Я дал НКВД подписку о неразглашении...»
Как сложилась судьба внебрачного сына Сталина.
В начале 1990-х, перед самым распадом СССР, на волне гласности новостные издания облетела настоящая сенсация: «У Сталина был внебрачный сын!». Говорили, что это только слухи, но вскоре они нашли своё подтверждение. Внебрачным сыном Иосифа Виссарионовича оказался некто Константин Степанович Кузаков, который в 1995 году, уже перешагнув 80-летний рубеж, в нескольких интервью раскрыл замалчиваемую десятилетиями тайну. С его слов, столь долгий обет молчания был вызван подпиской о неразглашении, которую он дал НКВД. Конечно, никаких тестов ДНК, способных доказать родство Кузакова со Сталиным, не проводилось, однако, по мнению многих исследователей, оснований не верить этому человеку нет. Хотя сей факт биографии Кузакова у некоторых авторов всё же вызывает сомнение, ведь он не подтверждается никакими другими источниками, кроме рассказов самого Кузакова.
Иосифу Сталину (тогда ещё Джугашвили) как профессиональному революционеру несколько раз довелось побывать и в тюрьмах, и в ссылках. Первый раз он отбывал ссылку в Иркутском селе Новая Уда, а во второй и последующие разы - его отправляли в Вологодскую губернию. Это было в период между 1908 и 1911 годами, и к тому времени он был уже довольно известным революционером - таких отправляли куда-нибудь подальше от столицы, но ему, можно сказать, повезло.
В ссылках Сталин времени даром не терял. Читал революционную литературу, разрабатывал планы своих побегов и не забывал проявлять интерес к женскому полу. Впрочем, интерес этот был взаимным. В одном из полицейских донесений сохранилась запись, что Джугашвили разгуливал по улицам Вологды не один, а с «барышней роста среднего, интеллигентного вида, правильного телосложения и ровной походкой». Эта барышня, Пелагея Ануфриева, была обычной гимназисткой, приехавшей в Вологду погостить к жениху. Однако её так увлёк роман с ссыльным Иосифом, что свадьба расстроилась. Правда, знакомство их было недолгим и обошлось без последствий: очень скоро Иосиф сбежал по документам отставленного жениха, пообещав Пелагее забрать её, но слов своих не сдержал.
К моменту его побега из Вологды в селе Баджи на севере Грузии подрастал сын Сталина, 4-летний Яков, которого он оставил на попечение бабушки и тётки после смерти горячо любимой жены Екатерины. Провожая её в последний путь на кладбище, Сталин признался товарищам, что его сердце отныне холодный камень, и он больше никогда не полюбит ни одну женщину. Это было в 1907 году - тогда Сталин уехал в Петербург и с головой окунулся в революционную деятельность, снова и снова оказываясь в ссылках...
⠀
В городе Сольвычегодске Вологодской губернии Сталин был в ссылке дважды: в первый раз, в 1909 году, ему удалось сбежать, и после 8-месячного заключения в тюрьме его снова отправили в Сольвычегодск. На этот раз Сталина определили на постой к ещё молодой вдове Марии Кузаковой (её муж был участником русско-японской войны и умер вскоре после возвращения домой). Она одна воспитывала пятерых детей, поэтому подспорье в виде денег за комнату и помощника по хозяйству ей было весьма кстати.
⠀
Как ссыльному Сталину из царской казны на проживание выделялись деньги, часть из которых он отдавал хозяйке за еду и жильё, да ещё помогал по хозяйству. А Мария в свою очередь тоже старалась помочь ссыльному квартиранту. Так, когда Сталину нужно было наладить связь с товарищами по партии, Мария договорилась с соседями, чтобы на их имя приходили письма для Сталина. А потом забирала почту и приносила её ему. Марии на тот момент было 34 года, а будущему советскому вождю – 32, и между ними завязались отношения. Когда же срок ссылки Сталина закончился, он внезапно, никого не предупредив, уехал. Это случилось 6 июля 1911 года, а уже через два месяца у Марии Прокопьевны родился сын. Маленького Константина, который получил отчество по имени умершего мужа Марии – Степанович, женщина растила одна.
Несколько лет мальчик рос, не подозревая о том, кто является его отцом. «Я был ещё совсем маленьким, - рассказывал Константин Степанович спустя годы, - и, конечно, не понимал, насколько сильно отличаюсь от своих братьев и сестёр. Чёрные-пречёрные волосы, карие глаза - словом, ребёнок, как теперь говорят, кавказской национальности. На меня все поглядывали с любопытством. У нас в Сольвычегодске на пустыре недалеко от нашего дома ссыльные устроили футбольное поле, и я часто бегал туда смотреть на игру. На краю поля подбирал мячи и подавал игрокам. И как-то я заметил, что один ссыльный пристально смотрит на меня. Потом подошёл ко мне, спросил, как зовут. И когда я ответил: «Костя», он улыбнулся: «Так это ты сын Джугашвили? Похож, похож…»».
⠀
Когда мальчик спросил у матери об отце, она рассказала правду, но твёрдо запретила с кем бы то ни было об этом говорить. «Я спрашивал её об этом позже. Мама была женщиной доброй, хотя и с железным характером, и одновременно гордой. Иногда просто суровой, губы всегда плотно сжаты. Крепкая была женщина. И до последних своих дней очень разумная. Когда я спросил, правда ли то, что говорят, она ответила: «Ты мой сын. А об остальном ни с кем никогда не говори», - вспоминал Константин.
⠀
В своём интервью он рассказывал, что во второй половине 20-х годов его мать написала Сталину письмо, в котором попросила посодействовать судьбе их общего сына. Известно, что письмо попало в руки второй жены Сталина, Надежды Аллилуевой, и та не стала показывать письмо мужу, но выслала Марии деньги и помогла нуждающейся семье перебраться в Ленинград. Свой дом в Сольвычегодске Мария Прокопьевна передала под музей политических ссыльных, а взамен получила квартиру в Ленинграде.
⠀
Содействовал ли сам Иосиф Сталин судьбе и карьере внебрачного сына, неизвестно, однако развивалась она довольно бурно. В 1928 году Константина Кузакова зачислили в Ленинградский институт философии, литературы и истории, после окончания которого молодой специалист совмещал научную и преподавательскую работу и успешно защитил докторскую диссертацию по философии. В партию вступил в 1939 году и вскоре попал в аппарат ЦК. Уже в 1940 году Кузакова перевели в Москву - в Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), однако преподавание он не оставил – в Высшей партийной школе читал лекции по диалектическому материализму.
Во время Великой Отечественной войны Константин Кузаков с лекциями посещал части действующей армии и был награждён орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени.
Вскоре после окончания войны Кузакова назначили заместителем министра кинематографии СССР. Однако в 1947 году в его жизни наступает чёрная полоса. Сначала с подачи Берии его исключают из партии с формулировкой «за потерю политической бдительности и пособничество врагу народа», а затем и вовсе грозят арестом. Впоследствии Кузаков отмечал, что истинной целью Берии было уничтожение главного идеолога страны Андрея Жданова, с которым у Константина Степановича сложились хорошие отношения. Берии хотелось, чтобы компромат на Жданова попал на стол Сталину именно от Кузакова.
⠀
Попытка отдать Константина Степановича под арест – тоже была инициативой Берии. Однако Сталин, выслушав доводы одного из влиятельнейших деятелей Политбюро, отказал ему. По словам Кузакова, Сталин тогда заявил Берии: «оснований для ареста Кузакова нет». Тем не менее политическая карьера Константина Степановича возобновилась лишь после падения Берии в июне 1953 года.
⠀
«Думаю, что большим секретом моё происхождение не было, - рассказывал он в интервью. - Но я всегда умудрялся уходить от ответа, когда меня об этом спрашивали. Но, полагаю, моё продвижение по службе связано и с моими способностями. Хотя не могу отрицать, что, приближая меня к себе, Жданов хотел стать ближе к Сталину. ... Очень хорошо ко мне относился Поскребышев. Он же передавал мне и личные поручения Сталина. Одно время я чувствовал особое отношение ко мне и Маленкова, однажды он попытался устроить мне личный приём у вождя. Но встреча не состоялась. ... Видел я его не один раз - и издали, и близко. Но к себе он меня не приближал. Думаю, не хотел делать меня инструментом в руках интриганов».
⠀
До 1954 года Кузаков сохранял должность начальника Сценарно-редакционного отдела киностудии «Мосфильм», куда был назначен в 1947 году, с 1954 по 1955 год – он начальник Главного управления кинематографии Министерства культуры СССР, в 1955-59 годах занимал пост директора издательства «Искусство». С 1959-го и вплоть до самой пенсии Константин Степанович работал на различных руководящих должностях в Гостелерадио СССР.
По воспоминаниям современников, Кузаков был строгим и даже несколько жёстким человеком, обладал феноменальной памятью и суровой хваткой. «Константин Степанович казался руководителем независимым и авторитет имел непререкаемый, - вспоминала о нём Татьяна Земскова, редактор литературных передач. - В редакции были у него фавориты и парии, но практически со всеми сотрудниками держал он дистанцию, не приближая к себе никого. Эдакий барин, маленький царёк: если миловал, так миловал, а если казнил, то сурово. Со временем к нему привыкли и по-своему зауважали. Никто в редакции уже не вспоминал о том, что Кузаков – якобы сын Сталина. Лишь изредка люди, люто его ненавидевшие (а такие были среди сотрудников) в раздражении бросали, обсуждая тот или иной его поступок: «Конечно. Это же вылитый Сталин!»
⠀
В печати при жизни Кузакова иногда появлялись статьи о мнимом внебрачном сыне Сталина, якобы брошенном им в одной из ссылок. Статьи эти носили отвлечённый характер, имели много домыслов и предположений и всяких необоснованных выводов. В них имя Константина Степановича не называлось, и он на них никак не реагировал. Однако за год до своей смерти, в 1995 году, Кузаков публично решил подтвердить своё родство со Сталиным. Но это признание прошло практически незамеченным. Многие тогда советовали ему написать мемуары, на что он категорически отвечал: «Нет, мемуары я писать не буду».
⠀
Константин Кузаков умер в Москве в 1996 году. Его мать, Мария Прокопьевна, скончалась в Ленинграде в дни блокады, в декабре 1941 года. А единственный сын Константина Степановича, историк Владимир Кузаков, в настоящее время работает старшим научным сотрудником в Институте истории естествознания и техники им. Вавилова РАН.
⠀
Журналистов, бравших у Константина Кузакова интервью, интересовал вопрос: встречался ли он со своим отцом лицом к лицу? По словам Кузакова, несколько раз они пересекались, однако никогда друг с другом не общались. Вот что он рассказывал:
«Встреча не состоялась, причём по моей вине. В один из дней мы работали на Старой площади до самого утра, и, вернувшись домой, я крепко уснул. Семья была на даче. Мне звонили и по вертушке, и по городскому телефону, а я спал. Проснулся, позвонил к себе в отдел, узнать, как дела. Сказали, что нужно срочно перезвонить Поскребышеву. Тот на меня давай шуметь: «Слушай, мы тебя искали, Маленков сам тебе звонил. Товарищ Сталин хотел тебя видеть. Теперь поздно, к нему зашли маршалы, это надолго».
А за несколько дней до этой несостоявшейся встречи со Сталиным мы виделись с ним - и довольно близко. В тот день мы обсуждали речь одного из депутатов, которую он сдал на проверку - в ней он просто обрушился на партийных руководителей Прибалтики. А было негласное указание прибалтов не критиковать. Так вот, в перерыве заседания я подошёл к Жданову. «Что делать?» - спрашиваю. Андрей Александрович просмотрел речь, помолчал. Потом говорит: «Пойдём, посоветуемся с Молотовым». И мы пошли в буфет Президиума. Молотов начал читать, и вдруг я вижу, что на нас смотрит Сталин. Он рядом, в двух шагах. Тут Молотов говорит: «Я бы не стал эту речь давать, но надо посоветоваться» - и глазами показывает на Сталина. Я даже шага не успел сделать в его сторону...
Раздался звонок, и члены Политбюро пошли в зал. Сталин же остановился и смотрел на меня. Я чувствовал, что ему хочется что-то сказать мне, а мне так хотелось подойти к нему... Наверное, подсознательно я понимал, что ничего, кроме больших неприятностей, публичное признание родства мне не принесёт. Сталин махнул трубкой и медленно пошёл... А очень близко я наблюдал его лишь однажды. На заседании Оргбюро ЦК я сидел недалеко от него. Как заместитель начальника управления я бывал на каждом заседании. Одно из них было посвящено кинематографии. Неожиданно вошёл Иосиф Виссарионович и сел почти рядом...»
На вопрос журналиста о том, каким ему запомнился Сталин, Кузаков отвечал: «Мне врезались в память его руки. Странные, необычные. На Оргбюро он всё время делал пометки на листках. И потом рвал эти листки. На мелкие, нет, микроскопические кусочки. Никто бы не смог их снова собрать воедино. Совершенно закрытый был человек. Закрытый и от врагов, и от друзей, и от обычных человеческих чувств...»
Как рассказывали очевидцы, Константин Кузаков был удивительно похож на Сталина, но даже не внешностью, а, скорее, манерами – так же был закрыт и немногословен, с той же мягкой и неторопливой походкой. А вот усы он не носил, не терпел никакой растительности на лице.
⠀
На вопрос, почему же Сталин официально так и не решился признать своего внебрачного сына, историки отвечают почти одинаково: видимо, когда шла борьба за власть, Сталин просто не хотел давать в руки своих оппонентов столь мощный козырь, а когда он прочно утвердился во главе государства, не стал вмешиваться в неплохо складывающуюся карьеру сына. Кроме того, после войны свет увидели многочисленные сталинские биографии и вписывать туда не очень удобную страницу никто уже не хотел.
⠀
Что думаете об этой истории?
Вальс хрустальных колокольчиков
Лариса Рубальская
КРЫЛАТЫЕ ФРАЗЫ ИЗ ФИЛЬМОВ 
ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ
Нет комментариев