства Царя небесного и предуготовитель освобождения мира от грехов. Так как ты сделал для себя немощь тела сильнее Владычнего обещания, то за это «будешь молчать и не будешь иметь возможности говорить до того дня, как это сбудется, за то, что ты не поверил словам моим, которые сбудутся в свое время». Видишь ли, что без веры ничто из должного не совершается.
Только что услышал Захария эти слова, тотчас вышел из храма, с молчанием, наградою за неверие. О, чудо! Он вошел для освобождения других, и сам вышел осужденным; принося богослужебное каждение, вынес знак изгнания. Народ ждал услышать что-нибудь благое от него, а он выражал знаками: «никто пусть меня не спрашивает; я устрашаюсь Владычнего негодования». О, изумительные дела! Захария обуздывается, и Елизавета благоденствует; язык немотствует, и утроба беременеет; болезнь утробы переселяется на язык; речь обуздывается, и рождаемое освобождается; Захария молчит, и Иоанн играет.
Лишь только бесплодная увидела Деву, утренняя звезда заметила солнце, и сильно взыграл Иоанн в материнской утробе, обвиняя медлительность природы: я, говорит, проповедник Владыки, и зачем связан узами, подобно сорабам своим? Предварю время рождения, не буду ждать родов, чтобы не потерять своего течения, чтобы Владыка не опередил заключенного раба, чтобы последовательность природы не сделалась нарушением порядка; я узнал Присутствующего, и не переношу молчания; я узнал Предпославшего меня в путь пред лицом Своим, чтобы приготовить путь Его пред Ним; я поколеблю узы природы, потому что спешу проповедовать. О, изумительные дела и чудеса! О чем не ведали на небесах ангелы, узнал Иоанн, во утробе носимый, и говорил матери своей. Для Престолов Он был не заметен, и, носимого во утробе приходящий Бог не опередил; от Господств Он скрыл тайну домостроительства, но открыл ее носимому во чреве; и с каким благовестием пришел Архангел к Богородице, это внушил внутри играющий младенец. Пришедший Освободитель нашего рода, будучи во чреве, прибыл к своему другу, Иоанну; и видно было, что Создатель приветствует создание, что Царь пребывает в шатре воина, что Владыка входит в дом раба. Иоанн, увидев из утробы находящегося во утробе, старался превзойти границы природы, говоря: я не знаю ограниченного природою Господа, и не буду ждать времени рождения; мне не нужны для рождения девять утробных месяцев; не нуждаюсь в этом теперешнем заключении; и почему не выйти из уз, удерживающих меня? Я выйду, кратко объявлю значение дивного дела; я печать божественного пришествия; я утроба воплотившегося Бога Слова; вострублю, и отцовский язык сделаю красноречивым; вострублю, и материнскую омертвелую утробу оживлю. Выйду, предтеку с проповедью, возглашу всем присутствующим: «вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира» (Иоан.1:29). Таково играние Иоанна, или лучше, слова.
«Елисавете же настало время родить, и она родила сына. И услышали соседи и родственники ее, …и радовались с нею» (Лк.1:57–58). Ибо чудом было то, что в старости и с заматоревшею утробою родила Елизавета; это зависело не только от плотского отца, но и от Бога Слова. Об этом свидетельствует сам Архангел Гавриил, сказавший Захарии: вот «жена твоя Елисавета родит тебе сына, и наречешь ему имя: Иоанн; и будет …и Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей; и многих из сынов Израилевых обратит к Господу Богу их; и предъидет пред Ним в духе и силе Илии» (Лк.1:13, 15–17).
О, рождение сына иной, изумительной природы! Оно было изумительно и неестественно, так как обычно тот, кто рождает, при содействии страсти рождает, – и та, которая рождает, в болезнях рождает. В чем же скорбь Елизаветы, когда присутствует Святой Дух, а не неопытная восприемница, когда это дело благодати, а не тягость природы? Слушай! Этот труд был ничтожным в сравнении с радостью. – Не после своего рождения Иоанн получил благодать, но из материнской утробы одевшись освящением, стал дивным предводителем, как сказал Ангел: «Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей… и предъидет пред Ним в духе и силе Илии» (Лк.1:15,17). Кто кому будет предшествовать? Иоанн Владыке Христу; поэтому он называется Предтечею, как можно слышать из слов самого Иоанна о Спасителе: «за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня» (Иоан.1:30). За мною – по времени; прежде меня – по престолу.
Почему Гавриил сказал, что Иоанн предшествует Царю Христу в духе и силе Илии Фесвитянина? Слушай внимательно! Илия значит – Бог. Так как Иоанн имел в самом себе Бога, – он исполнился Духа Святого еще от чрева матери своей, а Бог есть Дух, – то о нем говорил Господь чрез пророка за много времени раньше: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною» (Мал.3:1, ср. Мк.1:2) и многих обратит от заблуждения к истине; ради этого Иоанн предшествует Господу в духе и силе Илии, так как у Иоанна много было сходства с Илиею.
Конечно, сын рождается, и речь возвращается к отцу. Захария, когда его спрашивали, как бы он желал назвать дитя, – «потребовал дощечку и написал: Иоанн имя ему». Не поверивший словам Ангела теперь вынужден писать о явлении, проповедовать письмом; тогда по слуху не принявший сказанного теперь законодательствует рукою, пишет о бывшем. И, дав имя ему, получил речь: отсюда «все удивились. И тотчас разрешились уста его и язык его, и он стал говорить, благословляя Бога» (Лк.1:63–64).
О изумительное и странное чудо! Пишется имя сына, и немые уста отца открываются; Иоанном называется, и язык называющего устрояется. Видишь ли, как он не погрешил, и мы не погрешили, сказав приличное объяснение? Вот имя самого праведного открывает немые уста, и побуждает неподвижный язык. Так вопиющий Иоанн обнаруживается, что даже самое его имя вызывает голос: я «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мф.3:3). О, чудо! Слово пребывает, и голос предвозвещает; Владыка идет, и раб предпосылается. Итак, возрадуемся и возвеселимся, что Елизавета родила и Захария возговорил; что неплодная произвела, и старец воскликнул; что восковая дощечка была спрошена, и язык иерейский разрешился и голос возвратился; что Предтеча явился и весь мир возрадовался.
Здесь следовало бы закончить слово, но Захария не позволяет восклицаниями: «благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему» (Лк.1:68). Изумительные дела! Что говорит Захария? После своего исцеления от немоты Захария первый раз воскликнул: «Благословен Господь». Что это значит? Захария был мертвым, и воскрес. Он не был мертвым по природе, но перенес подобие смерти. Он удерживался молчанием, как гробом, и как пеленами, был связан узами языка; он возвратился к жизни, не дыша священством, и принес оплакивание, горесть народа. Когда упраздняется иерей, скорбят все, за кого он ходатайствовал. После этого образного воскресения Захария первый раз воскликнул «благословен Господь Бог израилев». О, Захария! Если бы ты не увидел духовного колоса, не узнал духовного земледельца, не получил дара, то не благословил бы дателя. Но Захария восхвалил Бога пророческою песнею, достойною дара. Воскликнем и мы: «благословен Господь Бог христианский, что посетил народ Свой и сотворил избавление ему». Ему слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
........
СЛОВО В НЕДЕЛЮ ВТОРУЮ ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕ. О ЧЕСТОЛЮБИИ
Об одной из тяжелых душевных язв наших – о честолюбии – намерен я ныне говорить вам.
У Евангелиста Луки читаем нечто изумляющее нас о том, что произошло на Тайной вечере, когда Господь наш Иисус Христос сказал апостолам, что один из них предаст Его. Конечно, эта страшная весть поразила апостолов, и они спрашивали друг друга, кто бы мог это сделать. Но тут же, не найдя ответа, они начали спорить друг с другом о том, кто из них должен почитаться большим.
Как, как этот честолюбивый спор мог возникнуть среди них, только что слышавших страшное пророчество их Учителя о предательстве Его одним из них и о предстоящих Ему страданиях и крестной смерти.
Одно только можем сказать: отрадна и огромна была власть честолюбия над сердцами даже учеников Христовых.
У Евангелиста Матфея читаем также нечто подобное и столь же непонятное.
Господь Иисус Христос шел с учениками Своими в Иерусалим и, приближаясь к нему, говорил им: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение,и распятие; и в третий день воскреснет» (Мф. 20, 18–19).
И опять нечто непонятное для нас: только что выслушав это страшное пророчество, к Нему подошла мать апостолов Иакова и Иоанна сыновей Зеведеевых, особенно любимых Спасителем, и просила Его дать им сесть у Него одному по правую, другому по левую сторону в Царствии Небесном.
Опять видим вспышку честолюбия в сердцах апостолов в такой страшный момент.
Можем ли после этого сказать, что святые люди свободны от страсти честолюбия, столь свойственной большинству из нас, далеких от святости? Да, можем, отвечу я на этот вопрос, ибо знаем мы, что совершенными и святыми, чуждыми всякой душевной и телесной скверны, недоступными никаким искушениям апостолы Христовы стали только после чудесного сошествия на них Святого Духа в день Пятидесятницы.
Знаем и других великих людей, совершенно отрешившихся от честолюбия.
Неужели возможно допустить, что честолюбие руководило теми великими праведниками земли Российской, святые мощи которых и доныне покоятся в подземных коридорах Киево-Печерской Лавры? Честолюбцы, конечно, не уходят во тьму подземную, а стремятся быть всеми видимы при ярком свете и на высоких местах. Они не страшатся слов Христовых: «Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?» (Ин. 5, 44).
Всякая честь от людей была невыносима очень многим преподобным, уходившим все дальше и дальше в лесные дебри, когда слава о их святой жизни приводила к ним искавших наставления и руководства.
А блаженные юродивые так ненавидели славу от людей, что всеми силами искали того, что совершенно противоположно чести, – насмешек, издевательств, ругательств и побоев – и для этого притворялись лишенными ума.
Такой вершины смирения и нищеты духовной достигали только очень немногие избранники Божии, но и мы приблизимся несколько к ним, если твердо запомним слова Христовы: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12, 25).
Как можно любить душу свою, если она полна низких страстей и честолюбия?
О нет, никак, никак! Надо возненавидеть ее. Надо с великим вниманием преклонить ухо свое к тому, что дальше говорит Христос: «Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой» (Ин. 12, 26).
Неужели же не безумие предпочитать славу от людей, таких же грешных и недостойных, как мы, безмерно драгоценной и вечной славе от Самого Отца Небесного?
Возненавидим же славу от людей и будем помнить слово, сказанное Господом Иисусом Христом: «...что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк, 16, 15).
Неужели будем стремиться к тому, что внушают нам бесы честолюбия, и что мерзко пред Богом, а не пойдем по пути Христову, пути страданий, за которые почтит нас Отец Его Небесный?!
Да не будет! Да не будет этого с нами!
Аминь. 1958 г.
.........
Слово в день рождества св. Предтечи и Крестителя Господня Иоанна
Пророче и Предтече пришествия Христова, достойно восхвалити тя недоумеем мы, любовию чтущие тя.
Ну как же не недоумевать нам, как нам восхвалить достойно того, о котором Сам Господь Иисус Христос сказал, что между рожденных женами не восставал больший, чем Иоанн Креститель.
Как нам восхвалить того, который выше всех святых после Пресвятой Богородицы?
Это первый из святых в Царстве Небесном.
Заслуги святых так велики, что их не можем исчислить. Что же сказать о нем, о том, кто явился миру в духе и силе Ильиной?!
Каков был дух у Илии Пророка, вы знаете: знаете, что это был пламенный дух, горевший любовью к Богу. А сила Пророка Илии тоже неописуема, ибо силой своей молитвы он остановил дождь в земле Ханаанской на три с половиной года и в состязании с языческими жрецами о вере он вызвал огонь с неба на жертву, политую водой.
Вот в таком духе и в такой силе пришел и Предтеча Господень Иоанн.
Св. Пророк Исаия говорит, что он тот, кого надо назвать «глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Ис. 40, 3).
И он исполнил эту задачу. А какова была эта задача?
Великий преподобный Макарий Египетский страну, населенную грешниками, уподобляет лесу дремучему, кустарниками колючими заросшему, уподобляет густым зарослям камыша и говорит, что в такой чаще пройти крайне трудно, надо раздвигать руками ветви, раздвигать заросли камыша.
А именно такова была страна, населенная евреями, пред пришествием Господа Иисуса Христа.
Это была страна чрезвычайно грешная, отступившая от веры в Истинного Бога и уходившая в идолопоклонство.
Это были люди, которые приносили в жертву Ваалу и Астарте своих детей, проливая кровь их.
И вот пред Предтечей Иоанном стояла задача – в этом дремучем лесу уготовить путь Господу. Такая задача никогда не возлагалась на человека, и нужны были величайшие силы духовные для того, чтобы исполнить ее.
Вспомним, что к исполнению этой задачи святой Предтеча Господень готовился, более двадцати лет живя в дикой Иудейской пустыне. Он жил один и вдали от людей, со зверями; он носил колючую одежду из войлока и спал на камнях пустыни.
Зачем это нужно было? Затем, чтобы в непрестанной молитве к Богу, в тягчайшем посте, воздержании и бдении стяжать силы, подобные силе и духу Илии. И св. Предтеча Господень стяжал такие силы.
Он потряс сердца иудеев своей проповедью на берегах Иордана. Он приготовил путь Господу этой своей проповедью, этим пламенным призывом к покаянию.
Проповедь его была так могущественна, так влияла на сердца человеческие, что толпами шел народ со всей Иудеи слушать обличения Предтечи, каяться и креститься крещением покаяния.
Это крещение было нужно для того, чтобы приготовить к истинному крещению во имя Отца и Сына и Святого Духа, которое установил Господь наш Иисус Христос.
Предтеча был совершенно бесстрашен: он не думал никогда о своей безопасности, он так строго стоял за правду, что не побоялся обличить в безобразном прелюбодеянии и беззакониях даже царя Ирода. И за это он претерпел казнь.
Не Сам ли Бог засвидетельствовал миру о его неизмеримом величии, когда послал архангела Гавриила возвестить священнику Захарии, что родится от него этот величайший из людей!
Не сказал ли архангел, что он исполнится Духа Святого еще от чрева матери своей?
Вот то, чем я своими слабыми устами восхвалю Иоанна Предтечу.
И на другом еще остановлю внимание ваше.
Когда возвестил архангел Гавриил священнику Захарии, что родится от него Предтеча, Захарий не поверил, не поверил, хотя был полон веры в Бога. Хотя он и жена его Елизавета были праведны, тем не менее этот праведник не поверил.
И что же, простил ли Бог ему это колебание в вере? Нет, Он наказал его тяжелым наказанием, устами архангела повелел ему быть немым в течение девяти месяцев, до времени исполнения пророчества.
Это было наказанием праведнику за неверие.
А если праведника Господь так наказал за его колебание в вере, то что будет с нами, грешными, если вера наша не будет твердой?
Читаем у апостола Павла в Послании к евреям: «А без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (Евр. 11, 6).
Ну как же можно веровать в Того, Кого не представляешь себе; как можно любить Того, в Кого не веруешь? А без веры и без любви нет возможности угодить Богу. Это запомните.
От нас требуется непоколебимая вера, вера, не смущаемая ничем.
Если когда-нибудь поколеблетесь в вере, то не оставайтесь в колебании, но смотрите, чтобы не понести за него тяжкое наказание.
Наказанный Богом священник Захария был помилован Им, и не только помилован, но получил великий дар пророчества, ибо слышали вы, что говорил он, когда родился его сын Иоанн Предтеча. Он сказал:
«Благословен Господь Бог Израилев, что посетил народ Свой, и сотворил избавление ему, и воздвиг рог спасения нам в дому Давида, отрока Своего, как возвестил устами бывших от века святых пророков Своих, что спасет нас от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас...» (Лк. 1, 68–71).
Что это? Разве не пророчество о Господе Иисусе Христе? Разве не пророчество о Спасителе мира, Мессии?
Конечно, да, конечно, совершенно явное пророчество о пришествии Спасителя.
Вот видите, Господь не оставляет без наказания тех, кто колеблется в вере, но Господь, наказав Захарию, простил, и не только простил, но и дал прощеному великий дар Своей благодати – дар пророчества.
Поэтому, если случится вам когда-нибудь пошатнуться в вере своей, не падайте духом. Падения неизбежны в нашей христианской жизни.
Вспомните, как был Богом прощен священник Захария, отец Предтечи, и уповайте, что и вас, если покаетесь, восставит Он в вашем христианском достоинстве и подаст вам дары Своей благодати, чтобы могли вы идти дальше за Ним.
Господь поможет.
А вы верьте этому, а вы знайте, что Господь не оставит вас даже после падения вашего.
7 июля 1951 г.
Следующая публикация
Комментарии 1