Предыдущая публикация
Вот вспоминаю детство… Мой папа очень тяжело болел.
Он вернулся с войны в 20 лет инвалидом — у него были прострелены обе ноги и лёгкие. К 30 годам образовалась открытая форма туберкулеза. Периодические обострения сопровождались легочными кровотечениями, так как от изнуряющего кашля внутри рвалась ткань. За восемь последних лет его жизни это случалось 26 раз.
Мама ухаживала за отцом, да ещё ей приходилось, оберегая меня и моего старшего брата, постоянно кипятить в кастрюле с хлоркой посуду, столовые приборы — чтобы только мы не заразились. Два раза в год, до школы и во втором классе, родители отправляли меня в оздоровительный интернат — для безопасности. Конечно, у мамы с батей была непростая жизнь. При этом он у неё был единственным, бесконечно любимым мужчиной. Когда через несколько лет после смерти отца в 83-м году я сказала маме: «Мам, может, тебе замуж выйти?» — она ответила: «Нет. Я прожила с Окой тяжёлую жизнь, но другой мне не нужно». Мама звала отца Окой, а вообще-то его имя было Октябрь, Октябрь Иванович. В 25-м году, когда он родился, считалось модным давать детям такие имена. Я говорила: «Спасибо, что трактором не назвали, а то мне пришлось бы носить отчество не Октябревна, а Тракторовна».
Нигде не учась, отец работал промышленным графиком и был одним из лучших художников в Ленинграде. Мама помогала ему. Мастерская располагалась у нас дома. Периодически два-три художника по нескольку дней жили у нас, потому что постоянно возникали какие-то авральные работы. Плюс ко всему часто устраивались застолья. Собиралось много гостей, мама потрясающе пела, Андрюша, мой брат, замечательно аккомпанировал на гитаре, исполнял и свои песни, отец играл на гармошке, на мандолине. Батя был очень жизнелюбивым человеком, совершенно потрясающей силы воли. Философского склада ума, любил рассуждать о бытии, сознании, смысле жизни. Несмотря на болезнь, выпивал, много курил — ничего не мог с этим поделать, до конца жизни шутил, балагурил.
Последние четыре месяца он, взрослый мужчина, весил 33 килограмма. Ходить уже не мог, лежал дома. Так — поверите ли? — лежа в постели, цыганочку танцевал! При том что боли испытывал жуткие. Но ни в коем случае не позволял себя жалеть. У нас в семье вообще не было принято жаловаться, стенать, распускать нюни. Никаких соплей! И батя в этом задавал тон.
У него было много друзей, один из них — художник-график Коля Юдин. Однажды он приехал к нам в гости вместе с женой Динарой Асановой, которую мои родители видели впервые. Потом эта пара ещё несколько раз приезжала к нам. А однажды возвращаюсь я домой из школы, и отец, ехидно так улыбаясь, говорит мне: «Ну что, пойдём поговорим?» Захожу на кухню, а там — Динара. Говорит мне: «Вообще-то я кинорежиссёр и сейчас запускаюсь с первым своим фильмом «Не болит голова у дятла».
Хочешь попробовать сыграть в нём главную роль?» «А что, интересно», — отвечаю. Посмотрела на отца, а он сидит, улыбается. Так я впервые оказалась на съёмочной площадке. Дальше вопрос о выборе профессии не стоял, поскольку к окончанию школы я уже снялась в нескольких картинах.
Елена Цыплакова.
Следующая публикация
Комментарии 287
И смешно