Ой, как она меня изводила. Не любила с самого первого дня. Видите ли не пара я её сынуле городскому. Я-то из глубокой деревни, а он городской. А то, что я в институте училась, а Коля едва техникум закончил, кому было интересно. Это же я его потом натаскивала, учиться заставляла. Честолюбие его повышала. Вот дорос он до главного инженера. Кто мои заслуги вспомнил? А то, что я лапшу магазинную не доварила, до сих пор напоминают. А откуда мне знать, как магазинную лапшу варить? Мы же всегда свою замешивали. Мама потом мне стала давать своей лапши. Так им так понравилось, что посейчас только такую едят. А сами себя не утруждают, ждут от моих родителей подарки. Вот, мол, вы деревенские, подавайте нам овощи, фрукты, уточек, да сало. В городе такого не купишь.
Сколько крови моей попила! Намочит тряпочку и пошла верх шкафов проверять. А еще раковину, чтобы насухо вытирала. Коля руки помоет, так она мне: «поди, посмотри, раковина поди сырая осталась, протри».
- Так вы же, Наталья Андреевна, говорили, что свекровь вам с ребенком помогала. Что Денис болезненный был, в садик не ходил. – Прервала воспоминания секретарша Леночка. Но коллеги цикнули на неё, за спиной Натальи Андреевны. Мол, помолчи, а то эти изливания никогда не закончатся.
- И что? Ну, помогала, - Наталья Андреевна перечить не стала, - ну посидела с ним до школы, а потом только по кружкам водила. А что же я за это всю жизнь расплачиваться должна? Мои родители не меньше делали, только меня не дергают по пустякам. Да где не меньше, больше, гораздо больше, - перешла на крик Наталья Андреевна, - кормили нас всех, пока Коля учился, потом, пока мы за квартиру расплачивались. И нам сумки передавали каждую неделю и свекрови. Да и до сих пор, нет - нет, да сунут нам продуктов деревенских. Она уж на рынке то, сколько лет не была? Еще и совести хватает заказывать: мне бы маслица топленого деревенского. Конечно, деревенского! На рынке-то надо деньги отдавать, а тут бесплатно привезут. Но ведь не требуют же они взамен наше время и наши жизни.
- Так, ваши родители же вдвоем живут, а свекровь одна. К кому же ей обращаться, если не к сыну, - не сдавалась Леночка. Она была сиротой, и ей казалось, что огромное счастье хоть о ком-то заботится.
- И что? Подруг у неё полно, с ними пусть время проводит. А я имею право с мужем отдохнуть впервые за столько лет.
На следующий день Наталья Андреевна пришла с красными глазами и распухшим носом.
- Представляете, Николенька сегодня дома не ночевал.
- А где он был? – спросила неугомонная Леночка, коллеги замахали ей руками: зачем ты, сейчас начнется.
- У неё, Валентины Сергеевны.
- И он вас не предупредил? – Лена не поняла претензии. Что такого, если сын у больной матери ночевать остался.
- Как же, позвонил. Сказал, чтобы я приехала. Я ему сказала, что не намерена тратить свой вечер на уход за капризной старухой. Он трубку бросил. Нет, он же мог сиделку нанять. Я бы к своим не поехала, если бы они чуть приболели. Ну не при смерти же она, в конце концов. Но даже если ей плохо, профессиональная сиделка всегда лучше. Он-то ей, чем помочь может?
- А я бы поехала! – Чудесная и добрая Леночка говорила с возмущением. Такую её видели впервые, - Я бы поехала, если бы были у меня родители. Я вот после того, как с мужем разошлась, одна совсем. Нет, конечно, теперь уже не одна, с Настей. Но она ребенок, а я никогда не знала что такое, чтобы её из садика кто-то забрал. Я не жалуюсь, нам вдвоем хорошо. Но если бы была бабушка, которая любит моего ребенка так же как я, я бы из благодарности ухаживала за ней. Вы не понимаете, у вас родственники кругом…. А если она не поправится больше, Ваш Николай никогда себе не простит. И Вы бы не простили, если бы с вашей матерью… - Лена сбивалась, говорила разгорячённо, потом посмотрела в пустые глаза Натальи Андреевны и добавила, - Вы не поймете, Вас все любят. А Вы им даже капельку заплатить не хотите.
***
А через полгода весь коллектив сплетничал, почему от Натальи Андреевны муж ушел. Ведь она все для него делала и так его любила. Тем более, что он ни чего объяснять не стал, сказав на прощание:
- Я не хочу жить с такой жестокой женщиной. Я никогда не думал, что ты такая.
- Какая же я жестокая? – Возмутилась Наталья Андреевна, - я все для вас делала.
- А если я заболею? – Спросил Николай, - ты бросишь меня? У меня дома должен быть тыл надёжный. Тебе этого не понять.
Если понравилось, присоединяйтесь:
https://ok.ru/group/70000004056440
Комментарии 14
В моей жизни было много несправедливых моментов. Моя сестра совершила ошибку, уйдя от мужа к другому, но вернулась к нему не как побитая собака, а как победитель на коне и с мечом в руках. Он ее принял, она никогда не ухаживала за его матерью и тем более за его братом-инвалидом. И был вот такой эпизод. Я в то время ушла с ребенком от мужа к родителям. Мой сынок, пока я занималась делами, отрабатывая наше пребывание в доме, наглотался каких-то таблеток. Я только упаковку нашла вскрытую. Я бежала в больничку через весь поселок с ребенком на руках. А уже темно было, родители у благополучных детей в гостях были. Прибежала, кричу, стали искать дополнительную медсестру для помощи. Тут свекровь моей сестры проходит, она медсестрой была. Ее попросили помочь. Она им шепнула так, чтобы я слышала, что не может помочь пото...ЕщёНе знаю почему, но в этом рассказе мне неприятно, что осудили жену. Муж святой, а жена сволочь подлая. Вы знаете, уверена, что все было не так, просто не тем тоном было сказано.
В моей жизни было много несправедливых моментов. Моя сестра совершила ошибку, уйдя от мужа к другому, но вернулась к нему не как побитая собака, а как победитель на коне и с мечом в руках. Он ее принял, она никогда не ухаживала за его матерью и тем более за его братом-инвалидом. И был вот такой эпизод. Я в то время ушла с ребенком от мужа к родителям. Мой сынок, пока я занималась делами, отрабатывая наше пребывание в доме, наглотался каких-то таблеток. Я только упаковку нашла вскрытую. Я бежала в больничку через весь поселок с ребенком на руках. А уже темно было, родители у благополучных детей в гостях были. Прибежала, кричу, стали искать дополнительную медсестру для помощи. Тут свекровь моей сестры проходит, она медсестрой была. Ее попросили помочь. Она им шепнула так, чтобы я слышала, что не может помочь потому что я сестра ее невестки. Ее даже уговаривать не стали.
Потом моя сестра сошлась с мужем, его мать стала снова ходить в гости с сыном к моим родителям. Я обслуживала ее, а она выйдя от нас, сплетни разносила. Однажды я не выдержала, всего лишь раз сказала, что ходит к нам, и про нас же плохое говорит. А сказала я это всего лишь одному человеку в больнице. И стала плохой за все грехи моей сестры, за грех медработника, да за все! Почему? Потому я не сплетни разносила, не осуждая человека, а устало, измученная болезнями ребенка и тем, что меня постоянно клевали в семье, поделилась этим с человеком. Поэтому я, пройдя через семь кругов ада, хорошо подумаю перед тем, как осуждать женщину. И этот случай научил меня держать язык за зубами. И да, каждый случай рассматривать с разных сторон.
- Номер более не обслуживается...
Юре сковало дыхание, а под белой рабочей рубашкой выступил холодный пот. Через сквер, где он присел, проплыла толпа смеющихся подростков. Юра взглянул на них, как одичалый, словно не понимал кто он и где находится и зачем вообще это всё: жизнь, смех, радость, беззаботное время... Письмо лежало на его коленях. На конверте крупными буквами красиво выведено имя: "Юре." И точка. Мама всегда и везде ставила точки. Юра его уже распечатал. Оно не было ранее вскрыто, значит, сестра не прочла. Мать исписала две страницы своим идеальным каллиграфическим почерком, но без завитушек и прочей мишуры - так писали примерные советские отличники: каждая буква одна к одной, всё чётко выверено, без единой помарки. Письмо начиналось со слов: "Милый Юра, с...ЕщёЮра набирал номер матери вновь и вновь, но ему отвечали холодно, неизменно: "Номер более не обслуживается." Он не звонил ей два года. Жена поставила перед выбором - она или мама. И он выбрал жену.
- Номер более не обслуживается...
Юре сковало дыхание, а под белой рабочей рубашкой выступил холодный пот. Через сквер, где он присел, проплыла толпа смеющихся подростков. Юра взглянул на них, как одичалый, словно не понимал кто он и где находится и зачем вообще это всё: жизнь, смех, радость, беззаботное время... Письмо лежало на его коленях. На конверте крупными буквами красиво выведено имя: "Юре." И точка. Мама всегда и везде ставила точки. Юра его уже распечатал. Оно не было ранее вскрыто, значит, сестра не прочла. Мать исписала две страницы своим идеальным каллиграфическим почерком, но без завитушек и прочей мишуры - так писали примерные советские отличники: каждая буква одна к одной, всё чётко выверено, без единой помарки. Письмо начиналось со слов: "Милый Юра, сынок. Если ты читаешь это письмо, значит, меня больше нет..."
Юра хрюкнул на этом моменте. Он хотел удержать слёзы, но по мере дальнейшего чтения ему это не удалось.
В тот день он не думал о матери. Вышел на обед, чтобы перекусить шаурмой. Он уже предвкушал как будет поглощать сочное прикопченое мясо, переложенное капустой, помидором и огурцом, щедро сдобренное изумительным соусом - фирменной фишкой шаурмана-таджика. Он оторопел возле вращающихся дверей ТЦ - показалось, что из них вышла в сторону улицы его мать, которую он не видел два года. Коричневая ветровка, чёрные волосы, чуть волнистые, не доходящие до покатых плеч, грузная походка полной женщины, уставшей от работы и быта... Один в один его забытая мать. Она мерещилась ему три последних месяца то тут, то там и снилось пару раз, что мать то собирает вещи, готовясь уезжать куда-то, то будто маленький он и ищет у неё защиты от недругов, а мама не помогает, она грустная, отстранённая, она просто сидит и это так на неё не похоже, что Юре до паники страшно оставаться в этом мире одному, без её уверенной защиты. А ровно три месяца назад в кровать Юры пришёл то ли хорёк, то ли крыса. Зверёк был избитым, таким несчастным, он жался к Юре своим тёплым полулысым тельцем и он был неприятен Юре, но жалость одержала верх над брезгливостью - Юра позволил ему свернуться бубликом на подушке, впритык к его голове, и зверёк мирно лежал и дышал, не было сил у этого зверька на большее. И вдруг осознал Юра, что у них в доме нет ни крыс, ни хорьков, и когда он подумал об этом в тёмной комнате, то всё исчезло, осталась только тёплая выемка на подушке около его головы и Юра готов был поклясться, что ему это не приснилось. В ту ночь жена уже заснула, а Юра полез в телефон и рука сама отыскала фотографии где он и мать, где они ещё семья, живут вместе, не в ссоре. Он не знал что и думать. прoдолжeние у меня на cтранице