Предыдущая публикация
Этих дней не смолкнет слава!
3 июля 1918 года красные отряды под командованием Климента Ворошилова, несмотря на активные действия противника и обстрел железнодорожного моста артиллерийским огнём, переправились на левый берег Дона и заняли станцию Ремонтная. Путь на Царицын был открыт.
Таким образом, завершился переход войск и десятков эшелонов Донецкой советской республики, с присоединившимися красными отрядами севера Донской республики, по железнодорожной линии: Луганск – Миллерово – Каменская – Лихая – Белая Калитва – Морозовская – Суровикино – Чир – Царицын.
В условиях непрекращающихся боев (сначала с немцами, а потом с белоказаками) десятки тысяч людей, включая солдат, рабочих и членов их семей из Донбасса в течение более чем двух месяцев проделали путь в 500 км, придя в Царицын.
Из воспоминаний Ворошилова:
«…Десятки тысяч деморализованных, изнуренных, оборванных людей и тысячи вагонов со скарбом рабочих и их семьями нужно было провести через бушевавший казачий Дон. Целых три месяца, окруженные со всех сторон генералами Мамонтовым, Фицхелауровым, Денисовым и др., пробивались мои отряды, восстанавливая ж.-д. полотно, на десятки верст снесенное и сожженное, строя заново мосты и возводя насыпи и плотины».
Из эпизодов героического пути (воспоминания участников):
«С нами двинулся целый город на колесах. Красногвардейцы, семьи металлистов, горняков со скарбом, с птицей и даже с телятами. Вся эта громада — эшелон в несколько сот вагонов с десятками тысяч людей — двинулась в Миллерово. Над нами, как ястреб, все время летал немецкий аэроплан. Паники он уже не наводил, к нему привыкли. Только изредка постреливали из винтовок...»
«...Ряды смешались. Всем показалось, что из огненной ловушки не вырваться, не уйти из-под ураганного огня. Люди бежали, падали, поднимались и снова бежали. И именно здесь тов. Ворошилов проявил свое исключительное присутствие духа. Верхом на коне, под ураганным огнем, вместе с Сашей Пархоменко носился он среди бежавших людей. В панической толпе на лету он выхватывал лучших людей и через некоторое время организовал первую цепь из луганчан. А через два-три часа была установлена и вторая цепь…»
«…К полудню к нам на участок прибыли тт. Ворошилов и Руднев. Я заметил прибывшим, что их появление на боевом участке почти всегда ознаменовывается со стороны казаков переходом в наступление и что уже сейчас заметно оживление в лагере противника. И действительно, вскоре казаки повели наступление. Мы установили, что наступают по крайней мере 7 цепей. Нужно заметить, что к этому времени наши части уже закалились. Вначале при появлении казаков, даже за 4–5 км, наши цепи поднимали неимоверную пулеметную и ружейную стрельбу. В последнее же время наши части приобрели выдержку и стойко выдерживали приближение неприятельских частей, сохраняя спокойствие. Было отдано распоряжение не стрелять до открытия пулеметного огня с командного кургана, на котором находились мы с тов. Ворошиловым. Тов. Кулику был отдан приказ открыть артиллерийский огонь, меткость которого произвела замешательство в рядах казаков, но наступления не остановила.
Подпустив казаков шагов на 400 к нашим цепям, когда у них раздалась команда „Вперед, в атаку”, мы открыли губительный пулеметный огонь, от которого, точно снопы, валились их цепи; но следующие цепи с обнаженными саблями мчались на нас, и тогда мы перешли в контратаку. Я уже расстрелял все свои патроны. В это время возле меня мчится на коне казачий полковник. Я крикнул Ворошилову, последний выстрелил вдогонку и сшиб офицера с лошади.
После мы установили, что казаки наступали так остервенело и рискованно потому, что были абсолютно пьяны, и, кроме того, их уверили, что это — последнее решительное наступление, после которого с нами будет покончено».
«Автомобиль при въезде в деревню внезапно врезается в гущу белогвардейцев-казаков. Броневик завяз в узкой уличке и не может развернуться: задний ход плохо действует, шофер теряется… Казаки, как горохом, осыпают выстрелами в упор машину. Они, визжа и крича, почти налетают на нее. Ворошилов успокаивает шофера и советует ему, пока казаки в раже не догадались перекопать дороги, постепенно разворачиваться. Шофер начинает разворот. Два метра вперед — два назад. Два вперед — один назад… Двадцать минут дьявольской трескотни пуль о броню, и вдруг машина рванула влево, застонала и понеслась по дороге. На сей раз командующий возвратился к своим, и только когда он, пошатываясь, выходил из броневика, видно было, как с шеи его тонкими струйками сочилась кровь от осколков брони».
«Было необычайно торжественно, когда после долгих мучительных дней через мост, созданный руками бойцов, прошел первый эшелон. Казаки наблюдали за мостом и свое ожесточение выразили усиленнейшим орудийным обстрелом, но прочная связь с Царицыном была уже восстановлена. На станции Кривомузгинская, в 40–50 км от Царицына, мы устроили расширенное совещание из представителей всех частей… Было обрисовано фактическое положение дел, была дана всесторонняя информация, и это совещание вынесло резолюцию, что делегаты частей приложат все усилия для введения в своих отрядах надлежащей дисциплины. Наши части, ценою своей жизни сохранившие республике около 3000 вагонов всякого имущества, свыше сотни паровозов, массу вооружения, мало-помалу стали настоящей регулярной силой».
Следующая публикация
Нет комментариев