Предыдущая публикация
📚"МРАМОР БУДЕТ ДОЛЬШЕ СЕРДЦА ЖИТЬ..
"
1895 году, в самом конце волшебного пятилетия рождений поэтов Серебряного века, в городе Риге родилась Ирина Владимировна ОДОЕВЦЕВА – популярная российская поэтесса, прозаик, первая ученица Гумилева, современник практически всех поэтов Серебряного века, автор знаменитых строк о себе:
Нет, я не буду знаменита,
Меня не увенчает слава,
Я, как на сан архимандрита,
На это не имею права.
Ни Гумилев, ни злая пресса
Не назовут меня талантом.
Я маленькая, поэтесса
С огромным бантом.
Знаменитой она...стала, в конце жизни.., вопреки приведенным стихам.., прославилась своими блестящими мемуарами: "На берегах Невы"(1967)и "На берегах Сены"( 1978 - 1981). Герои ее воспоминаний —- Николай Гумилев, Анна Ахматова, Георгий Иванов, Осип Мандельштам, Андрей Белый, Зинаида Гиппиус, Иван Бунин и многие другие...
Но это .. в будущем... Жизнь еще предстояло прожить.
Одоевцева родилась летом 1895-го года: день рождения точно не известен, 25 июня — одна из версий.
Зато точно известно следущее. Она была не Ирина, не Владимировна, и не Одоевцева. Она — Ираида Густавовна Гейнике. И вообще - то она одеситка, если считать по отцу Густаву Гейнике, который там родился и жил, был присяжным поверенным, адвокатом.
Ирина Одоевцева — это поэтический псевдоним, так звали мать Ираиды дочь русского купца, и именно ее наследство — недвижимость в Риге — дало средства на безбедную жизнь мужа, а потом и дочери. Доходный дом купца Одоевцева сохранился — ул. Гоголя, дом 4/6, с башенкой.
Короче говоря, она вся — загадка, тайны, вымысел. Ее фраза о себе вошла в историю :
" Ни биографии, ни библиографии. Я их, как правило, избегаю.
Жизнь Ираиды можно было бы назвать беспечной, если бы не началась Первая мировая война. Фронтовая линия стремительно приближалась к родному городу семьи, поэтому было решено переехать в Петроград. Здесь и началась творческая биография известной поэтессы.
Несмотря на военные годы, а потом и Революцию, Петроград был и оставался одним из творческих центров России. Здесь в большом количестве работали поэтические студии, в театрах гремели новые постановки. Общество яро интересовалось культурой и литературой. Ираида была охвачена новыми настроениями, поэтическими направлениями. В Петрограде она могла в полной мере раскрыть свой творческий потенциал.
В 1918-м году девушка приходит в Институт живого слова на лекции Николая Гумилева, она была замечена(" с огромным бантом"),а потом познакомилась с самим поэтом, основателем акмеизма. В дальнейшем поэтесса начала принимать участие в его Литературной студии, творческом объединении под названием «Цех поэтов». Одним из самых знаковых событий в жизни молодой писательницы стала дружба с Гумилевым, с которым она проводит много времени. Много печатается. Именно Гумилев познакомил девушку с самыми известными поэтами начала 20-го века – с Ахматовой, Мандельштамом, Блоком и многими другими. В мир творческой богемы той поры Одоевцева вошла как первая ученица Николая Гумилева.
В "Балладе о Гумилеве" сполна воплотилась благодарная восхищенная память о великом поэте и человеке, старшем друге и учителе, расстрелянном в 1921 году.
📖 На пустынной Преображенской
Снег кружился и ветер выл...
К Гумилеву я постучала,
Гумилев мне дверь отворил.
В кабинете топилась печка,
За окном становилось темней.
Он сказал : " Напишите балладу
Обо мне и жизни моей!
Это, право, прекрасная тема".
Но ему отвечала я : "Нет.
Как о Вас напишешь балладу?
Ведь Вы не герой, а поэт".
Разноглазое отсветом печки
Осветилось лицо его,
Это было в вечер туманный.
В Петербурге на Рождество.
Я о нем вспоминаю все чаще,
Все печальнее с каждым днем.
И теперь я пою балладу
Для него и о нем.
Плыл Гумилев по Босфору
В Африку, страну чудес,
Думал о древних героях
Под широким шатром небес.
Обрываясь, падали звезды
Тонкой нитью огня.
И каждой звезде говорил он:
"Сделай героем меня! "
Словно в аду, полгода
В Африке жил Гумилев,
Сражался он с дикарями,
Охотился на львов.
Когда войну объявили, .
Гумлев ушел воевать.
Ушел. И оставил в, Царском
Сына, жену и мать.
Он был среди храбрых храбрейшим.
И, может быть, от того
Вражеские снаряды
И пули щадили его.
Раз незадолго до смерти
Сказал он уверенно: "Да.
В любви, на войне и в картах
Я буду счастлив всегда.
Ни на море, ни на суше
Для меня опасности нет... "
И был он очень несчастен,
Как несчастен каждый поэт.
Потом поставили к стенке
И расстреляли его.
И нет на его могиле
Ни креста, ни холма — ничего.
Но любимые им серафимы
За его прилетели душой,
И звезды в небе пели:
" Слава тебе, герой! ". / фрагменты...
В 20-м году, за год до гибели Гумилева, девушка встретилась с поэтом Георгием Ивановым, который вскоре стал ее супругом. Считается, что именно Иванов помог своей юной жене стать известной поэтессой – мужчина считал, что у Ираиды несомненный талант.
Переезд в Ригу длился недолго.
Молодая семья решает эмигрировать в Европу. Какое-то время супруги жили в Париже, где поэтесса познакомилась с Бальмонтом, Северяниным, а также с самим Сергеем Есениным. Писательница была знакома практически со всеми российскими поэтами.
Поскольку отец девушки был достаточно богат, он взял на себя заботы по финансовому обеспечению дочери и ее мужа.
В 20-е годы Одоевцева начинает увлекаться прозой – она пишет сценарии, рассказы и романы. Интересно, что ее первый рассказ очень понравился Бунину, однако романы писательницы подверглись жесткой критике со стороны литераторов.
В 22-м году писательница опубликовала свой первый сборник стихов под названием «Двор чудес». Одоевцева – автор нескольких романов. Ее перу принадлежат такие произведения, как «Зеркало», «Ангел смерти», «Изольда».
В 32-м году отец Ираиды умер, а она становится богатой наследницей. Между тем приближается Вторая мировая война. Когда немецкие войска входят в Париж, поэтесса с супругом едет на виллу в Биарриц. Это поместье оставил ей в наследство умерший отец.
В 43-м году виллу отнимают фашистские войска, и семья возвращается в освобожденный Париж. Вернувшись во Францию, литераторы увидели, что их квартира была разрушена упавшей бомбой. Какое-то время они проживали в гостинице.
Шли годы, со временем утекали и деньги. В итоге супруги были отправлены в дом престарелых. В 58-м году Иванов умирает.
После смерти любимого мужа писательница начинает создавать мемуары/ «На берегах Невы». В дальнейшем — и «На берегах Сены».
Несмотря на солидный возраст, писательница вновь решает выйти замуж. На сей раз ее выбор пал на бывшего офицера российского императора Якова Горбова. С последним супругом женщина провела три года, до самой его смерти.
С приходом 90-х в Париже Ираиду нашла российская журналистка по имени Анна Колоницкая. Журналистка поспособствовала возвращению пожилой поэтессы в Ленинград. В город своей юности Одоевцева вернулась в 87-м году. Она получила квартиру и полный уход. Ее мемуары были вновь напечатаны большим тиражом.
Согласно последней воле писательницы, она передала право на издание своих произведений журналистке Колоницкой, благодаря которой Одоевцева вернулась в Россию.
Интервью с нею охотно показывали по телевидению, а переизданные мемуары разошлись тиражом более 200 тысяч экземпляров, принята в Союз писателей СССР.
Скончалась 14 октября 1990 года. Похоронена на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.
📖 Он сказал: – Прощайте, дорогая!
Я, должно быть, больше не приду.
По аллее я пошла, не зная,
В Летнем я саду или аду.
Тихо. Пусто. Заперты ворота.
Но зачем идти теперь домой?
По аллее черной белый кто-то
Бродит, спотыкаясь, как слепой.
Вот подходит ближе. Стала рядом
Статуя, сверкая при луне,
На меня взглянула белым взглядом,
Голосом глухим сказала мне:
– Хочешь, поменяемся с тобою?
Мраморное сердце не болит.
Мраморной ты станешь, я – живою,
Стань сюда. Возьми мой лук и щит.
– Хорошо, – покорно я сказала, –
вот мое пальто и башмачки.
Статуя меня поцеловала,
Я взглянула в белые зрачки.
Губы шевелиться перестали,
И в груди я слышу теплый стук.
Я стою на белом пьедестале,
Щит в руках, и за плечами лук.
Кто же я? Диана иль Паллада?
Белая в сиянии луны,
Я теперь – и этому я рада –
Видеть буду мраморные сны.
Утро… С молоком проходят бабы,
От осенних листьев ветер бур.
Звон трамваев. Дождь косой и слабый.
И такой обычный Петербург.
Господи! И вдруг мне стало ясно –
Я его не в силах разлюбить.
Мраморною стала я напрасно –
Мрамор будет дольше сердца жить.
А она уходит, напевая,
В рыжем, клетчатом пальто моем.
Я стою холодная, нагая
Под осенним ветром и дождем.
1922
📖 В легкой лодке на шумной реке
Пела девушка в пестром платке.
Перегнувшись за борт от тоски,
Разрывала письмо на клочки.
А потом, словно с лодки весло,
Соскользнула на темное дно.
Стало тихо, и стало светло,
Будто в рай распахнулось окно.
1950(c)
Галина Кошель
Следующая публикация
Комментарии 2