Предыдущая публикация
— Мишенька, внучек, не ходи, пожалуйста, в камыши за огородом.
Там, в копанке равро́ живёт. Играй во дворе, у меня на виду! — говорила мне, тогда ещё шестилетнему сорванцу, строгая бабушка. И я действительно боялся этого названного ею монстра, который прячется в копанке, трёхметровой яме со стоячей зелёной водой, окружённой рогозом и ведущей к ней единственной тропкой. Оттуда бабушка брала воду для полива в сильную жару. Соседи, такие же благообразные старички, разрешая поиграть с их кроликами, которых разводили на продажу, подыгрывали ей. Они рассказывали мне, что этот самый равро во время войны в свою водную яму-жилище утащил немецкого солдата и съел. Будь я взрослее и сообразительнее, я бы решил, что бабуля и соседи просто пугают меня, чтобы я играл всё время на виду и не влез в неприятности. Но тогда пугалка про бездонную яму с живущим в ней чудовищем-людоедом меня действительно страшила.
Родители привозили меня в посёлок к пожилой родственнице каждое лето на неделю-две, когда ездили в столицу по своим взрослым делам и не с кем было оставить меня. Бабушка приучала к труду, находя мне, помимо игр, кучу полезных занятий, вроде приглядывания за цыплятами или помощи на огороде. Урожаи каждый год были отличными, несмотря на засухи или наоборот дождливые месяцы, а в середине девяностых годов, когда большая часть страны выживала, это становилось немалым подспорьем. Огороды у неё и соседей были наклонными, уходящими вниз к некогда полноводной речке, которая уже век как пересохла и превратилась в цепочку медленно исчезающих болот, густо поросших высоким рогозом.
Рогоз для меня действительно был огромным, учитывая мои тогдашние габариты. Но мне ужасно нравились его мягкие коричневые продолговатые подушечки на стеблях, и я, преодолевая страх и нарушая запрет, несколько раз добывал початки для своих детских игр. Початки, правда, быстро мне надоедали, пересыхали, разлетались невесомым пухом по всему двору, налипая на вывешенное бабулей бельё. За эти последствия я был не единожды отруган и усовещен бабушкой и соседями, к которым разлетевшийся пух попадал на веранду, где всё лето что-то варилось, парилось или консервировалось.
Монстра в копанке я первый раз увидел через год. По крайней мере мне тогда так показалось, когда я решил рискнуть и заглянуть в неприятно пахнущую, заросшую ряской яму. Меня туда как магнитом тянуло. И страшно, и интересно было одновременно.
Стоял жаркий, солнечный полдень. Убедившись, что бабушка дремлет на диване с журналом в руках, я приступил к исполнению задуманного. Для конспирации я прихватил трёхлитровое жёлтое пластиковое ведерко, чтобы на случай провала и поимки бабулей, сообщить, что шёл воды набрать и полить помидоры. Погладив вертевшуюся у ног трехцветную кошку Мурку, я отправился к копанке.
Продефилировав по утоптанной межевой дорожке между нашим и соседским огородами и иногда оглядываясь – не появилась ли на крыльце строгая бабуля, я вскоре оказался у входа на короткий отрезок тропинки, ведущей к месту обитания таинственного равра. В нос мне ударил уже знакомый запах сырости, цветущих водорослей, даже как-то темнее стало. И не удивительно, ведь я ступал по чавкающему под ногами омертвевшему прошлогоднему рогозу, сквозь который просачивалась грязная вода, а надо мной высились зелёные стены, почти смыкаясь по обе стороны кривой тропинки. Только лазурная полоса летнего неба проглядывала в разрывах растений и придавала мне уверенности идти вперед, к яме. Между прочим, желание добраться до копанки с каждым шагом иссякало, и я топал вперёд только в силу своего природного упрямства. И тем не менее с каждым шагом мне всё больше становилось не по себе, я буквально покрылся мурашками и вовсе не от того, что тут было прохладнее, чем снаружи, за зарослями рогоза.
Казалось, расстояние в десяток метров от начала тропинки до ямы я шёл бесконечно долго, но вот я был уже у её края, а мои босые ноги по щиколотку охватила выступившая из-под гниющих стеблей холодная вода. Ещё шаг вперёд, и я уже мог зачерпнуть ведерком немного покрытой ряской воды и обеспечить себе алиби по возвращению. Я пристально вглядывался в зелёный ковёр ряски, как он смыкается над чёрным кружком водной поверхности, снова образуя единый фон. И всё, никакого загадочного равра не было. Я развернулся, чтобы уйти и рассказать бабушке, когда она проснётся, что она обманщица и здесь нет никакого монстра.
Вот только сделал я это не слишком удачно: моя босая нога поскользнулась на гнилом покрытии тропинки и я, неловко завалившись на спину, шлёпнулся в зловонную чёрную воду запретной ямы. Плавать я тогда ещё не умел, потому забарахтался, выпустив из руки ведерко, пытаясь ухватиться за растения, растущие на берегу. Но они то обрывались или ломались, либо выскальзывали из моих слабеньких ручонок, а под ногами я не чувствовал ничего, никакой опоры. Яма действительно была глубокой. Прибавьте сюда осознание того, что помочь мне некому: до дома и спасительницы-бабушки, и соседей далеко, и никто не услышит моих криков о помощи, и вот вы получите полную картину о гамме эмоций, которые я испытал, оказавшись в коварной ловушке.
Я не сдавался и, пока у меня были силы, цеплялся за предательский бережок, силясь вытащить свое тело из воды. Но через пару минут я ослабел, почувствовал, как судорога схватывает мои руки и ноги, и меня буквально тащит в глубину. Я всё-таки попробовал крикнуть, позвать на помощь, но только нахлебался грязной жидкости. Паника сменилась какой-то отрешенностью, и мне только стало жаль маму, которая меня потеряет. О себе и
других родственниках мыслей не было.
Когда я окончательно сдался и перестал цепляться за стебли растений, то вдруг почувствовал, как мои начавшие неметь ноги упёрлись пятками во что-то твёрдое, упругое и гладкое. Это было невероятное ощущение, я не верил ему, но меня постепенно поднимало на поверхность. Не понимая, что происходит, я забарахтался изо всех оставшихся сил, отталкиваясь ногами от необычной опоры и краешком сознания фиксируя, что она перестала быть гладкой, стала шершавой, бугристой и ужасно холодной. Гораздо холоднее воды в проклятой яме. Однако она меня поднимала всё выше, не давая утонуть и распрощаться с белым светом.
Ещё рывок и я, извиваясь как головастик всем телом, выбрался на берег и поднялся на дрожащих ногах, всё ещё не веря чудесному спасению. А потом, оглянулся на копанку в надежде увидеть выроненное ведерко. Нужно ведь было исправить едва не стоившую мне жизни шалость до конца.
Но вместо куска жёлтого пластика, плавающего на поверхности водоёма, который можно было аккуратно подцепить палкой, я увидел отвратительную харю, торчавшую над поверхностью воды…
Через много лет, вспоминая случившееся, я нахожу ту жуткую морду похожей на физиономию рыбы-капли. Только та, что я видел, была морщинистая, чёрного цвета, с головой размером с таз и с белыми глазами-блюдцами с двумя круглыми красными зрачками в каждом оке. Морда была осклизлой, облепленной кругляшками ряски и огромным безгубым ртом, растянутым в жуткой, почти человеческой ухмылке. Позади головы раздвинула водоросли и поднялась горбатая, тёмная спина, вся покрытая тиной и наростами. Чудовище заняло собой практически половину ямы, вода выступила через бережок, подступая к моим ногам, а я зачарованно наблюдал, глядя на существо как кролик на удава. Просто не мог отвести взгляд, будто прирос к месту. Перед ужасной мордой покачивалось на поверхности потерянное ведёрко.
Ухмылка чудовища растянулась ещё сильнее, потом раскрылась, показывая мне двойной ряд треугольных голубоватых зубов и багровое нёбо. Из зева при этом вылетело громкое шипение, а сама голова запрокинулась назад так, что коснулась морщинистым затылком воды. Из взволновавшегося водоёма высунулась четырёхпалая, с перепонками, могучая лапа и потянулась ко мне.
Этого я уже снести не смог, во мне наконец включился инстинкт самосохранения, и я, вереща, бросился бежать прочь. Вслед мне неслось многоголосое шипение, хруст рогоза и тяжелые шлепки. Будто кто-то грузный выбирался на твёрдую поверхность. Но оглядываться я больше не стал, я вихрем летел к дому и вопил так, что меня на пороге уже встречала глуховатая на одно ухо бабушка. Я обхватил её ноги и рыдал, взахлёб рассказывая о том, что со мной приключилось. Лицо у неё было испуганным, точно помню, и одновременно на нем виделось облегчение, что я цел и невредим.
Меня трясло, я был грязный, и бабуля привела меня в порядок: сводила в летний душ, заставила переодеться в чистое, накапала своих успокоительных капель и, накормив пирожками, уложила в кровать. Набрала на дисковом телефоне номер соседей и попросила прийти их, не желая оставлять меня одного ни на минуту.
Вскоре старички соседи-были здесь, бабушка сделала им чай, и долго пересказывала сказанное мною им. Сквозь наступившее наконец успокоение, и наконец согревшись, я сквозь полудрёму слышал их негромкие голоса. Я мало что понял из обрывков тех фраз, но перед тем как уснуть окончательно, уловил, что они ходят «отблагодарить равро» и «заплатить жизнью за спасённую жизнь». В чём это заключалось я не успел услышать, так как провалился в глубокий сон.
Проснулся глубокой ночью, оттого что хлопнула входная дверь. Я проспал не менее двенадцати часов кряду и был бодр и полон сил. Во дворе у нас горел фонарь, освещая его почти до самого огорода. Я подошёл к окну и увидел там бабушку вместе с соседкой. Мне стало любопытно; чего это они там задумали? Прильнул к стеклу и следил за ними. Увидел, как соседка передала моей бабуле холщовую сумку с торчащими из неё белыми кроличьими ушами, развернулась и ушла.
А бабушка с сумкой, которая время от времени подергивалась, крадучись как вор, прошествовала к огороду и пошла по меже в направлении моего дневного похода.
Потрясенный, я вернулся в кровать и натянул лёгкое одеяло на голову, вполне себе понимая, что произошло, несмотря на столь юный возраст. Может быть, я осознавал происходящее как раз благодаря тому, что не успел закостенеть в привычной реальности. В любом случае, я понимал, что она понесла монстру из копанки дар за моё спасение. В правильности действий бабушки никаких сомнений не было, ведь она не обманула меня про чудовище, значит, и знает, что делает.
Через какое-то время, показавшееся мне чрезмерно долгим, она вернулась и зажгла свет на кухне. Я сделал вид, что сплю, но слышал, как она ходила и кряхтела, говорила сама с собой, после чего свет погас, и бабуля заскрипела диваном в зале, укладываясь спать. Я же долго ещё не мог заснуть, так как выспался и меня перехлёстывали эмоции.
Через неделю приехала и забрала меня домой мама, и перед отъездом они долго с бабушкой шушукались. Я не смог ничего узнать, про что был разговор, поскольку меня отправили во двор.
Больше тридцати лет прошло с тех пор. Я пока был подростком, много раз бывал у бабули, но и близко не совался к таинственной копанке. Слишком хорошо выучил преподанный мне урок. Повзрослел, обзавелся семьёй, жизнь закружила своей рутиной. Несколько лет назад бабушка умерла, и родители продали тот дом, вместе с огородом. Там уже живут другие люди, переделавшие дом под себя, а на участке установившие десяток теплиц.
Так выходит, что по работе я иногда езжу через окраину бабушкиного посёлка и издалека вижу место, где проводил время в детстве. И каждый раз меня охватывает желание остановиться возле её бывшего дома и попросить хозяев сходить и взглянуть на так врезавшуюся мне в память загадочную яму с живущим в ней чудовищем. Но как правило я еду через посёлок не один, а с напарником, да и взрослая жизнь не предполагает возвращение в мистические события детства. Они всё дальше и дальше отдаляются от меня и кажутся совсем уже расплывчатыми и ненастоящими…
Автор: Дмитрий Чепиков
источник изображения канал Истории дяди Димы
Следующая публикация
Комментарии 4