Предыдущая публикация
И опять о безымянных, добрых, русских людях…
" Я был ранен в ногу. Снайпер стрелял точно, но хотел, чтобы меня взяли в плен. Он выстрелил и попал, лишив меня возможности двигаться. Я не собирался сдаваться. Я видел, как они идут. Я достал пистолет и одну из гранат. Я был готов. Самое интересное, что я даже не испытывал страха. Я сказал себе: "Ты покажешь им, как надо умирать!" - и остался совершенно спокоен. И тут из каких-то кустов выползли два солдата. Один из них сказал: "Не ссы! Вытащим". Они потащили меня по откосу, но пулемётная очередь сбила нас обратно в арык. Я сказал: "Плюньте, я выползу сам". Тот, кто был постарше, ответил, смеясь: "Заткнись, лейтенант, мы всё-равно тебя вытащим". Он дотащил меня с третьей попытки вверх по откосу и всунул головой в люк. Там меня подхватили чьи-то руки, и люк захлопнулся. О броню застучали пули. Звонко так! Три из них попало именно в люк, уже захлопнувшийся за мной. Я не сразу понял, почему солдаты не залезли в люк прямо за мной. Потом узнал, что один из солдат был убит на этом песчаном откосе, а второй, засунув меня в люк, скатился обратно за трупом своего товарища. Говорили, что всё-таки вытащил его. Я даже не знаю их имен... "
Из воспоминаний
Офицер спецназа ГРУ Карен Таривердиев.
Сын композитора Микаэла Таривердиева .
Карен Таривердиев: Служба в разведке и два ранения в Афганистане вместо музыки
На войне всё дело – в соплях.
«афганец»: "Кто-то наматывает эти сопли на кулак и идёт в бой. А кто-то растирает их по морде и остается в укрытии или прячется за спиной других. Есть ещё такие, у кого соплей нет вообще, говорил мой приятель. Но их – единицы. И они всегда молчаливы. Почему? Просто всегда думают о жизни других. У майора разведки Карена Таривердиева за весь Афган погиб всего один боец в подразделении. Все остальные сотни жизней он вернул женам и матерям. А сам умирал пять раз. Он так про себя и говорит: обычный солдат. Рядовой майор."
Текст: Сергей Козлов
Мало кому известно, что сын композитора Карен впоследствии стал профессиональным разведчиком. Судьба сложилась так, что во время моей службы в специальной разведке ГРУ ГШ мы не раз пересекались с ним и дружили. Поэтому, наверное, имею полное право рассказать о том, что мало кто знает.
В зарослях растительности Донского кладбища Москвы есть скромный гранитный памятник, где внизу среди других фамилий и довольно известная - Таривердиев. Присмотревшись, можно разглядеть имя: Карен Микаэлович. Здесь похоронен сын знаменитого советского композитора Микаэла Леоновича Таривердиева.
Если его отец буквально купался в славе, то Карен избрал для себя нелегкий путь профессионального военного разведчика, отнюдь не сулящий ни прибыль, ни славу. Ибо у разведчика права на славу нет!
Отец его вырос в Тбилиси, потом уехал учиться в Москву. Карен же и вовсе был, как он сам говорил, "армянином московского разлива".
Отец развелся с матерью Карена - Еленой Васильевной, когда тот был еще мальчишкой. Карен часто говорил, что в детстве ему не хватало мужского воспитания. Но был эпизод в его пацанской жизни, когда отец сыграл определяющую, именно отцовскую роль.
Карен мне рассказывал, что лет в десять стал воровать с мальчишками-хулиганами своего двора. Его поймали в магазине и привели к матери, а Елена Васильевна в свою очередь позвонила отцу. Тот приехал и не стал проводить душеспасительных бесед. Он просто взял Карена за тоненькую шейку и придавил так, что свет в очах мальчика померк. А когда отпустил, твердо сказал, глядя прямо в глаза: "Я не стану стреляться и вешаться от позора, что мой сын вор, как это делают другие. Я тебя просто придушу, если еще раз об этом узнаю!"
И ушел. Карен рассказывал, что слова эти запали в душу настолько, что, больше никогда в жизни он ничего без спроса ни у кого никогда не брал. И вообще стал очень честным и справедливым человеком, что могу подтвердить.
Отношения у него с отцом были сложные. Но, несмотря на то что отец с ними не жил, он, как я понимаю, время от времени проявлялся, что давало повод упрекать Карена в том, что он папин сын. Хотя Карен делал все, чтобы повода для таких разговоров не было.
Карен Таривердиев прожил 54 года, и начало взрослой своей жизни посвятил армейской службе, хотя изначально о ней и не думал. Все началось с того, что, оставив престижный филфак МГУ, он уехал работать на нефтеразработки в Тюмень. Сделал это, по сути, на спор со своей девушкой, стараясь доказать, что он не просто сын знаменитого композитора, но и сам чего-то стоит. Это стремление и стало лейтмотивом всей его последующей жизни. Думаю, доказывал он это не столько окружающим, сколько самому себе.
Потом был призыв в армию. Спустя полгода службы Карен поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное дважды Краснознаменное командное училище имени Ленинского комсомола, в девятую роту, где готовили офицеров специальной разведки.
Коллектив там был довольно непростой, состоял из нерядовых людей. Не скажу, что личностью был каждый, но очень многие. В таком коллективе нужно было соответствовать. И Карен соответствовал.
В девятой роте начинал свою службу спецназовца и я. В роте - четыре взвода, каждый из которых был курсом. Я был на четвертом курсе, а Карен на первом. Тогда мы тесно не общались, слишком большая разница между курсами, но он знал меня. Я был заметной личностью, так как часто нарушал воинскую дисциплину, а это всегда привлекало внимание младших. Я же знал, что он сын Таривердиева, хотя Карен старался это не афишировать. Вот и все отношения.
На войне всё дело – в соплях.
«афганец»: "Кто-то наматывает эти сопли на кулак и идёт в бой. А кто-то растирает их по морде и остается в укрытии или прячется за спиной других. Есть ещё такие, у кого соплей нет вообще, говорил мой приятель. Но их – единицы. И они всегда молчаливы. Почему? Просто всегда думают о жизни других. У майора разведки Карена Таривердиева за весь Афган погиб всего один боец в подразделении. Все остальные сотни жизней он вернул женам и матерям. А сам умирал пять раз. Он так про себя и говорит: обычный солдат. Рядовой майор."
Текст: Сергей Козлов
Мало кому известно, что сын композитора Карен впоследствии стал профессиональным разведчиком. Судьба сложилась так, что во время моей службы в специальной разведке ГРУ ГШ мы не раз пересекались с ним и дружили. Поэтому, наверное, имею полное право рассказать о том, что мало кто знает.
В зарослях растительности Донского кладбища Москвы есть скромный гранитный памятник, где внизу среди других фамилий и довольно известная - Таривердиев. Присмотревшись, можно разглядеть имя: Карен Микаэлович. Здесь похоронен сын знаменитого советского композитора Микаэла Леоновича Таривердиева.
Если его отец буквально купался в славе, то Карен избрал для себя нелегкий путь профессионального военного разведчика, отнюдь не сулящий ни прибыль, ни славу. Ибо у разведчика права на славу нет!
Отец его вырос в Тбилиси, потом уехал учиться в Москву. Карен же и вовсе был, как он сам говорил, "армянином московского разлива".
Отец развелся с матерью Карена - Еленой Васильевной, когда тот был еще мальчишкой. Карен часто говорил, что в детстве ему не хватало мужского воспитания. Но был эпизод в его пацанской жизни, когда отец сыграл определяющую, именно отцовскую роль.
Карен мне рассказывал, что лет в десять стал воровать с мальчишками-хулиганами своего двора. Его поймали в магазине и привели к матери, а Елена Васильевна в свою очередь позвонила отцу. Тот приехал и не стал проводить душеспасительных бесед. Он просто взял Карена за тоненькую шейку и придавил так, что свет в очах мальчика померк. А когда отпустил, твердо сказал, глядя прямо в глаза: "Я не стану стреляться и вешаться от позора, что мой сын вор, как это делают другие. Я тебя просто придушу, если еще раз об этом узнаю!"
И ушел. Карен рассказывал, что слова эти запали в душу настолько, что, больше никогда в жизни он ничего без спроса ни у кого никогда не брал. И вообще стал очень честным и справедливым человеком, что могу подтвердить.
Отношения у него с отцом были сложные. Но, несмотря на то что отец с ними не жил, он, как я понимаю, время от времени проявлялся, что давало повод упрекать Карена в том, что он папин сын. Хотя Карен делал все, чтобы повода для таких разговоров не было.
Карен Таривердиев прожил 54 года, и начало взрослой своей жизни посвятил армейской службе, хотя изначально о ней и не думал. Все началось с того, что, оставив престижный филфак МГУ, он уехал работать на нефтеразработки в Тюмень. Сделал это, по сути, на спор со своей девушкой, стараясь доказать, что он не просто сын знаменитого композитора, но и сам чего-то стоит. Это стремление и стало лейтмотивом всей его последующей жизни. Думаю, доказывал он это не столько окружающим, сколько самому себе.
Потом был призыв в армию. Спустя полгода службы Карен поступил в Рязанское высшее воздушно-десантное дважды Краснознаменное командное училище имени Ленинского комсомола, в девятую роту, где готовили офицеров специальной разведки.
Коллектив там был довольно непростой, состоял из нерядовых людей. Не скажу, что личностью был каждый, но очень многие. В таком коллективе нужно было соответствовать. И Карен соответствовал.
В девятой роте начинал свою службу спецназовца и я. В роте - четыре взвода, каждый из которых был курсом. Я был на четвертом курсе, а Карен на первом. Тогда мы тесно не общались, слишком большая разница между курсами, но он знал меня. Я был заметной личностью, так как часто нарушал воинскую дисциплину, а это всегда привлекало внимание младших. Я же знал, что он сын Таривердиева, хотя Карен старался это не афишировать. Вот и все отношения.
В девятой роте готовили разведчиков, поэтому углубленное изучение иностранных языков входило в программу. Здесь он стал изучать фарси - язык, который позже помогал ему на войне "за речкой".
После училища сразу попал в Афганистан, добровольно. Воевал Карен в составе 177-го отдельного отряда специального назначения, сокращенно - ооСпН, который стоял в Газни. Его должность - начальник разведки отряда, по сути, штабная. Знаю немало офицеров, которые именно так ее понимали и так ее исполняли.
У Карена же за плечами было более шестидесяти боевых выходов и два тяжелых ранения.
Карен рассказывал про первое ранение. Ехал с колонной, которая попала в засаду. Он тогда возглавил разрозненную группу бойцов и постарался с ними противостоять засадным действиям. Даже пытался совершить обходной маневр, чтобы зайти "духам" во фланг, но получил ранение в ногу…
Кто-то позже задал вопрос его отцу: неужели тот не мог сделать так, чтобы его сын не попал в Афганистан? На что Микаэл Леонович ответил вопросом: "А что, вместо моего сына на войну должен был поехать сын уборщицы?".
Хотя, конечно, держал своего сына в поле зрения. Поэтому, когда весной 1985 года Карен оказался с тяжелым ранением в одном из московских военных госпиталей, отец приехал к нему сразу. После ранения Карик сказал, что вернется в Афган. Отец его спросил: "Что, не навоевался еще? Может быть, уже хватит?" Но Карен возразил: "Я за эти месяцы на войне уже что-то понял, получил опыт. Прибывший вместо меня офицер будет вынужден пройти этот путь, по сути, с начала".
И уехал, несмотря на то что именно тогда у него родилась первая дочь, да и здоровья после ранения не прибавилось. Зато на груди появилась первая награда - орден Красной Звезды. Потом было еще два ордена.
Орден Красного Знамени он получил за захват китайской РСЗО, которую "духи" везли на ремонт. Карен с группой совершил длительный ночной переход и организовал засаду. В три часа ночи увидел трактор с прицепом. Охраны было всего шесть человек, которых бесшумно ликвидировали. Когда осмотрели трофей, поняли, что это 12-ствольная реактивная пусковая установка китайского производства. Трофей ценный. Утром вызвали "вертушки" и доставили ее в отряд. Сейчас эта установка стоит в Центральном музее Вооруженных Сил.
Второй орден Красной Звезды получил за второе ранение, которое сильно подорвало его здоровье, но службу он не оставил. После Афганистана служил в трех бригадах спецназначения: в 10-й - в Крыму, в 3-й - в Германии и в 16-й - Московского военного округа.
Дружить мы начали после Афгана, где оба воевали. Во время совместной службы в Крыму я был старшим помощником начальника оперативно-планового отделения штаба десятой бригады, а он - на должности помощника начальника оперативно-разведывательного отделения.
Некоторые спрашивают: мог ли Карен пойти по стопам отца, были ли у него задатки? Могу точно сказать, что он обладал абсолютным слухом, любил петь под гитару. Но делал это все-таки на любительском уровне. Хотя, если бы занимался, может быть... Но, как уже сказано, отец ушел из семьи, после чего Карен к нему относился очень ревниво и пытался искать свой путь. Он все время как бы соревновался с отцом, желая доказать, что чего-то стоит и сам.
После афганской войны у всех что-то щемило в душе, и Карен стал писать прозу. Несколько его рассказов были даже опубликованы.
Его давно нет, прошли годы. Карен был мой близкий друг, хотя наши отношения порой складывались непросто. Сейчас я понимаю, как мне его не хватает. У Карена Таривердиева уже выросли дочери Аня и Лена. Сейчас подрастают дети Ани: Артур и Демид .
Я постараюсь сделать всё, что смогу, чтобы внуки узнали о своём деде как можно больше и гордились им!
Карен Таривердиев (1960-2014 гг.) - единственный сын композитора Микаэла Леоновича Таривердиева.
После училища сразу попал в Афганистан, добровольно. Воевал Карен в составе 177-го отдельного отряда специального назначения, сокращенно - ооСпН, который стоял в Газни. Его должность - начальник разведки отряда, по сути, штабная. Знаю немало офицеров, которые именно так ее понимали и так ее исполняли.
У Карена же за плечами было более шестидесяти боевых выходов и два тяжелых ранения.
Карен рассказывал про первое ранение. Ехал с колонной, которая попала в засаду. Он тогда возглавил разрозненную группу бойцов и постарался с ними противостоять засадным действиям. Даже пытался совершить обходной маневр, чтобы зайти "духам" во фланг, но получил ранение в ногу…
Кто-то позже задал вопрос его отцу: неужели тот не мог сделать так, чтобы его сын не попал в Афганистан? На что Микаэл Леонович ответил вопросом: "А что, вместо моего сына на войну должен был поехать сын уборщицы?".
Хотя, конечно, держал своего сына в поле зрения. Поэтому, когда весной 1985 года Карен оказался с тяжелым ранением в одном из московских военных госпиталей, отец приехал к нему сразу. После ранения Карик сказал, что вернется в Афган. Отец его спросил: "Что, не навоевался еще? Может быть, уже хватит?" Но Карен возразил: "Я за эти месяцы на войне уже что-то понял, получил опыт. Прибывший вместо меня офицер будет вынужден пройти этот путь, по сути, с начала".
И уехал, несмотря на то что именно тогда у него родилась первая дочь, да и здоровья после ранения не прибавилось. Зато на груди появилась первая награда - орден Красной Звезды. Потом было еще два ордена.
Орден Красного Знамени он получил за захват китайской РСЗО, которую "духи" везли на ремонт. Карен с группой совершил длительный ночной переход и организовал засаду. В три часа ночи увидел трактор с прицепом. Охраны было всего шесть человек, которых бесшумно ликвидировали. Когда осмотрели трофей, поняли, что это 12-ствольная реактивная пусковая установка китайского производства. Трофей ценный. Утром вызвали "вертушки" и доставили ее в отряд. Сейчас эта установка стоит в Центральном музее Вооруженных Сил.
Второй орден Красной Звезды получил за второе ранение, которое сильно подорвало его здоровье, но службу он не оставил. После Афганистана служил в трех бригадах спецназначения: в 10-й - в Крыму, в 3-й - в Германии и в 16-й - Московского военного округа.
Дружить мы начали после Афгана, где оба воевали. Во время совместной службы в Крыму я был старшим помощником начальника оперативно-планового отделения штаба десятой бригады, а он - на должности помощника начальника оперативно-разведывательного отделения.
Некоторые спрашивают: мог ли Карен пойти по стопам отца, были ли у него задатки? Могу точно сказать, что он обладал абсолютным слухом, любил петь под гитару. Но делал это все-таки на любительском уровне. Хотя, если бы занимался, может быть... Но, как уже сказано, отец ушел из семьи, после чего Карен к нему относился очень ревниво и пытался искать свой путь. Он все время как бы соревновался с отцом, желая доказать, что чего-то стоит и сам.
После афганской войны у всех что-то щемило в душе, и Карен стал писать прозу. Несколько его рассказов были даже опубликованы.
Его давно нет, прошли годы. Карен был мой близкий друг, хотя наши отношения порой складывались непросто. Сейчас я понимаю, как мне его не хватает. У Карена Таривердиева уже выросли дочери Аня и Лена. Сейчас подрастают дети Ани: Артур и Демид .
Я постараюсь сделать всё, что смогу, чтобы внуки узнали о своём деде как можно больше и гордились им!
Карен Таривердиев (1960-2014 гг.) - единственный сын композитора Микаэла Леоновича Таривердиева.
10 июля - день памяти Карена Таривердиева.
Офицер считал время, проведённое в Афганистане, самым счастливым в своей жизни:
"Потому что я там был нужен. Потому что там не было права на ошибку. Тем более у начальника разведки. Потому что я там жил полной жизнью. Потому что тогда не было ощущения, что все, что окружает вокруг — это только суррогат. У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане — тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас — это не со мной. Это с каким-то другим человеком."
Карен Таривердиев - один из тех афганцев, кто не принял фильм Федора Бондарчука "9 рота". Для него весь сюжет, завязанный вокруг того, что брошенной оказалась целая рота, кажется неприемлемым. Он чётко различает советскую и российскую армии, так и не сумев при жизни понять, откуда в Чечне было так много без вести пропавших.
В Афганистане это было невозможно. Сколько ушло бойцов на задание, столько и должно было вернуться. Это закон. Бойцы ввязывались в бой даже ради того, чтобы отбить тела своих товарищей.
Карьера Карена Таривердиева после Афганистана складывалась довольно успешно. Он дослужился до звания майора. За его плечами Старокрымский спецназ, Германия, Чучковская бригада спецназначения. Но в 1993-м Таривердиев решил оставить военную службу. Одной из главных причин этого стал распад СССР. В 1991-м офицер впервые не выполнил приказ высшего командования. Их элитный батальон только вывели из Германии, когда по телевизору стали показывать "Лебединое озеро" - начался августовский путч.
Спецназ предполагалось использовать для поддержки ГКЧП. Карен Таривердиев стал инициатором отказа от выполнения подобного приказа. На тайном совещании командиров рот он выступил с заявлением:
"Я сказал, что свою роту на убой собственного народа я не поведу, остальные поддержали. Было страшно."
После увольнения из рядов РА Карен Таривердиев перешёл на работу в МЧС России, занимался гуманитарным разминированием и специальными взрывными работами. Когда ноги стали подводить, перешёл на кабинетную должность, став начальником отдела. Был Карен Микаэлович и журналистом, и охранником на автостоянке. Писал рассказы об афганской войне, публикуя на страницах "Красного Знамени" и "Литературной газеты".
***
"Меня хоронили раз пять, наверное. Последний раз в июне этого года, когда принимал очередную должность в нашей компании. Я грохнулся в обморок прямо на своем рабочем месте. Побледнел-посинел-покраснел, меня схватили, засунули в «скорую» и откачивали прямо среди передней линейки нашего автосалона, между «Аккордов», «Легенд», «Джазов» и прочих машин. А на следующий день в интернете читаю: «Как сказал главный врач, состояние Карена Таривердиева крайне тяжелое, но врачи не теряют надежды». А рекордным случаем была осень 2006 года, когда мне позвонил малознакомый издатель из Таллина и долго не мог поверить, что разговаривает именно со мной, а не с кем-нибудь из родственников, а потом грустно поставил в известность: «Я только что получил известие из Германии, что вчера вечером вы скоропостижно скончались от последствий старых ранений». Я потом даже в зеркало на себя взглянул для проверки... Так что к слухам о своей смерти я отношусь по большей части с иронией - как правило, они сильно преувеличены."
"Один шведский историк подсчитал, что за пять или шесть тысяч лет написанной истории на планете было только 235 дней без войны. Человечество всегда воевало, всегда воюет и всегда будет воевать. Это совершенно естественное состояние. Томас Гоббс, «Левиафан» («Война всех против всех») - почитайте. Жил при Елизавете. Вспомните определение войны по Клаузевицу: «Война есть продолжение политики иными средствами». Этой же точки зрения придерживался Энгельс. Вот, собственно, и весь смысл."
"Я никогда не был представителем золотой молодежи. Золотая молодежь - это не про меня. Я не глянец. Отца я уважал и даже обожал, но мне было бы стыдно прятаться за его спину. Отец, если честно признаться, - сын «врага народа», мой дед сидел. Довольно долго, несколько лет. А по тем временам быть сыном «врага народа», пусть даже и частично реабилитированного, далеко не сахарная судьба. Так что все, что сделал отец, он сделал своими руками из ничего. С чего бы я должен пользоваться его благами, а не делать себя сам? Кто мне дал такое право?"
"Утром я прилетел в Кабул, днем из Кабула - в Газни, в 177-й отряд специального назначения, представился комбату, а под вечер меня вызвал майор Корунов, он был представителем разведотдела армии: «А теперь, лейтенант, заруби себе на передке каленым железом: мы здесь нафиг никому не нужны. И никто нас здесь не ждал». И я как-то сразу проникся этой мыслью, что интернациональным долгом здесь даже и не пахнет.
- Что же не уехали?
- Как так - уехал?! А присяга? А долг? Кто бы мне разрешил? Да и что, я лучше других? Они должны дохнуть, а я отсиживаться где подальше? Кто мне такое право давал? Об Афгане вообще ничего не говорили до 1986 года. Мы были персоны нон грата. Словно не было нас на свете. Мы всегда возвращались и обалдевали. Мы говорили: «Мы из Афганистана», а нам: «А это где?» Когда я был в отпуске по ранению, случайно встретил свою одноклассницу. Сказал, где служу. Почему хромаю, говорить не стал. Она ответила: «А, слышала-слышала. Там, говорят, шмотками хорошо затариться можно». Я так и присел от неожиданности. Народ не знал, что идёт война."
"Цена жизни всегда высока. Вопрос только в том, чьей жизни - своих или чужих. Жизнь человека, одетого в чужую форму, ничего не значит, жизнь своего - бесценна. Я сделал для себя вывод: справедливо все, если падают люди в чужой форме, и ничто несправедливо, если падают люди в форме, которую носишь ты сам. Вот это и есть истина в последней инстанции. Мне нужно, чтобы выжил я и выжили мои солдаты. Если вы думаете, что они в отношении нас рассуждали иначе - вы ошибаетесь. Формула проста, как угол дома. И война, по моим ощущениям, - это точно такая же жизнь, как любая другая. Были и бабы, была и водка, было и предательство, были и карьерные соображения, но иногда это перемежалось боями. Словом, обыкновенная жизнь человеческая, только быстро все: утром умыться вышел как обычно - а к вечеру уже погиб. Никогда не угадаешь, что случится. Поэтому и быстро все было - а вдруг убьют и не успеешь?"
"Два года с небольшим. И никого там не оставил. И никто из наших никогда никого из своих не оставлял. Надо было - за трупы товарищей бой вели и даже потери несли, не говоря уж о наших раненых.
Оставил раненого - лучше тогда людям на глаза не показывайся, а застрелись в сортире, чтоб солдаты не видели, от позора и стыда.
Железное правило: сколько ушло в разведку - столько должно вернуться. Если кто-то тяжело ранен или убит - значит, на горбу тащите. Поэтому Чечня мне не ясна."
"У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане - тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас - это не со мной. Это с каким-то другим человеком. А то, что у нас с этим человеком облик схожий, фамилия одинаковая - так это какая-то ошибка Господа Бога. Одним словом, меня того, какой я был в Афганистане, уже нет. А этот? Этот мне не всегда нравится… Такие вот дела."
Карен Таривердиев
Офицер считал время, проведённое в Афганистане, самым счастливым в своей жизни:
"Потому что я там был нужен. Потому что там не было права на ошибку. Тем более у начальника разведки. Потому что я там жил полной жизнью. Потому что тогда не было ощущения, что все, что окружает вокруг — это только суррогат. У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане — тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас — это не со мной. Это с каким-то другим человеком."
Карен Таривердиев - один из тех афганцев, кто не принял фильм Федора Бондарчука "9 рота". Для него весь сюжет, завязанный вокруг того, что брошенной оказалась целая рота, кажется неприемлемым. Он чётко различает советскую и российскую армии, так и не сумев при жизни понять, откуда в Чечне было так много без вести пропавших.
В Афганистане это было невозможно. Сколько ушло бойцов на задание, столько и должно было вернуться. Это закон. Бойцы ввязывались в бой даже ради того, чтобы отбить тела своих товарищей.
Карьера Карена Таривердиева после Афганистана складывалась довольно успешно. Он дослужился до звания майора. За его плечами Старокрымский спецназ, Германия, Чучковская бригада спецназначения. Но в 1993-м Таривердиев решил оставить военную службу. Одной из главных причин этого стал распад СССР. В 1991-м офицер впервые не выполнил приказ высшего командования. Их элитный батальон только вывели из Германии, когда по телевизору стали показывать "Лебединое озеро" - начался августовский путч.
Спецназ предполагалось использовать для поддержки ГКЧП. Карен Таривердиев стал инициатором отказа от выполнения подобного приказа. На тайном совещании командиров рот он выступил с заявлением:
"Я сказал, что свою роту на убой собственного народа я не поведу, остальные поддержали. Было страшно."
После увольнения из рядов РА Карен Таривердиев перешёл на работу в МЧС России, занимался гуманитарным разминированием и специальными взрывными работами. Когда ноги стали подводить, перешёл на кабинетную должность, став начальником отдела. Был Карен Микаэлович и журналистом, и охранником на автостоянке. Писал рассказы об афганской войне, публикуя на страницах "Красного Знамени" и "Литературной газеты".
***
"Меня хоронили раз пять, наверное. Последний раз в июне этого года, когда принимал очередную должность в нашей компании. Я грохнулся в обморок прямо на своем рабочем месте. Побледнел-посинел-покраснел, меня схватили, засунули в «скорую» и откачивали прямо среди передней линейки нашего автосалона, между «Аккордов», «Легенд», «Джазов» и прочих машин. А на следующий день в интернете читаю: «Как сказал главный врач, состояние Карена Таривердиева крайне тяжелое, но врачи не теряют надежды». А рекордным случаем была осень 2006 года, когда мне позвонил малознакомый издатель из Таллина и долго не мог поверить, что разговаривает именно со мной, а не с кем-нибудь из родственников, а потом грустно поставил в известность: «Я только что получил известие из Германии, что вчера вечером вы скоропостижно скончались от последствий старых ранений». Я потом даже в зеркало на себя взглянул для проверки... Так что к слухам о своей смерти я отношусь по большей части с иронией - как правило, они сильно преувеличены."
"Один шведский историк подсчитал, что за пять или шесть тысяч лет написанной истории на планете было только 235 дней без войны. Человечество всегда воевало, всегда воюет и всегда будет воевать. Это совершенно естественное состояние. Томас Гоббс, «Левиафан» («Война всех против всех») - почитайте. Жил при Елизавете. Вспомните определение войны по Клаузевицу: «Война есть продолжение политики иными средствами». Этой же точки зрения придерживался Энгельс. Вот, собственно, и весь смысл."
"Я никогда не был представителем золотой молодежи. Золотая молодежь - это не про меня. Я не глянец. Отца я уважал и даже обожал, но мне было бы стыдно прятаться за его спину. Отец, если честно признаться, - сын «врага народа», мой дед сидел. Довольно долго, несколько лет. А по тем временам быть сыном «врага народа», пусть даже и частично реабилитированного, далеко не сахарная судьба. Так что все, что сделал отец, он сделал своими руками из ничего. С чего бы я должен пользоваться его благами, а не делать себя сам? Кто мне дал такое право?"
"Утром я прилетел в Кабул, днем из Кабула - в Газни, в 177-й отряд специального назначения, представился комбату, а под вечер меня вызвал майор Корунов, он был представителем разведотдела армии: «А теперь, лейтенант, заруби себе на передке каленым железом: мы здесь нафиг никому не нужны. И никто нас здесь не ждал». И я как-то сразу проникся этой мыслью, что интернациональным долгом здесь даже и не пахнет.
- Что же не уехали?
- Как так - уехал?! А присяга? А долг? Кто бы мне разрешил? Да и что, я лучше других? Они должны дохнуть, а я отсиживаться где подальше? Кто мне такое право давал? Об Афгане вообще ничего не говорили до 1986 года. Мы были персоны нон грата. Словно не было нас на свете. Мы всегда возвращались и обалдевали. Мы говорили: «Мы из Афганистана», а нам: «А это где?» Когда я был в отпуске по ранению, случайно встретил свою одноклассницу. Сказал, где служу. Почему хромаю, говорить не стал. Она ответила: «А, слышала-слышала. Там, говорят, шмотками хорошо затариться можно». Я так и присел от неожиданности. Народ не знал, что идёт война."
"Цена жизни всегда высока. Вопрос только в том, чьей жизни - своих или чужих. Жизнь человека, одетого в чужую форму, ничего не значит, жизнь своего - бесценна. Я сделал для себя вывод: справедливо все, если падают люди в чужой форме, и ничто несправедливо, если падают люди в форме, которую носишь ты сам. Вот это и есть истина в последней инстанции. Мне нужно, чтобы выжил я и выжили мои солдаты. Если вы думаете, что они в отношении нас рассуждали иначе - вы ошибаетесь. Формула проста, как угол дома. И война, по моим ощущениям, - это точно такая же жизнь, как любая другая. Были и бабы, была и водка, было и предательство, были и карьерные соображения, но иногда это перемежалось боями. Словом, обыкновенная жизнь человеческая, только быстро все: утром умыться вышел как обычно - а к вечеру уже погиб. Никогда не угадаешь, что случится. Поэтому и быстро все было - а вдруг убьют и не успеешь?"
"Два года с небольшим. И никого там не оставил. И никто из наших никогда никого из своих не оставлял. Надо было - за трупы товарищей бой вели и даже потери несли, не говоря уж о наших раненых.
Оставил раненого - лучше тогда людям на глаза не показывайся, а застрелись в сортире, чтоб солдаты не видели, от позора и стыда.
Железное правило: сколько ушло в разведку - столько должно вернуться. Если кто-то тяжело ранен или убит - значит, на горбу тащите. Поэтому Чечня мне не ясна."
"У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане - тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас - это не со мной. Это с каким-то другим человеком. А то, что у нас с этим человеком облик схожий, фамилия одинаковая - так это какая-то ошибка Господа Бога. Одним словом, меня того, какой я был в Афганистане, уже нет. А этот? Этот мне не всегда нравится… Такие вот дела."
Карен Таривердиев
Карен Таривердиев и боевые награды, которые он никогда не носил
Из-за серьезных ранений Карен Таривердиев рано покинул этот мир - в 54 года. Он никогда не жалел о своём выборе. Однажды в интервью 2007 года его спросили, а кто они, герои сегодняшнего дня. Его ответ привожу полностью:
"Быть честным человеком сегодня — уже подвиг. Честный человек у власти — подвиг вдвойне."
Из-за серьезных ранений Карен Таривердиев рано покинул этот мир - в 54 года. Он никогда не жалел о своём выборе. Однажды в интервью 2007 года его спросили, а кто они, герои сегодняшнего дня. Его ответ привожу полностью:
"Быть честным человеком сегодня — уже подвиг. Честный человек у власти — подвиг вдвойне."
Следующая публикация
Комментарии 12