Страшный и загадочный случай в горах. Рассказ старого егеря. (2)
В тот день я возвращался с объезда участка. А участок мой начинался от селения Кенделен и заканчивался у покинутого городка горняков Солнечный.
Глубокий и широкий каньон Тызыльского ущелья, с широким ровным дном и крутыми, местами отвесными, скальными склонами тянется на пятьдесят километров, извиваясь как змея. Начинается он у речки Кенделен, рядом с одноименным селением, а заканчивается, выходя на простор Северного Приэльбрусья, у старых урановых рудников. Вот это все и было моим участком. Объезд я делал регулярно, но обойти весь участок получалось лишь изредка.
Доехать на служебном УАЗике можно было только до второй кошары, там почти все время жил Ахмед со своей отарой. А дальше шли только тропы.
Хату встал и прошел вдоль стола до стены. Остановился, заложил руки за спину, и прошел в обратную сторону. Видно было, как он заволновался, вспоминая те времена.
- Я хорошо знал свой участок и знал, где и что надо смотреть. –Продолжил он. – Кое-кто постоянно приходил охотиться на кабанов. Я знал, кто это и где он промышляет. Еще кое-кто рубил сосны на участке леса у дальней окраины. Я давал жить местным. А они давали спокойно работать мне и помогали с хозяйством. В общем, я редко захаживал на дальние участки, там, из-за труднодоступности мест, и так никого никогда не бывало. Только когда подсчетом голов занимался. Обычно, ограничивался стандартным объездом, мимо кошары Ахмеда и обратно через лес. Если дыма нигде не видать, выстрелов, бензопил не слышно, спокойно ехал домой.
Так же было и в тот день. Я уже возвращался, когда встретил его.
Да, мои показания на следствии были совсем другими. И, даже сейчас, я не знаю, как это рассказать.
Хату заволновался еще сильнее, теперь он мерил хибару быстрыми шагами.
Я не нашел его под камнями, когда увидел торчащую руку из свежей осыпи. Я встретил его живого и здорового за два часа до этого. Он быстро шел мне навстречу по дороге. Остановившись, я узнал его, он пас овец дальше, на Зольских пастбищах. На мой участок никогда не заходил, жил в селении Заюково. Ты понимаешь, в горах все друг с другом знакомы, посторонних людей там не бывает. Вот и здесь я всех знаю.
В общем, шел он быстро, мне на встречу. Когда я остановился узнать у него, что случилось, он сказал, что на его отару напал медведь и бараны разбежались. Вот, идет по следу, ищет.
Я тогда был моложе и опыта у меня было маловато. Случись это сейчас, я заподозрил бы неладное сразу. А тогда я ничего не заподозрил и отправился вместе с ним на поиски. Мне, в любом случае, нужно было писать рапорт о медведе, если он перебрался на мой участок. У меня там своих не было, только олени, барсуки, кабаны, рыси, ну и мелочь всякая. Он сказал, что отара припустила в эту сторону и точно должна быть в каньоне.
Мы сели в УАЗик и поехали в обратную сторону, до кошары Ахмеда. Его на месте не было, еще не вернулся с отгонного пастбища со своей отарой. Оттуда пошли пешком по тропам в сторону леса. И я действительно нашел свежие бегущие бараньи следы. Отара, голов в пятьдесят, пробежала там не более получаса назад. Медвежьих следов рядом не было. Но, он мог оставаться здесь и бродить по окрестностям. Я объяснил ему, что дальше, километров на пятнадцать, им никуда из каньона не деться, а столько они не пробегут, потому что, похоже медведь от них давно отстал. Сказал ему, зайти в кошару Ахмеда и там ждать. А сам взял ружье наизготовку и отправился искать по окрестностям. Медведь, который посреди лета, в местах полных разных ягод, вдруг нападает на скотину… Я сразу вспомнил те давние случаи.
Хату уже заметно успокоился и снова сидел за столом, напротив меня. Теперь же, он, замолчав, встал и направился к очагу. Взяв свою кочергу, он открыл крышку казана и я увидел густой, белый пар, поднявшийся облаком вверх. В казане что-то тихо и умиротворенно булькало, и я снова почувствовал этот дивный запах. Я ничего не ел с самого раннего утра, когда, проснувшись, перекусил на скорую руку одним единственным бутербродом. Отправив пригоршню соли в блюдо, также небрежно, как и чеснок, хату одел обратно крышку и вернулся на свой стул.
- Знаешь, сколько раз я, за все эти годы, думал об этом? Сколько раз мне казалось, что я просто сам себя оправдываю? Но другого объяснения тому, что тогда произошло нет и быть не может. Каким бы невероятным оно тебе не показалось.
Ты помнишь о тех случаях, происходивших в горах в семидесятых и восьмидесятых?
- Конечно. Нападения крупного хищника на людей, скорее всего медведя.
- Многие считали, что это не медведь, а очень крупная кошка. Кто-то тогда выжил и рассказал об очень быстром, просто стремительном, темном хищнике, забежавшим на дерево не сбавляя скорости и перепрыгивавшем с кроны на крону. Медведь так не может. Думали, что это пума, невесть как оказавшаяся в наших краях. Искали следы по всем зоопаркам на Юге. Искали в портах Новороссийска и Темрюка, кто мог привезти животное. У всех егерей национального парка была задача, выявить на участках, неопознанное крупное животное или любые следы его обитания.
Но все было безуспешно. Никаких экзотических хищников никто не находил, как и их следов. А нападения продолжали происходить раз с пару лет. Самый громкий случай произошел напоследок, уже в восьмидесятых. В восемьдесят первом или восемьдесят втором. Когда эта тварь растерзала троих туристов, шедших рано утром к Тызыльскому водопаду. Вопрос стоял о закрытии курорта.
А потом, нападения прекратились. И все закончилось.
Никто так и не узнал, кто это был, медведь, или пума. Просто называли тварью. А так как последнее нападение произошло в Тызыле, да и все случаи нападений примерно в этом районе, стали называть Тызыльской тварью.
Хату снова встал, взял со стола кусок толстой тряпки и пошел к очагу. Накинул эту тряпку на ручку казана и одной рукой приподнял его, а второй отцепил крючок на цепи и вытащил ее через ручку, оставив просто висеть над углями. Казан он притащил и поставил прямо на стол, на то место, где он часто стоял, судя по углублению в доске, вымазанному сажей.
Нагнувшись, он вытащил откуда-то из-под стола две алюминиевые, немного побитые, но чисто вымытые тарелки. И две мельхиоровые вилки и положил все это рядом с казаном.
«Ц 50к» увидел я надпись на внутренней стороне ручки вилки. Оттуда же, из-под стола, он вытащил вполне современную, и по виду новенькую, пластиковую кухонную лопатку с полированной железной ручкой. И открыл, наконец, казан.
В тарелки посыпался золотистый, жирный плов, с крупными кусками мяса. Так хорошо протушенной баранины, что она легко делилась надвое этой лопаткой. Положив рис и мясо, Хату запустил лопатку в самые недра на дне и выложил сверху по слою морковки с луком, истекающие жиром.
Я забыл о Тызыльской твари, забыл зачем сюда пришел и о чем мне только что рассказывал Хату. Я взял вилку и погрузил ее в плов. Хату, отрезая куски от большой, даже скорее, огромной краюхи подового хлеба, явно домашнего, усмехнулся, глядя на меня.
Продолжение следует...
Автор Записки горного гида | Рассказы
Комментарии 3
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/158074924367343