Предыдущая публикация
Люди – разные
И вдруг – болью по задней лапке ударил металлический лязг. Железо! Опять это железо, которое всегда окружает людей! Кошка закричала, громко вознося проклятья злому человеческому роду…
Кошка осторожно ступала по хвойному настилу, сплошь покрывавшему лес. Кое-где под опавшими иголками еще оставалась весенняя влага, которая пачкала лапки. Кошка брезгливо трясла лапкой и подолгу вылизывала ее. Не то, чтобы она была неисправимой чистюлей, хотя мех ее был безупречен, но неизвестность пугала, и она, короткими остановками старалась хоть ненадолго отодвинуть ее.
Рядом, шумно взмахивая крыльями, взлетела птица. Кошка метнулась за дерево и припала всем тельцем к земле, прижав уши и прищурив от страха глаза. Тихо. Еще несколько шагов, остановка. Оглядеться, вобрать носиком запахи, внимательно изучить окружающее пространство...
Вот теперь и этот кусочек леса знаком и уже не кажется таким страшным. Можно сделать еще несколько шагов.
Она не представляла, куда направляется, да и какая разница! Главное – подальше от людей, от хутора, где она провела не лучшую свою зиму. Прошлое лето в садах было куда приятней, хотя…
Два счастливых года прожила она с хозяйкой, вырастившей из мелкого котенка роскошную кисулю. Хозяйка баловала ее, в положенный срок стерилизовала, ежегодно прививала дорогущей вакциной и даже выправила настоящий паспорт, в котором значилась ее кличка - Алиса.
Когда она уезжала в больницу, то наказала своей дочери и зятю заботится о ней до своего приезда. Но… Из больницы она не вернулась, и дочь с зятем решили не заморачиваться с данным обещанием, тем более, что терпеть не могли кошек вообще, и Алиску в частности. Недолго думая, зять вывез ее за город и вышвырнул из машины в районе садовых участков.
Никогда ей не забыть ужас первых дней бездомного существования. Сутки она просто лежала, прижавшись к земле, вздрагивая от каждого звука, страдая от голода и жажды. Но всего труднее было понять – почему? За что? В чем она провинилась, что с ней так обошлись? Ответа не было...
Нужда заставила ее найти воду, а врожденные инстинкты помогли научиться охоте на мелких грызунов. Осенью никто не смог бы узнать в поджарой, мускулистой кошке бывшую изнеженную, домашнюю Алису. Она теперь всегда была одна, сторонясь соседства с людьми. Человеку она больше не верила.
Зимняя стужа заставила ее прибиться к человеческому жилищу. Нет, в дом она не пыталась попасть. Для хозяев жилища кошки были неприятным соседством, как крысы, снующие по двору.
Вместе с такими же обездоленными собратьями, Алиса ютилась в сарае, где хозяева держали пару коров и кабанчика. Десяток котов и кошек пытались выжить под худой крышей неотапливаемого помещения.
Начисто истребив поголовье мышей и крыс, они подъедали остатки пищи из свиной лохани, рискуя быть раздавленными свирепым, откормленным кабаном. Но к рождеству кабанчик был заколот хозяином, и в рационе кошачьей стаи остались лишь мыши, которые то появлялись, то исчезали напрочь.
Некоторые обессилевшие от голода и болезней кошки, жалобно мяуча, пытались приласкаться к хозяевам, в надежде на кусочек съестного или плошку молока, но получали в ответ в лучшем случае безразличие и ругань.
К середине марта из всего кошачьего прайда их осталось трое: Алиска и два кота. Едва живые коты, тем не менее, настойчиво домогались ее внимания, а поняв, что стерилизованная дама не ответит взаимностью, жестоко лупили ее и друг друга, оглашая окрестности утробным воем, за что неоднократно бывали биты хозяевами.
Остаток холодов Алиска переждала на чердаке дома, у печной трубы, изредка спускаясь на землю в поисках пищи. Наведывалась в ближайший лес, где тоже можно было выловить мышку или зазевавшуюся птичку, но был риск нарваться на лис, которые шныряли по округе.
С наступлением тепла она с облегчением оставила окрестности негостеприимного жилья и людей, окончательно убедивших ее, что единственным их представителем, о котором стоит жалеть, была и остается бывшая хозяйка.
И вот теперь она уходила все глубже и глубже в лес. Сосновый бор сменился березняком, но выбирать дорогу стало трудней – кустарник густо переплетал основания стволов. Хотя – вот едва заметная тропа, проложенная каким-то зверем. Но запаха его не чувствуется, значит, можно ею воспользоваться.
Кошка нырнула в проем кустов с набухшими почками, которые сегодня-завтра выбросят первые листочки. По опавшей листве идти было приятней, чем по колючим иголкам...
И вдруг – болью по задней лапке ударил металлический лязг. Железо! Опять это железо, которое всегда окружает людей! Только они способны на такую хитрость и жестокость в неуемном желании истреблять живые существа. Кошка закричала. Отчаянно, с обидой на свою нелепую судьбу, громко вознося проклятья злому человеческому роду!
Человек заехал поглубже в лес, благо дорога позволяла. У опушки остановился. Достал из багажника пару пластиковых «полторашек», пристроил к ближней березе. Прикинул на глазок – час с лишком будут заполняться.
Сам он не любил березовый сок, но жена, напротив, была большой любительницей. Вот и сегодня отправила его за живительной влагой, да чтоб место выбрал подальше от жилья, от дорог.
Можно пройти по весеннему лесу, вдыхая аромат набирающей силу травки и весеннего ветра, настоянного на запахе прелых, прошлогодних листьев. На полянке увидел россыпь подснежников и решил набрать букет – порадовать супругу.
Сорвал один, другой, полюбовался на красоту, которую могла придумать и создать только природа. До третьего дотянуться не успел – отчаянный крик, наполненный болью и страхом, долетел до него. Покрутив головой, он выбрал направление и кинулся в гущу леса.
Криков больше нет, но рядом явно слышался хрип и шуршание прошлогодней листвы. В кустах кто-то бился, будто судорогах. Кто это, заяц? Он подошел ближе. Кошка!
Все понятно – попала в капкан, поставленный нерадивым охотником зимой на лису. Он сунулся к ней, чтобы освободить несчастную животину, но та яростно зашипела, прижав уши и выставив когтистые передние лапы.
- Да чтоб тебя! – ругнулся человек.
Метнувшись к машине, он снял с заднего сиденья матерчатый чехол и кинулся к пострадавшей. Завернув в него кошку, он осторожно освободил лапку из капкана. С первого взгляда было понятно, что кость повреждена. Обессиленное животное почти не сопротивлялось, но продолжало угрожающе урчать.
Прижимая раненую к груди, он потуже запеленал ее, уложил на пассажирское сиденье и, не вспоминая про березовый сок, выехал на проселочную дорогу. Всю дорогу кошка шипела на него, прижав уши, едва человек пытался заговорить с ней или просто взглянуть.
- Ну и бестия! – удивлялся врач в ветеринарной клинике. – Откуда у нее столько ненависти? Ассистента мне поранила. Не знаю – как Вы будете справляться с ней?
- Справлюсь, – ворчал человек, вновь пеленая кошку в чехол, только задняя лапка, упакованная в гипс, торчала наружу.
Едва он вошел в квартиру и распеленал кошку, как та, изумляя супругу, запрыгала по комнате и спряталась за диван, одарив на прощанье хозяев злым взглядом.
- Господи, как жалко ее, бедняжку, – вздыхала ночью женщина, прислонившись к плечу мужа. – Ведь второй день не выходит - ни попить, ни поесть… Она хоть живая?
В тишине ночи раздался осторожный стук гипса по полу, направляющийся к мискам с водой и кормом.
- Живая, - улыбнулся человек. – Надо потерпеть, она оттает. Врач сказал, что она была домашней - стерилизованная. Но что ей пришлось пережить – одному Богу да ей известно. Знать, натерпелась от людей, коль не доверяет никому...
Алиса лежала в своем убежище – за диваном. Лапка почти не болела. Вчера сняли гипс. Это хорошо, а боль она успокаивает, массируя лапку язычком, вот так, вот так...
Несмотря на яростное ее сопротивление вчера, в клинике никого из людей поранить не удалось. Но ночью, на всякий случай, она не стала выходить из своего убежища и теперь хотелось кушать.
Миски – вот они, рядом, но недалеко от них крутится женщина. Ну и пусть! Если она хотя бы приблизится к Алиске, та ей покажет, как она может биться за свою жизнь! Тем более, что лапка теперь свободна от тяжелой, негнущейся гипсовой повязки.
Алиса выбралась из своего убежища и осторожно двинулась к мискам. Женщина взглянула на нее, кошка остановилась и зашипела, демонстрируя клыки.
Но женщина не сделала попытки приблизиться, а только улыбаясь смотрела на нее, сопровождая взгляд негромкими, ласковыми словами. Постояв минуту, Алиска подошла к мискам и принялась за трапезу, готовая в любую секунду дать отпор или скрыться. Отобедав, по пути в убежище сходила в лоток. Без гипса это было гораздо удобней.
В следующие дни, сообразив, что угрозы нет, она уже подходила к мискам без опаски и даже слушала, как к ней обращается эта немолодая женщина, но попытки приблизиться к ней – пресекала.
«Она мне дает еду и при этом не пытается схватить или обидеть. Но как это возможно? Ведь это – человек!» - в голове Алисы бродили противоречивые мысли.
«Может, люди разные? Может некоторые из них не желают мне вреда? Может даже способны полюбить меня, ведь когда-то любила меня моя прежняя хозяйка? Иногда хочется подойти к этой женщине, подмигнуть ей, обнять ее ноги хвостиком, помурчать и ощутить ее руку на спинке, как когда-то... Давно, в почти забытые уже времена... Нет. Лучше не стоит…»
Ночью она осторожно запрыгнула на кровать, бесшумно прокралась к изголовью и долго смотрела в лицо женщины. Та открыла глаза, подняла голову и улыбнулась кошке. Из-под ее ресниц на щеку выкатилась слеза радости.
Алиска почувствовала на спинке ее руку! Укусить? Сбежать? Но мягкое тепло успело достать до сердца и удержало ее. Она неожиданно для себя громко замурчала, прилегла рядом с хозяйкой и принялась слизывать с ее лица соленые капли.
__
Тагир Нурмухаметов
Следующая публикация
Комментарии 28