Истории, которые влияют на нашу жизнь!

А мать покраснела и почему-то расплакалась. Так и сказала, что смерти ее ждут. Зачем так-то? Боится, что похоронить не на что? Но на миллион можно и фараона древнеегипетского проводить в последний путь. О чем это она? Так рассердилась, что даже выгнала: «Уходи. Не серди меня». Мать старая. Из ума почти выжила. Ведет себя по-детски. Внимание ей все подавай. Звони по три раза в день. А зачем звонить? Все живы-здоровы, слава Богу. Попробуй не набрать! Неделю плакать станет. Это и есть детство – в голове. Все у нее тяжелые думы. Всегда чем-то недовольна. Придешь, а она губки подожмет и молчит. Затем выдавит, что от одиночества скоро помешается. А как с ней жить? Она же авторитетом своим придавит, как гранитной плитой. На ноги не встать. Заест и съест. Как с ней жить? Понятно, что одиночество. Но это же возраст такой. Что тут поделать? Старость не в радость. Должна же понять, что нянчиться с ней никто не будет. Никто! Надо правде в глаза смотреть. Аромат! У дочери своя жизнь. И работа, между прочим. И обязанностей выше головы. А мать сидит в квартире. Ей скучно одной. Не станешь же с ней торчать? Квартира маловата. Втроем. Дочка выросла. А родители молодые. И с дочерью в одной комнате. Как жить? Годы же летят. А мать не понимает. Миллион зажилила. Зачем он ей? Для чего копила? Сейчас сидит на нем, как Кощей, и рубля не даст. Сердце деньги эти ей радуют? Ничего ей не надо. Ни одежды, ни обуви, ни разносолов разных. Потому что старуха. И отдыхать не поедет. И в санаторий лечиться тоже не поедет. Зачем миллион? И вообще непонятно, копила зачем? У нее всего одна дочь. Понимаю, если бы семеро по лавкам. Дочь одна, внучка одна. Как объяснить? Где слова найти? Конечно, старая. Радости у нее в жизни нет. Но через это все проходят. Даже великие артисты. И политики разные. Между прочим, две ее близкие подруги в одиночестве померли. И ничего. Мужественно свою долю приняли. А она как ребенок. Чуть что – в слезы. И не разговаривает. Ей покажется, что грубое слово услышала. Или неуважительную интонацию – сразу в слезы. Начинает страдать, что ее не уважают. С грязью смешали. И рассказывает, как тяжело жила. И какого-то фантастического уважения требует к себе. Нет, со стариками невозможно. Они кровь пьют. Здоровье высасывают. Мать каждый день обижается. Почти каждый день. И всегда одно и то же. Одно и то же: «Поговорить не с кем. По телевизору – гадость. Смотреть нечего. Читать нельзя, потому что больные глаза не дают». И что теперь? Что? Маленькая радость А тут еще неприятность. Фирма загнулась. Разорилась. И всех сотрудников на улицу. Без работы. Как жить? Иммунитет сел, загнулся. Поймала где-то хворь. В больнице валялась. Затем реабилитация. Лежит дома. Страдает. И вдруг старая мать. Нет, вы только поймите! Кто-то ей с такси помог. Вызвал и прочее. Прикатила с маской на лице. Зашла, еле живая. И сказала: «Доченька, не переживай. Мне-то зачем деньги? Буду тебе по сорок тысяч в месяц давать. А ты поправляйся. И работу ищи. Ты только не переживай. Тебе себя беречь надо». И мандарины на стол положила. Мамочка, хорошая, добрая. Ум сохранила. И сердце. автор: Георгий Жаркой Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/lifestori (нажав: "Вступить" или "Подписаться") Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

- Да беременная твоя Катька опять, я случайно узнала, что она к Петровне сегодня собирается идти прерывание делать. - Вот же… - мужчина выругался. – Ведь ничего мне не сказала про беременность! Ну я устрою ей сейчас прерывание. Быстрым шагом Виктор поспешил к начальнику цеха, чтобы ненадолго отпроситься с работы. - Очень срочное обстоятельство у меня, Семён Павлович. Позвольте на часик домой сбегать. - Что там у тебя стряслось, Витя? До обеденного перерыва не дотерпишь? Надеюсь, не умирает никто? На тебе лица нет, - забеспокоился начальник. - Там, правда, вопрос жизни и смерти, - ответил Витя. - Ну хорошо, иди, если нет срочной работы. - Я всё успею, - пообещал Виктор и понёсся домой. *** С Катериной они познакомились и поженились в сорок восьмом году, обоим было по девятнадцать лет. Пришли домой из сельсовета, где их расписали, скромно поужинали тем, что мать Виктора собрала на стол. Никого не приглашали. Не принято тогда было у них в посёлке устраивать пышные застолья, послевоенное время, не до гуляний… В январе сорок девятого родилась у пары первая дочь Зина, и уже через полгода Катерина снова забеременела, подарив мужу вторую дочь, которую назвали Людмилой. Тяжело было молодой женщине управляться с двумя малышками. От мужа помощи было немного, он работал, и только в выходные мог посмотреть за дочками, пока жена хлопотала по хозяйству. А в будние дни Виктор после работы обучался в вечерней школе, поскольку из-за начавшейся войны успел окончить только пять классов. Жили они с Катериной в своём доме, где нужно было и печь истопить, и воды натаскать, а начиная с мая и в огороде управиться. Поэтому почти все хлопоты и упали на хрупкие женские плечи. Младшей Люде ещё не исполнилось и двух лет, когда Катерина поняла, что снова ждёт ребёнка. Эта новость совсем её не обрадовала. На руках две малышки, за которыми нужен глаз да глаз, куда ещё рожать? Зная, что Виктор будет против прерывания беременности, она решила ему ничего не говорить. Договорилась с Варварой Петровной, местной акушеркой, которая помогала женщинам в таких ситуациях. Это было время, когда данная процедура в стране находилась под запретом. Только если по медицинским показаниям, когда, например, была угроза жизни матери. Потому и вынуждены были женщины тайком избавляться от нежелательной беременности, и порой это стоило им жизни. Катерине было непросто принимать подобное решение. Но тогда казалось, что выхода у неё нет. Не справится она. Помочь некому. Мама живёт далеко, да и своих забот ей хватает, не сможет приехать. Свекровь хоть и жила на соседней улице, никакого участия в воспитании внучек не принимала, поскольку недолюбливала Катерину, и даже одно время пыталась их с Виктором рассорить. Всякие небылицы придумывала про невестку. И даже намекала на то, что старшую дочь Катя родила от другого. Это было абсолютнейшей неправдой, но Матрёне очень хотелось посеять в сыне зерно сомнения. Однако ничего у неё не вышло, Виктор тогда вступился за жену и запретил матери говорить о Катерине плохо. Слишком уж хорошо он знал склочный характер Матрёны, а жене доверял и любил её. - Ну и живи со своей Катькой, намучаешься ещё, - зло сказала мать, очень обидевшись, что сын её не послушал. И надолго дорогу в его дом забыла. Когда Катерина приняла решение не рожать, она обратилась к соседке Клаве, с которой они не то, чтобы были дружны, но общались иногда, чем-то выручая друг друга по-соседски. Клава была почти на десять лет старше Кати, дети у неё в школе уже учились, поэтому иногда соседка соглашалась присмотреть за Катиными девочками, если той срочно нужно было куда-то отлучиться. - Клава, можешь с моими девчонками сегодня посидеть во второй половине дня? – спросила Катя, зайдя в дом к соседке. - Могу, а ты куда собралась? - Мне отлучиться нужно по одному важному делу, - пряча глаза, сказала Катерина. - И куда же ты собираешься? Что за важное дело? – Клава посчитала, что раз уж она будет присматривать за Катиными детьми, то имеет право знать, куда та собирается пойти. Обычно молодая женщина и не скрывала своих планов, а тут начала увиливать, глаза прятать. Что-то тут явно не так. - Мне нужно, - ответила Катя, которой не хотелось говорить правду. – Очень нужно. Выручишь? - А уж не к Петровне ли ты собралась? – догадалась Клава, внимательно посмотрев на Катю. – Темнишь ты что-то… Ребёнка снова ждёшь? Врать Катерина не умела, поэтому призналась соседке в том, что собиралась сделать, умоляя её никому не рассказывать. - Витька меня убьёт, если узнает. У Виктора характер, действительно, был взрывной. Убить бы не убил, конечно, но разозлился бы не на шутку, узнав, что проделала жена за его спиной. - Так Виктор твой не в курсе, получается? - Нет, - покачала головой Катя. – Да не вытяну я ещё одного ребёнка, Клава. Может быть, потом, когда девочки подрастут. А сейчас не готова. Времени и так не хватает ни на что, кручусь с утра до вечера, а за малышками глаз да глаз нужен, они такие шустрые! Куда мне ещё одно дитя сейчас? Не справлюсь. Клава слушала Катерину, а про себя думала, что та неправа. Нельзя от мужа такое скрывать. Если вместе примут решение, это их выбор, общая ответственность. А так, тайком, нельзя. Плохо это. - Во сколько мне к тебе подойти? – спросила она. - Я на три часа договорилась. - Хорошо, приду, - кивнула Клава. И как только Катерина ушла, женщина начала собираться. «Прости, Катя, - думала она. – Но ты мне ещё потом спасибо скажешь. Негоже такое скрывать от мужа, дитя-то общее, он отец, имеет право знать. Да и здоровьем своим рисковать так зачем?» Уверенная в своей правоте, Клава помчалась на работу к Катиному мужу. *** - А ты чего так рано? Случилось чего? – испуганно спросила Катерина, увидев Виктора, который ворвался в дом, раскрасневшийся от мороза, зачерпнул ковшом воду из бака и начал жадно пить. - Случилось, - ответил муж, утолив жажду. – Надеюсь, ты ещё не успела избавиться от нашего ребёнка? - Откуда ты знаешь? – ещё больше испугалась Катя. - А что это неправда? Отвечай! Это правда или нет? – закричал Виктор. - Витенька, ты, пожалуйста, успокойся… - Да как я могу успокоиться, если ты за моей спиной такое удумала! Для чего мы тогда семью создавали, если ты такие решения единолично принимаешь? - Витя, - Катя плакала, теребя в руках надетый на ней фартук, муж застал её за приготовлением обеда, - да куда ж нам ещё одного ребёнка сейчас? Страшно мне, не справлюсь… - Чего страшно? Вот от того, что ты сделать собралась, должно быть страшно. А рождения дитя чего бояться? В войну бабы рожали и не боялись, а сейчас чего бояться? Думаешь, не прокормлю вас всех? Где двое, там и трое… - Витенька, прости меня… Да за деньги не переживаю. Скромно мы живём, но не голодаем же. Огород есть, курочек ты хочешь взять… Боюсь, что силёнок мне на всё не хватит. - Катя, - гладя на плачущую жену, Виктор почувствовал, как злость его постепенно стихает. – А если случится что с тобой во время прерывания? Ты об этом не подумала? Мало что ли историй таких. Вон в соседней деревне недавно молодую совсем схоронили, всё из-за этого… Случись что с тобой, и девчонки наши без матери останутся? Ты об этом не думала? - Прости… - только и смогла выговорить Катя, не в силах унять душившие её слёзы. Сейчас ей и самой стало страшно от того, что она собиралась сделать. Виктор подошёл к жене, обнял её и сказал: - Всё будет хорошо, Катюша. Мы справимся. К рождению ребёнка я отпуск возьму, помогу тебе на первых порах. И потом буду помогать, вечерами. Я же как раз вечернюю школу заканчиваю, свободней буду. Дети растут быстро. Не успеем оглянуться, как наша Зина уже помощницей тебе станет, а потом и Людмилка тоже… Да и знаешь ты, как я сына хочу! А вдруг сын у нас будет? А ты избавиться хочешь… Катя продолжала рыдать, уткнувшись в плечо любимого мужа. А он гладил её по волосам и повторял: - Мы справимся, Катюша. Всё будет хорошо. В августе 1952 года Катерина родила двойню. Мальчика и девочку. И они с Виктором справились, вырастили четверых детей, а про тот случай старались не вспоминать. И на Клаву Катерина зла не держала. Наоборот, была ей благодарна, что та уберегла от неверного шага. А Клавины дети в свободное от школы время прибегали потом к Кате поводиться с малышами. Очень им нравились двойняшки – Валера и Валя.

Да только не вернулись они. Ни вечером, ни утром следующим. Ни спустя неделю, когда от Троша одна тень осталась. Он по первости рвался, конечно. Скулил, чувствуя, как жесткая веревка в шею до крови впивается. Кору вот дубовую грызть пробовал, траву опять же… Пить еще очень хотелось. Но он терпел. Как не терпеть, раз хозяин велел, разве ж можно самому хозяину противиться? А когда совсем невтерпеж стало, когда о частокол ребер выпирающих порезаться можно было… Осознал наконец. Даже завыть хотел, да только язык совсем высох, к небу прилип. И захочешь – пасть не откроешь. Да и сил не осталось. Ни на что. Дыхание, и то с трудом давалось, а значит… Конец? Одинокий, бесславный… Мучительный. И лишь одна мысль в начинающемся путаться сознании - За что? Разве можно так? Предать? Бросить. Оставить медленно умирать…? Ведь он умирает… Вот уже совсем потерял счет времени. Вчера, сегодня, завтра... Не все ли равно, если каждый день похож на предыдущий. И впившаяся в шею веревка, оставившая под собой некрасивые, и кажется успевшие загноиться рубцы больше не жалит. Не чувствуется. А вот сточенные об жесткую кору зубы по-прежнему мучительно ноют. Как ноют ободранные в кровь лапы, вспахавшие неровный полутораметровый круг вокруг старого дуба, к которому он привязан. Этот земляной, когда-то пестривший травой пятачок стал его личным адом. Не сойти, не вырваться. Не дотянутся лапой за очерченные, выцарапанные края. Клетка. Наполненная пением птиц клетка. Совсем скоро все закончится. Он знал. Чувствовал. И с какой-то обреченной решимостью прикрыл слезившиеся глаза. Впал в беспамятство, из последних сил вильнув кончиком хвоста, и... - Давай, мой хороший, давай! Просыпайся! Дышишь же, вижу, дышишь! А остальное все ерунда! Ты дыши главное, дыши, хороший! Андрюш! Андрюша, вот так держи, вот... Давай, давай… Еще! Еще немножко! Ну же! Трош содрогнулся. На пересохший язык упали первые капли влаги. Побежали тонкой прохладной струйкой по гортани, камнепадом рухнули в пустой желудок, заставив его еще раз болезненно дернуться. - Умница! Какой же ты умница! Еще немножко! Вот так! - новый глоток воды, и Трош с трудом заставляет себя разлепить веки. Двое. Людей, что стоят подле него на коленях, двое. Парень и девушка. Девушка малыша ждет. Округлившийся живот так и тянет и без того натянутые на кофте пуговки. Молодые, суетливые, совсем как… Нет. Трош не хочет вспоминать. Ни глупого страха, в глазах молодой хозяйки беременной поселившегося. Ни опасливого взгляда хозяина и шепота в темноте: “А вдруг укусит?”… Боли и так хватает. И он просто слушает. Слушает ласковые уговаривающие голоса, держится за них, как за спасительную соломинку. Наверно, жизнь все же зачем-то нужна. Иначе почему он за нее так цепляется... ***** -Тор! Ко мне, мальчик! - Настя, его новая хозяйка, призывно машет рукой. И он со всех лап мчится к ней с другого конца светлого парка, не забывая прихватить обмусоленную, почти перекушенную пополам палку. У ее ног на зеленой, пахнущей летом и цветущими неподалеку липами траве, копошится маленькая Сонечка. -Толь! - радостно щебечет она, обвивая мощную шею возвышающегося над ней пса пухлыми детскими ручками. И, звонко рассмеявшись, дарит ему очередной слюнявый, наполненный вкусом ванильного мороженого поцелуй в и без того мокрый нос. Он, конечно, терпит. Хотя, зачем врать самому себе - ему нравится! Безумно, до щенячьего визга, нравится. Нравится его новая семья: суетливая, эмоциональная, но добрая и искренняя Настя и строгий, похожий на скалу, но всегда справедливый, Андрей. Тор помнит, как он вынес его на руках из леса. Как аккуратно укладывал на заднее сиденье машины, примостив его бедовую голову на колени севшей туда жены… Нравится годовалая, совсем недавно научившаяся ходить, держась за его смоляной бок, непоседа Сонечка. Нравится дом, в котором у него есть своя, пахнущая им и постоянно засыпающей рядом Соней, лежанка. Нравится жизнь. Его новая, начавшаяся после лесного кошмара жизнь, о которой он и не смел мечтать, когда Андрей и бывшая тогда еще беременной Настя чудом нашли его в лесу, остановившись передохнуть на обочине загородной дороги. - Сонь, Тор у нас собака, а не пони, - смеется подошедший Андрей, наблюдая, как пыхтящая дочь почти забралась на улегшегося у ног Насти пса. И, переглянувшись со смеющимися глазами жены, подхватывает повизгивающую дочку-юлу, чтоб уже через минуту всей семьей, включая подпрыгивающего рядом «Толя», направиться к выходу из парка. И не успевает ничего понять, когда собака срывается с места и буквально за считанные секунды пересекает оставшееся до выхода из парка пространство. А там… На краю проезжей части - ребенок. Девочка. Сонина ровесница. Розовый бантик, мягкий рюкзачок-слоник, блестящие сандалики и… нарастающий визг тормозящей легковушки! Истошный крик зазевавшейся матери... Бегущий, вытянувший руки, понимающий, что не успевает, отец... Застывшие прохожие... И темная, почти черная, тень оказавшейся рядом за секунду до катастрофы собаки. За шкирку. Рывком. Выдернул. Успел! И люди плачут. Прижимают к себе ребенка, ощупывают. Слова льются, как капли дождя из прохудившегося неба… Много... Бестолковые... И осознание. Глухое, болезненное: -Трош! - вскрикнули почти одновременно, поднимая взгляды от напуганной, плачущей, но живой и невредимой дочери, - Троша… А он не оборачивается. Стоит, уткнувшись покатым лбом в ноги подбежавшего Андрея. Дрожит. Чувствует, как подоспевшие следом Настасья и Сонечка рядом с боков обнимают… и дышит. Живой. Любимый. Их. Тор. А на других, тех, что застыли в нескольких метрах, не смотрит, хоть и не забывал никогда. Зачем? Он теперь Андрею с Настей да малышке Сонечке, его в мокрый нос целующей, предан. До кончика хвоста виляющего предан! Ненужный в той, другой, семье оказавшийся. Неугодный. Преданный. Если история Вам по душе, нажмите: Класс, мне будет очень приятно)

Я сделал громче, чтобы ничего этого не слышать. «Ты же не умрешь, если немного поможешь и внесешь вклад в воспитание наших детей?» — спросила ты, убавив звук. Я раздраженно тебе ответил: «Целый день я проработал, чтобы ты все время могла оставаться дома и играть в кукольный домик». Началась ссора, один за другим повалились аргументы и доводы. Ты плакала, потому что устала и очень злилась. Я много всего тебе позволил наговорить. Ты кричала, что больше так не можешь. Потом ты вышла из дома и оставила меня один на один с нашими детьми. Мне пришлось самому накормить их ужином и уложить всех спать. На следующий день ты не вернулась. Я взял выходной на работе и остался дома с детьми. Я прошел через все жалобы и слезы. Я целый день бегал кругами по дому, не имея свободной минутки даже для того, чтобы принять ванну. Одновременно я грел молоко, одевал детей и мыл посуду. Одновременно. Я был заперт дома на целый день, не имея возможности поговорить с человеком старше 10-летнего возраста. У меня не было возможности нормально сесть за стол и насладиться прелестями еды — надо было все время смотреть за детьми. Я чувствовал такое сильное истощение, что мог бы беспробудно проспать часов 25. Но это невозможно, потому что малыш просыпается и кричит каждые два часа. Я прожил без тебя два дня и лишь одну ночь. Я все понял. Я понял, как ты устаешь. Я понял: быть матерью — это постоянная жертва. Я понял, что это намного тяжелее, чем сидеть в офисе по 12 часов и принимать серьезные финансовые решения. Я понял — ты пожертвовала своей материальной свободой и карьерой ради того, чтобы быть рядом с детьми. Я понял, как трудно, когда твое финансовое положение зависит не от тебя, а от твоего мужа. Я понял, чем ты жертвуешь, когда отказываешься пойти с подругами на вечеринку или в спортивный зал. Ты элементарно не можешь заняться любимым делом и даже выспаться. Я понял, что ты чувствуешь, когда тебя запирают на замок с детьми, и ты пропускаешь все, что происходит вокруг. Я понял, почему ты обижаешься, когда моя мама критикует все твои методы воспитания. Никто не понимает детей лучше, чем их мать. Я понял, что матери несут самую большую ответственность в обществе. Никто, к сожалению, этого не ценит и не превозносит. Я пишу тебе это письмо не просто для того, чтобы сказать, как скучаю по тебе. Я не хочу, чтобы еще один твой день прошел без этих слов: «Ты очень смелая, ты прекрасно справляешься, и я очень восхищаюсь тобой!» Роль матери, жены и домохозяйки в обществе, является самой важной и действительно ценится меньше всего. Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/lifestori (нажав: "Вступить" или "Подписаться") Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

В квартире был просто какой то бедлам. Вынесено практически все, что имело хоть какую то ценность - диван, палас, холодильник. А так же - постельное белье, хорошая посуда (старую оставил нам с барского плеча), ну там по мелочи - полотенца, сковорода и т д. Вы представляете - мужчина 33 лет собирает ложки, кружки, старую сковородку. В тот момент я не знала то ли плакать, то ли смеяться. Сын правда был в шоке и спрашивал что произошло в нашей квартире. А я даже не знала как правильно до него донести тот факт, что его обчистил собственный папаша. Я думала такое только в кино бывает и когда слышала подобные истории - не верила до конца. Ну не может мужчина у своих детей отбирать сковородки и чашки! А нет, оказывается может. Взяв себя в руки я как можно веселее сказала сыну что нам предстоит генеральная уборка, что мы теперь по своему вкусу сделаем все в квартире и купим новое постепенно. Зайдя в ванную, чтобы набрать воды для уборки, обнаружила, что водонагревателя тоже нет😳. Тут уже я не выдержала и набрала номер пока еще мужа с тем, чтобы уточнить - зачем он так поступил с нами, и прежде всего со своим сыном. Ответ убил - мне тоже нужно начинать новую жизнь. И то, что скоро нам будет даже не помыться без нагревателя, его не волнует - "купи новый или грей в кастрюльке.". Люди добрые, скажите - это нормально?! Где были мои глаза, когда я выходила замуж за этого недочеловека? Ни когда не думала, что со мной такое случится. Бывшие супруги делят дома, машины, деньги. А мой решил поделить чашки. Как это все низко. Подавать в суд на раздел имущества не хочу. Что я укажу в суде - что он забрал старенький диван и комплект постельного белья? Для меня это унизительно. Потому как ни чего дорого мы с ним не нажили в браке. С одной стороны просто мерзко и пусто на душе. С другой - как будто открывается новая дверь, где все с чистого листа. Спасибо что выслушали, буду рада почитать комментарии. P.S. Приезжал он вместе со своей маман. " Она ему помогала" - цитата. Надеюсь они обретут спокойствие вместе с этим скарбом. Если история Вам по душе, нажмите: Класс, мне будет очень приятно)

- Мама! - злилась дочь. - Ну кому твой дом нужен? Ты и о нас подумай, нам сложно каждый раз по шесть часов трястись по вашим сказочным дорогам, чтоб к тебе приехать. Ни продукты купить, ни лекарства! А если тебе плохо станет? Тут даже медика нет и связь ловит через раз! - Медик есть. Соседка моя Ивановна, пятьдесят лет медсестрой отработала. Она меня и подлечит, случись что, - упорно протестовала Петровна. - А твою Ивановну кто подлечит, если вас обеих прихватит? Мам! Ну ты подумай не только о себе, но и о нас. Скоро осень, детям учиться, часто ездить мы не сможем. А там зима, вообще не вырвешься. Ну давай мы тебя к себе заберем, - не отставала настойчивая Вера. - У вас тесно, зачем я буду мешать? - У нас три комнаты. Найдем тебе уголок. Давай-давай, собирайся, хватит время тянуть. Мать держалась, как кремень, однако, у детей были свои планы. Ездить каждый раз в глухую деревушку, каждое лето ремонтировать и латать ветхое жилье, переживать, что мать не справится одна - удовольствие не самое приятное. Поэтому, на семейном совете, Гриша и Вера решили мать забрать к себе в город, а дом продать. Несмотря на очевидные для них «косяки», нашлись те, кто увидел в этой полузаросшей деревеньке потенциал. Поэтому дом удалось спихнуть на удивление быстро. Так как дети не планировали вообще с ним что–либо делать, рассчитывая просто бросить его и забыть (как делали многие жители, покинувшие свои дома), заниматься оформлением документов не стали. Решили продать по минимальной цене и не говорить об этом матери. - Эта халупа дороже встанет, если все необходимые бумажки собирать и оформлять! – жаловалась Вера мужу. - А они вообще существуют? Документы? – прислушиваясь к совету жены, Гриша был готов на все, лишь бы не таскать в эту глухомань. - Не знаю. Дом строил прадед, когда еще никому ничего доказывать не надо было. Потом в нем дед жил, а потом он маме достался по наследству. Она в него отца привела, так как он сиротой был. - Ну пусть забирают за символическую цену. Зачем он нам? Ездить за тридевять земель картошку окучивать? Я ее и тут в магазине куплю, - махнул рукой Гриша. - Верно. С детства замучили грядки тяпать и воду для полива с колодца тягать. Сколько себя помню, мечтала свалить из этой дыры в город и больше никогда не возвращаться. На том и порешили. В скором времени дом перешел к новому владельцу, а бабушку заочно поселили жить в комнату младшего сына. Несмотря на возмущение последнего. - Так не честно! Я всего год как получил свою комнату! Пусть она к Петьке переходит, он один давно живет! Заодно у него и свинарник разгребет! Ты ж говорила, что бабуля тебя гоняла, как Золушку. – разнылся мальчик. - Не возмущаться! – рявкнула мать. - Бабушке и так сложно будет первое время. Ее слабое сердце не выдержит жить с подростком, собравшим на своем столе сборную по кружкам и огрызкам. - Ма-а-ам, ну давай бабушку оставим там, где она живет. Ей же не хочется ехать! Вот и пусть в деревне живет. Мне у нее летом нравится на рыбалку бегать. - А зимой воду ей таскать и дрова колоть ты будешь? Нет уж, дело решенное, сегодня в порядок комнату приводим, а завтра едем за бабушкой, она как раз вещи собирает и прощается со всеми. Хотя, чего там собирать? Три тряпки осталось. Следует отметить, согласилась бабушка с горем пополам. Долгие уговоры лишь подтверждали, что с дочерью и ее семьей ужиться будет сложно. Уж больно они шумные, скандальные, каждый свое галдит, или того хуже - в телефоне сидит. Нет в них той степенности и душевности, что была принята в семье ее родителей. Мужа она рано лишилась, потому поменять устоявшийся уклад не успела. Так и жила в родительском доме по их заветам. Муж пока жив был, подстроился под нее, так как вообще семьи не видел. Счастлив был, что его приняли и полюбили как родного. Родителей жены любил искренне. Потому и погиб – на заготовке леса увидел, как падает дерево на тестя. Толкнул того и сам попал под тяжеленный ствол. Валентина тогда тяжела была. Родила раньше срока маленькую, слабенькую девочку. Если до этого Валя и допускала мысль покинуть отчий дом, то теперь она забыла обо всем. Куда ей, одной, с ребенком на руках, ехать? Так и остались. Дочь выросла и уехала, родители умерли, а Валентина все жила в своем стареньком доме. И был он ей, как родной человек, знакомый до боли. Очень тяжело расставаться с ним и ехать невесть куда. Но делать нечего. Видимо, нуждается семья дочери в помощи Валентины. Переезд пришелся на конец лета. Спустя пару дней у внуков началась учеба, у детей закончился отпуск. И начались серые будни… Целыми днями Валентина сидела одна. Телевизор она отродясь не смотрела, не нравилось ей, газеты читать - глаза слабы, гулять праздно по улице – не привыкла, да и спускаться каждый раз с этажа силы не позволяли. Дома она бы нашла себе сотню дел – воду носить, дровяник заполнить, курочкам корма дать, траву прополоть, яблок насушить детям. Они им, конечно, не нужны, но раз выросло – надо заготовить. - Ох, мученье! Самая пора стоит для заготовок, а я сижу, как у праздничка! Давно б уже накрутила, насолила. В подпол спустила и радовалась, каков нынче урожай. Как там мой домик? Как мой огородик? Заросло, поди, все за месяц… Осыпалось, да попортилось. – вздыхала Валентина, сидя у окна. На улице столько народу, что выходить не хочется. А в своей деревушке было так тихо, что сквозь тишину эту биение сердца слышно. Погрустила Валя, насмотревшись на прохожих, мыслями о доме себя измучила и легла спать, чтобы день скоротать. К вечере пришли внуки. Подскочив с дивана, Валя поспешила их накормить, но дети, схватив из шкафчика конфеты и чипсы, попросили не приставать к ним. - А может, чайку? – суетилась бабушка, стараясь угодить внукам. - Ба, отстань, не видишь, я занят? – отвернулся старший внук Петя, уставившись в телефон. - Саня, - обратилась к младшему Валя. - Уйди, мне телевизор невидно, - засовывая в рот конфету, Саша махнул рукой. Чуть позже на пороге квартиры появились и дочь с зятем. - Ужинать будете? Я таких пирожков напекла, - радостно воскликнула Петровна, вынимая из духовки противень с ароматной сдобой. - Какие пирожки на ночь глядя? – обозлилась Вера, плюхнувшись на стул. – У меня диета, я же говорила. - Гри-иш! – Валентина понадеялась, что зять соизволит отведать вкусных пирожков, но и тот отказался: - Спасибо, сыт. Я в душ и спать. И такое безразличное отношение Валя переживала ежедневно. Спустя месяц после переезда она взмолилась: - Верните меня назад. Не могу я больше тут сидеть! – вошла она в кухню, рыдая в голос. - Мам, ну ты чего? Какой назад? Что там хорошего? Здесь тебе все условия создали - живи и радуйся, – занервничала Вера, держа в руке чашку с чаем. - Чему? Чему мне тут радоваться? Дел никаких, скукота смертная, даже поговорить не с кем! – присела на стул старушка. - С нами разговаривай. - Ага, поговоришь с вами! Одни в телефонах, другие в телевизорах! Как от мухи назойливой от меня отмахиваетесь. Не нужна я вам! Ты со мной словом не обмолвишься, а дети и вовсе не интересуются – жива ли я. Не хочу так жить! Не хочу вам обузой быть и жаловаться! Хочу жить своей жизнью! Тяжко вам ко мне ездить – не ездите! Не обижусь! У меня там все налажено, я справлюсь. Что случись – найду к кому бежать. А коль не найду, так дом мне домовиной станет! - Перестань! - вспылила Вера и нечаянно разлила остатки чая прямо на пол. - Какая домовина! Не городи! Не в тягость ты нам, просто все устали. Работы невпроворот. Что ты будешь делать в своей глуши? Там же ни воды, ни отопления, ни условий! В туалет сходить и то надо на мороз зимой тащиться! - Мне не сложно! Зато воздух свежий. – затянула старую песню мама. - Все! Я решила – везите меня обратно! Я пошла вещи собирать! На выходных поедем! С этими словами бабка решительно бросилась вон и скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. - Решила она, - забубнила Вера, вытирая пол. - Вот всегда так! Она решила, а вы исполняйте! – психанула она, бросив тряпку к холодильнику. - Не повезу я ее никуда! У меня работа, без выходных уже месяц кружусь. И так устала, а тут еще концерт по заявкам. - Вер, может и правда ей лучше одной будет? – заглянул в кухню муж. - Ты рехнулся что ли? Куда мы ее повезем? – на этих словах Вера осеклась, так как бабушку не ставили в известность о том, что дом давно продан. - Гриш, вот ты какой был бесхребетный, такой и остался, - зашептала она, прикрывая дверь. - Никуда ее не повезу. Мне так удобнее. Я устала мотаться в эту глухомань. Столько лет колотила машину и терпела, теперь ее очередь потерпеть и подстроиться. - Вообще–то, я тоже никуда не смог бы везти, у меня завтра командировка, - шепотом сказал Гриша. - Я могу отвезти! У меня права есть, как раз практики не хватает! – вызвался старший сын, которому с горем пополам удалось получить права всего полгода назад. Ездить на машине родителей ему запрещали после того, как он снес пенек у подъезда, повредив машину так, что ремонт обошелся по цене новой недорогой машины. Родители посмотрели на него с укором, намекая на мелкое ДТП. - Ну, в принципе, могу и не везти. У меня на выходные тоже, между прочим, планы имеются, - обиделся парнишка. - Я вообще ребенок! – бросил младший сын и ушел в их с братом комнату. - Ну вот, как видишь – решение принято единогласно – мама никуда не едет! – с ухмылкой сказала Вера, убрав тряпку. Валентина слышала их разговор из своей комнаты. Не весь, но поняла, что везти ее никто не хочет. Никому она не нужна! Значит надо самой домой пробираться… От внезапно нахлынувшего решения стало страшно – давненько она одна не ездила. Когда дочь замуж вышла, они Валю сами возили повсюду, на общественном транспорте она уже и не помнила, когда в последний раз раскатывала. - Ничего. Справлюсь. «Язык до Киева доведет» - говаривал мой отец. Доеду до родной деревеньки, вернусь в свой домишко, - успокаивала себя Валя, собирая малочисленные пожитки. Сказано – сделано. Дождалась Валентина, когда семья по делам разбежится, собрала свои вещи и отправилась на вокзал. По дороге спрашивала, на каком автобусе лучше доехать. Нашлись добрые люди – посадили бабушку на автобус до вокзала. Там ей объяснили, как добраться до ее сторонки. В итоге, спустя два дня, вернулась старушка в родную деревню. Детям оставила короткую записку «вернулась домой, можете не приезжать, все равно обратно не поеду». Только вот не знала бабушка, что приключения ее только начинаются. Уставшая и измотанная, подошла она к своей калитке и обмерла – половина дома снесена, а сад бульдозером разворочен, и всякие строительные материалы по огороду раскиданы. Увидела она это безобразие, и чуть удар не хватил! Хорошо, что в этот момент вышел из дома мужчина, заметил бледную бабушку, которая держалась за калитку, чтоб в обморок не рухнуть. Схватил кружку с водой и бросился помогать. - Бабушка, вам плохо? Вы кто? Откуда? - Я? Да я хозяйка дома, а вот ты кто, изверг? Весь дом мне изуродовал, - всплакнула пожилая женщина. - Хозяйка? Я думал хозяйка - та молодая женщина. Я с ней о продаже договаривался… - растерялся незнакомец. - Какая продажа? Ничего я не продавала! Откель у тебя такие права – чужой дом рушить? Показывай документы! – бросила на землю кружку. - Какие? Мы без документов обошлись. Мне сказали, что дом оформлен не был, никто проверять не будет, деревня ж все равно умирает. - Я те умру! У меня все бумаги на руках, - дрожащими руками бабушка полезла в старенький чемодан, из которого извлекла стопку бумаг. Оказалось, что у дома действительно была владелица и продавать она ничего не собиралась. - Ну знаете, вы бы сначала разобрались, а потом продавали. Я деньги отдал, дом мой! – нахмурился мужчина. - У меня и расписка от вашей родственницы имеется в том, что я деньги отдал, а она получила. - Петровна! Ты что ль вернулась? – выглянула соседка из своей хаты, услышав знакомый голос. - Я, Ивановна! Вот вернулась домой, а дома уж и нет! – развела руками Валя. - Я же говорила, нечисто тут все! Не могла ты дом продать. Уехать к детям на зиму – да, а продавать – ни в жисть! - Меня это не касается! – завопил покупатель. - Тут даже названия улиц нет и нумерации домов. Откуда я знаю, что этот дом ваш? Может - он, а может и соседний! - Я тебе, ирод! – на вредителя замахнулась стопкой бумаг Валентина, да чуть не упала, голова закружилась. - Валентина! Мать ты моя, куда машешь! С ума сошла! Еле стоит, а туда же! Пошли ко мне, я тебя хоть накормлю, да чаем отпою, а там уж думать будем. – подбежала к соседке Ивановна. На всякий случай, новый владелец не стал в тот день ничего делать в доме, чтоб не злить понапрасну старушек. - Вот как так можно, - сокрушалась Валентина, - продали за моей спиной! И даже не спросили разрешения… - Светка твоя всегда своенравная была. Не пойму, в кого такая уродилась? Всю жизнь из деревни рвалась. Вот и решила порубить все концы и тебя забрать, чтоб больше не возвращаться. - Не нужна я им там, плохо мне в их цивилизации. - Ой, кому ты рассказываешь. Я к своему сыну тоже разок поехала, не смогла на этаже сидеть, людям на макушки поплевывать. Вернулась и больше туда ни ногой! Потому и не поверила, что ты насовсем уехала. Знала, что вернешься, - погладила Ивановна соседку по руке. - Вернулась, а что толку? Дома–то и нет! Куда мне теперь? - Пока у меня поживи. А через неделю ко мне сын приедет. Он у меня юрист, подскажет, как лучше сделать, чтоб дом твой вернуть. А пока спать ложись – утро вечера мудренее. На том и порешили. Всю следующую неделю Валентина караулила дом, не давала новому владельцу его уродовать. Парень понял, дело пахнет керосином и решил связаться с Верой, чтобы выяснить, как она могла не согласовать с матерью продажу дома, и кто теперь возместит ему убытки. На выходные приехал сын соседки. Быстро вникнув в суть дела, он решил поговорить с новым владельцем дома. Тот пытался угрожать, давить и требовать возмещения стоимости услуг бульдозера, трактора и прочее. Однако, сын соседки оказался человеком, подкованным в подобных вопросах. - Вы хотите возмещения расходов? А как вы смотрите на то, что мы подадим иск в причинении ущерба? Вы снесли полдома, уничтожили надворные постройки и насаждения, - ровным тоном объяснял парень. - Какие постройки? – выкатил глаза новый хозяин. - Там сарай был, который едва ветром не сдуло! - А на суде, согласно документов владелицы, я докажу, что там стоял добротный сарай. И дом был вполне крепкий, ухоженный. И кто кому компенсацию заплатит? - Не, ну это разводилово какое–то! - чуть ли не закричал покупатель. - Что у вас за схема людей обманывать? В итоге, деньги за дом Вере пришлось вернуть, а новый владелец – вынужден заплатить Валентине за возможность решить дело с разрушением дома мирно, без судебных разбирательств. На эти средства Валентина наняла в соседнем селе плотника, который ей сени справил новые. Рукастый мужик, успел до холодов. Жалко было сад, но и его она планировала весной привести в порядок. С тех пор Вера больше к матери не приезжала. Обиделась, что пришлось деньги вернуть, которые она почти все потратила на себя. Уезжая, бросила напоследок: - Вот и оставайся в своей домовине! Соседи теперь пусть за тобой ухаживают! Не могла потерпеть немного? Все равно тебе недолго осталось! Отжила уж свое, а все туда же – норов показывать и права качать. Всю жизнь меня в эту глушь тянула! А теперь хватит! Я сюда больше ни ногой! - Спасибо, доченька. – со слезами на глазах тихо сказала мать, глядя, как дочь садится в такси. Менять жизненный уклад – дело малоприятное. Особенно, когда дело касается человека пожилого, сросшегося со своим домом душой и телом, пустившего в него корни, словно старое дерево. Вырывать такого из привычной среды – все равно, что пилить вековой дуб, в надежде, что он сможет прижиться на новом месте. Зачастую даже лучшие условия не прельщают и не становятся стимулом и достаточно веским поводом для смены обстановки. автор: Ольга Брюс Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

Она пошла в ФАП, оттуда на скорой – ни переодеться, ни взять с собой чего. Кастелянша выдала ей казенный советский халат и строго сказала, что кормить будут с завтрашнего дня. Мы, конечно, выгрузили перед Светой свои запасы, йогурты там и круассаны. Она стеснялась и много благодарила. А потом до ночи рассказывала про свою жизнь. Что ей 44, что у нее двое взрослых детей: сын в армии, дочь вышла замуж в том году, что муж спился и давно неизвестно где, а беременна она снова от Николаевича. Это главный агроном района. Ему за 50, и он благополучно женат. Все как-то так случилось, никто и не понял как. Осудили все, у кого есть язык. Дети просто молчат. Подружки злорадствуют. Родня избегает. Поддержал Свету только один человек. Бывшая свекровь. Одинокая учительница биологии, которой не повезло дважды – сначала спился муж, потом сын. Есть внуки, но взрослые и не нуждающиеся в частом общении с бабушкой, и есть Света. Хорошая, работящая, незлая. Приходит по субботам, полы намывает, в магазин ходит, готовит суп на три дня. Стоит ли говорить, что мы все прониклись историей взрослой женщины. Наши закидоны с капризными мужьями казались выпендрежем инфантильных первородoк. А вот у Светы жизнь, грубая и злая, но и в ней она преисполнена человеческого достоинства. Дальше было маленькое чудо. Почти ночью уже на обход пришла Людмила Арсентьевна. Она работала на полставки, видели мы ее редко, но это местное светило. Ей самой уже 70, но на пенсию не отпускают. У нее золотые руки, зоркий глаз и поразительная врачебная интуиция. Людмила Арсентьевна присела на край кровати Светы. Та еле дышала – боялась. Но врач послушал, пощупал, а потом погладил по голове. - Вы такая красивая женщина. И вы такая умница. Красивая женщина Света оглянулась по сторонам. Это ей? - У вас прeкрасная беременность. Тoнус сняли. Давление стабилизировали. Через неделю родите сами, сынок у вас 3100-3200, не больше. Хороший, умница будет. А вы расцветете. Вы большая молодчина, что решили рожать. Это счастье ваше будет. Мы все уставились на врача. Потом на Свету. Она, кажется, пыталась вкатить слезы обратно. - Девушки, вам задание, - распорядилась доктор, - поддерживать нашу Светлану Леонидовну, веселить, радовать и выбирать имя сыну. Не выбрала же еще? Света покачала гoловой. Не выбpaла. - Вы не волнуйтесь. Пришло ваше время. Это ваше время, Светлана. Вы будете молодая мама, с умным и добрым сыном, который раскрасит вашу жизнь заново. Ничья грязь до вас не долетит. А мужчина появится. И очень скоро. У вас есть опора уже. Все хорошо. Все правда хорошо. На следующий день во время передачек к нам в палату занесли огромный пакет. А там – эмалированные судочки: блины с творогом, драники, жаркие кругляши печеночной колбаски и сырники из печки. Бывшая свекровь Светы расстаралась. Мы уплетали это все и видели, как преобразилась наша соседка. Увидели, какие у нее глаза – васильковый свет, чистые и очень выразительные. Она распустила свою гулю, а волосы у нее без единой седой пряди, пшеничные, густющие. На Чурсину очень похожа. Действительно, красивая женщина. Она звонила свекрови и мы хором в трубку кричали «очень вкусно». Свекровь ахала и стеснялась, Света смеялась и рассказывала женщине, что мальчика назовем Германом. В палате было много солнца – несмотря на зиму, несмотря на всё-всё-всё. А вечером Свету повели на УЗИ, и в коридоре другого корпуса она встретила, совершенно случайно, своего одноклассника Костю. Он навещал брата после операции. Уже на третьей минуте разговора Костя сказал: - А встречать кто тебя будет? Валентина Николаевна? Так вы на такси разоритесь. Давай я приеду. Я «Логана» взял в том месяце, вот выгуляем празднично. Я все равно в отпуске сейчас. Да и вообще. Мужик должен ребенка принимать. Только напиши мне эсэмэской, что врачам купить. Им тоже коньяк? Или этим нужно поделикатнее? До Нового года оставалось два дня. Снег ложился на наш больничный городок как пушистое покрывало. Мы смотрели на него через окно с забитыми форточками и видeли, как в маленьком киоске напротив нашего корпуса какой-то мужчина рядом со Светой покупает целый пакет булочек. Она повeрнулась к нам и помахала рукой. Жизнь любит пpaвильные решения... (Автор: из сети )

Ее увезли в больницу а врач который оперировал женщину узнал в ее лице ту самую женщину которая в трудную минуту помогла и накормила. Вот операция прошла удачно, женщина пришла в себя но она была озадачена вопросом "как оплатить эту дорогостоящюю операцию?" . Женщина попросила счет, она со страхом открывала страницу и вместо счета она увидела как там было написано "оплачено стаканом молока"...! Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

Она знала об этом всегда, с того самого момента, как начала что-то понимать. Мама практически никогда с ней не разговаривала, только отдавала приказания. Никогда не целовала, не прижимала к себе, не гладила по голове. Наказывала за малейшую провинность, за любое не так сказанное слово. И это при том, что девочка не создавала ей никаких проблем: училась отлично, помогала по дому. Слушалась, никогда не огрызалась. Она всегда старалась быть хорошей. Мечтала, что мама когда-нибудь ее похвалит, приголубит, скажет несколько теплых слов. Но нет: мама всегда была недовольна, всегда находила повод отругать дочь и начать воспитательный процесс, которого Лена боялась больше всего: мама объявляла ей бойкот. Просто не разговаривала с ней и все. Вела себя так, будто Лены не существует. Это могло длиться неделями. Однажды мама не разговаривала с Леной два месяца! Сейчас девушка никак не могла вспомнить, за что ее тогда так наказали… Из семейных разговоров девочка знала, что до ее появления на свет у мамы с папой долго не было детей. Они прошли кучу обследований, лечились, но ничего не получалось. И вдруг, когда уже никто не надеялся, родилась Лена. «Странно, – часто размышляла девочка, – так долго ждали, а когда я родилась, совсем не обрадовались. Иначе, почему мама меня не любит? И папа… Ведет себя так, будто я ему мешаю. Вот Олег – совсем другое дело. В нем родители души не чают». Как только родился брат, детство девочки, и так не очень счастливое, закончилось. А было ей тогда всего восемь. Мама будто забыла сколько дочери лет. Взвалила на нее множество домашних забот. Лена убирала квартиру, ходила в магазин, стирала и гладила пеленки, сидела с братом, когда маме нужно было отдохнуть или отлучиться. И при должна была отлично учиться. Если девочка получала нежелательную оценку – ее ждало очередное наказание. Когда Олег подрос, Лена водила его в садик. Забирала – тоже она. К ее домашним обязанностям добавилась и готовка. Не вся, конечно, но ужин готовила только Лена. Старалась, очень. Но ни разу не заслужила похвалы. К семнадцати годам у Лены сложилось стойкое убеждение, что она в семье – обыкновенная прислуга. Ни для чего другого она не нужна ни матери, ни отцу. «Ну и пусть, – думала девушка, – после школы уеду в другой город, поступлю, вот тогда они узнают, как жить без меня». Вечером, в день выпускного, приведя младшего брата с тренировки, она озвучила за ужином свои планы: – Я решила подать документы в Воронежский университет. – Зачем? – бросила мать, не поворачивая головы. – Как зачем? – удивилась Лена, – у меня всего одна четверка в аттестате, я вполне могу поступить… – Даже не думай, – с каким-то внутренним напряжением бросила мать, – никуда ты не поедешь. – Но почему? – Сынок, иди в свою комнату, – ласково обратилась мать к Олегу, – ты ведь уже покушал? Брат ушел из-за стола… Как только за ним закрылась дверь, мать, со злостью посмотрела на Лену: – А кто будет Олежкой заниматься? В секции водить? Ему еще рано одному по городу передвигаться. – Я мог бы его возить, – неожиданно проговорил отец. – Ты? – взвилась мать, – а почему не она? Я что, зря потратила столько лет на чужого ребенка? Пусть отрабатывает… Лена вздрогнула, уронила вилку… Потом подумала, что ослышалась… – Зачем ты так? – спросил отец, – нашла время… – А я и так слишком долго молчала! Пусть знает, кто она есть на самом деле! В университет она собралась! На фабрику! Пусть идет работать! Мы не обязаны ее и дальше содержать! Лена молчала, не зная, как реагировать. Молчал и отец. Пауза затянулась. – Пошла вон, – прошипела мать… Лена встала. На секунду замешкалась, соображая, куда пойти. – Вон я сказала! Вон! – в истерике закричала мать… Лена выскочила из комнаты, а потом и из квартиры. Бежала по городу куда глаза глядят. Остановилась. «Пойду к бабушке, – промелькнула мысль, – может, она что-то мне объяснит». Бабушка, мать отца, выслушала Лену, а потом сказала: – Не думала, что придется тебе об этом говорить, но моя невестка сказала правду. Ты дочь только моего сына… – Как же так? – ахнула Лена, которая еще на что-то надеялась, – кто же тогда моя мать? – Тебя родила папина студентка. У них закрутился роман, она забеременела. Думала, что раз у него нет детей, то он бросит жену и женится на ней. Но мой сын ничего подобного не планировал. Тогда она заявила, что оставит ребенка в роддоме. Твой папа не мог этого допустить. Сказал, что пусть рожает, а он заберет малыша к себе. Так и поступил. Рассказал все жене. Она, конечно, была в шоке, собиралась разводиться. Но потом передумала. Согласилась воспитывать ребенка, которого муж прижил на стороне. Надеялась, наверно, что сможет полюбить. Не смогла. Я предлагала ей и не раз, чтобы отдала тебя мне, но она категорически отказывалась. А потом Олежек родился, ей помощница понадобилась. Вот и вся история. – А где теперь моя настоящая мама? – тихо спросила Лена. – Не знаю. Она ни разу не объявлялась, насколько я в курсе. Ты не отчаивайся, Леночка, такая уж у тебя судьба. Ты должна быть благодарна маме, что она оставила тебя в семье. И отцу, что решился на это. Я ведь тоже не сразу все узнала. Невестка меня особо не жалует, видимся мы очень редко. А что задумала поступать, так это правильно. Поступай. Видно, пришло время мне о тебе позаботиться. У меня накопления есть. Пусть не большие, но, если поступишь, на квартиру и на проживание вполне хватит. А, если общежитие дадут, так и совсем хорошо будет. Только не отчаивайся. Живи радостно. Ты это заслужила… – А можно я к тебе пока перееду? Не хочу там оставаться. Не могу… – Конечно, переезжай. Будешь спокойно готовиться. – Бабуль, а как думаешь? Может, мне маму поискать? Может, папа о ней что-то знает? – Не думаю, что это хорошая идея, – задумчиво ответила бабушка, – если бы она хотела, давно бы к тебе приехала. Кто знает, как она живет? Вдруг твое появление ее не обрадует? Чужая она тебе… – Наверное ты права, – Лена прильнула к бабушке, смахнула набежавшую слезинку, – получается, что ты у меня – самая родная… – Не только я, милая… Еще папа, и брат… Ничего, все наладится. Только ты ничего не бойся. Делай, что должно и будь, что будет… Лена поступила в университет. Все годы учебы бабушка ее поддерживала. Отец тоже помогал, тайком от жены, которая никак не могла успокоиться после «предательства неблагодарной девчонки». После учебы Лена получила распределение и уехала на другой конец страны. Там вышла замуж, родила двоих детей. Больше двадцати лет она не была дома. Ездила только на похороны бабушки. Ночевала в ее квартире, которую, как стало известно позже, бабушка завещала именно ей. Поступок свекрови привел невестку в бешенство: – Хватит того, что мы и так на нее потратились! Неблагодарная! – кричала она мужу, – теперь и квартиру должны отдать? С какой стати?! Твоя мать совсем тронулась на старости лет?! – Не понимаю, почему ты так нервничаешь, – спокойно парировал муж, – Лена не виновата, что моя мать так решила. – Она виновата в том, что родилась! – Ты сама себя слышишь? Если кто и виноват, так это я. И знаешь, я ничуть не жалею, что у меня есть дочь. Вот такая, как Лена. Наоборот: горжусь ею… Лена в наследство не вступила. Отказалась. Так они решили с мужем. Спустя несколько лет, после смерти отца, хозяином бабушкиной квартиры стал Олег. Он ее продал и поехал к сестре. Явившись без предупреждения, обнял Лену и заявил: – Жить буду рядом с вами. Город перспективный. Климат подходящий. Поможете квартиру купить? Лена с мужем переглянулись. – Вы меня не так поняли, – рассмеялся Олег, – выбрать поможете? – А как же мама? – спросила Лена, – она же осталась совсем одна. – Ей полезно, – твердо сказал Олег, – устал я от ее ненависти. – Неужели не успокоилась? – Ненавидит. И тебя. И отца. И бабушку. Меня любит. Только почему-то от этой любви мне выть хочется. – Зря ты так, братик. – Зря? Зря, что приехал? Я просто хочу нормально жить рядом с тобой и моими племянниками. – Зря мать бросил. Нельзя так… – Ну ты даешь! – удивился Олег, – я был уверен, что ты обрадуешься. – Я рада, что ты приехал. Правда. А маму жалко: как она там одна. Ведь уже не молодая. Вдруг помощь понадобится… – Понадобится – сообщит, – отрезал брат, – не хочу больше об этом. Через два года Лена поехала на родину. Не выдержала… Позвонила в квартиру, где когда-то жила… За дверью послышались шаркающие шаги… – Здравствуй, мама, – осторожно произнесла Лена: не знала, какой реакции ожидать. – Ты? – постаревшая, поседевшая мать пропустила ее внутрь. – Чего тебе нужно? Зачем явилась? – мать старалась говорить грубо, но у нее это плохо получалось. Было видно, что она растеряна и сильно волнуется. – Я за тобой, мама… – За мной? – Мы с Олегом очень хотим, чтобы ты была рядом… – Олежка, – прошептала мать…, – так это он тебя послал? – Конечно… – А сам чего не приехал? – У него работы много, жена вот-вот родит… Ты же хочешь увидеть внука? – Внука? Будет мальчик? – Обещают… – И зачем он уехал? Жил бы здесь, чего ему не хватало? – проговорила мать вслух, не глядя на Лену… – Мои дети тоже мечтают познакомиться с бабушкой… – Дети? Твои? У тебя есть дети? – Двое, мама. Павлик и Лариса. – Зачем ты дала девочке мое имя? – удивилась мать. – Мне оно нравиться. И потом… Ты же моя мама… – Не говори ерунды. Мы обе знаем, что это не так. – Для меня – так. Ты меня вырастила, всему научила, заставила учиться. Если бы не ты – я была бы совсем другой. Неизвестно какой. Так что спасибо тебе, мама… За все… Пожилая женщина слушала Лену и не верила тому, что слышит. Она шагнула к ней, обняла и прошептала сквозь слезы: – Прости меня, девочка… Свой век мать Лены доживала на другом конце страны… Рядом с детьми и внуками… АВТОР: Сушкины истории

Это оказался чек, который аннулирует их заказ и возвращает им все деньги. Мать с дочкой опешили: как, у девушки скоро свадьба, осталась неделя, они не успеют заказать новое платье, тем более, такое же! Нельзя аннулировать заказ! Продавщица ответила: «Я не хочу, чтобы из-за вас какая-то невеста чувствовала себя ущемленной. Так что берите этот чек и уходите отсюда, пока я не вызвала полицию». Высокомерная мать и дочь не знали, что собственная дочь владелицы магазина имеет дисбаланс щитовидной железы, как и полная невеста в ее магазине, и борется со своим собственным весом. Поэтому она решила встать на сторону справедливости, боясь, что когда-то такое могут сказать ее дочери. Действительно, каждая невеста имеет право в этот день быть просто неотразимой. И никто не имеет права лишать ее такого удовольствия. Если история Вам понравилась, нажмите: Класс или оставьте свое мнение в комментариях, мне будет очень приятно