Предыдущая публикация
Отец, Павел Егорович Чехов, таганрогский купец второй гильдии, происходил из крепостных крестьян (его отец, дед Чехова, заработав некоторые деньги, выкупил и себя, и свою семью).
Но был даже по-своему просвещённым человеком. Любил музыку, играл на скрипке, малевал иконы и свято верил в пользу образования.
Но вот сыновей своих лупил нещадно, будто самый дремучий мужик. Мальчики Чеховы, просыпаясь по утрам, гадали: будут их сегодня пороть или нет. Чаще всего пороли. А после — что самое унизительное — им ещё следовало поцеловать карающую отцовскую руку…
Антон лет с пяти помогал отцу в лавке. Это была лавка колониальных товаров, где продавалось всё подряд: чай, помада для волос, перочинные ножи, специи, рис, прованское масло, пуговицы, копчёная рыба, мармелад, слабительное, маслины, керосин, мышеловки, веники, сигары… Всё это уживалось в мирном соседстве, вот разве что чай отдавал рыбой, кофе — керосином, а веники — корицей, так что покупателей в лавке было мало.
Однажды в бочке с дорогим оливковым маслом обнаружилась утонувшая крыса. Вылить масло было бы разорением. Потихоньку от покупателей процедить и прокипятить, как сделал бы любой купец, Павел Егорович не догадался. Он просто, не особо скрываясь, выкинул из бочки утопленницу и пригласил в лавку священника — освятить масло и отслужить молебен. Это было слишком дико даже для провинциального Таганрога. В лавку с тех пор совсем перестали заглядывать покупатели, и Павел Егорович семимильными шагами шёл к полному разорению.
В Таганроге самыми богатыми людьми были греки, и отец отдал Антона с братом Александром в греческую школу, думая, что это поможет им в будущем сделать карьеру. Преподавание там велось на греческом языке, но учитель заверил Павла Егоровича, что мальчики быстро втянутся и станут понимать по-гречески. И действительно, отличные оценки в табелях за первый год у обоих братьев свидетельствовали, что мальчики втянулись. Вот только, когда отец попросил их поговорить с кем-то из греков, выяснилось, что ни Александр, ни Антон ни слова на этом языке не знают.
Оказывается, целый год они терпеливо просидели в классе, слушая тарабарщину. И им даже в голову не приходило жаловаться: горький опыт подсказывал им, что всё в мире в равной степени скучно, бессмысленно и несправедливо, и до некоторых пор мальчики думали, что иначе и быть не может.
К счастью, в русской гимназии, куда их перевели (после жесточайшей порки за неуспехи в греческом), дело пошло живее. Антон довольно рано осознал, что должен учиться и что это — его единственный шанс выбиться в люди из ненавистного мира купеческой лавочки. И даже когда отец, окончательно разорившись, бежал от долгов в Москву и вскоре за ним туда перебралась вся семья, 16-летний Антон остался в Таганроге доучиваться в гимназии. Как он прожил несколько лет совершенно один, без денег и даже без крова (дом Чеховых отошёл в уплату кредиторам) — один Бог ведает… Но дело было сделано — гимназия окончена, и Чехов поступил в Московский университет на медицинский факультет.
В Москве Антон нашёл своё семейство в самом плачевном состоянии. Отец теперь целыми днями сидел дома и пил горькую. Мать страшно постарела и была изнурена грошовой работой (стиркой, починкой белья). Братья, увы, тоже увлекались вином и ничего не могли заработать. Всё это шумное, вздорное, нищее семейство Антону пришлось взвалить на себя.
До получения диплома врача нужно было ещё дожить, и Чехов нашёл для себя временный, как ему тогда казалось, заработок — писать в газеты фельетоны. И вскоре вся Россия стала зачитываться весёлыми «пустячками» с подписью «Чехонте».
Со временем рассказы делались всё более мастерскими, глубокими, но вместо прежнего веселья в них стала сквозить тоска и безысходность. Что неудивительно — Чехов жил не слишком весело, хотя из нищеты и удалось выбраться (со временем он, внук крепостного, даже сумел, хотя и в долг, приобрести имение под Москвой, в Мелихово, чем страшно гордился).
Следующая публикация
Комментарии 8