Предыдущая публикация
«Другого времени у нас, скорее всего, и не будет.
И потому мы должны жить во времени настоящем, никак самих себя не обманывая.»
Александр Анатольевич Ширвиндт
(19 июля 1934 г. - 15 марта 2024 г.)
(89 лет)
Сегодня ему могло бы исполниться 90 лет!
"Вчера тебя сажали в тюрьму за валюту, сегодня — пожалуйста, держи миллиардные долларовые счета. Вчера нельзя было купить и перепродать — сегодня на этом строится весь наш бизнес. Но как жить без идеологии, без чёткого государственного устройства? После того как мы решили освободиться от советского прошлого, мы ничего не создали, кроме эфемерных надежд. А вектора-то нет! И нет корней, потому что их всё время выкорчевывают. А теперешние саженцы крайне подозрительны.
Смысл нашей жизни заключался в том, чтобы не потерять себя в определённом узком кругу знакомых, близких, друзей. Этот узкий круг был достаточно широк. Но он был один. Сейчас время диктует корпоративную дружбу, ведомственную. Тусовки стали синонимом дружбы.
Перемены... В наше время человек на трибуне не мог оторваться от бумажки, а теперь несёт бог знает что — без бумажки и очень грамотно".
Александр Ширвиндт
Смысл нашей жизни заключался в том, чтобы не потерять себя в определённом узком кругу знакомых, близких, друзей. Этот узкий круг был достаточно широк. Но он был один. Сейчас время диктует корпоративную дружбу, ведомственную. Тусовки стали синонимом дружбы.
Перемены... В наше время человек на трибуне не мог оторваться от бумажки, а теперь несёт бог знает что — без бумажки и очень грамотно".
Александр Ширвиндт
Символ убедительности жизни, источник неисчерпаемого оптимизма. Именно так называли Александра Ширвиндта друзья и сослуживцы.
О себе Александр Анатольевич говорил всегда с юмором, считая, что: «самоирония — спасение от всего на свете».
Этой, казалось бы, простой мудрости откликнулась и последняя работа артиста - спектакль Театра сатиры «Где мы?!…».
В постановке Ширвиндт исполнил главную роль пронзительно-трогательного в своей глубине Петра Павловича Зарайского.
Сюжет стирает ту неуловимую грань между реальным и фантазийным, тем, что было давно и тем, что есть сейчас. Герои то в шутку, то всерьез касаются важных вопросов, рассуждают о жизни и смерти, ищут суть бытия, философствуют и мечтают.
На видео последний выход Александра Анатольевича на сцену.
О себе Александр Анатольевич говорил всегда с юмором, считая, что: «самоирония — спасение от всего на свете».
Этой, казалось бы, простой мудрости откликнулась и последняя работа артиста - спектакль Театра сатиры «Где мы?!…».
В постановке Ширвиндт исполнил главную роль пронзительно-трогательного в своей глубине Петра Павловича Зарайского.
Сюжет стирает ту неуловимую грань между реальным и фантазийным, тем, что было давно и тем, что есть сейчас. Герои то в шутку, то всерьез касаются важных вопросов, рассуждают о жизни и смерти, ищут суть бытия, философствуют и мечтают.
На видео последний выход Александра Анатольевича на сцену.
04:39
«Артисты драмы, лишь бы засветиться, ломают ноги на фигурном катании, дискредитируя этот великий вид спорта. Те, кто физически не может встать на коньки, надевают боксерские перчатки и бьют друг другу морды, забывая, что морды их кормят.
А те, кто вообще ничего не умеет и всего боится, шинкуют вялый салат по всем телеканалам под пристальным вниманием дилетантов от кулинарии. Дилетантизм шагает по планете».
Александр Ширвиндт
А те, кто вообще ничего не умеет и всего боится, шинкуют вялый салат по всем телеканалам под пристальным вниманием дилетантов от кулинарии. Дилетантизм шагает по планете».
Александр Ширвиндт
"В 1958 году у меня родился сын. Разочарование мое было безграничным: я хотел дочь!
Я мечтал о дочери. Родители, жена, друзья, коллеги наперебой убеждали меня, что я идиот, что все прогрессивные отцы во все времена и у всех самых отсталых народов мечтали о сыновьях — продолжателях рода, дела, фамилии и так далее. Я вяло кивал и убивался.
Наконец слух о моих терзаниях дошел до Леонида Васильевича (Маркова), и он призвал меня для разговора.
— Малыш, — сказал он, мягко полуобняв меня за плечи, — я слышал, что у тебя там что-то родилось?
— Да! Вот! — И я поведал ему о своих терзаниях.
— Дурашка! Сколько тебе лет?
— Двадцать четыре.
— Мило! Представь себе, что у тебя дочурка. Проходит каких-нибудь семнадцать лет, ты сидишь дома, уже несвежий, лысеющий Шурик, и ждешь с Таточкой свою красавицу Фиру. А Фиры нет. Она пошла пройтись. Ее нет в двенадцать, в час, два. Ты то надеваешь, то снимаешь халатик, чтобы куда-нибудь бежать, и вдруг звонок в дверь. Вы с Таточкой бросаетесь открывать. На пороге стоит лучезарная, счастливая Фира, а за ней стою я! "Папа, — говорит она, — познакомься, это Леня". Ты втаскиваешь ее в дом и в истерике визжишь все, что ты обо мне знаешь и думаешь! "Папочка, — говорит она, — ты ничего не понимаешь: я его люблю". И я вхожу в твой дом. Малыш, тебе это надо?
С тех пор я хочу только сыновей..."
Александр Ширвиндт
Я мечтал о дочери. Родители, жена, друзья, коллеги наперебой убеждали меня, что я идиот, что все прогрессивные отцы во все времена и у всех самых отсталых народов мечтали о сыновьях — продолжателях рода, дела, фамилии и так далее. Я вяло кивал и убивался.
Наконец слух о моих терзаниях дошел до Леонида Васильевича (Маркова), и он призвал меня для разговора.
— Малыш, — сказал он, мягко полуобняв меня за плечи, — я слышал, что у тебя там что-то родилось?
— Да! Вот! — И я поведал ему о своих терзаниях.
— Дурашка! Сколько тебе лет?
— Двадцать четыре.
— Мило! Представь себе, что у тебя дочурка. Проходит каких-нибудь семнадцать лет, ты сидишь дома, уже несвежий, лысеющий Шурик, и ждешь с Таточкой свою красавицу Фиру. А Фиры нет. Она пошла пройтись. Ее нет в двенадцать, в час, два. Ты то надеваешь, то снимаешь халатик, чтобы куда-нибудь бежать, и вдруг звонок в дверь. Вы с Таточкой бросаетесь открывать. На пороге стоит лучезарная, счастливая Фира, а за ней стою я! "Папа, — говорит она, — познакомься, это Леня". Ты втаскиваешь ее в дом и в истерике визжишь все, что ты обо мне знаешь и думаешь! "Папочка, — говорит она, — ты ничего не понимаешь: я его люблю". И я вхожу в твой дом. Малыш, тебе это надо?
С тех пор я хочу только сыновей..."
Александр Ширвиндт
Таким Александр Анатольевич Ширвиндт был в 1954 году. Когда ему было всего 20 лет.
«По мере того, как я старел, я стал более дружелюбным и менее критичным к себе. Я стал моим другом...
Я не виню себя за то, что съел лишнее печенье, не застелил постель или купил что-то глупое, в котором я не нуждался. У меня есть право на беспорядок и экстравагантность.
Я видел, как многие дорогие друзья покинули этот мир слишком рано, прежде, чем осознали великую свободу старения... Кто будет винить меня, если я решу читать или играть на своем компьютере до четырех и спать до полудня?.. Кто сделает меня счастливее, если я буду в постели или перед телевизором столько, сколько захочу?..
Я буду танцевать под эти чудесные хиты 70-х и 80-х, и в то же время мне захочется плакать о потерянной любви...
Я иду. Если я захочу, я пойду по пляжу в шортах, слишком натянутых на дряблом теле, и самозабвенно нырну в волны, несмотря на осуждающие взгляды других.
Они тоже постареют.
Я знаю, что иногда что-то забываю, но есть некоторые вещи в жизни, о которых просто следует забывать!.
Я помню важные вещи. Конечно, с годами мое сердце разбивалось много раз. Но разбитые сердца дают нам силы, понимание и сострадание. Сердце, которое никогда не страдало, безупречно и бесплодно и никогда не познает радости быть несовершенным».
Александр Ширвиндт
⠀Светлая память!
Я не виню себя за то, что съел лишнее печенье, не застелил постель или купил что-то глупое, в котором я не нуждался. У меня есть право на беспорядок и экстравагантность.
Я видел, как многие дорогие друзья покинули этот мир слишком рано, прежде, чем осознали великую свободу старения... Кто будет винить меня, если я решу читать или играть на своем компьютере до четырех и спать до полудня?.. Кто сделает меня счастливее, если я буду в постели или перед телевизором столько, сколько захочу?..
Я буду танцевать под эти чудесные хиты 70-х и 80-х, и в то же время мне захочется плакать о потерянной любви...
Я иду. Если я захочу, я пойду по пляжу в шортах, слишком натянутых на дряблом теле, и самозабвенно нырну в волны, несмотря на осуждающие взгляды других.
Они тоже постареют.
Я знаю, что иногда что-то забываю, но есть некоторые вещи в жизни, о которых просто следует забывать!.
Я помню важные вещи. Конечно, с годами мое сердце разбивалось много раз. Но разбитые сердца дают нам силы, понимание и сострадание. Сердце, которое никогда не страдало, безупречно и бесплодно и никогда не познает радости быть несовершенным».
Александр Ширвиндт
⠀Светлая память!
Следующая публикация
Комментарии 16