Чтобы помнили...
Иван Дмитриев 30 июля 1915 — 23 октября 2003
Советский актёр театра и кино
Заслуженный артист РСФСР (1957).
Народный артист РСФСР (1970).
Народный артист СССР (28.02.1980).
(пост 1)
Родился в городе Грозном 30 июля
1915 года.
В семье Петра и Натальи Дмитриевых, оказавшихся в Грозном по делам мужа, который состоял одним из основателей артели занимавшейся добычей нефти. Дело шло настолько успешно, что внутри компании появились свои деньги, которые через некоторое время вошли в обращение и в городе Грозный, на них можно было совершать покупки, потому что каждая банкнота была подкреплена чёрным золотом.
«Родился я в 1915 году в городе Грозном. Так получилось, что
отец был деревенский парень, из деревни Выезд Иваново-Вознесенской губернии, а мама – из Вышнего Волочка.
Мама меня начала рожать в первый же день приезда в Грозный. Беременность проходила у неё очень тяжело. Врачи сказали, что нужно кесарево сечение,
тогда хоть кого-нибудь удастся спасти – или мать, или ребёнка. Она плакала. А потом говорит: «Рискнём, а вдруг мальчишка?»
Меня достали: головка сплющена, всё исковеркано. Но всё обошлось. Молока у мамы не было. Но чеченцы – народ дружелюбный. Много женщин помогало.
Даже мулла приходил, молился. Я рос очень худеньким, тоненькие ручки, ножки.
Мулла поговорил с отцом и сказал: «Сын будет хороший человек».
От Кавказа осталось сильное впечатление, и Грозный мне всё-таки понравился. Вдалеке был виден Казбек, было много красного вина. Река Сунжа, по её берегам скапливалась нефть, и её называли кормилицей....»
(из воспоминаний Ивана Дмитриева, в книге «Иван и Алла. Жизнь без конца...»)
После национализации компании, Петру Дмитриеву предложили стать профсоюзным работником. А в 1918 году пришли белые и арестовали его. Власть менялась часто, а Иван в детстве он много болел, поэтому вначале 1924 года было принято решение ехать к Бабушке в Вышний Волочёк.
Дорога была долгой, но встречала их вся семья. Бабушка увидев маленького Ивана прошептала в ужасе — Да это же мертвяк! Взяла его на руки и обнимая шептала, что он будет пить парное молоко. Иван запомнил этот шёпот на всю жизнь. И Бабушка выходила его. Через некоторое время он уже не ходил, а бегал.
В 1930 году, закончив семь классов, он сначала устроился проявлять фотографии, но денег платили мало, потом пошёл вытаскивать топляк баграми, работа была опасной и платили за неё прилично.
С другом он сделал номер почти цирковой и они выступали на разных праздниках, но при показе в цирке — их почему-то не взяли, но зато цирковые замолвили за Ивана словечко и его приняли на работу в Вышневолоцкий драматический театр. Было это с 1929 по1931 год.
Сначала помощником режиссёра. Потом суфлёром. Потом актёром вспомогательного состава.
Там наблюдая за возрастными актёрами он прошёл первую школу жизни. Как работать со зрителем, как доносить чувства свои, как работать с гримом. Научился у них главному — не врать на сцене и в кадре. Эти же актёры собрали ему деньги на дорогу. Мама не хотела его отпускать, но он сказал, что едет учиться и будет ей помогать. Отец Ивана был уже сослан за антисоветскую деятельность неизвестно куда, вестей от него не было.
В 1932 году поступил в в Ленинградский техникум сценических искусств, ныне РГИСИ, на курс Надежды Комаровской. История его поступления очень интересно описана им самим в книге «Иван и Алла. Жизнь без конца...». Во время учёбы он жил в общежитии, получал стипендию сорок рублей и мог подрабатывать в Ленинградском цирке. Там он был униформистом, делал трюки, им даже стреляли из пушки. Также во время учёбы ему посчастливилось поработать статистом на постановке Мейерхольда «Маскарад» в Александринке. Партнёёром по сцене был знаментитый Николай Симонов. Иван незримо получал от него уроки актёрского мастерства, опять же работа с гримом. Но естественно его больше привлекало кино, которое уже стало сниматься государственными киностудиями. Студентам было строга настрого запрещено сниматься, но он всё-таки снялся в секундном эпизоде в фильме «Девушка спешит на свидание».
В 1936 году закончив техникум он получил несколько предложений в театры Ленинграда. Звали его и в Александринку, но он остановился на Ленинградском Театре Комедии, которым тогда руководил Николай Акимов.
В 1938 году — Иван Дмитриев получил предложение сняться в роли Щорса, от самого Довженко, но, как ни уговаривал Акимова актёр, тот был непреклонен сказав ему либо фильм, либо театр. Иван ушёл из театра, и окунулся в мир съёмок, когда фильм был практически закончен — работа была приостновлена. Посадили по навету сценариста фильма и ещё кого-то. Картину закрыли. А потом полностью пересняли, но уже с Самойловым в роли Щорса.
Акимов обратно Ивана Дмитриева не взял, а тут как раз пришла пора идти в армию. По случаю Иван Дмитриев оказался на Дважды Краснознамённом Балтийском флоте. Где его в свою труппу театра ДКБФ взял режиссёр А. В. Пергамент. В этом театре были и гражданские актёры, но в основном труппу пополняли из моряков Балтфлота. И так случилось, что Иван не только обрёл театр, но и свою будущую жену — Александру Дэльвин.
Вот как она вспоминала их знакомство:
«Пергамент убедил меня перейти в Театр Краснознамённого Балтийского флота. В Кронштадте мы жили в базовом клубе: Лена Егорова, Татьяна Гурецкая – известные киноактёры – и я. Мы часто ходили в городской клуб, он был в Большом Морском соборе. Мы много раз смотрели «Большой вальс», домой меня провожала толпа
матросов, ведь наши артисты и музыканты носили морскую форму. Как-то раз, однажды прощаясь с провожающими меня моряками, я спросила:
– Ребята, кто меня вёл?
– Я вёл. Ты что, не узнала? – ответил мне Ванечка Дмитриев.
– Но вы все в гюйсах и бушлатах...
Иван Дмитриев. Как он хотел, чтобы я его заметила: глотал шарики от пинг-понга, делал стойку на руках на лестнице! Он был такой хулиган, а на «губе» читал лекции о Пушкине. Его хотели списать из театра, но я сказала начальнику театра
А.Ф. Гитцовичу, что беру Ваню на поруки.
Мы поженились. Это случилось в Кронштадте 24 июля 1940 года. Наутро погрузились всем театром на линкор «Октябрьская революция» с декорациями
спектакля «Цветёт сирень» и пошли в Таллинн. Такое у нас было свадебное путешествие...» (Из книги «Иван и Алла. Жизнь без конца...»)
22 июня 1941 года началась Великая Отечественная Война. Она застала их в Таллинне. Театр ДКБФ разбил труппу на фронтовые актёрские бригады. Они обслуживали корабли Балтфлота и гарнизоны островов, пока не был отдан приказ о переходе флота в Кронштадт. Сделано это было слишком поздно, 28 августа 1941 года, и Таллиннский переход известен как одна из самых чёрных страниц той ужасной войны. Ивана Дмитриева незадолго до этого отправили на полуостров Ханко в составе бригады, Алла была беременна — её берегли, она должна была покинуть Таллинн на судне-госпитале «Сибирь». В последний момент отказалась, какое-то предчувствие было, корабль был потоплен фашистами, не смотря на то что на его борту был красный крест.
Вот как Иван Дмитриев вспоминал те события:
«Лето 1941 года… Фашисты рвутся к Ленинграду. Героическая оборона полуострова Ханко. Мы даём концерты на переднем крае, а когда требует фронтовая обстановка, у нас возникает непредвиденный антракт. Мы занимаем огневые точки, у каждого – автомат, запасные диски с патронами, гранаты, маскировочные халаты и.… баян. Только закончилась разведка боем, ещё не остыли стволы автоматов – и снова концерт. После одного из концертов меня вызвал командир, задание было предельно ясным. Надо скрытно пробраться поближе к вражеским траншеям и установить там рупор. Командир предупредил: однажды такая попытка уже кончилась неудачно,
погибли трое моряков. Ночью мы ползли с проводом и рупором, день отсиживались, а на другую ночь возвращались в своё подразделение. Потом снова, под покровом ночи, пробирались к вражеским позициям и устанавливали новый рупор
взамен разбитого. Меня наградили за эту операцию орденом Красной Звезды.
В ноябре я вернулся с Ханко, город было не узнать. 7 ноября 1941 года состоялся последний концерт нашей бригады на Ханко – через несколько дней мы вместе с эвакуировавшимися с полуострова воинами ушли на одном из эсминцев в Ленинград.
...Серое свинцовое небо, нависшее над городом, редкие
снежинки, кружась, падали на набережную у моста имени лейтенанта Шмидта.
– Матросик, не дашь хлебца? – из-под платка смотрели на меня усталые глаза старой женщины. Я поспешно вынул из вещмешка буханку и отдал ей... Она ничего не сказала. Секунду помедлив, взяла хлеб, и в глазах её промелькнула
не благодарность, нет, а изумление. Я долго глядел ей вслед: она шла, не оглядываясь, прижимая хлеб к груди... Это была моя первая встреча с блокадным Ленинградом…» (Из книги «Иван и Алла. Жизнь без конца...»)
В декабре 1941 года родилась дочка Наташа, в палате было девять рожениц, а с ребёнком вышла только Алла.
В апреле 1942 года Наташа умерла…
«Наташа умерла в апреле. Молока этого соевого выпила, начались конвульсии.
И всё. Иван тогда сказал мне: «Давай запомним это состояние...» Сделали в театре маленький гробик, член военсовета Смирнов дал машину актёр Коля Гаврилов помог хоронить, меня не взяли. Я ходила и всё время качала ребёнка – как Бабанова в «Тане». (Этот спектакль я увидела через много лет, она как будто подсмотрела моё состояние в то время. Я выскочила из зала в слезах). Мне помогла прийти в себя Маша Мамкина, она не отходила от меня. Всюду: на улицах, на лестницах – лежали тогда трупы. На грузовичках везли мёртвых, как дрова: руки, ноги
торчали из кузовов... Кругом такое горе…» Алла Дэльвин
«На Серафимовском кладбище мы с товарищем вырыли маленькую могилку. А когда вернулись в город, увидели мальчонку – стоит в женском платке, один-одинёшенек. Я спрашиваю у него, где его родители, как зовут. Глаза только на мгновение остановились на мне, и он прошептал: «Коля…», – а потом он стал сползать на землю... Я решил, что это судьба взамен дочери посылает мне сына. Взял его на плечи и принёс на базу. Мальчик еле дышал от слабости и голода. Надо было спасти мальчишку. Но как сотворить чудо? Во всем Ленинграде оставалось совсем мало провизии, а паёк – 125 грамм на душу. Актрисы мыли Колю, а я нервно курил, размышляя, как быть дальше. Когда все разошлись, увидел на тумбочке полбуханки хлеба, сахар и кусочки масла. Потом я узнал, что все решили – а в труппе было 90 человек, – чтобы каждый день отрывали от их пайка по 10 граммов хлеба и 5 граммов масла... Благодаря добрым людям пережили трудные времена. Вечером в праздничный день 1 Мая подняли кружки с хвойным экстрактом. Я встал, чтобы сказать тосто женщинах, но только заплакал, прошептал: «Спасибо, извините...» Мальчик был спасён...» Иван Дмитриев
Во фронтовом Ленинграде их театральными подмостками были клуб имени Дзержинского в Смольнинском районе и Дом культуры на Выборгской стороне. Выступали в воинских частях, на кораблях, крепости Кронштадт и её фортах. У каждого актёра – автомат, диски с патронами, гранаты и маскировочные халаты. Чтобы сберечь силы, диски, гранаты и баян возили на саночках. Выступали мы
и в многочисленных, и в совсем мизерных аудиториях. Иногда давали концерты даже для одного бойца.
Все 900 дней Блокады Иван Дмитриев и Алла Дэльвин провели в осаждённом Ленинграде.
В 1945 году Балтийский флот вернулся в Таллинн, с ним вернулся и театр.
В конце мая - начале июня Иван и Алла приехали к родителям Ивана в Вышний Волочёк. Где неожиданно 9 июня, спустя месяц после победы, родилась дочка Ксюша.
С 1946 по 1948 год работает в труппе Драматического театра ДКБФ штатным актёром. Когда вдруг получает приглашение в городской — Ленинградский драматический театр.
«В 1948 году нас с Иваном Петровичем пригласили в театр, который впоследствии стал Театром имени В.Ф. Комиссаржевской, сразу на главные роли в спектакле «В открытом море…». Мы перешли, чем безумно обидели Театр КБФ. На нас были посланы документы на присвоение нам звания заслуженных артистов
РСФСР от Театра КБФ. Но как только мы ушли, документы сразу отозвали. Иван Петрович всё равно получил потом звание и заслуженного и потом народного артиста СССР. А я получила звание только в 80 лет в 1995 году, в качестве подарка
ко дню рождения...». (Из книги «Иван и Алла. Жизнь без конца...»)
Начиная с 1949 года Иван Дмитриев начинает активно сниматься в кино. Начав с биографических лент учёных и композиторов, он перешёл на роли острохарактерные и иногда комедийные. Сыграл более шестидесяти ролей в кино.
При этом он не забрасывал театр как многие другие, он продолжал играть.
До 1973 года в Драматическом театре имени В.Ф Комиссаржевской.
А с 1973 по 2003 в Драматическом театре имени А.С Пушкина (Александринке).
И конечно же состоялся как большой мастер сцены.
В кино иногда соглашался на парадоксальные компромиссы. Был утверждён на роль Афанасия Никитина в фильме «Хождение за три моря», предстояли съёмки в Индии, совместные сцены с красавицей-актрисой Наргис, но при этом очень хотел оказаться и в Китае тоже.
Поэтому предпочёл съёмки в фильме «В едином строю» (другое название «Ветер с Востока») про дружбу двух друзей познакомившихся в дни Великой Октябрьской Социалистической Революции — китайца и русского, которые встречаются спустя время при строительстве Коммунистического Китая.
В фильме «Хождение за три моря» снялся Олег Стриженов, фильм вошёл в золотой фонд нашего кино и иногда показывается по телеканалам.
Иван Дмитриев не отчаивался, за участие в съёёмках он получил золотой орден из рук самого Чжоу Эньлая , второго человека после Мао Цзе Дуна, за вклад в развитие культуры Китая.
И ещё была одна история.
Иван Дмитриев был утверждён на главную роль в фильме «Последний дюйм», но в параллель с этими съёмками была работа в КНДР над фильмом «Братья». Иван Петрович выбрал съёмки в Северной Корее, а в фильме «Последний дюйм» снялся Николай Крюков. И этот фильм помнят и показывают до сих пор, а фильм «Братья» прочно забыт в сознании зрителей.
Но в архиве потомков Ивана Дмитриева хранится приглашение ему на обед в Московском посольстве лично от Ким Ир Сэна.
Не так давно, младший внук Ивана Дмитриева, петербургский радиожурналист оказался в составе культурной делегации в Китае. Он был в составе экскурсии на Чунькинскую кинофабрику, где в музее целый огромный сектор посвящён съёмкам фильма «В едином строю». Он был поражён как бережно относятся китайцы к памяти о его дедушке.
«И снова были роли, и я много снимался, но в памяти людей остались только единичные фильмы. Самые интересные режиссёры, с которыми приходилось работать в кино, это Столпер (фильм «Неповторимая весна»), Самсонов («За витриной универмага»),
Менакер («Никколо Паганини») и Кончаловский («Сибириада»). Это четыре глубоких режиссёра: они доверяют актёру. Идёт совместное творчество, а не «сделай то» и «встань туда. Перед съёмками у Столпера всё решил случай. Было это так. Меня утвердили на роль генерала в фильме «Неповторимая весна», но режиссёр Столпер очень скептически ко мне отнёсся. «Не тянешь, – говорит он мне, – хиловатый». А я говорю: «Толщиночку пустим! Буду усиленно питаться». И вот отправились мы на машине в кремлёвскую мастерскую забирать костюм генерала (примерили и велели не снимать). По дороге обратно забарахлил мотор – шофёр вышел, и я тоже, вдруг слышу: «Смирно! Равнение налево!»
Мимо шла рота солдат, а я вспомнил, что стою в костюме генерала. Говорю: «Вольно, товарищи, вольно!» После этого случая Столпер во мне не сомневался...» (Из книги «Иван и Алла. Жизнь без конца...»)
Конечно жизнь не стоит на месте, меняется время, и сложно понять почему одни роли остаются в памяти людей, а другие нет. Какие фильмы сканируют и переводят в цифру, а какие остаются на плёнке без возможности показа, при этом многие несправедливо забыты, а многие при этом помнятся.
Продолжение следует....
(текст подготовил и написал Евгений Радкевич - внук Ивана Петровича Дмитриева)
Комментарии 3