Причём не из ума, а натурально.
Впрочем, и из ума тоже, поскольку концепцию этого магазина ещё сам Иван Сусанин разработал.
И в двух словах она звучит: «Заходите и сдохните!».
И что удивительно, зная всё это, осознавая, что место гиблое, я всё равно попался на женину удочку: «Ну сходи, ну посмотри, а вдруг понравится».
Так вот, понравилось!!!
Правда, с кондачка я туда не рванул — подготовился. Взял спички, фонарик, телефон с зарубками — с заранее помеченными книжным шкафом и письменным столиком — чтобы не заучивать непроизносимое, не вывихивать себе потом челюсти и не переходить на сурдоперевод с матовыми междометиями.
И вот захожу я, весь из себя презентабельный — в треухе, с рюкзаком, клюкой и в валенках — а на входе меня встречает работница — тёмная, как ночь, и сама с собой разговаривающая.
Я ей говорю:
— Мне бы шкафчик для книжечек и столик письменный.
А она:
— Наверх, направо-налево, по стрелочкам.
— Так они что, оба там?
— Да, наверх, направо-налево, по стрелочкам!
— Вот же, — говорю, — повезло-то как — всё в одном месте. Оно же в одном месте, я правильно понял?
— Да! — слышу. — Идите в одно место, за вами очередь!
Оглядываюсь и точно — вереница ещё непосланных в томлении переминается с ноги на ногу.
Вот и заторопился я.
Помянул на удачу святую Таису Финскую, как долгие годы мне «Таис Афинская» слышалась, и по эскалатору наверх отправился.
Прибываю, а там — стрелочек видимо-невидимо. Одна другой краше и все в разные стороны разбегаются.
Ну, выбрал я самую «правую», метра через два отыскал самую «левую», и пошагал себе разживаться шкафами и столиками.
Час иду, два… уж поседел весь, состарился, а всё никак из горшков не выберусь.
Только вазы с полотенцами миную, садовые принадлежности проследую, как стрелки из-под ног расползаются испуганными аспидами, и опять меня в те горшки носом тыкают.
Пару раз срезать пробовал, так заново целовался с эскалатором.
В общем, ходил так: кругами, зигзагами, держа сфинктеры на запоре, а мозжечок в тонусе, у каждого про шкафчики, столики спрашивал, и от каждого получал: «направо-налево, по стрелочкам».
Лишь завидев табуреты, на радостях чуть сердце в штаны не выронил.
«Ну, — думаю, — за табуретами точно стулья пойдут… за ними — пуфы, потом — креслица, а там уж и до столиков рукой подать…».
А когда за табуретами опять горшки вынырнули, я так заорал: «Блюди добрые! Где ж у вас тут столики?!!», что передо мной тут же одна «блюдь» с лопатой и вынырнула.
— Налево! — говорит. — Налево-направо, по стрелочкам.
— А точно — налево? — переспрашиваю. — Потому как до этого меня все «направо» посылали по стрелочкам.
— Точно, — отвечает лопаточная.
И куда-то проваливается.
А я стою в задумчивости и ус жую. Или не ус, а из горшка что-то.
Жую, в общем, и думаю: «А точно — это она про „лево“, про „право“ или про „стрелочки“?»
Но раздумывать, как вы понимаете, некогда — подыхать пора, вот-вот обезвоживание. Так что припустил я мимо тех горшков и тяпок с граблями, и везде, где мне «направо» говорили, стал «налево» заворачивать.
Пока впереди гробы не замаячили.
«Вот, — думаю, — и финишировал! Сейчас порву грудью красную ленточку, и упакуют меня в венках с каталожным номером».
— Это что, гробы?! — девчуль-продавщиц спрашиваю.
А они:
— Нет, шкафы, — говорят.
— И книжные?
— И книжные.
И упал я перед ними на колени, и давай Таисе Финской поклоны бить.
А девчули, тем временем, интересуются: «Вам водички или капельницу?».
Матёрые, по всему видать, опытные.
Я говорю:
— Мне бы, блюди добрые, лучше шкафчик для книжечек да столик письменный…
Говорю, а слёзы сами так и капают. Или не слёзы — уж и не разобрать. Капает что-то, по ногам течёт, в брючины впитывается. Рыдаю, в общем.
— А какое, — говорят мне девчули, — у вашего шкафчика название, может, помните?
— Помню, конечно! У меня ж всё в телефоне помечено…
Снимаю я рюкзак, треух, валенки, достаю телефон с зарубками, начинаю листать… А зарубки-то стёрлися-я-я-я! Дома трижды проверял — всё было в «избранных», а тут — пустая папочка.
— Ну, — говорю, — всё — звиздец, блюди добрые! Трое суток я те зарубки делал, а они взяли и стёрлися-я-я-я!
И начинаю оглядываться в поиске чего-нибудь травматического, чтоб нанести себе несовместимые с жизнью увечья.
А матёрые не унимаются:
— Вы, — говорят, — не волнуйтесь, лучше подумайте, может вспомнится вам название или хотя бы номер каталожный…
— Скотоложный! — ору я им. — Магазин у вас скотоложный, понимаете! И номера такие же! И концепция! И та тварь, что вы посадили на входе!!
Однако девчули настолько оказались матёрыми, что не только с перцового баллончика на меня не брызнули, а, наоборот, от смеха прыснули и, сказав: «Какой вы смешной!», в пять минут отыскали мои зарубки в компьютере и даже их распечатали.
— А теперь, — говорят, — с этими вот распечатками вы прямо на наш склад следуйте.
— Прямо?! — переспрашиваю.
— Нет, — смеются. — Направо-налево, по стрелочкам…
© Эдуард Резник
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1