Предыдущая публикация
Последний из рода
Свет магических камней ярко освещал небольшую комнату в столичном замке, который парил над городом на высоте нескольких десятков метров. Невысокая девушка с короткими серыми волосами, всем своим видом похожая на робкую мышку, сидела за большим деревянным столом, занимавшим всю дальнюю половину комнатушки. И если осмотреться, то кроме стола, книжных полок, заваленных свитками, небрежно убранной кровати, небольшого шкафа и тумбочки в комнате ничего и не было. Зато было окно! Не простое, конечно — из заговоренного стекла, ведь она была в столичном замке! Окна были роскошью даже у аристократов. Сейчас заговоренные стекла стали доступнее, но из-за того, что все летающие здания были построены давным-давно с минимальным количеством окон, в основном, те были только в спальнях и кабинетах у господ. А тут не просто комната, а целое окно в ее распоряжении! Которое не надо постоянно закрывать ставнями от ветра. И пусть большую часть времени из этого окна видно было лишь кусочек неба, Фрида была рада и этому. — Видишь, мама, я все-таки попала в Академию! Твоя мечта сбылась, — тихо сказала девушка, в перерыве от работы разминая пальцы и поглаживая металл затейливого ожерелья, лежавшего на столе. Лишь один магический камень остался в его хитрой оправе, и тот светился тусклым светом, но Фрида обещала себе, что когда-нибудь восстановит мамино ожерелье и наполнит его до краев магией. Девочка сидела за столом в длинной белой ночной рубахе и переписывала очередной огромный том, взятый из замковой библиотеки. Было уже далеко за полночь, но Фрида не собиралась спать, а была готова до изнеможения склоняться над серой дешевой бумагой, выводя своим каллиграфическим почерком строчку за строчкой из чужого труда. Все потому, что она боялась снов. Фриду постоянно мучали кошмары. Это была ее цена за то, что она совершила. Но спать все равно приходилось — сколько не пей бодрящих зелий, человеческий организм берет свое. И девушка доводила себя работой до изнеможения — для нее привычно было засыпать над книгой, а затем вставать в двенадцать дня, ощущая, что ее тело будто набили песком. Но с недавних пор госпожа Софи приказала ей зачитывать письма по утрам для нее. И Фрида уже с ног валилась от такого режима — ведь с утра теперь надо было встать очень рано, чтобы привести себя в порядок после бессонной ночи. А потом, после доклада, она валилась на постель и спала до самого обеда. Пока Софи не заметила ее состояния, но это был вопрос времени. «И что потом? Она поймет, что я бесполезно и просто избавится меня!» — с тревогой размышляла девушка, поглаживая ожерелье, — «Нет! Не бывать этому! Я должна пройти этот путь до конца! Ведь если меня изгонят, получается, все было напрасно! Все!» И Фрида решила лечь спать сегодня пораньше. Хотя бы попробовать. Не гася световые кристаллы, она забралась в холодную постель и закрыла глаза. Но, как оказалось, ее кошмары только и ждали этого мгновения, чтобы наброситься на обессиленное тело. Девушка забилась во сне, видя картины прошедших дней. *** Это был первый раз, когда отец надел на шею девочки мамино ожерелье. Золотистая нить соединяла полоски из зеленого металла, сделанные в форме листьев. Все они были разного размера, и в них были вставлены сверкающие магические камни, а внизу ожерелья светился большой желтый кристалл, красиво ограненный сложным узором. И он был до краев наполнен магией. Фрида с придыханием позволила отцу надеть на нее ожерелье. Оно стоило целое состояние, но не это радовало девочку — а то, что ожерелье досталось ей от мамы. — Какая ты у меня красавица, — добродушно сказал отец, любуясь дочерью. Ему было уже далеко за пятый десяток, волосы его поседели и поредели, но мужчина все так же сохранял свою рыцарскую осанку. В целом, он выглядел веселым и беззаботным, и лишь в глазах застыла вечная печаль, которая поселилась там после смерти жены. И в последнее время появлялась все чаще и чаще. — Спасибо, отец. Я люблю тебя! — Фрида, одетая в ярко-зеленое вычурное платье до пола, обняла отца. От него пахло сталью и пивом. — Я рад, что у меня такая красивая дочь, — похвалил Фриду отец, поглаживая длинные серые волосы девочки. Сегодня утром слуги уложили их в затейливую прическу, — а теперь, будь умницей, спустись со мной в зал и сыграй для наших гостей то, чему тебя учили. — Да, отец. В их большом двухэтажном поместье проходил очередной прием. Род Эглантов, к которому и принадлежала Фрида, были дворянами, которым пожаловал землю сам Король. Таких как они было немного, и поэтому их земли, хотя и находились на самой окраине герцогства, привлекали довольно много внимания. Фрида никогда не задумывалась о цели этих собраний. На них мужчины пили, обсуждали свои взрослые дела, отец показывал девочку своим гостям, она играла мелодию, которую выучила недавно и все сдержанно хлопали, а потом просили ее удалиться. Так было и в этот раз. Но сегодня все взгляды оказались прикованы к ожерелью на ее шее. — Прекрасная игра, прекрасная, — отметил молодой мужчина с длинными русыми волосами до плеч, поднимая кубок в ее честь, — как и не менее прекрасная исполнительница. Я считал, что ожерелье вашей первой жены давно утрачено, лорд Вильниус. — Как видишь, я нашел его, — голос отца разнёсся в трапезной негромко, но четко, — и оно полно магической силы. Это, без сомнения, ее билет в столицу. — Знаешь, если мы его продадим, это очень поможет нашему делу, — с какой-то насмешкой сказал молодой мужчина, пригубив вина из кубка, — у этого дома столько долгов. В зале вдруг стало зловеще тихо. Слуги быстро отошли к стенам, или нашли себе какую-нибудь важную работу. Рука хозяина дома крепко сжала кубок. — Нет, — Фрида видела, что отец сдерживается из последних сил, — я не отдам это ожерелье, и точка. В нашем договоре ничего о нем не было сказано! — Договор можно изменить, — весело сказал молодой мужчина, как будто не замечая состояния отца. Фриде захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. — Фрида, — голос отца дрожал от гнева, он сдерживался из последних сил, — прошу, вернись в свою комнату. Взрослым надо поговорить. — Да, папа, — покорно согласилась она, не желая видеть, что будет дальше. Девочка подбежала к отцу и обняла его, стараясь умерить его гнев. Но он даже не посмотрел на ребенка — его взгляд был прикован к наглому юнцу. И как только Фрида скрылась на лестнице, ведущей в ее большую комнату, внизу раздались крики. Девочка, зажав уши, взбежала наверх и, закрыв тяжелую дверь, забилась в угол, не желая ничего слышать. Так Фрида и уснула, свернувшись калачиком в углу комнаты, стараясь ничего не слышать и не замечать. Все началось десять лет назад, во времена гражданской войны, охватившей тогда все королевство. Род Эглантов происходил из столицы, но поддержал в борьбе истинного Короля и проиграл. От всего рода остался только Вильниус Эгланд, отец Фриды, и две его жены. Почему-то их не казнили, а просто лишили земель, взамен отдав надел в одном из самых захолустных герцогств. По крайней мере так рассказывал ей отец. И с тех пор лорд Эглант, низведенный до простого хозяина земли, отодвинутый от реальной власти, грезит о мести. Он десять лет пытался вернуть силу их роду, но все было напрасно. Богатство испарились, словно дым, слава рода ушла. А окончательно добило мужчину то, что он потерял обоих своих жен. Одну от болезни, а от второй его вынудили отречься ее влиятельные родственники. Утром никто не пришел будить ее. Фрида открыла заспанные глаза, размяла затекшее тело и осторожно спустилась в большой зал, ведомая чувством голода. Трапезная была в полной разрухе: столы и стулья разбросаны и разломаны, еда валялась на полу, и ее уже подбирали бродячие собаки. Увидев следы крови на белых камнях, Фрида отвернулась и задрожала. Везде бегали слуги с мрачными выражениями на лицах, пытаясь убрать последствия вчерашнего пира. А посреди этого хаоса на единственной уцелевшей скамье сидел отец и мрачно пил вино, кубок за кубком. — Быстрее, дети фей! Чтобы к вечеру здесь было все так же, как и вчера — кричал он. Несмотря на количество выпитого вина, его голос был абсолютно трезв, — они еще пожалеют, что связались со мной, эти щенки! Отец, увидев Фриду, попытался встать, но тут вино сказалось на нем. Мужчина пошатнулся. Служанка, проходившая рядом, попыталась поддержать господина, но тот был слишком силен и тяжел. Он толкнул ее, и девушка упала на стол. Кувшины с остатками вина опрокинулись, красные пятна растеклись по дереву, а затем кувшины с глухим звуком упали на пол и разбились. — Дура! — взревел отец, — знаешь, сколько стоит это вино! Похоже лорд был мертвецки пьян, несмотря на связную речь, и не осознавал реальность. Раздался звонкий звук — мужчина ударил ладонью съёжившуюся служанку. — Заплатишь из своего кармана! Да, за все заплатишь, — за первой пощечиной последовала вторая, и третья. Девушка заплакала. Фрида бросилась к отцу и обняла его сзади. — Пожалуйста, папа, не надо больше! — взмолилась она, — Пожалуйста! Отец остановился, и повернулся к ней, шатаясь. — Ах, Фрида, душа моя, — прошептал он, склонившись над девочкой. Резко пахнуло перегаром, — как мне жаль, что ты видишь все это. Но ничего, надо только потерпеть. Я никому не отдам тебя и твое, да, теперь твое, ожерелье. Ты вернешься в столицу и станешь наследницей рода. А уж я позабочусь о том, чтобы тебе было что наследовать! Неожиданно мужчина заплакал. — Ах, Фрида, моя Фрида. Ты так похожа на мать, — отец, не переставая гладил ее по голове грязными руками, пока она уводила его в спальню. Краем глаза она видела, как слуги подняли плачущую служанку и отвели ее на кухню. А Фрида еще долго сидела у кровати отца, все повторяющего какая она красавица и как он сделает их род великий. Наконец мужчина уснул, и уставшая девушка спустилась вниз, чтобы, наконец, позавтракать и привести себя в порядок. *** С недавних пор Фрида перестала любить завтраки. Да и вообще любой прием пищи. Потому что отец требовал, чтобы семья собиралась за обеденным столом три раза в день, и отвертеться от этого было никак нельзя. Фрида не могла смотреть, как отец издевается над братом и слугами, но сделать ничего не могла. Девочка лежала в постели до последнего, притворяясь больной, но из-за страха все-таки встала и спустилась в зал. После драки, которая произошла здесь полгода назад, мебель стала дешевле, слуг стало меньше, а приемов больше не было. Семья принимала пищу за огромном столом, только втроем, и это еще больше подчеркивало их разобщенность. Отец всегда садил Фриду возле себя, следя, чтобы она хорошо ела и подкладывая ей в тарелку лучшие кусочки. У девочки кусок не лез в горло от его взгляда, но она заставляла себя есть, чтобы не огорчать отца. Ее брат, Карл, которому почти исполнилось шестнадцать, всегда садился как можно дальше от них. И почти каждая трапеза заканчивалась тем, что отец и сын переругивались через весь зал. — Как ты смеешь говорить мне хоть слово? Ты, который живет лишь по моей воле! — кричал отец, разбрызгивая по столу вино. В последнее время он много пил, но, как назло, алкоголь почти на него не действовал. — Очнись, лорд! Твои вассалы бегут от тебя! Ты их всех распугал своими безумными планами! — отвечал Карл. — Заткнись! — Ты вечно кричишь, просишь денег в долг, а крестьяне бегут с полей, отец! Они бегут в другие поместья, потому что не надуются на твою защиту зимой, — продолжал Карл. Фрида испугано посмотрела на брата — он никогда не заходил так далеко. — Пусть бегут эти трусы! Защита? Да кто они такие, чтобы просить мою защиту! Их урожая едва хватает, чтобы прокормить нас. Бездельники, вот они кто! — ответил лорд. — То есть ты не будешь защищать белые стены? Зима уже близка, отец! — Когда придет зима, лишь тот, кто будет в поместье, спасется. Пусть остальные сгинут в белом тумане! — после этих слов в зале, казалось, стало еще тише. Фрида обернулась и увидела испуганные лица слуг, выглядывающих из кухни. Это был их конец. — Ты безумен! — закричал Карл, не веря своим ушам. — Молчать! Заткнись, выродок! Позор нашего рода! — продолжал бессвязно ругаться отец. — Я знаю, почему ты меня ненавидишь. Нет, не за то, что я трус и слабак, — неожиданно тихо сказал Карл. Он поднялся и подошел к отцу. Тот спокойно смотрел на его приближение, продолжая есть, — ты считаешь, что я сгубил мою маму, да? Единственную женщину, которую ты любил. Единственную, кто мог остановить твое безумие. Но это не так. Руки Карла дрожали, но он все же подошел к отцу и выпрямил спину. «Нет, пожалуйста, ни говори ни слова больше! Пожалуйста!» — мысленно взмолилась Фрида. — Ты сам погубил Елену! — но Карл продолжил, — ты сам требовал от нее ребенка, хотя она была больна! Ты любишь Фриду, да, но ты прогнал ее мать, когда она родила девочку, которую по магической силе обходят даже некоторые слуги! Фрида видела, как глаза отца налились кровью. — Ты сам убил Елену, отец — закончил Карл. Реакция отца была молниеносной. Лорд мгновенно поднял руку и произнес слова заклинания, с его кольца вылетели красные искры. Карл попытался парировать, но его магический щит снесло мгновенно. Юношу отбросило в дальний конец зала, где хорошо приложило о каменную стену, выбив дух. Отец поднял руку для второго заклинания, но Фрида бросилась между ними. — Беги, Карл! — закричала Фрида, крепко зажмурившись и думая, что следующее заклинание прилетит в нее. Но отец опустил руку с кольцом, а Карл, шатаясь выбежал из зала. — Беги, беги, человек без роду и племени! — прокричал лорд ему вдогонку, — я отрекаюсь от тебя, именем всех богов! Отрекаюсь! Ты мне больше не сын! После отец ушел к себе, не глядя ни на кого. Слуги стали убирать стол, мрачно переглядываясь друг с другом. Скольких из них они потеряют к вечеру? Фрида, не способная поднять на них взгляд, вышла в сад. Неужели он погубит всех? Всех, кто надеется на него? У Фриды действительно было мало магической силы, и она никогда не жертвовала ее их земле — что и говорить, ей и для себя иногда не хватало. Но она все же смутно чувствовала, что в этом году не так, как в прошлом, будто сила их защиты иссекает. И это был тревожный знак. Без магической защиты зимой дети фей с их страшным господином снесут их и заберут их души с собой. Души всех, всех кто прячется за белыми стенами… Фрида вышла в сад и начала аккуратно подрезать цветы. Желтые бутоны камелии уже почти отцвели, но благодаря заботе Фриды еще держались в цвету. Она рыхлила почву, собирала отмершие растения, поливала — все это успокаивало девочку. Ей было радостно, что она может внести хоть немного красоты в этот мир, это оказывало на нее почти такое же спокойное воздействие, как чтение или письмо. Девочка даже начала напевать себе под нос нехитрую мелодию, стараясь отрешиться от всего мира. — Фрида, спасибо тебе, — Карл подошел к ней. Он был в походной одежде, все немногие пожитки брата были собраны в сумку, перекинутую через плечо. — Ты все-таки уходишь, — тихо произнесла Фрида, опуская руки. Карл был единственным человеком в поместье, с которым она могла говорить открыто. — Да, ухожу. Не знаю, почему я не сделал этого раньше. И, Фрида, — юноша немного смутился, — то, что я говорил о твоей матери не совсем правда. Я сказал это, чтобы разозлить и ранить отца еще больше. Она была второй женой, и я плохо ее помню, но отец очень не хотел отпускать ее. Он, наверное, любил ее. Она была тихая и кроткая и никогда не шла против его воли. Но ее родственники из другого герцогства настояли на разводе по политическим причинам. Тогда было смутное время, я плохо знаю обстоятельства. Отец ничего не мог сделать, но он оставил тебя здесь, с собой. Потому что ты очень похожа на мать. Прости меня. — Тебе не за что извиняться, — девушка отряхнула платье от земли и подошла к брату. Она начала ласково гладить его по голове. Его черные волосы всегда торчали неряшливой прической, и, ох, сколько раз он получал за это! — Я почти не помню маму, - Фрида улыбнулась. Она не хотела провожать брата с печальным выражением на лице. Она хотела, чтобы Карл запомнил ее веселой, такой, какой она была когда-то - отец не говорил никогда из какого герцогства она была, ни жива ли она сейчас. Впрочем, у нас нет ни единого шанса встретиться с ней. А твоя мама, Елена… Фрида хотела продолжить, но Карл прервал ее, приложив палец к губам девочки. — Давай не будем об этом, ладно? Расстанемся на хорошей ноте. — Хорошо, — согласилась Фрида, — куда ты теперь? — Пойду на север, границе. Гарнизоны в охранных замках всегда ищут людей, да и это достаточно далеко отсюда. Девочка в порыве чувств обняла брата и долго не хотела отпускать. Но все-таки пришло время разжать руки. — Береги себя, — Фрида не выдержала и слезы полились по ее щекам. — И ты себя. Вот встану на ноги и заберу тебя тоже отсюда! — пообещал ей брат и скрылся за воротами сада. А Фрида осталась стоять под лучами осеннего солнца, которое, как показалось девочке, стало светить ей теперь чуточку темнее. *** Зима наступала, длинное и благословенное лето заканчивалось и воздух с каждым днем становился все холодней. В поместье из-за нехватки магической силы отапливались лишь несколько комнат, поэтому Фрида постоянно мерзла. Скрываясь от отца в полутемных коридорах, она оставила заботу о нем на нескольких оставшихся слуг, а сама занималась работой в саду и чтением книг. Она давно уже перечитала все книги в их небольшой библиотеке, и сейчас перечитывала их по четвертому, а то и пятому кругу. Среди них было несколько историй, которые она написала сама. С наступлением настоящих холодов последние слуги покинули поместье. Никто не пришел под защиту белых стен — крестьяне предпочли перезимовать в других землях. Никакой платы за защиту, естественно, тоже не было, а ведь это основной налог, на который они живут. Отец без конца слонялся из комнаты в комнаты, выдыхая белый пар, осыпая проклятиями всех, кого мог вспомнить. В его глазах проносились грезы о былом величии рода, этого места. Когда проклятья заканчивались, он начинал строить вслух несбыточные планы, и неизвестно что было слышать хуже. А Фриде пришлось взять на себя работу слуг. Она перестала следить за своим внешним видом — цветастые платья превратились в серые от каждодневной работы. Она неровно срезала свои длинные серые волосы кухонным ножом, чтобы не мешались. Фрида училась готовить, разжигать огонь, заготавливать дрова и многому, многому другому. Ее слабой магической силы едва хватало, чтобы питать самые важные магические инструменты дома — тот, который поднимает воду из-под земли, тот, который регулирует освещение, инструмент, который поддерживает минимальную температуру дома. Но последний отнимал прорву энергии, поэтому она топила печку дровами, помогая ему. С каждым днем заставлять отца есть было все тяжелее. Он осунулся, побледнел, но старое тело держало его крепко. Иногда отец путал Фриду с ее матерью, и ей приходилось выслушивать бесконечные извинения от него. К сожалению, она мало что понимала из его бессвязной речи. То и дело в ней проскакивали странные слова, какие-то старые истории, но она пропускала все мимо ушей — девочка и так валилась с ног от усталости и ей было не до тайн. И проснувшись однажды утром в своей холодной постели, она поняла каким-то глубоким чувством, на уровне инстинкта, что зима идет. Они идут. Вьюга завывала за ставнями. Отец не хотел питать землю своей силой, поэтому, наверное, это ее последний день в жизни. Но девочка старалась делать все, как и обычно. Она все так же встала, одела свое ужасно выглядевшее платье — стирать Фрида так и не научилась, а запустить магический инструмент для стирки у нее не хватало сил, — и спустилась на кухню. Привычными уже движениями она разжигала печку, ставила воду, готовила простую кашу. Затем разбудила отца и отвела его в зал. И вернувшись на кухню за тарелками с едой, она вдруг услышала в зале такой знакомый голос. Тарелки полетели из ее рук, девочка побежала из кухни в зал. И увидела Карла, яростно спорившего с отцом. — Как, — Фрида опустилась на пол, — почему ты вернулся? — Фрида! — закричал Карл, — я пришел за тобой. Поместье не выдержит удара зимы! — Нет, нет — Фрида не могла поверить во все происходящее. — Ты вернулся, — глаза отца в этот момент прояснились, и голос стал твердым и жестким, — на этот раз я тебя так просто не отпущу. — А я и не уйду. Есть только один способ спасти нас, — Карл достал из кармана железный шар и бросил в отца. Раздался оглушительный взрыв. От стола в центре комнаты ничего не осталось, дым заполнил помещение. Оглушенная Фрида жадно хватал ртом воздух, распластавшись на полу. — Как ты смеешь поднимать на меня руку! Знай свое место, щенок! — с ужасом в глазах Карл наблюдал как лорд, которому взрыв не нанес совершенно никакого урона, бросился на него, схватив с остатков стола свою железную трость. Порыв ветра налетел на захлопнутые ставни, отразившись эхом в пустых коридорах замка. И Фрида осознала полное одиночество их семьи — все покинули их. Безумие отца распространилось на весь мир, он стал темным, затхлым, полным грязи и объедков, как и этот зал. Теперь это был не ее отец — теперь это был сам повелитель зимы, тот, кто уничтожит все тепло мира. — Почему ты не умираешь! — голос брата сорвался на крик, и он тоже выхватил оружие. Кончик его меча сильно дрожал. — Ах ты! — глаза отца налились кровью и он, взревев, начал осыпать сына ударами. А Фрида могла только сидеть на белых камнях и дрожать. Карл был плохим фехтовальщиком — куда ему, он и в настоящих дуэлях никогда в жизни не участвовал, и никакие учителя с ним не занимались. Отец, хоть и был стар, в молодости был рыцарем. Размашистыми ударами лорд теснил Карла к стене. В движениях Карла закралась неуверенность. Он стал терять нить своего поведения — он не понимал, что он хочет. Так ненавидит ли он отца, что действительно готов убить? Зачем он тогда вообще пришёл в поместье, чуть не умерев от холода по дороге? И эта неуверенность и сгубила юношу. Отступая, он споткнулся, и получил тяжелый удар тростью по руке. Меч выпал из слабых рук. — Ты! — взревел отец, осыпая сына градом ударов, — ты позор нашего рода! Никчемная тварь, пиявка, присосавшиеся к нам! Это ты, это из-за тебя мы теперь в таком положении! Все покинули нас! Наш род угас и в этом виноват только ты! Отец продолжал безумно осыпать ударами тростью сына. И с очередным ударом раздался жуткий хруст, оглушительно раздавшийся в холодном зале. Ветер как раз стих в этот страшный момент. Карл взревел — его нога была сломана. — Прошу, пощади! Прости меня, прости — юноша ползал по полу и скулил, плача. Но безумие отца заставляло его все поднимать и поднимать трость. Пока лорд не почувствовал нежные руки, что обняли его. Трость выпала из рук мужчины. Из последних сил он повернулся и увидел Фриду, свою дочь, которая воткнула кинжал ему в спину. — Фри… да… — сказал лорд Вилниус Эглантийский, опускаясь на пол. Серое платье Фриды заливала кровь. Она выронила кинжал и изо всех сил обняла умирающего. Она не удержала отца, и тот рухнул на пол. Карл затих и лишь тихо всхлипывал, забившись в угол. Из глаз отца, до последнего смотревшего на дочь, пропали следы безумия. Он сильно схватил ее руку, и она чувствовала, как тепло и жизнь уходят из него. Будто наяву Фрида видела, как ее старый отец молодеет на глазах. Она видела свою детскую, такую любимую небольшую комнату, где ее мама ласково качала колыбельку с дитя. И когда ее отец тихо прошептал прости и испустил последний вздох, Фрида приняла в себя магическую силу этой земли. Она предстала перед богами, и те сочли ее достойной. Словно ключ повернулся в замке, и Фрида увидела сеть, что охватывает всю страну, и она стала частью этой магической паутины, частью чего-то большего. Зима готовила удар, девочка видела пятно тьмы во тьме за воротами поместья. И в мгновение перед ударом Фрида, ощутив тепло руки подползшего к ней брата, собрала всю свою оставшуюся магию, всю магию Карла - и влила все это в их мир, их землю. Удар зимы был страшен. Холод, безграничный холод звезд на небосклоне вошел в ее тело, срывая все покровы и уничтожая саму душу девочки. Но она держалась — держалась двумя руками, одной за убитого ею отца, другой за руку брата. И где-то рядом девочка ощущала и свою маму. И когда уже надежда почти оставила ее, когда она поняла, что еще чуть-чуть и их унесет этот белый вихрь, образ отца, такого молодого и красивого, с улыбкой на лице возник в ее сознании и отдал ей всю свою силу, прощая непутевую дочь. И его душа умчалась вместе с зимой, защитив детей. И они выстояли. Холодная тьма прошла мимо, оставив после себя лишь легкий ветерок и ощущение покоя. *** Фрида проснулась от своего крика. Она тяжело дышала и еще долго не могла прийти в себя, корчась на мокрых от пота простынях. Первый рассветный луч осветил комнату и отразился на металле ожерелья, лежавшего на столе. И неожиданно этот луч, многократно усиленный, ярко осветив каждый уголок комнаты, коснулся груди девушки. Фрида почувствовала теплое прикосновение материнских рук. Девушка успокоилась. Она встала с постели, ощутив босыми ногами холодный белый камень пола, и, подойдя к столу, снова начала ласково поглаживать пальцами теплый металл ожерелья. Каким-то чудесным образом она смогла сохранить его. И пусть ей пришлось продать почти все камни, пусть оно теперь напоминало тень прежней роскоши, как и Фрида теперь напоминает тень прежней себя, она не сдастся. Да, она убийца. Да, она трусиха. Она растоптала жизнь отца, а затем и жизнь своего брата – но она, по крайней мере, может продолжить их мечты. Фрида станет одной из аристократов столицы, как того хотел ее отец, которого поглотило безумие, как того хотела ее мать, которую поглотила война. Через десять лет ее брат, который взял на себя вину в смерти отца, выйдет из белой тюрьмы. И к этому времени она должна возродить свой род, найти дом, чтобы ему было к чему возвращаться. Фрида оставит Карлу все, а сама уйдет. Он станет наследником их великого рода. А она уйдет, уйдет в холод белых стен, в безнадежной попытке исправить то, что исправить уже невозможно. Автор: Алексей Третьяков
Следующая публикация
Нет комментариев