Предыдущая публикация
«Я здесь путешествую как принц!
». Как проходил вояж знаменитого француза, Александра Дюма, по России.
Самый популярный в нашей стране зарубежный писатель на протяжении многих лет мечтал побывать в России. Его интересовала эта заснеженная страна, похоронившая Великую армию Наполеона. Ее смешение Востока и Запада, Европы и Азии было во вкусе создателя «Графа Монте-Кристо». И Дюма надеялся увидеть эту землю во всем великолепии невообразимой империи. Однако в окружении российского императора Николая I его считали персоной нон грата и приглашать в Россию не торопились...
Всё началось в конце 1830-х годов. К тому времени Дюма еще не написал своих лучших романов, но уже заявил о себе как плодовитый и модный драматург, который коллекционировал... награды от европейских монархов. Вот и Николаю I он послал парадно оформленную рукопись своей драмы «Алхимик», а почтительное посвящение многозначительно подписал: «Александр Дюма, кавалер бельгийского ордена Льва, ордена Почетного легиона и ордена Изабеллы Католической».
Министр просвещения Сергей Уваров счел известного писателя полезным человеком и стал хлопотать о награждении его орденом Святого Станислава III степени. Но император ответил холодно: «Довольно будет и перстня с вензелем». Николаю I не нравились новомодные французские пьесы.
Конечно, перстень драматург принял. И даже торопил русских корреспондентов, которые не спешили с пересылкой царского подарка. Однако ордена так и не дождался - и сделал атакующий «выпад». Дюма написал роман о судьбе декабристов – «Записки учителя фехтования, или Восемнадцать месяцев в Санкт-Петербурге».
Разумеется, французская публика приняла роман восторженно и сочувствовала мятежным героям романа – Ивану Анненкову и его возлюбленной, француженке-модистке Полине Гёбль, которая отправилась вслед за женихом в ссылку. Именно Дюма первым поведал миру эту романтическую историю.
А вот в России роман запретили...
Много лет спустя Дюма в мемуарах привел такой исторический анекдот: «Княгиня Трубецкая, подруга императрицы, супруги Николая I, рассказывала мне: Однажды царица уединилась в один из своих отдаленных будуаров для чтения моего романа. Во время чтения отворилась дверь, и вошел император Николай I. Княгиня Трубецкая, исполнявшая роль чтицы, быстро спрятала книгу под подушку. Император приблизился и, остановившись против своей августейшей половины, дрожавшей больше по привычке, спросил:
– Вы читали?
– Да, государь.
– Хотите, я вам скажу, что вы читали?
Императрица молчала.
– Вы читали роман Дюма «Учитель фехтования»,
– Каким образом вы знаете это, государь?
– Ну вот! Об этом нетрудно догадаться. Это последний роман, который я запретил».
⠀
Словом, в царствование Николая I Дюма в Россию не пускали, хотя он несколько раз по разным каналам пытался добиться от русского монарха разрешения на такую поездку.
Ситуация изменилась лишь при новом императоре, который не считал крамолой сочувствие декабристам. Александр II дал добро на въезд в страну Дюма, но при одном условии – гостя везде будет сопровождать полицейский или казак, а также представитель местной власти.
⠀
В 1858 году в Париже на одном из светских раутов Дюма познакомился со страстным шахматистом и литератором, графом Григорием Кушелевым-Безбородко, который пригласил француза погостить в его особняке под Петербургом и пообещал устроить ему увлекательную поездку по всей империи. Дюма, конечно, с радостью принял предложение.
Вместе с ним в Россию направились медиум Даниэль Юм и художник Жан-Пьер Муане. А еще писателя сопровождали личный секретарь и слуга.
Перед отъездом Дюма пообещал читателям журнала «Монте-Кристо», главным редактором которого он был, что будет подробно описывать все свои приключения, а они непременно ждут его в такой удивительной стране. И свое обещание он сдержал. Даже после обильных пиров Дюма не забывал сочинять и отправлять во Францию свои путевые заметки, в которых хватало остроумных наблюдений.
За время пребывания в России он написал несколько томов таких очерков, а еще успел перевести на французский роман Ивана Лажечникова «Ледяной дом», несколько повестей Пушкина и добрый десяток русских стихотворений. Секрет подобной плодовитости разгадать невозможно.
⠀
Стоит отметить, что визит такой «звезды» поставил с ног на голову почти всех представителей петербургской аристократии. Они хотели угодить уважаемому гостю, стремились предугадать и исполнить все его желания. Такое отношение даже вызвало иронию у некоторых писателей и общественных деятелей. Так, к примеру, в сентябре 1858 года Александр Герцен написал: «Со стыдом, с сожалением читаем мы, как наша аристократия стелется у ног Дюма, как бегает смотреть «великого курчавого человека» сквозь решётки сада, просится погулять в парк к Кушелеву-Безбородко».
⠀
Но и самому туристу хотелось местной «экзотики» и общения с представителями интеллигенции. По его просьбе литератор Иван Панаев организовал на своей даче в Старом Петергофе встречу Дюма с представителями литературной среды. На ней присутствовали Дмитрий Григорович, Иван Панаев и Николай Некрасов. Позже Дюма вспоминал: «Некрасов удовольствовался тем, что встал и подал мне руку, поручив Панаеву извиниться за своё незнание французского языка. Я внимательно вглядывался в него. Это человек 38 или 40 лет, с болезненным и грустным лицом, с характером мизантропическим и насмешливым».
⠀
Известно, что после скромного обеда гости разъехались. Из Петербурга писатель отправился в Москву, затем в Нижний Новгород и Астрахань, и по поводу каждого города он оставлял подробные записки, которые затем легли в основу его книги.
Дюма была необходима постоянная смена ярких событий – новые города, диковинные традиции, легенды, необычные гастрономические впечатления. Этот своеобразный допинг помогал ему работать – в режиме «белки в колесе».
В России модный писатель нашел сотни горячих поклонников, давно успевших полюбить его романы и пьесы. Франкоязычное дворянство читало эти сочинения в оригинале. Но имелись и русские переводы «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо». Поэтому вряд ли кому-то покажется странным тот невиданный ажиотаж, который вызвал в Петербурге приезд Дюма.
Во дворце Кушелева-Безбородко романиста встретили с церковным хором и приготовили для дорогого гостя лучшие покои с видом на Неву. В прежние времена в этих комнатах принимали Екатерину Великую, и ее тень будоражила воображение писателя.
Иван Панаев писал не без доли иронии: «…весь Петербург в течение июня месяца только и занимался г-ном Дюма. О нем ходили различные толки и анекдоты во всех слоях петербургского общества; ни один разговор не обходился без его имени, его отыскивали на всех гуляньях, на всех публичных сборищах, за него принимали бог знает каких господ. Стоило шутя крикнуть: «Вон Дюма!» – и толпа начинала волноваться и бросалась в ту сторону, на которую вы указывали. Словом, г-н Дюма был львом настоящей минуты».
А поэт Лев Мей, автор исторических драм «Псковитянка» и «Царская невеста», как-то на одном из приемов выпил лишний бокал и… принялся горячо бранить Дюма за то, что шумная слава для него важнее подлинного святого искусства. Всё едва не закончилось дуэлью.
⠀
Дюма нравилось посещать петербургские литературные салоны, но особенно ему приглянулась дача Панаевых под Ораниенбаумом (ныне город Ломоносов). И дело не только в том, что в этом уютном доме можно было побеседовать с лучшими российскими литераторами... Всех затмевала хозяйка – Авдотья Панаева. Француз впервые увидел яркую писательницу, женщину современных взглядов, непохожую на карикатурных эмансипе. Красивая, остроумная, хозяйственная – она притягивала его. Кстати, сама Панаева оставила о Дюма ворчливые воспоминания. Ее мемуары – одна из самых талантливых русских книг этого жанра, но одновременно и одна из самых пристрастных.
⠀
Бесцеремонные визиты шумного француза досаждали хозяйке. Но Дюма снова и снова вторгался к Панаевым, чтобы перекусить и подышать загородным воздухом в беседке.
Панаева язвила: «Раз я нарочно сделала для Дюма такой обед, что была в полном убеждении, что по крайней мере на неделю избавлюсь от его посещений. Я накормила его щами, пирогом с кашей и рыбой, поросенком с хреном, утками, свежепросольными огурцами, жареными грибами и сладким слоеным пирогом с вареньем и упрашивала поесть побольше. Дюма обрадовал меня, говоря после обеда, что у него сильная жажда, и выпил много сельтерской воды с коньяком. Но напрасно я надеялась: через три дня Дюма явился как ни в чем не бывало и только бедный секретарь расплатился вместо него за русский обед. Дюма съедал по две тарелки ботвиньи с свежепросольной рыбой. Я думаю, что желудок Дюма мог бы переварить мухоморы!»
До мухоморов не дошло, а остальное французского романиста вполне устраивало. Он даже попросил своего секретаря зарисовать панаевскую дачу, чтобы построить под Парижем точно такую же. И чтобы там подавали точно таких же поросят!
⠀
К белым ночам писатель не поспел, и все-таки звезды над Невой восхитили его: «Я не видел ничего подобного ночам Петербурга. Да, стихи Пушкина прекрасны, но все же это – поэзия человека, а петербургские ночи – это поэзия божества». Однако Дюма, несмотря на грузное телосложение, упрямо следовал первому закону путешественника – не сидеть на месте. За восемь месяцев он увидел Россию от Валаама до Тифлиса. В городе Петра визитер задержался всего лишь на полтора месяца, после чего поспешил в Первопрестольную.
⠀
В Москву Дюма направился в поезде. Железнодорожное путешествие из Северной столицы заняло ровно 26 часов. По прибытии писателя сразу же окружило московское радушие камергера Дмитрия Нарышкина. Он приготовил для Дюма уютный особняк в Петровском парке – такими роскошествами, вероятно, не погнушался бы сам граф Монте-Кристо. Но автор знаменитых романов не собирался засиживаться на месте. В первый же вечер он устремился к Кремлю. Оказалось, что парижанин давненько мечтал увидеть Кремль в лунном свете. И цитадель царей московских не разочаровала его: «Я вернулся изумленным, восхищенным, покоренным».
А в саду «Эльдорадо» на окраине города уже готовили экзотическое действо «Ночь графа Монте-Кристо» – с участием соколовского хора цыган и полковых оркестров. Билеты продавались по рублю серебром. В ночном небе над Москвой фейерверком вспыхнул вензель Дюма. И виновник торжества поглядывал на эти игрища не без удовольствия.
⠀
После Белокаменной Дюма «спешил приветствовать красавицу Волгу», а потом добрался и до Кавказа. В Нижнем Новгороде он познакомился с прототипами героев «Учителя фехтования»: Анненковы жили там после сибирской ссылки. В «Путевых впечатлениях» автор так описывает это знакомство:
- Где же сюрприз? — спросил Дюма, сидя в доме губернатора, куда был приглашен на чай.
- Будет сюрприз, — обещали ему.
Тут открылась дверь и дворецкий произнес: «Граф и графиня Анненковы!»...
«Дорогой читатель! Можешь ли ты представить себе, что я пережил в эти минуты и что пережили они!»
⠀
В Казани Дюма также провел время интересно и с большой пользой для себя. В окрестностях Казани Дюма удалось поохотиться на зайцев, что было его давней мечтой. Специально для этого влиятельные новые друзья писателя на целые сутки задержали рейсовый пароход «Нахимов» у пристани, пока всемирно известный романист утолял свою охотничью страсть. Охота оказалась на редкость удачной. «В Казани даже зайцы любезны», – шутил после охоты Дюма.
⠀
Повсюду Дюма пировал, охотился, держал пари – и изучал русский характер. Вот одно из его наблюдений: «Никогда не смотрите два раза на какую-то вещь, которая принадлежит русскому, поскольку, какова бы ни была ее цена, он вам ее подарит». Или вот: «В Казани мне демонстрировали выделку кожи и меха, а потом прислали в подарок образцы всего того, что я видел». ... «Когда стала известна моя страсть к чаю, то после этого каждый мне послал в подарок своего лучшего чаю». ... «Я здесь путешествую как принц. Русское гостеприимство такое же потрясающее, как и уральские золотые прииски». Рассказывая, как его угощали икрой осетра, Дюма пришел к выводу: «Русские больше всего на свете любят икру и цыганок».
Его всюду кормили до отвала. После сытного обеда, к удивлению русских сотрапезников, Дюма всякий раз деловито отправлялся на кухню, где языком жестов просил повара записать рецепт. Прислуга с изумлением взирала на суетливого иностранного барина. В России писатель научился готовить курник, пирог с яйцами и цыплятами, осетрину по-славянски, уху, варенье из роз с медом и корицей... Даже когда калмыки угостили Дюма жареной лошадиной ляжкой, он уплетал и нахваливал. К водке не привык, а разнообразные вина пил не без удовольствия.
«Россия гордится своей национальной кухней, — блюдами, которые могут приготовить лишь русские и никакой другой народ, полагая, что только в их огромной империи имеются продукты, которых нет в других странах, - писал Дюма.
С особым восторгом писатель вспоминал и кавказский пир. Уважаемого гостя потчевали отменным шашлыком. В своей кулинарной книге Дюма поведал всему миру об этом блюде: «Берут баранину, лучше всего филейную часть, режут на ровные куски величиной с орех, кладут на 15 минут в маринад, состоящий из уксуса, лука, перца и соли. В это время следует подготовлять миску древесного угля, на котором вы жарите мясо. Выньте мясо из маринада и насадите на железный или деревянный стержень вперемежку с кольцами лука. Мясо нужно обжарить со всех сторон, постоянно переворачивая вертел. Если хотите, чтобы ваш шашлык был совсем острым, оставьте мясо в маринаде на всю ночь».
⠀
К тому времени исход Кавказской войны не вызывал сомнений: совсем скоро, через несколько месяцев, Шамиль будет окружен в Гунибе. Но Дюма жаждал сильных ощущений и мечтал провести ночь в палатке мятежного имама. Познакомиться с Шамилем ему не довелось, зато однажды на казаков, сопровождавших писателя на горной дороге, напали горцы. Дюма оживился, начал отстреливаться. Впрочем, поговаривали, что это была инсценировка, а джигитов, которые изображали убитых, загримировали бараньей кровью...
В Дагестане Дюма привечал Иван Багратион – племянник знаменитого полководца, которым писатель восхищался. Кавказское гостеприимство превосходило даже фантазию романиста. «Вам не кажется, что меня здесь принимают за потомка Александра Великого?» – спросил француз Багратиона. Тот улыбнулся: «Ну уж нет, мы вас принимаем за самого Александра Великого!»
⠀
Путевые заметки Дюма – остроумные, несколько легкомысленные, отчасти завиральные – напоминали сказки «Тысячи и одной ночи». Чего в них точно не было, так это высокомерия и политической клеветы. Конечно, за писчим иностранцем послеживали жандармы, но лишь в одном из множества своих отчетов соглядатаи отметили некоторые шероховатости в поведении писателя: «Во время нахождения г-на Дюма в Астрахани он вел себя тихо и прилично, но заметно разговоры его клонились к хитрому разведыванию расположения умов по вопросу об улучшении крестьянского быта и о том значении, какое могли бы приобрести раскольнические секты в случае внутреннего волнения в России».
При этом даже самые острые сюжеты, такие как война с горцами или отношение к раскольникам, Дюма в своих заметках преподносил миролюбиво. И восхищался тем, как русские относятся к истории, к своему прошлому. Как сохраняют традиции героев Измаила и Бородина, как передают из уст в уста легенды об основании Троице-Сергиевой лавры…
«Русские преклоняются перед историей своей страны. В этом благоговении к прошлому – великое будущее», – писал Дюма не без грусти. Ведь его родную Францию в то время сотрясали политические распри.
⠀
Русские репортажи в «Монте-Кристо» стали веской отповедью запискам Астольфа де Кюстина, представившего Россию эдакой «империей зла». Жизнелюбие романиста оказалось несовместимым с русофобией. Дюма рассмотрел в России державу великих возможностей, империю, которой все по силам, рассказав французам о стране, которую хочется познавать.
________________
Автор поста: Ирина Лисовая
#александрдюма #путешествиепороссии
#ириналисовая #избиографии
Автор поста: Ирина Лисовая
#александрдюма #путешествиепороссии
#ириналисовая #избиографии
Следующая публикация
Комментарии 5
прокатиться по стране в которую
не пускали более двадцати лет...
И ни у кого не хватило ума рассмотреть в Дюма того, другого
Александра? Отлично сыграно, никто не проболтался и даже царь.
Пушкин - Дюма - отличный карточный
Развод, великолепный проект века!
Да здравствует Дюма!