Предыдущая публикация
Поразительная история спасения знамен и чести Кексгольмского и Невского полков.
⠀
28 сентября 1760 года, в Семилетнюю войну, Кексгольмский и Невский пехотные полки, вместе с одиннадцатью другими, заняли город Берлин.
⠀
Через полтора века, в 1913 году, в памятке по истории полка Невского поручик Михаил Еремич подчеркнул: "Будем же беречь свои знамена!
Будем благоговеть перед кровью тысячей Невцев, забрызгавших ею их полотнища".
Всего через несколько месяцев, в августе 1914-го, лейб-гвардии Кексгольмскому и 1-му пехотному Невскому полкам пришлось схватиться с немцами в Восточной Пруссии, в сражении при Танненберге.
И подтвердить святую воинскую истину: знамя - честь полка.
Причем подтвердить невероятным образом!
⠀
Кексгольмский полк 15 августа один оказался на пути врага, обходившего фланг центральной группировки 2-й русской армии.
И весь день сдерживал целую немецкую дивизию - с боем отходя от деревни к деревне.
С целой дивизией (ландверной Гольца) сразился в тот день и Невский полк.
И не оборонялся, а наступал!
И неполными тремя батальонами выбил 10 немецких из леса Кеммерай.
И рассеял их - так, что генерал-лейтенант Георг барон фон дер Гольц и его начальник штаба потеряли управление войсками!
⠀
А утром 16 августа, у деревни Мёркен, очередную немецкую дивизию - 37-ю пехотную - задержал один лишь 1-й батальон, которым командовал капитан Александр Артаболевский.
Только после нескольких часов боя - в котором пяти русским батальонам противостояли 36 немецких, - прижатый к озеру Гроссер Плауцигер, батальон Артаболевского был частью пленен, частью уничтожен.
В этом бою попал в плен и младший офицер 1-й роты поручик Еремич.
Автор памятки по истории полка.
Дальнейшая судьба его неизвестна.
Но было кому спасти честь полка.
⠀
Несмотря на геройские дела полков и дивизий, 17 августа центральная группировка 2-й армии была окружена в Грюнфлисском лесу.
Попытки пробиться не удались: войска устали и перемешались, а командование не блистало распорядительностью.
Командир Невского полка полковник Михаил Первушин с батальоном невцев и двумя ротами и пулеметчиками из других частей опрокинул немецкий заслон - но был тяжело ранен и вести войска уже не мог.
А впереди вырос новый заслон...
Стало ясно, что многим не избежать плена.
И, значит, надо "беречь знамена".
Знаменщик Невского полка, подпрапорщик Никифор Удалых по приказанию Первушина зарыл знамя в землю - и запомнил место.
Содействие ему оказал подпоручик Николай Гладков.
⠀
А знамя Кексгольмского полка решено было вынести из окружения так, как учили еще при Петре Великом - на себе.
Уже в ночь на 17 августа, по приказанию командира полка генерал-майора Александра Малиновского, подпоручик Константин Анучин обмотал срезанное с древка полотнище вокруг туловища, под походным мундиром.
Утром 17-го, когда остатки полка попали близ деревни Валлендорф под артиллерийский огонь, по общему решению офицеров древко знамени уничтожили.
Венчавшее древко навершие - посеребренного двуглавого орла с лавровым венком и крестом ордена Св. Георгия - зарыли в землю.
Анучина же и знаменщика, старшего унтер-офицера Васильева посадили на лошадей и приказали спасать полотнище.
⠀
Прежде чем сжечь древко, с него сняли оставшуюся от срезанного полотнища полоску шелка - ту, что была прибита гвоздями.
И, как малозначимую, сдали в обоз.
По иронии судьбы, обоз из окружения пробился.
А Васильев с Анучиным не пробились.
Потеряв под обстрелом лошадей, они целый день пробирались по кустам, но утром 18 августа наткнулись-таки на немцев.
"Ваше Высокоблагородие, спасайте знамя, а я их задержу", - решил Васильев.
И, отвлекая внимание от Анучина, поднялся во весь рост и стал стрелять.
⠀
Ему удалось выпустить одну обойму прежде чем пуля попала ему в горло...
Анучин же - где ползком, где на четвереньках - успел скрыться в кустарнике.
Однако вечером его все-таки пленил немецкий разъезд.
К счастью, подпоручика не обыскали.
Командир полка не зря выбрал именно его: он был настолько высок и худ, что даже с обернутым вокруг тела знаменем не выглядел подозрительно полным...
Всего в плен попали 39 кексгольмских офицеров (многие - ранеными)...
⠀
"С чувством затаенного беспокойства, - вспоминал полковник Евгений Янковский, - каждый из нас осматривал вновь подводимую партию офицеров, страшась найти в ней Анучина.
К своему неописуемому ужасу, в одной из них мы увидели нашего знаменосца.
Красноречивый разговор немигающих глаз нам пояснил, что знамя при нем"..
А вокруг - немцы!
Офицеры старались окружать Анучина, чтобы он не был на виду.
Но в силезском лагере Нейссе немцы стали часто обыскивать пленных.
По слухам - искали именно знамена.
С юридической точки зрения знамя, отобранное у пленного, было таким же законным трофеем, что и взятое в бою.
И тогда по приказу генерала Малиновского после отбоя, выставив сторожевых, офицеры-кексгольмцы собрались у него, чтобы СЖЕЧЬ СВОЕ ЗНАМЯ.
⠀
"Прошло уже почти 13 лет с той страшной ночи, но все происшедшее стоит у меня перед глазами, - с болью писал в 1926 году полковник Владимир Чашинский.
- Совершалось священнодейственное святотатство"...
"Наступил трагический момент в нашей жизни" (полковник Янковский).
Эти люди жили свои полком, своим "родным Стариком".
Знамя - символ полка, его души.
Его чести.
Но они понимали: спасти в плену честь полка можно, только уничтожив его символ.
⠀
...При тусклом свете огарка вырезали из полотнища - чтобы все-таки сохранить!
- лик Спаса Нерукотворного, один из государственных гербов в углах и вензель Николая II.
Вложили их между доской и жестяной обивкой иконы и отдали икону полковому священнику отцу Константину Введенскому.
А полотнище разорвали на куски, "расщипали" и сожгли в печке.
Насыщенный серебряным шитьем, шелк горел плохо (сильный огонь не разводили: дым мог привлечь внимание.
⠀
"Все больше налаживалась переписка с пленными однополчанами, - гораздо позже вспоминал генерал-лейтенант Борис Адамович,
- все чаще стало появляться в нашей тайнописи имя "Зина" и все чаще и тверже повторялось "оттуда": "Зина здорова", "О Зине не беспокойтесь, она похворала, но больше опасности нет", "Зина только и мечтает о встрече с родным Стариком".
"Стариком" офицеры-кексгольмцы издавна называли свой полк - сформированный еще в 1710 году.
"Зина" - его знамя.
Но затем стало известно, что в поисках "Зин" немцы обшаривают и лагерные церкви, и иконы.
Поэтому сохраненные фрагменты полотнища спрятали ветераны полка, хранители его традиций - полковники Владимир Бауер (вензель Николая II), Владимир Чашинский (государственный герб) и Георгий Буланже (лик Спаса Нерукотворного).
⠀
Бауера с тех пор можно было видеть только в шинели - и зимой, и летом.
Он даже спал в ней, а на недоуменные вопросы отвечал, что врачи не в состоянии вылечить его ревматизм.
В шинель был зашит фрагмент знамени...
Как оказалось впоследствии, несмотря на запрет генерала Малиновского, частички полотнища рискнули уберечь от сожжения и сохранить на себе еще 7 офицеров.
Ни одна частичка полковой святыни врагу не досталась.
⠀
Вернувшись в 1918 году из плена, полковник Чашинский вступил в Добровольческую армию, а в 1920-м уехал из Крыма туда, где прослужил 25 лет в Кексгольмском полку - в Варшаву.
Там и умер в 1936-м...
Спасенный фрагмент знамени он передал в музей, созданный в 20-е годы в Сараево его однополчанином генерал-лейтенантом Адамовичем.
В Варшаву вернулся и полковник Бауер.
Свой фрагмент полотнища он, видимо, хранил до самой смерти (последовавшей не позднее 1934 года).
Полковник Буланже уехал из плена в Советскую Россию.
Работал на заводах техническим приемщиком, контрольным мастером.
⠀
В марте 1935 года, после убийства Кирова, бывший гвардейский офицер, как "социально опасный элемент", был выслан из Ленинграда в Саратов.
А в октябре 1937-го снова арестован и в ноябре расстрелян.
Судьба вынесенного им из плена фрагмента знамени неизвестна.
Отец Константин Введенский скончался в плену.
Константина Анучина - дослужившегося в Добровольческой и Русской армиях до полковника, но оставшегося в 1920-м в Крыму - расстреляли в Евпатории большевики.
⠀
Александр Малиновский был тяжело ранен, но выжил.
Бывший генерал умер в апреле 1924 года в Детском Селе (бывшее Царское Село) - там, где 29 лет служил в лейб-гвардии 2-м стрелковом батальоне...
Где-то в 1920-е скончался и другой "старик в потертой шинели" - Михаил Первушин.
Его похоронили в том самом Рославле, из которого он повел в 1914-м на фронт свой Невский полк.
Подпрапорщик Удалых и подпоручик Гладков из окружения вышли.
И в числе сотни-другой воинов, что остались от более чем 4-тысячного Невского полка, были направлены на переформирование в Западную Белоруссию, в Лиду.
Туда же прибыл и только что выпущенный в Невский полк из военного училища подпоручик Александр Игнатьев.
⠀
По воспоминаниям руководившего переформированием армейского корпуса генерала от артиллерии Василия Флуга, служил он ревностно, но выглядел несколько странно.
Мало того, что Игнатьев не расставался с морской свинкой и канарейкой - таская их даже в карманах шинели, - он все время пребывал в "тоскливом настроении".
Объясняя это "разочарованием, постигшим его, когда он, по выпуске из училища, попал не в славный боевой полк, как он того ожидал, а в какую-то нестроевую команду, без боевого прошлого и святыни - знамени".
⠀
Это был человек, чьим призванием была война.
Игнатьева сжигало желание воевать.
И воевать в регулярной армии с ее рыцарскими традициями.
В старом полку со славной историей!
К страстному желанию добавились энергия и решительность молодости.
И однажды к нему подошел подпрапорщик Удалых...
Замкнутого Игнатьева все чаще видели беседующим с Удалых.
А октябре 1914-го оба они исчезли.
На них завели дело о дезертирстве.
Но через 2 недели оба вернулись в Лиду.
Раненый Игнатьев распахнул "ободранный тулуп" - и снял с себя обмотанное вокруг туловища знамя Невского полка!
⠀
Они дважды пересекли линию фронта - проходившую верстах в 300 от Лиды.
Дважды незаметно пройдя свою линию сторожевого охранения и дважды - немецкую.
Пробрались в Грюнфлисский лес и откопали спрятанное Удалых знамя.
На обратном пути, хоронясь от немцев, долго сидели в моховом болоте - так что в кармане Игнатьева захлебнулась его канарейка (морская свинка уцелела).
Шли в крестьянской одежде.
По законам войны, попади они, военнослужащие, в руки противника, их следовало расстрелять как шпионов.
Солдат воюет в военной форме своей страны!
⠀
Во всю эту историю верится с трудом - но факт есть факт. Знамя вернулось.
Героев принял сам Николай II.
Игнатьев стал кавалером ордена Св. Георгия 4-й степени, а Удалых - уже имевший Георгиевские кресты 4-й, 3-й и 2-й степеней за японскую войну - получил крест 1-й степени.
То есть стал полным Георгиевским кавалером.
Это было первое награждение Георгиевским крестом 1-й степени в Первую мировую войну.
Следующая публикация
Нет комментариев