- Зачем вам разводиться? – Лена уверенно говорила, не могли родители её ослушаться. Это же глупость какая-то: развод в 76 лет. – Вам делать нечего? Мам, ты ко мне переедешь, папа к Назару. Тем более, что дети к нам редко приезжают. Заботы у них видите ли. Что Назар, что я вдвоем живем. Тем более, что целый день на работе.
- Нет, Лен, не уговаривай. Мы решили уже все. Так лучше будет. Хоть в конце жизни друг от друга освободимся, отдохнем. Я ведь отца твоего не любила никогда.
- Как? – Лена удивленно вытаращила глаза, - Я думала, что у вас любовь до гроба. Вы же не ругались.
- Эх, милая, уже дети взрослые, а ты не знаешь. Потому и не ругались, что любви нет. Нет ревности, нет раздражения, нет сочувствия. Ничего нет. Он сам по себе, я сама по себе. Как в вакууме всю жизнь прожили.
- Да как же так? – Не унималась дочь, - Дети-то от любви родятся.
- Это другое. До твоего отца я с Мишей Шатохиным встречалась. В армию его проводила, ждать обещала. А прямо после проводов мы с Сережкой согрешили. В общем, залетела я. Решила, что Мишке жизнь ломать не буду, написала всю правду. Он тогда так переживал тяжело. Родители его, меня проклинали за правду эту. Говорили, что бесчеловечная я. Могла бы промолчать или сказать, что от Мишки ребенок. Но получилось, как получилось. А отец твой жениться не отказывался. Сватов прислал честь по чести. Я тогда думала, что свыкнется слюбиться.
А Мишка из армии не вернулся. Женился, там и остался. Видать не сильно переживал. Я тогда чуть не утопилась. От тебя скрывала, от отца таилась. Ну, вот тогда-то Назар у нас и получился. От отчаяния моего. За семейными заботами с маленькими детьми полегче стало. Пока росли вы, общие заботы нас с Сергеем связывали.
Потом ты же знаешь, отец всю жизнь по командировкам. Так что мы виделись-то редко. А сейчас каждый день рядом. Не могу я больше терпеть его, понимаешь? Видеть его больше не могу.
- Мам, ты, что же одна жить собираешься?
- Не знаю пока. Но знаю точно, что изменить хочу. Сил моих нет больше, так жить.
- Ну, ты-то, пап, хоть скажи ей. – Лена посмотрела на отца в надежде на поддержку.
- А что я? Я говорил. Она меня и слушать не желает. Втемяшилось в голову, что без любви живет всю жизнь. Пусть теперь поживет в любви. Там у Мишки, говорят, жена померла. Так он вроде в родительский дом возвращается.
- Мам, так ты из-за этого?
- Из-за чего этого? – раздраженно спросила Марина Николаевна, - Мне все равно кто там возвращается. Не хочу жить как прежде и все тут.
В ЗАГСе посмеявшись над причудами, стариков развели. Сергей Андреевич ушел к дочери, а Марина Николаевна осталась в своем доме. А через месяц дочь заметила, что отец надолго отлучается, возвращается счастливый. Сначала она думала, мало ли что, может с друзьями встречается. Потом, когда его веселое состояние было уже невозможно скрывать, забеспокоился уже её муж Никита.
- Лен, ты заметила, как изменился отец? Уж не женщину ли он, какую нашел?
-Ты че несешь-то? Какую женщину, ему 80 скоро.
- Ну, знаешь, а Марина Николаевна из-за своей первой любви на развод подала. Тоже, знаешь ли, не девочка.
- Да, заметила. Может, ты поговоришь с ним? Если женщина, то куда он её приведет? Не в нашу же квартиру? – Забеспокоилась Лена.
- Ну, знаешь, он тоже счастья достоин. Ты, кстати, не знаешь, Марина Николаевна одна живет? Давно мы у неё небыли. Завтра давай съездим. Что-то я беспокоюсь за нашу Джульетту.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 3
- Номер более не обслуживается...
Юре сковало дыхание, а под белой рабочей рубашкой выступил холодный пот. Через сквер, где он присел, проплыла толпа смеющихся подростков. Юра взглянул на них, как одичалый, словно не понимал кто он и где находится и зачем вообще это всё: жизнь, смех, радость, беззаботное время... Письмо лежало на его коленях. На конверте крупными буквами красиво выведено имя: "Юре." И точка. Мама всегда и везде ставила точки. Юра его уже распечатал. Оно не было ранее вскрыто, значит, сестра не прочла. Мать исписала две страницы своим идеальным каллиграфическим почерком, но без завитушек и прочей мишуры - так писали примерные советские отличники: каждая буква одна к одной, всё чётко выверено, без единой помарки. Письмо начиналось со слов: "Милый Юра, с...ЕщёЮра набирал номер матери вновь и вновь, но ему отвечали холодно, неизменно: "Номер более не обслуживается." Он не звонил ей два года. Жена поставила перед выбором - она или мама. И он выбрал жену.
- Номер более не обслуживается...
Юре сковало дыхание, а под белой рабочей рубашкой выступил холодный пот. Через сквер, где он присел, проплыла толпа смеющихся подростков. Юра взглянул на них, как одичалый, словно не понимал кто он и где находится и зачем вообще это всё: жизнь, смех, радость, беззаботное время... Письмо лежало на его коленях. На конверте крупными буквами красиво выведено имя: "Юре." И точка. Мама всегда и везде ставила точки. Юра его уже распечатал. Оно не было ранее вскрыто, значит, сестра не прочла. Мать исписала две страницы своим идеальным каллиграфическим почерком, но без завитушек и прочей мишуры - так писали примерные советские отличники: каждая буква одна к одной, всё чётко выверено, без единой помарки. Письмо начиналось со слов: "Милый Юра, сынок. Если ты читаешь это письмо, значит, меня больше нет..."
Юра хрюкнул на этом моменте. Он хотел удержать слёзы, но по мере дальнейшего чтения ему это не удалось.
В тот день он не думал о матери. Вышел на обед, чтобы перекусить шаурмой. Он уже предвкушал как будет поглощать сочное прикопченое мясо, переложенное капустой, помидором и огурцом, щедро сдобренное изумительным соусом - фирменной фишкой шаурмана-таджика. Он оторопел возле вращающихся дверей ТЦ - показалось, что из них вышла в сторону улицы его мать, которую он не видел два года. Коричневая ветровка, чёрные волосы, чуть волнистые, не доходящие до покатых плеч, грузная походка полной женщины, уставшей от работы и быта... Один в один его забытая мать. Она мерещилась ему три последних месяца то тут, то там и снилось пару раз, что мать то собирает вещи, готовясь уезжать куда-то, то будто маленький он и ищет у неё защиты от недругов, а мама не помогает, она грустная, отстранённая, она просто сидит и это так на неё не похоже, что Юре до паники страшно оставаться в этом мире одному, без её уверенной защиты. А ровно три месяца назад в кровать Юры пришёл то ли хорёк, то ли крыса. Зверёк был избитым, таким несчастным, он жался к Юре своим тёплым полулысым тельцем и он был неприятен Юре, но жалость одержала верх над брезгливостью - Юра позволил ему свернуться бубликом на подушке, впритык к его голове, и зверёк мирно лежал и дышал, не было сил у этого зверька на большее. И вдруг осознал Юра, что у них в доме нет ни крыс, ни хорьков, и когда он подумал об этом в тёмной комнате, то всё исчезло, осталась только тёплая выемка на подушке около его головы и Юра готов был поклясться, что ему это не приснилось. В ту ночь жена уже заснула, а Юра полез в телефон и рука сама отыскала фотографии где он и мать, где они ещё семья, живут вместе, не в ссоре. Он не знал что и думать. прoдолжeние у меня на cтранице