Предыдущая публикация
Воспоминания Санникова Андрея Васильевича
Обобщены и обработаны дочерью Каменских (Санниковой) Галиной Андреевной и внучкой Каменских Светланой.
Подборка фото авторов из личного архива Санникова А.В.
Вставки исторических документов и фото ИЧТ.
ЧАСТЬ I Истоки.
27 октября 1970 года мне исполнилось 67 лет. Много это или немного? Когда знакомым старикам называю свой возраст, все говорят, что немного. Действительно, если сравнивать их возрасти мой, то получается, что мой возраст не так уж велик. Вот, например, живет в нашем квартале сапожник, ему 78 лет, а ходит бойко и почти всегда рожа красная, увлекается 40-гра-дусной. А когда нужно опохмелиться, а грошей на это нет, раз пять бегает к магазину - может, перепадёт от друзей по выпивке хотя бы 100 грамм. Вот другой, кузнец Власов Иван, упитанный старик, ему 77 лет, покуривает и сшибает шабашку - делает на могилки оградки, кресты из железа. Вот ещё старик, ему 86 лет, два года назад ему удалили одну ногу, на здоровье не жалуется, очень лестно отзывается о ноге, которой нет: "была бы моя но-женька при мне, горя бы не было. Около своего двора продает яблоки, виноград. А на днях видал старушку, не знаю, сколько ей годов, но она высохла, буквально кожа да кости, лицо всё в глубоких морщинах, а идёт бойко. Многие местные седые старики, у которых приличная усадьба, торгуют на рынке овощами, фруктами. Все эти старики, имея за плечами солидный возраст, ведут активную жизнь. Я, хотя их много моложе, но по виду много их старше, потому, что скован болезнью, мало двигаюсь, больше сижу и лежу, а как завидно! Человеку, который всю свою молодую жизнь работал, находился среди людей, очень трудно привыкать к одиночеству. Скрашивает мою старость, в основном, спокойная обстановка и очень хорошее отношение ко мне моей дочери Люси, с которой пришлось доживать последние годы. И моя, какая-то особая, любовь к внуку Андрюше меня подбадривает и чувствуется, что этому маленькому другу я ещё нужен. Итак, я родился в деревне Санники, ныне Частинского района Пермской области.
Название деревни произошло от того, что большинство жителей прежней деревни носили фамилию Санниковы. Так, например, из 30 дворов деревни носили фамилию Устиновы два двора, Шерстобитовых 3 двора, остальные 25 были Санниковы. Вся территория Пермской области, а особенно Прикамье, изрезано большими и малыми оврагами. В одном из них и протянулась наша деревня, Посреди оврага протекала речка Ножновка, которая впадала в реку Каму, на расстоянии шесть-семь километров от нашей деревни.
Речка текла с севера на юг. Северная часть деревни - односторонок из 15 дворов. Речку запрудили против начала нашего односторонка. Первый дом был деда Яши, второй Захара. Против дома Захара был их участок земли, где сажали овощи, и этот участок земли упирался в пруд. А наш дом с конца был четвертым. Ниже плотины, на расстоянии 400-500 метров, на берегу речки стояла мельница, работала от воды, вода из пруда подавалась по каналу, прорытому жителями деревни. Ширина канала 3 метра, глубина 1-1.5 метра. Канал проходит от домов на расстоянии 15-18 метров. Мельница обеспечивала помолом не только всю деревню, но и соседние деревни. Все работы по мельнице выполняли всем обществом, и мельница была общественная. Пользовались мельницей по очереди, в течение суток, в это время каждый хозяин двора мог молоть своё зерно, но мог помолоть и на сторону, за особую установленную плату. Контроль, над мельницей, вёл мельник. Мельника нанимало общество, на общем собрании, оно и оплачивало его труд, по установленной собранием месячной оплате. Обязанности мельника выполнял здоровый, высокий старик с чёрной бородой Иван Прохорович, кузнец, имел свою маленькую кузницу. Кроме мельницы в деревне построили новую большую школу в 1910 году.
Посреди деревни стояла часовня, небольшое помещение с каланчой. В помещении было много икон, а на каланче три колокола. Когда нужно поп организовывал моленья, народ собирали ударом в колокола. звонить в колокола разрешалось в пасхальную неделю всем, кто захочет. В остальное время можно звонить только при пожаре, когда нужно собрать пожарную дружину и выехать на пожар. Установленные правила пользования колоколом строго соблюдали, хотя вход в колокольню был открыт всё время днём и но-чью. Даже самые отъявленные хулиганы не смели лазить к колоколам. Мой дед Фадей был крепким, упитанным стариком, седой, никогда не курил и за свою жизнь не разу не был пьяным. Отличался крепким здоровьем. Баня у деда стояла на берегу реки, и он очень крепко парился, после первого захода летом шёл в речку сбросить жар, а зимой валялся в снегу, а потом опять парился. Температуру в бане нагонит такую, что голова и руки не терпят, надевал шапку, рукавицы и так парился, только покрякивал. С ним редко кто ходил в баню, но кто когда и ходил, то всё время, пока он парился, сидели на полу. А обычно в баню ходили одновременно все: мужчины, женщины и под-ростки, а иногда вместе были в бане и члены семьи соседей. Мыли мылом только голову, а остальное тело обрабатывал берёзовый веник.
У моего деда было три сына. Старший Яков, средний Василий (мой отец) и младший Андрей. Старшего сына дед выделил, построил дом и нарезал необходимое количество пахоты и сенокосных угодий (раньше земля принадлежала каждому двору, и хозяин двора мог ею распоряжаться по своему усмотрению, мог даже её продавать). У дяди Якова детей не было, они взяли девочку сироту, звали её Анисьей. Когда приёмной дочери исполнилось 20 лет, она вышла замуж за портного Дмитрия Максимовича из деревни 3отинцы, которая находилась от нашей деревни на расстоянии 1 км к югу. Вскоре после свадьбы Дмитрия Максимовича с женой уехали в город Пермь, сняли квартиру и жили за счет заказов на пошив мужской одежды. Дядя Яков в 1922 году умер от тифа, я свез его на кладбище села Н. Меркуши на лошади отца. Жена Якова Наталья была стара, обрабатывать огород была не в со-стоянии, жила одна. Поэтому её огород Дмитрий Максимович засевал рожью, убирать её приезжала Анисья. Так было и в 1934 году. Был жаркий август, Анисья, как прежде, убирала рожь вручную серпом. Работая в такую жару, крепко вспотела, напилась холодной колодезной воды, прилегла отдохнуть и в тот же день заболела. Едва добралась до пристани Частые, пароходом приехала в Пермь и на другой день умерла от воспаления брюшины. Вскоре умерла и мать её Наталья. Таким образом, была семья и её не стало, не осталось и наследников. По-другому сложилась жизнь младшего брата Андрея.
Он один из трёх братьев был призван в царскую армию. Отслужив положенный срок, вернулся домой в 1911 году. А в 1914 году, в начале первой мировой войны был мобилизован, участвовал в боевых операциях против немцев. В 1916 году попал в плен и вернулся домой в начале 1918 года. Летом 1918 года был мобилизован в Красную Армию и участвовал в подавлении Воткинского восстания. Был убит на территории Черновского района около деревни Атолам. У дяди Андрея осталось три сына: Афанасий, Фёдор и Егор. Старшему сыну Афанасию в 1970 году стукнуло 64 года, но он и в настоящее время работает бригадиром в колхозе. Средний брат Фёдор работал в г. Перми на военном заводе. Младший брат Егор работает рядовым колхозником в своей деревне. Никто из них во второй мировой войне не участвовал. Афанасий был освобожден из-за слабого зрения, Фёдор имел бронь. Егор был молод. У Афанасия два сына и две дочери. Старшего сына, уже после войны, призвали в армию, служил на флоте. Мать троих братьев жила у младшего сына Егора. Она и раньше плохо видела, а в последнее время совсем ослепла. Когда пришла пора выделяться отцу, то ему досталась ста-рая хата и очень немного земли и то худшей по качеству. Мой дед умер в 1912 году.
МОЁ ДЕТСТВО.
Семья наша состояла из шести человек. Старший брат Петр на 10 лет меня старше. Сестра Катя на 3 года старше меня, младший брат Алексей на 3 года моложе меня. Первое моё сильное впечатление было это поездка на лошади на пристань Частые со старшим братом Петром за отцом, который прибывал на пароходе из Перми.
При встрече он вручил нам буханку белого хлеба, это было моё первое знакомство с белым хлебом. Я уже ранее упоминал, что у отца было мало пашни, хлеба не хватало, Хлеба нет - лишнюю скотину держать было нельзя. Поэтому на расходы семьи средств не было. Отец был вынужден с осени до весны отправляться на заработки в город Пермь. Он был плотник - самоучка. Отец занимался отхожим промыслом, примерно, до 1910 года. В 1910 году устроился сторожем школы. В последствии сестра Катя устроилась служанкой у учительницы, квартира которой была при школе.
Старший брат Петр летом нанимался в работники к вдове Анисье, на ко-торой впоследствии и женился. Я с матерью, иногда, ходил внаем молотить у дяди Якова. Помню, собрались молотить у дяди Якова. Начали молотить в 3 часа утра с лампой. Я погонял лошадей, холодно, хочется ужасно спать. Молотили на деревянной молотилке, но в барабане зубья были железные, то же и сверху на щеках барабана. У всех трёх братьев было общественное гумно (как мы все его называли).
Под навесом сушилка, отапливалась соломой. К сушилке под одну крышу было достаточно места для снопов и молотилки. Чтобы в зерно не попадала земля, ток поливали водой, образовывался лёд. Так усилием всей семьи, при строжайшей экономии даже на спичках, экономика семьи несколько улучшилась. Если в печи оставались горячие угли от вчерашней топки, то лучину обязательно разжигали от уголька. Одного фунта сахара (400 граммов) хватало, наверное, на месяц, за чаем нам давали по маленькому кусочку. В то время никто и понятия не имел, что сахара можно было класть в стакан столько, чтобы было сладко, как сейчас. Со временем появились кое-какие средства, продали последнюю корову, и отец купил землю у лавочника, который переехал в г. Осу. После этого посев увеличился раза в три и через год в хозяйстве появились корова, утки, свиньи. Питание семьи улучшилось. За нашим поведением родители почти не обращали внимания потому, что не было у них свободного времени или так велось в деревне. Выживешь - хорошо, умрешь в детстве - слез не будет. Считали, что так было угодно богу. Например, как можно было допустить такие наши проделки. зимой в одной рубашке, босиком бегали к дедушке в дом. Его дом находился рядом с нашим. Или весной рано, только освобождаются от снега бровки канав, а мы уже бегали босиком. Ноги, как у гуся красные, в результате сильно кашляли и, как следствие, из десятерых детей у матери сохранилось четверо. Я помню, в детстве, сильно болел воспалением суставов с опухолью и большой температурой. Больница была только в Шлыках, на расстоянии 12 верст от нашей деревни. Отец привёз фельдшера, он выписал летучую мазь, помню, лежал на полатях, сколько болел, не помню, но к весне был здоров.
Черновское 1957г. дочь папы Лена с Ларисой. Брат папы Алексей с женой Таисьей и мама — Нина Андреевна
А брат Алёша, в возрасте трёх лет заболел, вероятно, дизентерией, шло как из гусенка. Наконец в животе ничего нет, а всё напрягается, хочет в туалет, даже от натуги вылезает прямая кишка. Мать возьмёт мешок и мешком заправит её, но она через несколько часов опять выходит. Болел долго, ничего не ел, исхудал, наконец, силы покинули его и он начал умирать. Губы начали чернеть, его положили на лавку в угол, где были иконы. Я испугался, побежал в лавку, взял там несколько конфет - земляника красные, круглые. Прибежал домой, Алёша был ещё жив, силой втолкал ему в рот такую конфету и что вы думаете, через некоторое время чернота губ и пальцев исчезла, он начал поправляться и сейчас живёт.
ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ
Моему старшему брату и сестре не пришлось учиться. В то время в деревне школы не было. Школа была за пять километров в селе Н.Меркуши. Ходить в такую школу ежедневно было невозможно. Поэтому брат Петя и сестра Катя остались неграмотными.
Из всей семьи, мне первому посчастливилось пойти в школу в 1910 году. Учился настойчиво, приходя, домой, садился за уроки. Бывали случаи, когда при выполнении домашних зданий плакал, когда не сразу удавалось решить задачу. Но сидел над ней, пока не добивался правильного решения. Надеяться было не на кого, в семье не было грамотных. В осенне-зимний период, для развлечений времени не было, едва успевал выполнять домашние работы, возложенные на нас с Алёшей. Нужно было заготовить дров, нарубить ржаной соломы для коровы. Развлекались чем могли, как правило, в свободное время от учебы и работы. Осенью, как только вода подернется ледком, мы на пруд на самодельных коньках. Как правило, выходили кататься раньше положенного и нередки случаи, когда лёд не выдерживал смельчаков, и они оказывались по пояс в воде. Такое удовольствие пришлось испытать и мне, еле доплёлся до дома, разделся и на печь, под шубу. И, как ни странно, за такой подвиг, мне от родителей, кроме внушений, ничего не было. Я ждал ремень по мягкому месту. Хорошо ещё то, что, зная коварство первого льда, мы начинали кататься там, где стояла неглубокая вода. Когда лёд покрывается снегом, кататься на коньках невозможно, тогда вставали на самодельные лыжи. Палок тогда не было, как теперь, но зато обеими концами верёвка привязывалась за носки лыж и эта верёвка поддерживала во время подъема в гору и тогда, когда летишь с горы вниз. Идёшь домой, в валенках снег, рукавицы сырые, мерзнут ноги, руки, уставший и счастливый. Кроме лыж строили сами лотки-плахи сантиметров 70. Один конец заострён, нижнюю сторону плахи поливаем водой, получается гладкий лёд - кататься на нём одно удовольствие.
В летний период излюбленным развлечением было купание. Сколько раз в день купались - никто не считал. В субботу под вечер на воскресенье ватагой отправлялись на реку Каму за крупной рыбой. Забрасывали наподольник с количеством крючков 20-30. Но большую рыбу мне удалось поймать только один раз - щуку килограммов на пять, а обычно на удочки попадались ерши Окончил четыре класса сельской школы в 1914 году, один-надцати лет. В эти годы меня считали уже взрослым парнем, работы по хозяйству прибавилось. Меня уже привлекали на работы по сенокосу и на уборку хлебов. В то время уборка хлебов проводилась вручную, серпом, и я должен был целый день гнуть спину. Спина страшно устает, жнешь на коленках, солнце печёт, жарко, пот градом. Утром, на уборку хлебов отправляешься в поле с восходом солнца, без завтрака, остается дома одна мама. Она топит печь, готовит завтрак, обед и несёт в поле. Кончаем жать, когда скроется солнце, а потом подбираем снопы, ставим суслоны. Домой идём уже темно. Не доходя до дому, идём прямо к пруду искупаться, а вода теплая, приятно освежиться. И так целое лето, как заведённая машина. Правда, после обеда ежедневно отдыхали под суслом час - полтора, но работа была для меня изнурительной. Я удивлялся маме - целый день жнет и говорит, что не устаёт. Я, конечно, ей не верил. Вероятно, это она говорила для нас, дескать, ещё только начинаете работать, а уже устает спина и руки. Учительница, которая меня учила, за-болела и уехала домой в г. Осу. Отец в это лето, выбрал наиболее свободное время и поехал со мной в г. Осу на совет к этой учительнице. звали её Нина Сергеевна. Она лежала на койке, при нашем появлении не смогла встать. Мы с отцом посидели у её кровати, и она посоветовала отцу, что меня следует учить дальше, сказала, что я способный к учёбе. Вероятно, совет ста-рой учительницы оказал влияние на всю последующую мою жизнь.
Следующая публикация
Комментарии 2