— Ну, счёт времени — понятие относительное, — ответил амосеянин, внимательно оглядывая мою плазменную панель. — А прибыл я сюда с помощью телетранспортировки. Меня разложили на атомы и по уже существующему энергетическому потоку переправили к вам. Это практически мгновенно, хотя и требует больших мощностных затрат. Но мы сознательно пошли на это — лишь бы предотвратить неприятность. Однако ж хватит разговоров, надо делать. Покажите, что угрожает вашему существованию.
— Да вот, гайка у батареи отошла, — сильно смутился я такому повороту событий. — Вода капает, приходится миску подставлять. Был бы у меня ключ разводной — конечно, и просить незачем было бы. Нет вот, к сожалению...
Амосеянин подошёл к батарее и тронул гайку.
— Этот вариант помощи в числе семьсот сорока двух не значился, — пробормотал он. — Дело обстоит сложнее, тем более, что всё тут у вас не так, как надо. — И повернулся ко мне. — У вас рядом размещены две энергетические установки — одна для отопления, другая — чтобы принимать изображения. Зачем же так? Столько лишнего места занимать!
Он взялся за торцы батареи, замер на миг, напрягся — и рёбра её вплотную приблизились друг к другу. Он провёл по ним несколько раз рукой, разглаживая, как гончар незастывшую глину, и вдруг у него получился абсолютно гладкий куб. На лицевой стороне его оказалось то же изображение, что было на экране телевизора, но только ещё больше и даже, как мне показалось, чётче, а экран плазменной панели тут же погас.
— Что вы сделали! — теперь уже возмущённо закричал я. — Ведь это совершенно разные предметы!
Он улыбнулся снисходительно, склонил набок голову и развёл руками.
— Ну что вы, ведь так было на заре развития техники. А сейчас любой ученик знает, что главное в машине — это совмещение функций. И ведь вот этот предмет, — он дотронулся до плазменного телевизора, — имеет совершенно другое назначение. Сейчас я вам его налажу...
И тут раздался звонок, я бросился к двери и открыл её. На пороге стоял хмурый, как грозовая туча, дядя Коля, слесарь из домоуправления. Он был в синей брезентовой робе, покрытой серыми и коричневыми пятнами, и каком-то сплюснутом берете, а в руках держал чёрную спортивную сумку из кожзаменителя — там был весь его водопроводный инструмент.
— Привет, — небрежно бросил он мне и пошёл, не ожидая приглашения, топая башмаками, прямо в комнату. — Уж написал так, написал — третий раз вызываю, будут неприятности! Один ты у меня тут, что ли! Дом-то вон какой здоровенный! Чего надо-то, говори!
Он встал возле батареи, на которую я только и смог ему указать и мельком глянул на амосеянина. Деловое выражение его лица не сменилось удивлённым. Мало ли что у людей бывает, походишь по квартирам — и не такое ещё увидишь. Я же так и не мог выговорить ни слова, да и не знал, что сказать, — только протянул дрожащую руку к батарее, на которую неведомой силой был переброшен с экрана телевизора и увеличен в размерах ведущий известного телешоу...
— Американская, что ль? — спросил дядя Коля деловито. — Видел такие, видел. Музыкант один живёт в доме тридцать три — вот у него такая.
— Да что ты, дядя Коля, — отозвался я слабо, — ну где ты мог видеть такую...
— Видел, говорю, — сказал сердито дядя Коля. — Музыкант, говорю, живёт в доме тридцать три — у него тоже американская, да ещё получше будет. Потом здесь у тебя фокус смещён.
— Позвольте, — тут же вмешался амосеянин. — Может быть, у того человека, о котором вы говорите, конструкция действительно лучше, но уж насчёт наладки можете мне поверить. Здесь всё совершенно верно.
— Конечно, каждый свою работу завсегда хвалит, но только я скажу, чтоб обиды не было — фокус верняк смещён. А то пишут тоже — будут большие неприятности!
— Но как же вы можете так говорить, когда совершенно не знаете устройства агрегата. — амосеянин так заволновался, что уши его с шелестом свернулись в трубочку и развернулись вновь.
— Почему это я не знаю? — дядя Коля возмущённо сорвал с головы берет. — Да я знаешь где работал, а? (здесь он выразительно поднял большой палец) Вот то-то! Там такие ещё крутые вещи делают — не чета будут этой самой американской фигне! На тридцать втором заводе, в пятом цехе, где Василь Семёныч сейчас начальником, я работал!
— Удивляюсь, — амосеянин стоял совершенно растерянный. — Ни один прибор не выдал сведений о том, что на Земле известна зависимость между стрелами и сдвигами векториальной кривой с одной стороны и инерциальным градиентом с другой.
— Как это неизвестна! Всем давно эта хрень известна! — сделал дядя Коля энергичный малопонятный мне жест.
Комментарии 14