Предыдущая публикация
Двадцать лет назад я ездил вахтовиком в якутский край.
Жил в общаге, на втором этаже, а первый этаж занимал временный приют для детей оленеводов. Детки, которые не могли кочевать с родителями, весь сезон кочевья жили здесь. Возраст разный, старшие учились, младшенькие просто под присмотром нянечки.
После работы мы всей бригадой готовили ужин, травили байки, коротали время за телевизором.
Как–то раз, в нашу комнату кто–то тихонечко постучал.
Я открыл дверь, на пороге стоял мальчонка, годика 3 не больше. Крепенький, волосы как смоль, ёжонком на голове торчат, ускоглазенький, водит носом, принюхивается, а у нас на ужин гречка с тушёнкой.
Спрашиваю:
— Ты есть хочешь?
Кивает головой и вперёд прямо к столу, опустошил тарелку молниеносно, забрался ко мне на колени и уснул.
Что делать? Отнёс, отдал нянечке.
У нас с женой детей нет, Бог не дал, да мы уж и свыклись с мыслью, что старость вдвоём коротать будем.
А тут, пока нёс мальчонку, что–то тоскливо стало. Вроде и дом большой и хозяйство свое есть, а детского смеха в доме не слышно.
Каждый вечер, на ужин, приходил якутёнок.
Говорить не умел, то оленя покажет, то медведя изобразит, смешил нас и сам смеялся заливисто.
Последний вахтовый день, вещи собраны, ждём, нам пора уезжать.
В дверь тихонечко постучал и вошёл наш новый дружочек.
Тычет в меня пальчиком и приглашает ручонкой за ним пойти.
Пришли на чердак, достал из угла, завёрнутую в тряпицу странную штуку и заиграл.
Странные звуки заполнили чердак, слышался и шум деревьев и крик птиц, и вой вьюги. Что–то природное мистическое и, в то же время, жалобное в этих звуках.
Мальчонка играл на варгане. Прощался.
Следующую вахту еле дождался, набрал сладостей, игрушек.
Приехал и сразу в приют, а мальчонки моего и нет.
Три года ему исполнилось, перевели в детский дом, сиротой оказался, родители в тундре пропали.
И так мне грустно стало, привык я к нему.
Поехал в детский дом.
Захожу, а он ко мне навстречу несётся, ручки растопырил, что–то на своём якутском языке лопочет.
Тут–то я и принял решение:
— Мой ребёнок! Заберу, отогрею, полюблю...
Не доработал смену, отпросился и к жене. Рассказал ей историю якутского мальчишки. Уговаривать не пришлось, собралась и вместе со мной знакомиться поехала.
Долго не буду рассказывать, как нам это удалось.
Обратно возвращались уже с сынишкой.
Имя его Толлуман — бесстрашный значит, по-якутски.
А мы с женой его Толей стали называть.
Толюшка — сыночек, радость наша!
Юрий Рубцов
Следующая публикация
Комментарии 303
Чтоб были потеряны дети... "