Хафиз Ширази – прославленный персидский поэт, чье творчество впитало в себя лучшие традиции иранской поэзии. Он творчески переосмыслил достижения своих предшественников, вступил с ними в своеобразный поэтический обмен мнениями. Биографических сведений о поэте немного, часть из них он сообщает в собственных произведениях. На своем веку он испытал и славу придворного поэта, и опалу, и участь бедняка. Человеческая жизнь со всеми ее радостями и печалями – одна из главных тем поэзии Ширази. Вино и возлюбленная – частые гости в его стихах. Любовь он провозглашает своей религией, а дружбу – отрадой сердцу. Оттого так горестны его стихи, посвященные разлуке с близкими по духу людьми.
Свою поэзию он превозносит как эталонную, свою долю считает несправедливой: мир прагматичен, идеалы и искусство в нем не в чести. Впрочем, герой стихов Ширази в любом случае не готов променять свободу на материальные блага. Известный мистик, он также является мастером суфийских аллегорий, где описывает путь к познанию мира и Бога. Визитная карточка его лирики – гармония, мелодичность. Поэзия Ширази – выдающийся образец не только восточной, но и мировой литературы.
Как я страдал, как я любил – не спрашивай меня.
Как яд разлуки долгой пил – не спрашивай меня.
Как я любовь свою искал и кто в конце концов
Теперь мне больше жизни мил – не спрашивай меня.
Как я от страсти изнывал и сколько горьких слез
Я в пыль у этой двери лил – не спрашивай меня.
Какие слышал я слова из уст ее вчера!
Ты хочешь, чтобы повторил? Не спрашивай меня!
Ты не кусай в досаде губ, беседуя со мной.
От скольких губ я сам вкусил – не спрашивай меня.
Как стал я нищ и одинок, как все свои грехи
Я кровью сердца искупил – не спрашивай меня.
Как от соперников Хафиз мученья претерпел
И как он жалок стал и хил – не спрашивай меня.
Не покидай меня, услышь мои моленья,
Друг сердца, свет очей, души успокоенье!
Полы твоих одежд влюбленным не коснуться –
А ты изорвала в лохмотья их терпенье.
Пусть красоту твою не сглазит злое время!
В искусстве красть сердца – ты гений, вне сомненья.
Меня за эту страсть не раз порочил муфтий.
Он не видал тебя – дарю ему прощенье!
И лучший друг корил за эту страсть Хафиза.
Но разве совершил влюбленный преступленье?..
Я приложил немало сил, чтоб ты мне другом стала
И принесла покой душе, которая устала.
Чтобы однажды вечерком ты другом задушевным
Вошла бы в этот дом и впредь его не покидала.
На той лужайке, где рука сама находит руку,
Хочу, чтоб ты руки своей отнять не пожелала.
Чтоб стала светом глаз моих, не дремлющих ночами,
Доверенным моей души, вином на дне бокала.
Взгляни: владыки красоты рабами помыкают.
Мечтаю, чтобы мною ты, как шах, повелевала.
О своенравный сердолик, изранивший мне сердце!
Я б утешения просил, а ты бы – утешала.
Комментарии 12
Я лучшую свою газель
худой бы счел добычей,
Когда бы трепетную лань моя стрела достала.
Ты норовишь не заплатить за преданную службу?
Три поцелуя – плата мне, три драгоценных лала.
О, если бы увидеть мне свершение желаний:
Чтобы в объятиях моих ты до утра лежала.
Пусть я прославленный Хафиз – мне в этом мало
проку.
Из милосердья другом будь – ведь слава стоит
мало!
Плачь, соловей, моим
рыданьям вторя:
Мы оба любим, наша участь – горе!
Вдохнув волос любимой сладкий запах,
Не поминай про мускус в разговоре.
Вином окрасим ханжества одежды –
Я слышать не хочу об этом вздоре!
Сон прославляю, явь превосходящий:
Во сне любовь в твоем сияла взоре!
Воспеть тебя плохой поэт не в силах –
Пусть роется в своем словесном соре!
Откуда страсть берется? Ни ланиты,
Ни губ рубины, ни глаза, как море,
Загадки этой нам не объясняют…
А глянул – и ума лишился вскоре!
Да, высоко до твоего порога…
Достигну неба, с трудностями споря!
Пусть в шелк и бархат рядится бездарность:
Ее легко узнать в любом уборе.
Не плачь, Хафиз, не мучай сердца милой:
В покорности спасенье – не в укоре!
Клянусь нашей дружбой: лишь
ночи рассеется мгла,
Молюсь о тебе – и молитва, как утро, светла.
Река моих слез, пред которой ничтожен потоп,
С усталого сердца любви к тебе смыть не смогла.
Вступи в эту сделку: купи мое сердце – оно
Дороже ста тысяч, хотя и сгорело дотла…
Я в горы бежал от твоей всемогущей руки,
Поскольку рука твоя милостей мне не дала.
О сердце, не надо о милостях друга молить –
Иль жизни лишишься, иль станет она немила.
Молю об одном: чтобы стал Сулейманом Асаф
И речь муравья до престола владыки дошла.
Усердствуй в добре, ибо искренность солнце родит,
А светлый рассвет отвернется от черного зла.
Не сетуй в сердцах на бесчувственность друга, Хафиз:
Виновен ли сад, коль дурная трава в нем росла?..
Убей кокетством
сердце, сделай милость:
Оно само в силки кудрей стремилось!
Коль станешь исполнять мои желанья –
Остерегись, чтоб стража не явилась!
Мое желанье ночью – словно свечка,
Которая, сгоревши, испарилась…
Ведь говорил я: «Не влюбляйся в розу –
Она давно сама в себя влюбилась!»
Не нужен мускус ей – благоуханье
С рожденья от ее одежд струилось.
Забудь дорогу в дом «хозяев мира»,
Чтобы душа в тиши уединилась.
Сгорел Хафиз от страсти – но обетам
В сгоревшем сердце верность сохранилась!
Вчера, до рассвета
...Ещёрыдая, всю ночь я о сне забывал,
Пушок твоих щек вспоминая, слезами его заливал.
Я издали слал поцелуи без счета ланитам твоим,
Твой лик, как луна в полнолунье, всю ночь до
утра мне сиял.
Хиркэ разорвал я на части, представивши брови
твои,
Под этою аркой за счастье твое осушил я бокал.
Звук чанга пленительный слыша, любуясь красою
саки,
Я добрым знамением свыше и то и другое считал.
Виденьями лика любимой чертоги бессонных очей
Твоей красотою незримой я каждую ночь наполнял.
И мысль моя, став птицекрылой, взлетала с ветвей
моих слов –
При помощи локонов милой я птицу в силок
загонял.
Заслышав мелодию эту, хватался саки за кувшин.
Я пел эту песнь до рассвета – и чистым вином
запивал.
О врем
Вчера, до рассвета
рыдая, всю ночь я о сне забывал,
Пушок твоих щек вспоминая, слезами его заливал.
Я издали слал поцелуи без счета ланитам твоим,
Твой лик, как луна в полнолунье, всю ночь до
утра мне сиял.
Хиркэ разорвал я на части, представивши брови
твои,
Под этою аркой за счастье твое осушил я бокал.
Звук чанга пленительный слыша, любуясь красою
саки,
Я добрым знамением свыше и то и другое считал.
Виденьями лика любимой чертоги бессонных очей
Твоей красотою незримой я каждую ночь наполнял.
И мысль моя, став птицекрылой, взлетала с ветвей
моих слов –
При помощи локонов милой я птицу в силок
загонял.
Заслышав мелодию эту, хватался саки за кувшин.
Я пел эту песнь до рассвета – и чистым вином
запивал.
О времени добром я плачу, когда до рассвета
друзьям,
Слагая газели, удачу счастливый Хафиз предвещал!
Приходи ко мне! Наполни
сердце силой молодою,
Тело, мертвое, как камень, воскреси живой водою.
Очи мне разлука злая затворила на засовы.
Распахни ворота встречи – лишь тогда глаза
раскрою.
Словно войско африканцев, горе черное отступит,
Перед воинством румийским щек твоих бежит без
боя.
В зеркале души не вижу ничего, что в жизни
видел,
В нем одно лишь отраженье: ты сияешь красотою.
«Ночь беременна рассветом». Я считаю звезды в
небе,
Знать хочу: чему родиться предначертано судьбою?
Приходи ко мне! Проснется соловей души Хафиза,
Запоет в саду свиданья в час свидания с тобою.
Хотя печаль и старость
...Ещё– мой удел,
А вспомнил лик твой – вновь помолодел.
На склоне лет мне грех роптать на Бога:
Он дал мне все, чего я захотел.
Я к счастью шел по столбовой дороге,
Любил своих друзей, был пьян и смел.
С тех пор как я лицо твое увидел,
Я к мыслям о бессмертье охладел.
Куст розовый, доволен будь судьбою:
В тени твоей, как соловей, я пел!
Я грамоте учился в школе страсти –
До этого я словом не владел.
Судьба меня списала в харабаты,
Препоручив саки веденье дел.
Теперь я стар… Неверный месяц мимо
Плывет… Вот отчего я поседел!
С тех пор как в кабаке я поселился,
Я жизни смысл сокрытый разглядел.
«Прощен Хафиз!» – раздал
Хотя печаль и старость
– мой удел,
А вспомнил лик твой – вновь помолодел.
На склоне лет мне грех роптать на Бога:
Он дал мне все, чего я захотел.
Я к счастью шел по столбовой дороге,
Любил своих друзей, был пьян и смел.
С тех пор как я лицо твое увидел,
Я к мыслям о бессмертье охладел.
Куст розовый, доволен будь судьбою:
В тени твоей, как соловей, я пел!
Я грамоте учился в школе страсти –
До этого я словом не владел.
Судьба меня списала в харабаты,
Препоручив саки веденье дел.
Теперь я стар… Неверный месяц мимо
Плывет… Вот отчего я поседел!
С тех пор как в кабаке я поселился,
Я жизни смысл сокрытый разглядел.
«Прощен Хафиз!» – раздался голос свыше
Вчера, когда я в погребке сидел.
О горе! На старости лет
любовь поразила меня.
Стал явным сердечный секрет, сокрытый до этого дня,
Души соловей упорхнул в проемы открытых очей,
А в кущах любви для него готова была западня.
Как мускусом, кровью омыт в груди моей сердца комок:
Той дикой козы аромат доносится, сердце пьяня.
От пыли в квартале твоем я пьян, как от чаши вина,
И ветер не смеет дышать, твой мускусный запах храня.
Ресницы любимой моей – мечи, покорившие мир:
Навалены трупы вокруг, была беспощадной резня!
Для пьяницы все хорошо, что в чашу ему ни налей.
Немало в сей жизни скорбей испил я, судьбы не кляня.
Вотще благородным, как лал, агат мой старается стать.
Не лучше ли сразу понять, что я для тебя – неровня?
Кудрей гиацинтовых раб, Хафиз, твой невесел удел:
Усмешки завистников злых и сплетниц пустых болтовня!
Страсть бесконечна;
страстным дорогам нет пресеченья, нет!
«Души отдайте!» — страстным другого нет назначенья, нет!
Миг зарожденья сладостной
страсти — благожеланный миг.
В деле отрадном ждать ли гаданья, предвозвещенья? Нет!
Нас не страши ты разумом
властным, нам подливай вина!
К нам не причастен стражи начальник, нам запрещенья нет!
Глянуть на лик, схожий с
месяцем юным может лишь чистый взор,
В ликах других подобного блеска и обольщенья нет.
Сердце Хафиза в горести
страждет: сердце твое — гранит.
Сколько ни плакал, сколько ни звал я, — нет мне прощенья, нет!
Плавной поступи любимой не забыть мне никогда.
Страсть к тебе такое место заняла в моей душе,
Если головы лишусь я – не утешусь и тогда.
Образ твой из воспаленной головы моей вовек
Не изгладится – какая б ни грозила мне беда.
Все забудет сердце, кроме груза страсти и тоски,
Кроме грусти о любимой – а она со мной всегда.
Сердце связано навеки прядями твоих волос –
Не видать ему свободы вплоть до Страшного суда.
Извинительно для сердца мчаться за тобою вслед:
Для больного есть лекарство – как же не спешить туда?
Если ж кто-нибудь не хочет стать скитальцем, как Хафиз, –
Пусть не дарит безответно сердца той, что так горда!