Предыдущая публикация
АНГЕЛ В ДОЛГУ.. (2)
Автор Татьяна Дивергент
Вечером Денис позвонил Екатерине Ивановне. Он набрал ее номер, стоя в будке телефона-автомата, и решил при малейшем тревожном знаке положить трубку.Но пожилая женщина была одна. И голос ее звучал более-менее спокойно.
— Она у меня, — сказал Денис, не называя имя Камиллы. — В чем дело? Почему вы велели нам бежать? Ее кто-то ищет?
— Кто-то насплетничал, что здесь, у меня, проживает девушка без прописки, без регистрации... Неизвестно, чем больная при этом. И кажется, я догадываюсь, кто автор доноса.
— Я так понимаю, что ей сейчас к вам лучше не возвращаться?..
— Ни в коем случае. Если тебя это не очень обременит — пусть побудет у тебя несколько дней. Потом что-нибудь придумаем.
— Просто у меня не самые подходящие условия. Но я....
— Подожди, — перебила Дениса Екатерина Ивановна, — что ты мне говорил про людей, которые пропадают в нашем городе? Давно это длится?
Екатерина Ивановна слушала Дениса, что-то отмечая в блокноте.
— Я попробую кое-что узнать, — наконец, сказала она. — Может быть, это никак и не связано, но всё же... Моя бывшая однокурсница до сих пор работает в том самом архиве.
...Собственно однокурсница эта была последним человеком, с которым хотела бы связываться Екатерина Ивановна. Перед глазами пожилой женщины вновь встали студенческие годы, неприкаянность общежития, жизнь впроголодь. На первом курсе Кате пришлось жить в многоместной комнате, где покоя не было никогда. Спать тут ложились глубокой ночью, вставать приходилось к первой паре, не найдешь уголка, где можно спокойно позаниматься — разве что в библиотеке. Но уже после первого года занятий появлялась возможность улучшить условия — студентов селили по двое, по трое. И Катя тогда оказалась в комнате с этой самой Галей Ковалевой.
Та была родом из многодетной семьи, цепкая, хваткая, умеющая идти по головам.
Хладнокровно и методично выживала она Катю из двухместной комнаты. Ей хотелось поселиться одной, чтобы родственники, приезжавшие к ней из родного Моршанска, всегда могли у нее остановиться. Хоть отец, хоть мать, хоть старший брат.
Катя запомнила эти зимние вечера, когда она готова была допоздна блуждать по городским улицам, мерзнуть или идти в кинотеатр на последний сеанс, чтобы как можно позже вернуться в треклятую общагу, увидеть немигающий змеиный взгляд Галины, выслушать от нее новые колкости. Что ж, сама виновата: Катя тогда была тихой домашней девочкой, не умела достойно ответить, отстоять себя.
Много лет спустя, на встрече выпускников, они сидела за одним столом, общались нейтрально, но Екатерина Ивановна поняла: старая обида, та самая давнишняя боль так и не прошла.
И всё же она переступила через себя, позвонила, называя бывшую однокурсницу по имени-отчеству. В прошлом историк, научный работник, Екатерина Ивановна могла получить доступ к работе в архивах, но уж слишком щекотливая, специфическая информация ей требовалась.
— Галина Владиславовна, не поможете ли мне...
Возможно, другой человек и отказал бы, но в том, что касается работы, Галка всегда была пофигисткой.
Так Екатерина Ивановна узнала, что в городе и его окрестностях действительно в последние годы часто пропадают люди. Человек по десять–двенадцать в год. Что любопытно — речь шла и о молодых здоровых ребятах, и о глубоких стариках, которым было уже за девяносто. Да что ж такое... Было отчего растеряться... Впрочем, и рациональные объяснения этому находились.
Молодые люди нередко срываются с места, чтобы круто изменить свою жизнь. И не всегда делятся с родителями планами. Со стариками ситуация другая. Мало ли куда может забрести человек в мар-азме... Екатерина Ивановна сама сталкивалась с таким случаем. Еще когда она жила на старой квартире, продавщица из близлежащего киоска привела к их дому дедушку:
— Не ваш ли? Кто-нибудь его тут узнает? Жалко... Такие глазки умненькие, а сказать, где живет, не может.
...Екатерина Ивановна напряглась, когда услышала от бывшей однокурсницы имя «Камилла».
— Постойте-ка... Какого она года рождения? Совсем молоденькая... Вы сможете сбросить мне на электронную почту фотографию этой девушки? Адрес я сейчас продиктую... А кто ее разыскивает? Родители? И их телефон, если можно...
Через несколько минут Екатерина Ивановна уже смотрела на знакомое личико. Теперь она знала фамилию Камиллы, год ее рождения. Девушка исчезла три года назад. Выходит, она жила в клинике не всегда. Просто не помнила иной жизни. Что-то стало с ее памятью... Что-то с ней сделали...
В тот же день она позвонила родным Камиллы. Екатерина Ивановна могла бы сразу сказать, что речь идет, по всей видимости, об их дочери. Что Камилла жива, хотя ее разум, вероятно, сильно пострадал. Но пожилая женщина медлила. Она не хотела обнадеживать людей, которые и так, судя по всему, настрадались. Какая-то малейшая неточность, ошибка — и неизвестно, чем это закончится для семьи.
Она представилась бабушкой, у которой пропала внучка, и сказала, что хотела бы встретиться, поговорить. Она знает, что им пришлось пройти через подобное, так не могли бы они рассказать, как велись поиски, удалось ли узнать хоть что-то.
...Не сразу близкие девушки согласились на эту встречу. Ворошить воспоминания было слишком тяжело. Но всё же Екатерине Ивановне позвонили и пригласили прийти. Добираться легко: дом стоял возле городского парка, где сходились остановки маршруток. Известный спортивный магазин на первом этаже, не пришлось блукать, искать...
Квартирка была чистенькой и уютной, но за три года отсюда не выветрился запах горя. Екатерина Ивановна отметила про себя, что раньше родители Камиллы выглядели, наверное, совсем иначе. Теперь же они поникли и состарились раньше времени.
Мать рассказывала, не поднимая глаз, что ничего не предвещало беды. Когда Камилла пропала, она еще училась в старшем классе общеобразовательной школы, и в школе музыкальной. Вот ее пианино, до сих пор стоит...
Весенним вечером дочка попросилась погулять. Недалеко — вон, в парк напротив... Мать попросила на обратном пути купить хлеба. Больше девушку никто не видел.
Первые дни были особенно страшными. Конечно, полиция делала, что могла: опрашивала друзей, учителей, весь круг знакомых. Шел поиск в соцсетях девушки. Но даже личная переписка Камиллы ничем не помогла. Девушка переписывалась с подружками, и никаких особых тайн, никаких планов у нее не было. Готовилась к экзаменам, к выпускному вечеру.
— Они все пришли к нам... Ее одноклассники, в День последнего звонка... Вроде как дань памяти... Тогда я и поняла, что это всё, что девочка наша уже не вернется...
Мать заплакала. У Екатерины Ивановны тоже защипало в глазах. Ей пришлось приложить усилие, чтобы сдержаться.
— А вы не думали, — начала она, чувствуя, что ступает на тонкий лед, — может быть, тех, кто... Из-за кого Камилла не вернулась... привлекло в ней нечто особенное?
Екатерина Ивановна чувствовала, что ходит где-то рядом, но не может точно сформулировать вопрос и досадно ошибается.
— Вы хотите сказать, — вмешался отец, — что молодой девушке нужны какие-то особые таланты, чтобы привлечь к себе мер-завца, который...
Голос его прервался. Ну вот, она всё испортила. Екатерина Ивановна взглянула на свои руки, лежащие на коленях:
— Моя внучка... Она очень хорошо поет... голосок на диво...
— Знаете, все эти таланты, они… — начал было отец.
Но мать встрепенулась:
— И Камилла поет... Играет замечательно. Ей все говорили, чтобы после музыкальной школы она непременно училась дальше. И еще у нее такая особенность... Иногда у нее получалось словно заглянуть в будущее. Она удивительно верно предсказывала, что будет.
Екатерина Ивановна задумалась. Может быть, она и не права, но пока выходит так, что исчезали те, кто обладал каким-то талантом, даром... И долгожители.
Куда же вели следы?
*
Наверное, если бы Камилла очутилась в этой палате, она бы ее сразу узнала. Комната, которую можно было измерить пятью шагами вдоль, и столькими же поперек. Железные панцирные койки, словно наследие далекого прошлого, окошко — на самом верху стены, под потолком, откидной столик и табуретки. Настоящая тю-рьма.
Коек было три, но одна из них пустовала. А две обитательницы палаты сидели на полу, хоть в малом, но нарушая правила.
— Как ты думаешь, — спросила Наташа свою соседку, — если бы Камилку поймали, ее бы привели обратно к нам?
Очень худенькая — до болез-ненности — девушка с короткой стрижкой пожала плечами:
— Может, ее давно уже поймали...
— Не верю... Ну рано или поздно ее бы хоть по коридорам проводили, мы бы голос ее услышали. У нас уже слух тут стал как у собак овчарок... Все чувства обострились.
— Хватит верить в сказки, — взгляд Марии был усталым. — Откуда ты знаешь, что она для них не отработанный материал?.. Если она им уже не нужна, не станут они ее сюда тащить. Найдут, где спрятать. Потом когда-нибудь ее кто-нибудь найдет. И с нами рано или поздно будет то же самое.
Но Наташа держалась своего:
— Я удивляюсь, как у нее вообще получилось сбежать. Я думала, никто и никогда не сможет...
— Стечение обстоятельств.
— И хорошо, что так, — убежденно продолжала Наташа. — Я случайность имею в виду, стечение обстоятельств это самое. Как нас потом допрашивали: не обсуждала ли она свои планы с нами... Если бы мы и вправду что-то знали — они бы нашли способ это из нас вытащить.
— Плохо то, — Мария говорила устало и тихо, — что Камилку чем-то нака-чали и у нее явно не все в порядке с головушкой. Она может попасть в еще худший переплет...
— Например? — спросила Наташа с вызовом.
Ей казалось, что хуже, чем здесь уже ничего быть не может.
— Если бы она была вменяемой, — Мария объясняла ей, будто ребенку, — первое, куда бы она рванула, — это домой. Даже я адрес ее наизусть помню.
...Было у девушек такое время, когда они еще рассчитывали бежать. И надеялись, что хотя бы одной это рано или поздно удастся. Тогда и выучили они адреса друг друга, чтобы дать знать близким подруг, где они находятся.
— Ты помнишь, какой Камилка была последнее время, — продолжала Мария. — С ней общаться уже было невозможно. Она отвечала невпопад, забывала, как нас зовут....
— Да помню я...
— С птицами разговаривала. Ну вот и представь, оказывается она на городской улице. Идет вся такая летящая... Ты, кстати, помнишь, в чем ее увозили?..
— В таком вот, — Наташа оттянула край холщовой рубашки.
— И представь, идет она по улице в ночной рубашке и тапочках. С птицами по дороге разговаривает. Где она окажется в конце концов?
Теперь Наташа смотрела на подругу растерянно и испуганно.
— В пси-хушке, — объяснила ей Мария. — Только не в научно-исследовательской, где всякие опыты проводятся. А в человеческой. А я думаю, со всеми подобными учреждениями у наших хозяев связи налажены. Там они Камилку и зацапают...
Наташа вздохнула:
— Она была из нас самая-самая... Самая способная, талантливая...
— Теперь, гляжу, уже и ты по ней отходную читаешь. В прошедшем времени говоришь... Ну и правильно. То, что удалось один раз, второй — вряд ли повторится. Теперь за нами днем и ночью наблюдать будут.
— А ты примерно представляешь себе, где мы сейчас находимся? — вдруг спросила Наташа.
— В смысле?
— Нет, я не о том, что мы в дур-доме, а о том, где наше заведение стоит... Вроде бы мы с тобой так вычисляли... В бывшей зеленой зоне, да? Где прежде были летние лагеря детские....
֫— Вроде бы так.
— А я когда--то в «Солнечном» отдыхала, — Наташа прикрыла глаза, потерла пальцами переносицу. — Мама путевку достала — в санаторную группу. Мы там разных возрастов были — и совсем малявки, и постарше... По средам и пятницам у нас была дискотека. И еще нам кислородные коктейли давали — такие, из пузыриков с запахом шиповника.
— А у нас дача была недалеко отсюда, — Мария смотрела в сторону. — Я раньше не любила туда ездить с родителями, а теперь эта дача снится мне каждую ночь. У нас там крыжовник рос. Зеленый... такой вкусный....
Девушки замолчали. Каждая из них старалась сделать всё, чтобы не расплакаться. Если бы они зары-дали обе, то получили бы такие табл-етки, что на следующий день ходили бы как зом-би.
Дмитрий переживал неприятные минуты. Он привык быть на сцене героем, на голову выше остальных. Но стоило ему снять грим и черный плащ, как он понимал, что в реальной жизни слабее многих, что дух его нищ, да что там, он даже груз прожитых лет ощущал, хотя на внешности это не отражалось. Пока.
Дмитрий жил один — в прекрасной большой квартире неподалеку от театра. Несколько раз он пытался создать семью с той или иной женщиной, тем более что с выбором подруги трудностей не возникало: поклонницы на него прямо-таки вешались. Но подобные союзы быстро распадались. Стоило очередной пассии артиста понять, что на первом месте для Дмитрия всегда будет он сам, как дама делала шаг назад. И уже отступив, рассматривала избранника.
Дмитрий тщательно пекся о своем режиме дня, о питании, о гардеробе — и этим напоминал избалованную примадонну. Ничто не могло его заставить отказаться от часов отдыха или пойти с подругой туда, куда ему самому идти не хотелось.
С деньгами, которые он зарабатывал, он тоже обходился своеобразно. Значительная часть их уходила (с точки зрения женщин) непонятно куда, якобы на какие--то дорогостоящие лекарства. Некоторая часть отводилась на хозяйство: от этого некуда было деться. И, наконец, Дмитрий не собирался изменять своим привычкам — это касалось и магазинов, где он покупал одежду, и любимых ресторанов, и абонемента в теннис-центр. Таким образом, «на подругу» оставалось совсем мало, с чем женщины были решительно не согласны.
Если же находилась молоденькая ду-рочка, счастливая уже от того, что дышит одним воздухом с «героем» и «гением», тут дело обстояло иначе. Такой девице не нужны были деньги, но она ждала любви — подобно той, которую Дмитрий демонстрировал на сцене к опереточным героиням. Но поделиться с кем-то теплом, полюбить, забыв о себе, — в реальном жизни артист был совершенно неспособен.
Тем не менее его заинтересовала Камилла. Он ощутил в ней подлинный талант, которому девчонка, судя по всему, и цены не знала. Если бы она вновь появилась на его пути, Дмитрий готов был бы помогать ей. Он мог оценить ее дар, и на сцене она не была бы ему соперницей. Наоборот, заполучить по-настоящему талантливую партнершу — это дорогого стоило.
Дмитрий жил один, если не считать старой домработницы, которая была с ним рядом много лет, и относилась к нему уже совершенно по-матерински. Сносила его капризы, волновалась, когда Дмитрий болел, с закрытыми глазами могла приготовить все его любимые блюда. И буквально выгоняла всех этих «вертихвосток» — поклонниц артиста, о которых была совсем невысокого мнения.
Подобно матери, Клавдия Степановна думала о том, на кого она оставит Дмитрия, когда сделается совсем старой и беспомощной. Ни одна из временных подруг артиста на эту роль, как домработница думала, не годилась.
С Клавдией Степановной Дмитрий мог говорить обо всем, точно с самим собой, но лишь в одном не признавался он ей — в том, что боится.
Тесно общаясь с врачами «клиники», он был напуган словами одного из докторов, как Дмитрий понял, одного из самых талантливых. Врач был слегка не от мира сего и настолько «погружен в тему», что со всеми, кто оказывался поблизости, делился своими опасениями: надо заботиться не только о продлении жизни человека и расширении его возможностей, но и свести к минимуму побо-чные действия разработок.
Природа не желает сдаваться — и мстит тем, кто пытается обхитрить, обойти ее законы.
— Что же... И мой внешний вид, и мое самочувствие — это всё тоже до поры до времени? — в волнении спросил Дмитрий.
Его собеседник взъерошил волосы. Для него факты были важнее впечатления, которое они произведут на человека.
— Да, — сказал врач. — Еще долго с вами может быть всё прекрасно. Но рано или поздно это кончится. И что тогда будет, мы не знаем. Возможно, организм не перенесет стресса. Или вы за короткое время превратитесь в глубокого старика... Сейчас те, кто согласен с нами сотрудничать, — это опытная группа. Подопытные крысы, можно сказать. Пока мы точно не знаем, куда двигаться. Но со временем...
— Как же вы так можете? Ведь мы же живые люди, — Дмитрий был в отчаянии.
— Те, кто заключен в клинике, кто служит нам материалом, находятся в еще более тяжелом положении, чем вы, — признался врач. — Мои коллеги не задумываются об этом, но я стараюсь найти что-то вроде анти-дота, чтобы сохранить жизни тех, кто участвовал в эксперименте. Тех, кому это еще может помочь, разумеется.
После этого разговора Дмитрий не спал ночь.
*
Не могла успокоиться и Лариса. Она звонила и участковому, и в полицию — ей сказали, что никакой «неле-галки» в квартире Екатерины Ивановны обнаружено не было. На вопросы женщина ответила, что у нее гостила дальняя родственница, приезжавшая на несколько дней.
— Она вам наврала! — не выдержала Лариса. — Нам она говорила совершенно другое! И никаких молодых родственниц, кроме сына, у нее нет и в помине! Неужели вы не могли оглянуться вокруг?! Вы бы увидели вещи, принадлежавшие этой девчонке, и тогда с полным правом...
— Вы хотите сказать, что нам нужно было устроить там обыск? — перебили ее. — На каком основании, простите? Культурная интеллигентная женщина, живет в чистоте, никаких жалоб от соседей на нее не поступает... Это не какой-нибудь притон нарко-манов... Такие шал-маны видно с первого взгляда...
— Боже мой, боже мой! — стенала Лариса. — Я сняла все свои деньги, которые много лет зарабатывала тяжелым трудом, подарила их свекрови, чтобы она купила такую квартиру, какую ей хотелось... А она связалась с какой-то аферисткой... Неужели вы не заметили, что моя свекровь не в своем уме?
На том конце провода положили трубку.
Как за последнее средство, Лариса уцепилась за идею объявить Екатерину Ивановну сума-сшедшей. Тогда можно было бы поместить ее в специальное учреждение — и желательно навсегда. В какой-нибудь богом забытый интернат для пси-хохроников. Перечислять туда ее пенсию — и навсегда забыть о существовании свекрови.
Лариса понимала, что с мужем обсуждать эту идею не следует: хоть Константин уже и отвык от матери, и редко навещает ее, а все-таки он будет против.
Поэтому она позвонила подруге и излила ей душу. Та выслушала негодующие речи Ларисы и посоветовала:
— Берись за дело сама. Съезди в этот городок, придумай для мужа повод, типа ты в командировке. На деле увидишь, как обстоят дела: крутится ли там еще эта девушка... Может быть, достаточно будет пригрозить ей самой — сказать, что ты всё знаешь, всё видишь, и ей не поздоровится. Если это не даст результата, подумай, как можно объявить старушку су-масшедшей, недееспособной. Главное — не сидеть сложа руки, а действовать.
Лариса решила последовать этому совету. Она не собиралась останавливаться у Екатерины Ивановны, которую терпеть не могла (и надо сказать, это было взаимно). Молодая женщина забронировала номер в гостинице.
Приехав на автовокзал, Лариса взяла такси. Был час пик, машина медленно ехала по городским улицам, еле ползла. И вдруг Лариса сильно вздрогнула. Она увидела ту самую девушку. Вместе с молодым человеком Камилла стояла возле киоска, где продавались чебуреки, хот-доги, шаурма.
Сначала Лариса не поверила своим глазам. Но такси ехало медленно, что давало возможность разглядеть Камиллу. Их глаза встретились, и Лариса поняла, что девушка ее тоже узнала. Лариса с торжеством подумала, что свекровь и вра-ть-то не умеет. Придумала какую-то дальнюю родственницу из тьмутаракани... А пассия ее — вот она! И этот парень, наверное, тоже в деле. Уговорят старуху подписать дарственную на квартиру, а потом отправят доверчивую Екатерину Ивановну на тот свет...
— Планы меняются, — сказала Лариса таксисту. — Поедем не в гостиницу, а прямо к моей свекрови. Я вам сейчас скажу адрес.
*
— Она меня видела, — сказала Камилла.
— Кто? — не понял Денис.
Еще минуту назад ребята спокойно наслаждались горячей шаурмой, найдя себе место за одной из стоек возле киоска. Денис не хотел, чтобы девушка целыми днями сидела в крохотной дворницкой. Поэтому он старался «выгуливать» свою подопечную.
Камилла набиралась сил, даже память ее восстанавливалась с каждым днем всё больше.
Девушка уже могла рассказать, что участвовала в каком-то эксперименте. Вместе с другими она жила практически как зак-люченная, за пределы клиники никого не выпускали. Что же касается самих опытов...
— Похоже, они надеялись, что благодаря мне... изучая меня... они сделают так, что и другие люди станут видеть будущее...
— А ты что, правда это можешь?
Камилла беспомощно пожала плечами:
— Мне кажется, сейчас уже нет... Может быть, раньше могла. А чем дальше, тем больше я становлюсь самой обычной. И я этому рада. Мне бы только вспомнить хоть что-то о себе. Кто я, откуда...
Вот тогда, произнося эти слова, девушка и увидела в проезжавшей мимо машине Ларису, которая пристально смотрела на нее.
— Это она... У Екатерины Ивановны есть сын, а это его жена. Я ей сразу не понравилась. Она хотела, чтобы я ушла и больше не возвращалась.
Денис помрачнел. Он и так ругал себя, что вывел Камиллу на улицу. Чем меньше людей будут знать, что она осталась в городе, тем лучше.
Денис не сомневался, что девушку ищут, и что тогда, на бульваре, когда Екатерина Ивановна подала им с балкона знак, и они убежали, Камилла избежала серьезной опасности. И женщина эта, которая проехала мимо на такси, судя по всему, тоже могла навредить Камилле.
— Я увезу тебя из города, — сказал Денис.
— Куда?
— На лесной кордон. Не всех моих знакомых еще сократили... Есть одно дальнее лесничество, там работают муж с женой — хорошие ребята, им можно доверять... Там такая тишина, что кажется, больше никого на свете нет. Только деревья шумят, да родник журчит, да птицы поют.
— Птицы... — повторила Камилла.
Друзья Дениса, не задавая лишних вопросов, согласились принять девушку. Наоборот, они обрадовались гостье. Ведь люди добирались до их затерянного уголка не так часто. Камилле тоже понравились и супружеская пара, и бревенчатый домик, к которому подступал лес, и множество птиц, чьи голоса она тут слышала.
Перед тем как уехать, Денис позвал Камиллу с собой — он хотел показать ей родник. Они и в самом деле дошли до ключа, но цель у Дениса была другая. Он присел на поваленное дерево и указал Камилле место рядом с собой.
— Помнится, ты вспомнила что-то об этой клинике. Давай еще вернемся к этой теме... Я не имею в виду — внутри, но ты хоть немного помнишь, как она выглядела снаружи?
Меж бровей у Камиллы обозначилась морщинка, такая странная на ее совсем юном лице.
— Голубой железный забор, — начала она медленно, — здание в три этажа. Окна... и возле каждого... Нет, не балкон, а как это называется...
— Лоджия?
— Лоджия, да. Сосны вокруг... много... Сзади еще какие-то здания, но меня ни разу туда не водили...
— Похоже на какой-то профилакторий... или пионерлагерь... Закрой глаза и постарайся мысленно вернуться к забору, к воротам. Там было что-нибудь написано?
Видно было, что Камилла мучительно старается вспомнить.
— Ничего, — наконец сказала она. — По-моему, никакой надписи, никакой таблички... Только голубые рейки и... — Денис затаил дыхание. — Солнышко... Нарисовано солнышко, знаешь, такое, как в мультиках.
В руках у Дениса уже был телефон. Он боялся, что связь тут ловить не будет, однако сигнал был.
— Посмотри, — сказал он, открыв в интернете нужную страницу.
— Да, — в глазах Камиллы снова отразился страх, — это те ворота... Пионерский лагерь «Солнечный»...
— Он закрыт уже тысячу лет. Теперь понятно почему... Короче, я попробую попасть внутрь, хотя бы в роли подопытного кролика.
Дмитрий жил один — в прекрасной большой квартире неподалеку от театра. Несколько раз он пытался создать семью с той или иной женщиной, тем более что с выбором подруги трудностей не возникало: поклонницы на него прямо-таки вешались. Но подобные союзы быстро распадались. Стоило очередной пассии артиста понять, что на первом месте для Дмитрия всегда будет он сам, как дама делала шаг назад. И уже отступив, рассматривала избранника.
Дмитрий тщательно пекся о своем режиме дня, о питании, о гардеробе — и этим напоминал избалованную примадонну. Ничто не могло его заставить отказаться от часов отдыха или пойти с подругой туда, куда ему самому идти не хотелось.
С деньгами, которые он зарабатывал, он тоже обходился своеобразно. Значительная часть их уходила (с точки зрения женщин) непонятно куда, якобы на какие--то дорогостоящие лекарства. Некоторая часть отводилась на хозяйство: от этого некуда было деться. И, наконец, Дмитрий не собирался изменять своим привычкам — это касалось и магазинов, где он покупал одежду, и любимых ресторанов, и абонемента в теннис-центр. Таким образом, «на подругу» оставалось совсем мало, с чем женщины были решительно не согласны.
Если же находилась молоденькая ду-рочка, счастливая уже от того, что дышит одним воздухом с «героем» и «гением», тут дело обстояло иначе. Такой девице не нужны были деньги, но она ждала любви — подобно той, которую Дмитрий демонстрировал на сцене к опереточным героиням. Но поделиться с кем-то теплом, полюбить, забыв о себе, — в реальном жизни артист был совершенно неспособен.
Тем не менее его заинтересовала Камилла. Он ощутил в ней подлинный талант, которому девчонка, судя по всему, и цены не знала. Если бы она вновь появилась на его пути, Дмитрий готов был бы помогать ей. Он мог оценить ее дар, и на сцене она не была бы ему соперницей. Наоборот, заполучить по-настоящему талантливую партнершу — это дорогого стоило.
Дмитрий жил один, если не считать старой домработницы, которая была с ним рядом много лет, и относилась к нему уже совершенно по-матерински. Сносила его капризы, волновалась, когда Дмитрий болел, с закрытыми глазами могла приготовить все его любимые блюда. И буквально выгоняла всех этих «вертихвосток» — поклонниц артиста, о которых была совсем невысокого мнения.
Подобно матери, Клавдия Степановна думала о том, на кого она оставит Дмитрия, когда сделается совсем старой и беспомощной. Ни одна из временных подруг артиста на эту роль, как домработница думала, не годилась.
С Клавдией Степановной Дмитрий мог говорить обо всем, точно с самим собой, но лишь в одном не признавался он ей — в том, что боится.
Тесно общаясь с врачами «клиники», он был напуган словами одного из докторов, как Дмитрий понял, одного из самых талантливых. Врач был слегка не от мира сего и настолько «погружен в тему», что со всеми, кто оказывался поблизости, делился своими опасениями: надо заботиться не только о продлении жизни человека и расширении его возможностей, но и свести к минимуму побо-чные действия разработок.
Природа не желает сдаваться — и мстит тем, кто пытается обхитрить, обойти ее законы.
— Что же... И мой внешний вид, и мое самочувствие — это всё тоже до поры до времени? — в волнении спросил Дмитрий.
Его собеседник взъерошил волосы. Для него факты были важнее впечатления, которое они произведут на человека.
— Да, — сказал врач. — Еще долго с вами может быть всё прекрасно. Но рано или поздно это кончится. И что тогда будет, мы не знаем. Возможно, организм не перенесет стресса. Или вы за короткое время превратитесь в глубокого старика... Сейчас те, кто согласен с нами сотрудничать, — это опытная группа. Подопытные крысы, можно сказать. Пока мы точно не знаем, куда двигаться. Но со временем...
— Как же вы так можете? Ведь мы же живые люди, — Дмитрий был в отчаянии.
— Те, кто заключен в клинике, кто служит нам материалом, находятся в еще более тяжелом положении, чем вы, — признался врач. — Мои коллеги не задумываются об этом, но я стараюсь найти что-то вроде анти-дота, чтобы сохранить жизни тех, кто участвовал в эксперименте. Тех, кому это еще может помочь, разумеется.
После этого разговора Дмитрий не спал ночь.
*
Не могла успокоиться и Лариса. Она звонила и участковому, и в полицию — ей сказали, что никакой «неле-галки» в квартире Екатерины Ивановны обнаружено не было. На вопросы женщина ответила, что у нее гостила дальняя родственница, приезжавшая на несколько дней.
— Она вам наврала! — не выдержала Лариса. — Нам она говорила совершенно другое! И никаких молодых родственниц, кроме сына, у нее нет и в помине! Неужели вы не могли оглянуться вокруг?! Вы бы увидели вещи, принадлежавшие этой девчонке, и тогда с полным правом...
— Вы хотите сказать, что нам нужно было устроить там обыск? — перебили ее. — На каком основании, простите? Культурная интеллигентная женщина, живет в чистоте, никаких жалоб от соседей на нее не поступает... Это не какой-нибудь притон нарко-манов... Такие шал-маны видно с первого взгляда...
— Боже мой, боже мой! — стенала Лариса. — Я сняла все свои деньги, которые много лет зарабатывала тяжелым трудом, подарила их свекрови, чтобы она купила такую квартиру, какую ей хотелось... А она связалась с какой-то аферисткой... Неужели вы не заметили, что моя свекровь не в своем уме?
На том конце провода положили трубку.
Как за последнее средство, Лариса уцепилась за идею объявить Екатерину Ивановну сума-сшедшей. Тогда можно было бы поместить ее в специальное учреждение — и желательно навсегда. В какой-нибудь богом забытый интернат для пси-хохроников. Перечислять туда ее пенсию — и навсегда забыть о существовании свекрови.
Лариса понимала, что с мужем обсуждать эту идею не следует: хоть Константин уже и отвык от матери, и редко навещает ее, а все-таки он будет против.
Поэтому она позвонила подруге и излила ей душу. Та выслушала негодующие речи Ларисы и посоветовала:
— Берись за дело сама. Съезди в этот городок, придумай для мужа повод, типа ты в командировке. На деле увидишь, как обстоят дела: крутится ли там еще эта девушка... Может быть, достаточно будет пригрозить ей самой — сказать, что ты всё знаешь, всё видишь, и ей не поздоровится. Если это не даст результата, подумай, как можно объявить старушку су-масшедшей, недееспособной. Главное — не сидеть сложа руки, а действовать.
Лариса решила последовать этому совету. Она не собиралась останавливаться у Екатерины Ивановны, которую терпеть не могла (и надо сказать, это было взаимно). Молодая женщина забронировала номер в гостинице.
Приехав на автовокзал, Лариса взяла такси. Был час пик, машина медленно ехала по городским улицам, еле ползла. И вдруг Лариса сильно вздрогнула. Она увидела ту самую девушку. Вместе с молодым человеком Камилла стояла возле киоска, где продавались чебуреки, хот-доги, шаурма.
Сначала Лариса не поверила своим глазам. Но такси ехало медленно, что давало возможность разглядеть Камиллу. Их глаза встретились, и Лариса поняла, что девушка ее тоже узнала. Лариса с торжеством подумала, что свекровь и вра-ть-то не умеет. Придумала какую-то дальнюю родственницу из тьмутаракани... А пассия ее — вот она! И этот парень, наверное, тоже в деле. Уговорят старуху подписать дарственную на квартиру, а потом отправят доверчивую Екатерину Ивановну на тот свет...
— Планы меняются, — сказала Лариса таксисту. — Поедем не в гостиницу, а прямо к моей свекрови. Я вам сейчас скажу адрес.
*
— Она меня видела, — сказала Камилла.
— Кто? — не понял Денис.
Еще минуту назад ребята спокойно наслаждались горячей шаурмой, найдя себе место за одной из стоек возле киоска. Денис не хотел, чтобы девушка целыми днями сидела в крохотной дворницкой. Поэтому он старался «выгуливать» свою подопечную.
Камилла набиралась сил, даже память ее восстанавливалась с каждым днем всё больше.
Девушка уже могла рассказать, что участвовала в каком-то эксперименте. Вместе с другими она жила практически как зак-люченная, за пределы клиники никого не выпускали. Что же касается самих опытов...
— Похоже, они надеялись, что благодаря мне... изучая меня... они сделают так, что и другие люди станут видеть будущее...
— А ты что, правда это можешь?
Камилла беспомощно пожала плечами:
— Мне кажется, сейчас уже нет... Может быть, раньше могла. А чем дальше, тем больше я становлюсь самой обычной. И я этому рада. Мне бы только вспомнить хоть что-то о себе. Кто я, откуда...
Вот тогда, произнося эти слова, девушка и увидела в проезжавшей мимо машине Ларису, которая пристально смотрела на нее.
— Это она... У Екатерины Ивановны есть сын, а это его жена. Я ей сразу не понравилась. Она хотела, чтобы я ушла и больше не возвращалась.
Денис помрачнел. Он и так ругал себя, что вывел Камиллу на улицу. Чем меньше людей будут знать, что она осталась в городе, тем лучше.
Денис не сомневался, что девушку ищут, и что тогда, на бульваре, когда Екатерина Ивановна подала им с балкона знак, и они убежали, Камилла избежала серьезной опасности. И женщина эта, которая проехала мимо на такси, судя по всему, тоже могла навредить Камилле.
— Я увезу тебя из города, — сказал Денис.
— Куда?
— На лесной кордон. Не всех моих знакомых еще сократили... Есть одно дальнее лесничество, там работают муж с женой — хорошие ребята, им можно доверять... Там такая тишина, что кажется, больше никого на свете нет. Только деревья шумят, да родник журчит, да птицы поют.
— Птицы... — повторила Камилла.
Друзья Дениса, не задавая лишних вопросов, согласились принять девушку. Наоборот, они обрадовались гостье. Ведь люди добирались до их затерянного уголка не так часто. Камилле тоже понравились и супружеская пара, и бревенчатый домик, к которому подступал лес, и множество птиц, чьи голоса она тут слышала.
Перед тем как уехать, Денис позвал Камиллу с собой — он хотел показать ей родник. Они и в самом деле дошли до ключа, но цель у Дениса была другая. Он присел на поваленное дерево и указал Камилле место рядом с собой.
— Помнится, ты вспомнила что-то об этой клинике. Давай еще вернемся к этой теме... Я не имею в виду — внутри, но ты хоть немного помнишь, как она выглядела снаружи?
Меж бровей у Камиллы обозначилась морщинка, такая странная на ее совсем юном лице.
— Голубой железный забор, — начала она медленно, — здание в три этажа. Окна... и возле каждого... Нет, не балкон, а как это называется...
— Лоджия?
— Лоджия, да. Сосны вокруг... много... Сзади еще какие-то здания, но меня ни разу туда не водили...
— Похоже на какой-то профилакторий... или пионерлагерь... Закрой глаза и постарайся мысленно вернуться к забору, к воротам. Там было что-нибудь написано?
Видно было, что Камилла мучительно старается вспомнить.
— Ничего, — наконец сказала она. — По-моему, никакой надписи, никакой таблички... Только голубые рейки и... — Денис затаил дыхание. — Солнышко... Нарисовано солнышко, знаешь, такое, как в мультиках.
В руках у Дениса уже был телефон. Он боялся, что связь тут ловить не будет, однако сигнал был.
— Посмотри, — сказал он, открыв в интернете нужную страницу.
— Да, — в глазах Камиллы снова отразился страх, — это те ворота... Пионерский лагерь «Солнечный»...
— Он закрыт уже тысячу лет. Теперь понятно почему... Короче, я попробую попасть внутрь, хотя бы в роли подопытного кролика.
Екатерина Ивановна боялась теперь каждого звонка. Опасалась, что явится полиция и станет опять расспрашивать ее о Камилле. И того, что придет сама девушка (она такая наивная, неосторожная), и преследователи схватят и увезут ее.
Поэтому, когда раздалась трель звонка, пожилая женщина несколько секунд стояла, собираясь с мужеством, чтобы пойти и открыть. Но вот кого она не ожидала увидеть, так это Ларису.
Что-то случилось? – теперь появился новый повод для испуга, – Что-то с Костей?
Нет,- невестка прошла в комнату, села на диван, раскинув руки, – Я по другому вопросу.
Даже вела себя Лариса теперь по-другому, в ее голосе появились хозяйские нотки. Екатерина Ивановна подписала им с Костей дарственную на свою квартиру, так что обратного пути для пожилой женщины не было. А вот жилье свекрови Лариса продолжала считать чуть ли не своей собственностью.
Где ваша пассия? – спросила Лариса и, видя, что свекровь не поняла, пояснила, – Ну, эта девушка...
А какое тебе до нее дело?
Лариса поняла, что разговор придется вести жестче.
Екатерина Ивановна, простите меня, но вы в здравом уме? Вы понимаете, что пустили в дом, скорее всего, авантюристку? Хорошо, если живы останетесь. У нее есть сообщники...
Откуда ты знаешь?
Видела вашу Камиллу на улице с каким-то парнем. Видимо, придется....
Ты хочешь сказать, что твой донос в полицию не сработал, и девочку не поймали? И ты поставила целью всё-таки с ней расправиться?
Взгляды женщин встретились. Лариса смотрела с вызовом, Екатерина Ивановна – с откровенной холодной неприязнью.
Если ты любишь доносы, – продолжала свекровь, – Я до сих пор не вмешивалась в вашу жизнь, но теперь.... Я знаю, что у тебя есть любовник...
Что вы выдумываете?! – Лариса ответила без паузы, но Екатерина Ивановна почувствовала фальшь в ее голосе. Классики литературы называли такой фальшивый голос и смех «русалочьими»
Мать твоего Сергея – моя знакомая, – продолжала Екатерина Ивановна, – Она меня и просветила. Приезжала ко мне, каялась за сына. Ей очень не нравилось, что он встречается с замужней женщиной. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что Сергей вырос таким. Спрашивала меня – нужно ли открыть Константину глаза? Я сказала, что нет... Эта ваша жизнь – разбирайтесь сами. Но сейчас...Я же знаю, что вы встречаетесь до сих пор.
Лариса молчала.
И я очень четко представляю, как поступит Костя, если узнает обо всем. Он сразу подаст на развод. Подумай, Лариса. Если ты хочешь жить с моим сыном, я могу дать тебе шанс. Брось этого парня, делай вид, что ничего не было, и больше никогда - никаких походов налево. Я поговорю с матерью Сергея, чтобы она и ему закрыла рот. Никто ничего не узнает. Но ты сейчас уедешь, забудешь о существовании Камиллы, и впредь приезжать ко мне будешь только с моим сыном. Ты ничего не станешь предлагать мне – за его спиной, и за моей спиной не станешь решать мою судьбу. Ты поняла?
Екатерине Ивановне пришлось идти ва-банк. Если бы Лариса готова была бросить ее сына – весь план рухнул бы. Но удар был нанесен верно. Не глядя на свекровь, Лариса поднялась, поправила на плече сумочку... Только открывая входную дверь, она обернулась и кивнула в знак того, что соглашается с условиями.
Екатерина Ивановна не знала, что Лариса на днях узнала о своей беременности. Она не сомневалась, что отцом ребенка является Сергей, но уходить к легкомысленному смазливому парню на сомнительные хлеба не собиралась. Константин должен был считать, что это его младенец. Поэтому у Ларисы не было иного выбора, как принять компромисс свекрови.
*
Денис знал этого человека много лет. Когда-то они жили в одном дворе, вместе лупили мячом о щербатую стену дома, делали шалаш, где собиралась ребятня, и кто-нибудь обязательно рассказывал страшные истории. Потом они с Игорем Серединым ходили в одну и ту же школу...
Они отдалились друг от друга только в старших классах. У Игоря просто не стало времени для друзей. Он хотел пойти по стопам родителей, поступить в медицинский, а значит, должен был заниматься больше других ребят – конкурс в мед всегда был высоким.
Но теперь Денис надеялся, что Игорь его не обманет. Бывший одноклассник работал в стационаре городской больницы, и вполне мог быть «в теме».
Денис не ошибся. Ему самому пришлось рискнуть, раскрыть перед Игорем карты. Он, Денис, знает о некой «клинике» в окрестностях города, где проводятся неза-конные опыты. И ему очень нужно туда попасть – хотя бы в качестве пациента.
Уже по тому как Игорь вздрогнул, Денису стало ясно - существование клиники - для приятеля не новость.
Зачем это тебе? – напрямик спросил Игорь, - Да, кое-кто попадает туда и от нас. не через мои руки, но я знаю, кто всем этим рулит... По определенным статьям ты мог бы подойти - молодой, здоровый. Родственников, которые будут тебя искать, практически нет. Мать, если не изменяет память, давно уже не интересовалась тем, как ты живешь...Но если ты надеешься как-то развалить эту структуру изнутри, или выбраться оттуда и покарать виновных - забудь. Это билет в один конец. Поэтому я и спрашиваю – зачем это тебе?
Денис напряженно думал:
Если я подхожу в целом... По основным параметрам... Может быть, сделаем так? Ты положишь меня в свое отделение с каким-нибудь липовым диагнозом, и скажешь кому надо, что вот...молодой здоровый парень, одинокий, с суи-цида-льными наклонностями. Всем об этом известно, и никто не удивится, если этот парень исчезнет. Я понимаю, что все это может не сработать, но есть шанс.... А зачем мне все это, Игореха, прости, я не буду тебе объяснять. В случае чего – ты ничего не знал, и можешь быть уверен, что я тебя не выдам. Кстати, как людей забирают туда? Ты не в курсе?
Вечером вместе с привычными лекарствами они получают от медсестер такие, что... Словом, просыпаются они уже в другом месте.
Лицо Дениса слегка осунулось, но он кивнул:
Идет. Оформляй меня в отделение.
*
Друг не обманул. Несколько дней Денис провел в хир-ургии, в обычной палате. Днем – маясь от безделья, вечерами ожидая того, что участь его вот-вот решится. Каждый раз, когда медсестра приходила перед сном, чтобы раздать пациентам таб-летки или сделать у-колы, Денис не знал – тот ли это момент, или у него есть еще один день.
А потом настал вечер, когда он не стал играть с соседями по палате в карты, а пробормотав: «Что-то спать хочется», свернулся на постели и мгновенно заснул...
... Чужая, незнакомая комната. Стены, выкрашенные холодной голубой краской. Три железные кровати... Всё, как рассказывала Камилла. Только Денис был один – никаких соседей. Он приходил в себя, точно не зная, что будет делать дальше.
Денис заранее знал, что ничего не сможет пронести с собой в клинику. Ни каких-то средств самозащиты, ни отмычек, чтобы попытаться открыть дверь, которая наверняка, заперта. Придется действовать по обстоятельствам.
Прежде всего ему нужно сыграть роль человека, который попал сюда совершенно случайно. И Денис, следуя этой роли, начал удивленно оглядываться, а потом встал и пошел к двери.
Он стучал настойчиво, как человек, которому нужно немедленно получить ответ.
Долгое время на стук его никто не отзывался, но потом явился крепкий молчаливый санитар средних лет и, не отвечая на расспросы Дениса – где он и как тут оказался – вывел парня и повел его по коридору – длинному, белоснежному, с одинаковыми дверями по правую и левую руку.
Денис пытался что-то запомнить в этой планировке, но быстро понял, что это ему не удастся.
Санитар привел его в кабинет, ничем не отличавшийся от типового кабинета врача в больнице. Вот только окон тут не было – из чего Денис сделал вывод, что это подвальный или полуподвальный этаж.
Мужчина в белом халате, сидевший за столом, поднял голову от бумаг.
Присаживайтесь, – сказал он, как будто Денис был обычным пациентом, который пришел к нему на прием.
Но я хотел бы знать...
Немного попозже я всё объясню. И расскажу, заодно, как будет проходить ваша дальнейшая жизнь. Это зависит от того, насколько вы будете нам интересны. То есть, от состояния вашего организма, от ваших способностей....
Но я не собираюсь...
А для начала вы получите то, что мы здесь называем «сывороткой правды». То есть, хотите вы, или не хотите, но вам придется искренне ответить на наши вопросы.
Только теперь Денис заметил, что санитар никуда не ушел. Доктор кивнул ему, и санитар ловко зафиксировал руку парня так, что тот не мог вырваться. Врач подошел со шп-рицем и сделал Денису у-кол.
Спустя несколько минут он уже внимательно слушал бессвязный лепет. После чего сделал вывод:
А казачок-то засланный....
И кивнул санитару:
Давай его обратно в палату. А я расскажу обо всём Анне Николаевне.
*
Камилла сидела возле родника. Она приходила сюда каждый день. Супруги, приютившие ее, были открытыми добросердечными людьми, но посторонний человек все равно создает дополнительные сложности. Камилла старалась помогать по дому, а когда дела были сделаны, она уходила на несколько часов, чтобы дать возможность хозяевам отдохнуть от нее, побыть наедине друг с другом.
А еще – Камилле нужно было разобраться в себе. Что-то происходило с ней. Да, память прояснялась, девушка теперь помнила многое, что пережила в стенах клиники. В то же время Камилла ощущала странную усталость, разбитость, которая не свойственна юности. И в пениях птиц она всё реже различала она неземные голоса.
Вероятно, ее дар мог существовать только «под сводами купола», образно говоря. То есть, в стенах клиники, где с нею «работали», давали специальные ле-карства. Камилла могла бы пожалеть о том, что теряет.
Но ее страшило другое – если ее здоровью нанесен непоправимый вред, если она после этих «опытов» проживет недолго – вот где беда! Жизни, которой она еще почти не видела – ей действительно было очень жаль.
Сидя возле родника, она старалась собраться с мыслями, овладеть собой. В любом случае, нельзя было терять мужество, нельзя раскисать. Камилла старалась отвлечься. Девушка чувствовала – еще чуть-чуть, и она вспомнит – кто она такая... Она не вправе надоедать чужим людям, но, может быть, у нее есть родные?
Однако, в этот раз Камилле не пришлось долго предаваться раздумьям. Ей казалось, что птицы окружили ее со всех сторон. И с прежней легкостью Камилла могла перевести их щебет в слова.
«Беда, беда, беда..» – слышала Камилла отовсюду. Что-то стряслось с Денисом – в этом для девушки не было сомнений. Денис не говорил Камилле подробно о своих планах, но она знала – он задумал сделать что-то такое, чтобы она стала окончательно свободной, ее не преследовали.
Ей не к кому было обратиться больше. Екатерина Ивановна – далеко, оставались только эти самые люди, которые ее приютили. К ним Камилла и побежала. Подхватив подол длинной юбки, она неслась по лесу, и в ушах ее продолжали звенеть голоса – то ли птичьи, то ли кого-то свыше...
Дениса надо спасать. И промедлить хоть сколько-то было нельзя...
*
Интересно, что он сумел узнать?– Анна смотрела в окошечко, которое было в двери каждой палаты. - Первый раз на моей памяти человек пришел сюда специально, осознанно. И возможно – это только первая ласточка... Если слухи начнут расходиться – клинику придется переносить в другое место. Не хотелось бы, но... И я уверена – этого не произошло бы, если бы девчонка не сбежала. Или – хотя бы – нам удалось быстро ее найти. Но удивительно – она как в воду канула.
А с этим что делать? – спросил санитар, который и скрутил Дениса.
Санитар чувствовал себя уязвленным. Он считал, что это его промах – на территорию проник чужак.
Анна продолжала смотреть в окошечко. Со стороны можно было подумать, что она колеблется – какое решение принять... Молодой красивый парень...Его действительно можно сделать подопытным кроликом, не составит труда привести его в такое состояние, что он не сможет застегнуть на себе брюки, его придется кормить с ложечки. Но на самом деле Анна думала совсем о другом. Ей не хотелось сворачивать работу здесь, не хотелось уезжать. Это потребует столько сил... Она поморщилась.
Так что с этим делать? – повторил санитар.
Анна поморщилась:
Убирайте его... Совсем... Скажите любому из наших врачей, что я велела...
В клинике действительно время от времени появлялся «отработанный материал». И каждый медик знал, что нужно делать. В герметичную палату поступал особый г-аз, пленник засыпал, и вскоре его дыхание останавл-ивалось. Полагалось выждать положенное время, потом открыть дверь...
Что же касается следов – их никто до сих пор не находил.
...Денис знал, что попытка его провалилась, а значит, рассчитывать на чью-то помощь уже не стоит. Жалко, что ему не удастся спасти остальных, но хотя бы Камилла теперь в безопасности. Он надеялся, что здоровье ее со временем окончательно окрепнет, а его друзья, конечно, позаботятся о девушке.
Что же касается его самого... Он, скорее всего, превратится в такое же безгласное, покорное существо, забудет всё, кроме своего имени, а может – и его не вспомнит. Он станет подопытным кроликом, «материалом для исследований», чтобы другие, избранные, жили долго и счастливо...
Денис не уловил тот момент, когда палату стал заполнять га-з. Просто веки в один момент стали тяжелыми, его самого точно укрыли с головой душным одеялом, он ощутил, что ему не хватает воздуха – и в тот же миг крепко заснул.
Денис не видел, что разворачивалось в это время в стенах клиники... Ни омо-новцев в черных балаклавах, ни перепуганных медиков, ни охраны, впавшей в ступор...
Он не слышал как отворилась дверь палаты, и кто-то крикнул в глубине коридора:
Да отпустите же меня...на минуту! Я не убегу!... Тут нужен анти—дот... Нужно срочно вко-лоть анти...дот... Скорее....
И того, что в его руку вон-зилась игла, Денис тоже не почувствовал.
....Еще долго ему было плохо. Врачи что-то делали с ним, но Денис думал, что вот-вот отправится на тот свет. Его выворачивало наизнанку, ему то и дело казалось, что он задох-нется... Легче ему стало только под утро, и Игорь, который всю ночь не отходил от него, впервые подумал, что Денис, возможно, и выкарабкается.
...За окном потихоньку светало.
Ангел отдал мне долг, – чуть слышно сказал Денис.
Что? – Игорь нагнулся над ним, – Что ты хочешь сказать?
Мама...когда-то говорила...что мне задолжал ангел... Я не знаю, каким чудом он вытащил меня с того света...
Вот, – Игорь кивнул на тумбочку, – Там есть такой сумасшедший ученый... Это он передал тебе... Сказал, что это анти—дот... Для тех, на ком ставили опыты... У него было совсем немного...Он сказал, что на одного человека хватит...
Дениса снова неудержимо тянуло в сон, но перед тем, как закрыть глаза, он успел кивнуть и сказать:
Это Камилле...
*
Разгром клиники стал настоящим ударом для Дмитрия. Он некоторое время еще надеялся, что все обойдется, что нужные ему пре-параты станут производить где-то в другом месте, он был свято уверен в том, что прибыльное дело не может исчезнуть просто так.
Но шло время, а ничего не происходило, во всяком случае до него не долетало никаких новостей, кроме той, что руководство клиникой буквально исчезло. Сотрудников ниже рангом – допрашивали, им, вероятно, предстояло отбывать срок, но тех, кто «стоял у руля» это не коснулось. То ли они действительно смогли продолжить свою работу где-то в другом месте, то ли от них предпочли избавиться, как от тех, кто слишком много знал.
Во всяком случае, Дмитрий лишился своего «элексира молодости», что не замедлило на нем сказаться. Через некоторое время буквально все вокруг – друзья, знакомые, коллеги стали спрашивать его с суеверным страхом:
Что с тобой случилось? Ты болеешь?
Организм рассыпался на глазах. Теперь Дмитрию можно было дать не сорок лет как раньше, а все семьдесят. Он принял решение уйти из театра – в таком виде он не хотел показываться на сцене.
Как-то он с грустью сказал своей домработнице:
Остается мне, Клава, жениться на тебе. Мы теперь подходящая пара. Станем заботиться друг о друге – до самого конца....
*
Екатерина Ивановна получила возможность жить той жизнью, какой ей хотелось. Она сделала в старой квартире скромный ремонт – и обжилась тут окончательно.
Раз в неделю она приносила из городской библиотеки новые книги, наслаждалась чтением, а еще она записалась в «Литературный салон» при Дворце культуры.
Несколько часов в день Екатерина Ивановна работала над книгой, которую собиралась закончить в этом году. У нее появились и подруги ровесницы, вместе они планировали поездку к морю – в сентябре, в бархатный сезон.
Периодически Екатерину Ивановну навещал сын. Он приезжал чаще один, но иногда брал с собой Ларису. Константин искренне радовался, что станет отцом. Лариса сидела, не поднимая глаз. Но пожилая женщина сдержала свое слово. Она не собиралась вмешиваться в жизнь молодых. Останутся ли вместе или разойдутся – это они должны были решать сами.
К Камилле окончательно вернулась память. Анти-дот сыграл свою роль. Правда, перенесенные испытания не прошли бесследно для девушки. Она не только перестала различать голоса в птичьих трелях, Камилла и петь больше не могла. Но она искренне радовалась тому, что уцелела, что цена, заплаченная ею за свободу, не оказалась чрезмерно высокой.
Родители Камиллы, узнав, что дочь жива, а потом и встретившись с нею, были вне себя от счастья. Они не хотели отпускать от себя девушку даже на минуту. Камилла буквально купалась в их любви, которую вполне могла разделить. Но в глубине души она знала, что через какое-то время пойдет своей дорогой.
Радость доставляло Камилле и общение с подругами. Наташе и Марии тоже пришлось долго и трудно восстанавливаться. Бывали минуты, когда их близкие уже теряли надежду, но, в конце концов, молодые силы взяли верх.
Когда Денис встал на ноги, он с помощью друзей получил новое назначение. И Камилла сказала, что рада будет уехать вместе с ним в далекое лесничество...
Поэтому, когда раздалась трель звонка, пожилая женщина несколько секунд стояла, собираясь с мужеством, чтобы пойти и открыть. Но вот кого она не ожидала увидеть, так это Ларису.
Что-то случилось? – теперь появился новый повод для испуга, – Что-то с Костей?
Нет,- невестка прошла в комнату, села на диван, раскинув руки, – Я по другому вопросу.
Даже вела себя Лариса теперь по-другому, в ее голосе появились хозяйские нотки. Екатерина Ивановна подписала им с Костей дарственную на свою квартиру, так что обратного пути для пожилой женщины не было. А вот жилье свекрови Лариса продолжала считать чуть ли не своей собственностью.
Где ваша пассия? – спросила Лариса и, видя, что свекровь не поняла, пояснила, – Ну, эта девушка...
А какое тебе до нее дело?
Лариса поняла, что разговор придется вести жестче.
Екатерина Ивановна, простите меня, но вы в здравом уме? Вы понимаете, что пустили в дом, скорее всего, авантюристку? Хорошо, если живы останетесь. У нее есть сообщники...
Откуда ты знаешь?
Видела вашу Камиллу на улице с каким-то парнем. Видимо, придется....
Ты хочешь сказать, что твой донос в полицию не сработал, и девочку не поймали? И ты поставила целью всё-таки с ней расправиться?
Взгляды женщин встретились. Лариса смотрела с вызовом, Екатерина Ивановна – с откровенной холодной неприязнью.
Если ты любишь доносы, – продолжала свекровь, – Я до сих пор не вмешивалась в вашу жизнь, но теперь.... Я знаю, что у тебя есть любовник...
Что вы выдумываете?! – Лариса ответила без паузы, но Екатерина Ивановна почувствовала фальшь в ее голосе. Классики литературы называли такой фальшивый голос и смех «русалочьими»
Мать твоего Сергея – моя знакомая, – продолжала Екатерина Ивановна, – Она меня и просветила. Приезжала ко мне, каялась за сына. Ей очень не нравилось, что он встречается с замужней женщиной. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что Сергей вырос таким. Спрашивала меня – нужно ли открыть Константину глаза? Я сказала, что нет... Эта ваша жизнь – разбирайтесь сами. Но сейчас...Я же знаю, что вы встречаетесь до сих пор.
Лариса молчала.
И я очень четко представляю, как поступит Костя, если узнает обо всем. Он сразу подаст на развод. Подумай, Лариса. Если ты хочешь жить с моим сыном, я могу дать тебе шанс. Брось этого парня, делай вид, что ничего не было, и больше никогда - никаких походов налево. Я поговорю с матерью Сергея, чтобы она и ему закрыла рот. Никто ничего не узнает. Но ты сейчас уедешь, забудешь о существовании Камиллы, и впредь приезжать ко мне будешь только с моим сыном. Ты ничего не станешь предлагать мне – за его спиной, и за моей спиной не станешь решать мою судьбу. Ты поняла?
Екатерине Ивановне пришлось идти ва-банк. Если бы Лариса готова была бросить ее сына – весь план рухнул бы. Но удар был нанесен верно. Не глядя на свекровь, Лариса поднялась, поправила на плече сумочку... Только открывая входную дверь, она обернулась и кивнула в знак того, что соглашается с условиями.
Екатерина Ивановна не знала, что Лариса на днях узнала о своей беременности. Она не сомневалась, что отцом ребенка является Сергей, но уходить к легкомысленному смазливому парню на сомнительные хлеба не собиралась. Константин должен был считать, что это его младенец. Поэтому у Ларисы не было иного выбора, как принять компромисс свекрови.
*
Денис знал этого человека много лет. Когда-то они жили в одном дворе, вместе лупили мячом о щербатую стену дома, делали шалаш, где собиралась ребятня, и кто-нибудь обязательно рассказывал страшные истории. Потом они с Игорем Серединым ходили в одну и ту же школу...
Они отдалились друг от друга только в старших классах. У Игоря просто не стало времени для друзей. Он хотел пойти по стопам родителей, поступить в медицинский, а значит, должен был заниматься больше других ребят – конкурс в мед всегда был высоким.
Но теперь Денис надеялся, что Игорь его не обманет. Бывший одноклассник работал в стационаре городской больницы, и вполне мог быть «в теме».
Денис не ошибся. Ему самому пришлось рискнуть, раскрыть перед Игорем карты. Он, Денис, знает о некой «клинике» в окрестностях города, где проводятся неза-конные опыты. И ему очень нужно туда попасть – хотя бы в качестве пациента.
Уже по тому как Игорь вздрогнул, Денису стало ясно - существование клиники - для приятеля не новость.
Зачем это тебе? – напрямик спросил Игорь, - Да, кое-кто попадает туда и от нас. не через мои руки, но я знаю, кто всем этим рулит... По определенным статьям ты мог бы подойти - молодой, здоровый. Родственников, которые будут тебя искать, практически нет. Мать, если не изменяет память, давно уже не интересовалась тем, как ты живешь...Но если ты надеешься как-то развалить эту структуру изнутри, или выбраться оттуда и покарать виновных - забудь. Это билет в один конец. Поэтому я и спрашиваю – зачем это тебе?
Денис напряженно думал:
Если я подхожу в целом... По основным параметрам... Может быть, сделаем так? Ты положишь меня в свое отделение с каким-нибудь липовым диагнозом, и скажешь кому надо, что вот...молодой здоровый парень, одинокий, с суи-цида-льными наклонностями. Всем об этом известно, и никто не удивится, если этот парень исчезнет. Я понимаю, что все это может не сработать, но есть шанс.... А зачем мне все это, Игореха, прости, я не буду тебе объяснять. В случае чего – ты ничего не знал, и можешь быть уверен, что я тебя не выдам. Кстати, как людей забирают туда? Ты не в курсе?
Вечером вместе с привычными лекарствами они получают от медсестер такие, что... Словом, просыпаются они уже в другом месте.
Лицо Дениса слегка осунулось, но он кивнул:
Идет. Оформляй меня в отделение.
*
Друг не обманул. Несколько дней Денис провел в хир-ургии, в обычной палате. Днем – маясь от безделья, вечерами ожидая того, что участь его вот-вот решится. Каждый раз, когда медсестра приходила перед сном, чтобы раздать пациентам таб-летки или сделать у-колы, Денис не знал – тот ли это момент, или у него есть еще один день.
А потом настал вечер, когда он не стал играть с соседями по палате в карты, а пробормотав: «Что-то спать хочется», свернулся на постели и мгновенно заснул...
... Чужая, незнакомая комната. Стены, выкрашенные холодной голубой краской. Три железные кровати... Всё, как рассказывала Камилла. Только Денис был один – никаких соседей. Он приходил в себя, точно не зная, что будет делать дальше.
Денис заранее знал, что ничего не сможет пронести с собой в клинику. Ни каких-то средств самозащиты, ни отмычек, чтобы попытаться открыть дверь, которая наверняка, заперта. Придется действовать по обстоятельствам.
Прежде всего ему нужно сыграть роль человека, который попал сюда совершенно случайно. И Денис, следуя этой роли, начал удивленно оглядываться, а потом встал и пошел к двери.
Он стучал настойчиво, как человек, которому нужно немедленно получить ответ.
Долгое время на стук его никто не отзывался, но потом явился крепкий молчаливый санитар средних лет и, не отвечая на расспросы Дениса – где он и как тут оказался – вывел парня и повел его по коридору – длинному, белоснежному, с одинаковыми дверями по правую и левую руку.
Денис пытался что-то запомнить в этой планировке, но быстро понял, что это ему не удастся.
Санитар привел его в кабинет, ничем не отличавшийся от типового кабинета врача в больнице. Вот только окон тут не было – из чего Денис сделал вывод, что это подвальный или полуподвальный этаж.
Мужчина в белом халате, сидевший за столом, поднял голову от бумаг.
Присаживайтесь, – сказал он, как будто Денис был обычным пациентом, который пришел к нему на прием.
Но я хотел бы знать...
Немного попозже я всё объясню. И расскажу, заодно, как будет проходить ваша дальнейшая жизнь. Это зависит от того, насколько вы будете нам интересны. То есть, от состояния вашего организма, от ваших способностей....
Но я не собираюсь...
А для начала вы получите то, что мы здесь называем «сывороткой правды». То есть, хотите вы, или не хотите, но вам придется искренне ответить на наши вопросы.
Только теперь Денис заметил, что санитар никуда не ушел. Доктор кивнул ему, и санитар ловко зафиксировал руку парня так, что тот не мог вырваться. Врач подошел со шп-рицем и сделал Денису у-кол.
Спустя несколько минут он уже внимательно слушал бессвязный лепет. После чего сделал вывод:
А казачок-то засланный....
И кивнул санитару:
Давай его обратно в палату. А я расскажу обо всём Анне Николаевне.
*
Камилла сидела возле родника. Она приходила сюда каждый день. Супруги, приютившие ее, были открытыми добросердечными людьми, но посторонний человек все равно создает дополнительные сложности. Камилла старалась помогать по дому, а когда дела были сделаны, она уходила на несколько часов, чтобы дать возможность хозяевам отдохнуть от нее, побыть наедине друг с другом.
А еще – Камилле нужно было разобраться в себе. Что-то происходило с ней. Да, память прояснялась, девушка теперь помнила многое, что пережила в стенах клиники. В то же время Камилла ощущала странную усталость, разбитость, которая не свойственна юности. И в пениях птиц она всё реже различала она неземные голоса.
Вероятно, ее дар мог существовать только «под сводами купола», образно говоря. То есть, в стенах клиники, где с нею «работали», давали специальные ле-карства. Камилла могла бы пожалеть о том, что теряет.
Но ее страшило другое – если ее здоровью нанесен непоправимый вред, если она после этих «опытов» проживет недолго – вот где беда! Жизни, которой она еще почти не видела – ей действительно было очень жаль.
Сидя возле родника, она старалась собраться с мыслями, овладеть собой. В любом случае, нельзя было терять мужество, нельзя раскисать. Камилла старалась отвлечься. Девушка чувствовала – еще чуть-чуть, и она вспомнит – кто она такая... Она не вправе надоедать чужим людям, но, может быть, у нее есть родные?
Однако, в этот раз Камилле не пришлось долго предаваться раздумьям. Ей казалось, что птицы окружили ее со всех сторон. И с прежней легкостью Камилла могла перевести их щебет в слова.
«Беда, беда, беда..» – слышала Камилла отовсюду. Что-то стряслось с Денисом – в этом для девушки не было сомнений. Денис не говорил Камилле подробно о своих планах, но она знала – он задумал сделать что-то такое, чтобы она стала окончательно свободной, ее не преследовали.
Ей не к кому было обратиться больше. Екатерина Ивановна – далеко, оставались только эти самые люди, которые ее приютили. К ним Камилла и побежала. Подхватив подол длинной юбки, она неслась по лесу, и в ушах ее продолжали звенеть голоса – то ли птичьи, то ли кого-то свыше...
Дениса надо спасать. И промедлить хоть сколько-то было нельзя...
*
Интересно, что он сумел узнать?– Анна смотрела в окошечко, которое было в двери каждой палаты. - Первый раз на моей памяти человек пришел сюда специально, осознанно. И возможно – это только первая ласточка... Если слухи начнут расходиться – клинику придется переносить в другое место. Не хотелось бы, но... И я уверена – этого не произошло бы, если бы девчонка не сбежала. Или – хотя бы – нам удалось быстро ее найти. Но удивительно – она как в воду канула.
А с этим что делать? – спросил санитар, который и скрутил Дениса.
Санитар чувствовал себя уязвленным. Он считал, что это его промах – на территорию проник чужак.
Анна продолжала смотреть в окошечко. Со стороны можно было подумать, что она колеблется – какое решение принять... Молодой красивый парень...Его действительно можно сделать подопытным кроликом, не составит труда привести его в такое состояние, что он не сможет застегнуть на себе брюки, его придется кормить с ложечки. Но на самом деле Анна думала совсем о другом. Ей не хотелось сворачивать работу здесь, не хотелось уезжать. Это потребует столько сил... Она поморщилась.
Так что с этим делать? – повторил санитар.
Анна поморщилась:
Убирайте его... Совсем... Скажите любому из наших врачей, что я велела...
В клинике действительно время от времени появлялся «отработанный материал». И каждый медик знал, что нужно делать. В герметичную палату поступал особый г-аз, пленник засыпал, и вскоре его дыхание останавл-ивалось. Полагалось выждать положенное время, потом открыть дверь...
Что же касается следов – их никто до сих пор не находил.
...Денис знал, что попытка его провалилась, а значит, рассчитывать на чью-то помощь уже не стоит. Жалко, что ему не удастся спасти остальных, но хотя бы Камилла теперь в безопасности. Он надеялся, что здоровье ее со временем окончательно окрепнет, а его друзья, конечно, позаботятся о девушке.
Что же касается его самого... Он, скорее всего, превратится в такое же безгласное, покорное существо, забудет всё, кроме своего имени, а может – и его не вспомнит. Он станет подопытным кроликом, «материалом для исследований», чтобы другие, избранные, жили долго и счастливо...
Денис не уловил тот момент, когда палату стал заполнять га-з. Просто веки в один момент стали тяжелыми, его самого точно укрыли с головой душным одеялом, он ощутил, что ему не хватает воздуха – и в тот же миг крепко заснул.
Денис не видел, что разворачивалось в это время в стенах клиники... Ни омо-новцев в черных балаклавах, ни перепуганных медиков, ни охраны, впавшей в ступор...
Он не слышал как отворилась дверь палаты, и кто-то крикнул в глубине коридора:
Да отпустите же меня...на минуту! Я не убегу!... Тут нужен анти—дот... Нужно срочно вко-лоть анти...дот... Скорее....
И того, что в его руку вон-зилась игла, Денис тоже не почувствовал.
....Еще долго ему было плохо. Врачи что-то делали с ним, но Денис думал, что вот-вот отправится на тот свет. Его выворачивало наизнанку, ему то и дело казалось, что он задох-нется... Легче ему стало только под утро, и Игорь, который всю ночь не отходил от него, впервые подумал, что Денис, возможно, и выкарабкается.
...За окном потихоньку светало.
Ангел отдал мне долг, – чуть слышно сказал Денис.
Что? – Игорь нагнулся над ним, – Что ты хочешь сказать?
Мама...когда-то говорила...что мне задолжал ангел... Я не знаю, каким чудом он вытащил меня с того света...
Вот, – Игорь кивнул на тумбочку, – Там есть такой сумасшедший ученый... Это он передал тебе... Сказал, что это анти—дот... Для тех, на ком ставили опыты... У него было совсем немного...Он сказал, что на одного человека хватит...
Дениса снова неудержимо тянуло в сон, но перед тем, как закрыть глаза, он успел кивнуть и сказать:
Это Камилле...
*
Разгром клиники стал настоящим ударом для Дмитрия. Он некоторое время еще надеялся, что все обойдется, что нужные ему пре-параты станут производить где-то в другом месте, он был свято уверен в том, что прибыльное дело не может исчезнуть просто так.
Но шло время, а ничего не происходило, во всяком случае до него не долетало никаких новостей, кроме той, что руководство клиникой буквально исчезло. Сотрудников ниже рангом – допрашивали, им, вероятно, предстояло отбывать срок, но тех, кто «стоял у руля» это не коснулось. То ли они действительно смогли продолжить свою работу где-то в другом месте, то ли от них предпочли избавиться, как от тех, кто слишком много знал.
Во всяком случае, Дмитрий лишился своего «элексира молодости», что не замедлило на нем сказаться. Через некоторое время буквально все вокруг – друзья, знакомые, коллеги стали спрашивать его с суеверным страхом:
Что с тобой случилось? Ты болеешь?
Организм рассыпался на глазах. Теперь Дмитрию можно было дать не сорок лет как раньше, а все семьдесят. Он принял решение уйти из театра – в таком виде он не хотел показываться на сцене.
Как-то он с грустью сказал своей домработнице:
Остается мне, Клава, жениться на тебе. Мы теперь подходящая пара. Станем заботиться друг о друге – до самого конца....
*
Екатерина Ивановна получила возможность жить той жизнью, какой ей хотелось. Она сделала в старой квартире скромный ремонт – и обжилась тут окончательно.
Раз в неделю она приносила из городской библиотеки новые книги, наслаждалась чтением, а еще она записалась в «Литературный салон» при Дворце культуры.
Несколько часов в день Екатерина Ивановна работала над книгой, которую собиралась закончить в этом году. У нее появились и подруги ровесницы, вместе они планировали поездку к морю – в сентябре, в бархатный сезон.
Периодически Екатерину Ивановну навещал сын. Он приезжал чаще один, но иногда брал с собой Ларису. Константин искренне радовался, что станет отцом. Лариса сидела, не поднимая глаз. Но пожилая женщина сдержала свое слово. Она не собиралась вмешиваться в жизнь молодых. Останутся ли вместе или разойдутся – это они должны были решать сами.
К Камилле окончательно вернулась память. Анти-дот сыграл свою роль. Правда, перенесенные испытания не прошли бесследно для девушки. Она не только перестала различать голоса в птичьих трелях, Камилла и петь больше не могла. Но она искренне радовалась тому, что уцелела, что цена, заплаченная ею за свободу, не оказалась чрезмерно высокой.
Родители Камиллы, узнав, что дочь жива, а потом и встретившись с нею, были вне себя от счастья. Они не хотели отпускать от себя девушку даже на минуту. Камилла буквально купалась в их любви, которую вполне могла разделить. Но в глубине души она знала, что через какое-то время пойдет своей дорогой.
Радость доставляло Камилле и общение с подругами. Наташе и Марии тоже пришлось долго и трудно восстанавливаться. Бывали минуты, когда их близкие уже теряли надежду, но, в конце концов, молодые силы взяли верх.
Когда Денис встал на ноги, он с помощью друзей получил новое назначение. И Камилла сказала, что рада будет уехать вместе с ним в далекое лесничество...
И пусть дар пророчества покинул девушку, она знала, что природа, тишина, нарушаемая только шумом деревьев и пением птиц, и, конечно, общество друг друга – это всё, что нужно им с Денисом, чтобы быть по-настоящему счастливыми.
Конец
Автор Татьяна Дивергент
Корректорскую правку любезно выполнила Елена Гребенюк
Конец
Автор Татьяна Дивергент
Корректорскую правку любезно выполнила Елена Гребенюк
Следующая публикация
Комментарии 11
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/158081143799279
Автору браво !