Литературный ресторан

ФрОловы сироты Автор - Галина Волкова Пятеро детей было в семье Клима и Евдокии, четыре сына и дочь. Для справной крестьянской семьи вроде бы и немного, да только не беременела Дуня после дочки. Росли дети в любви и радости, родителям помогали во всём. Крепло хозяйство. Радовались Клим и Евдокия. Старость свою благостной видели с такими помощниками... Да со временем выросли детки: ушла в чужую семью Прасковья, подался в город Ефим. Фёдор свой дом построил. Рядом с родительским, да только всё равно отдельно. В большом доме Коровиных остались Лука да Егор, да и те уже девок себе присмотрели. Скоро в дом приведут. И вот тут, когда уж не думалось и не ждалося, случилась оказия. В сорок с небольшим лет понесла Евдокия... Сына символично нарекли Матвеем. Имя сие означало «дарованный Господом». Все в семье Коровиных малому радовались. Рос он в любви, теплом родных душ обогретый. Вот только стала Дуня после родов увядать помаленьку. Что-то в организме её засбоило, занедужило. Клим к Фролу её водил, знахарю местному, да тот только головой покачал, отвары какие-то дал, и сказал: – Ты уж прости меня, Климушка, но хворь енту поганую не по силам мне выгнати. Так, поддержать да дни продлить могу, но совсем справиться не дано... Запечалился Клим, а Дуня его успокаивала: – Не хмурься да не плачь раньше времени. Сколько Бог даст, столько и поживу. Ты о Матвее думай, его поднять надоти, да Егору свадьбу справить, да Луке дом поставить. Так оно и случилося: и Луке дом поставили, и Егору свадьбу справили. Не нравился выбор сына Дуняше, да что поделать. Любовь, она такая. А Парашка - девка видная, да тока чуяла в ней Дуня зависть да злость бродячую. Пока ходила, та ещё её побаивалась да всё угодить старалася, а как слегла Дуня, стала Парашка в свои руки власть брать. Егор нравом мягкий был, всё помалкивал. Клим ставил невестку на место, а как слегла жена, махнул рукой да в печаль ушёл, не отходил от своей ненаглядной. Седьмой годок Матвею пошёл, как мать его ушла в мир иной. К тому времени у Егора с Парашей уже двое своих бегали. Как Дуню схоронили, стала Парашка на Матвея наезжать, делами закидывать да орать без причины. Клим запил с горя. Когда трезвый был, орал на Парашку, а той всё нипочём. Два года так прожили. Матвей всё делал, чтоб Парашку лишний раз не злобить, но тяжело ему было и обидно. И не за труд, за несправедливость и напраслину. А потом и Клим Богу душу отдал. Парашка совсем с цепи сорвалася. Слышали соседи, как орёт она на малого Коровина: – Голодранец ты паршивый, лодырь да обуза. Родили поскрёбыша на мою голову, а он совсем никчёмный. Тьфу, когда ж ты сдохнешь, оглоед! Как-то послала Парашка Матвея за хворостом в лес. Тот огромную охапку набрал, а как во двор зашёл, налетела та на него: – Это ж разве хворост, это ж труха какая-то. Где только таку гадость насобирал. Совсем дурак! Возвертайся и другого набери. Матвей бросил охапку посреди двора и как был в стареньких портках да рубахе, так и убежал. Обида душила его, слёзы глаза застили, а он всё бежал и бежал, не разбирая дороги, подальше в лес... ***** Фрол прикрыл дверь своей неказистой избушки, перекинул через плечо пустой мешок и собрался кой-какой травки пособирать. Она как раз после обеда в силу входит, всё утреннее солнце в себя вбирает. Под ноги ему бросился щенок. – Ну нет, малой, тебе ещё рано со мной. Дома сиди, за бабочками гоняйся, – усмехнулся Фрол, глядя на маленького волчонка. Он подобрал его три недели назад. Охотники облаву на волков затеяли. Стая девок в лесу пугать начала, раза два прибегали они с криками, побросав корзины. Вот и пошли охотники пугануть зверя да от деревни отвадить. Хорошо стаю проредили, ушли волки, да вот только одного мелкого бросили. Слабый да худой, даже грызть его не стали, посчитали, что итак не жилец… Фрол его в дом принёс, выходил, выпоил, выкормил. Мошкой назвал. А чего не мошка, возится, как мошка мелкая, а взлететь не может. Мерно шагая по лесу к заповедной полянке, услышал Фрол плач детский. Пошарил взглядом по кустам, заметил фигурку скорчившуюся. Подошёл. Сидит малец - худенький, вихрастенький, коленки руками обхватил да слёзы в рукава пускает. – Вот поди ж ты. Откуда такой слезливенький в нашем лесу оказался? – спросил он мальца. – Матвей Коровин я, – ответил тот, привыкший старших почитать да не перечить. – О, как! А что ж тебя, Матвея Коровина, в лес выгнало да рыдать заставило? – Фрол, покряхтывая, присел на траву рядом с мальчишкой. А тот, услышав сочувствующий голос, поднял голову, посмотрел на худого жилистого старика с белой копной волос и бородой, и показалось ему, что сидит перед ним странник какой-то. Мальчишка уткнулся в острые коленки старика, и маленький дождик из слёз превратился в ливень. Фрол гладил мальца по спине и приговаривал: – Ну, поплачь, поплачь, коли требуется. Когда парнишка успокоился, Фрол поднял его и сказал: – Давай так. Мы сейчас до полянки одной сходим, травку наберём, потом домой ко мне вернёмся, ты мне всё и расскажешь. Матвей только головой кивнул в ответ и, держась за широкий рукав рубахи Фрола, пошёл с ним к полянке. ***** Дома Фрол мальчишку накормил, а потом и выслушал. Матвей рассказывал о своей жизни не спеша. Сначала с улыбкой, потом с горечью. – Эх, ты ж. Вот жеж как… одну сироту пригрел, на тебе, Фрол, второго, ох, беда-лебеда, – приговаривал старик, слушая мальчишку. – А кто ещё сирота? – спросил любопытный малец. – Так вот жеж, под ногами вьётся. Мошкой кличут. Волчонок енто, но какой-то неправильный. Не рычит, не скалится, всё лизнуть норовит да играется. Его родители бросили за ненадобностью. – Как это? – удивился Матвей. – А вот так. У диких зверей слабые да дурные не приживаются... – Да какой же он дурной, вон, глаза какие умные, – запротестовал мальчик. Слово за слово, думка за думкой, а надо ж Фролу что-то с мальцом делать. Его ж поди искать будут. – Ты вот что, Матвей, побудь-ка у меня, а я до деревни схожу, посмотрю, погляжу. С Егором поговорю. – Я туда не вернусь, – насупился мальчик. – Ладно, ладно, будем думать, – похлопал его по плечу старик и стал в дорогу собираться. ***** Фрол шёл по дороге в деревню и думал о том, что мальчишка ему понравился. Смышлёный, работящий, незлобливый. Даже рассказывая про придирки Параши, ни разу плохим словом не обмолвился. Как он и думал, Егор уже искал Матвея. У всех братьев побывал, их на ноги поднял, а Парашка в отказ пошла. Говорит, что ничего не делала, что малец сам куда-то сбежал. Взял он Егора под руку да отвёл от дома. – Сам ты знаешь Егор, чего уж там. Не любит твоя Парашка Матвея. Да и не ищи ты его, ты вот что, если не против, я его у себя оставлю, своему делу учить буду... И вам хорошо, и мне помощник не помешает. Старею я, ноги да зрение подводят. На том и порешили... ***** Едва Фрол вошёл во двор, сразу понял, что мальчишка не сидел сложа руки. Забор хлипкий кое-где подправил по мере сил, мусор со двора убрал, ведро да кой-какой инструмент по местам расставил. Мошка за ним хвостиком вьётся. Мальчишка радостным смехом заливается да палку волчонку бросает. А тот несётся за ней, в пасть хватает, и всё молча, молча. Едва заметив старика, Матвей остановился. Мошка тукнулся ему в ноги, потом кинулся к Фролу. Мальчик напряжённо смотрел в лицо Фролу, ожидая новостей. – Кхм, Матвей, тут такое дело. Я с Егором поговорил, теперь тебе скажу. Если хочешь, оставайся у меня, научу тебя своему ремеслу. На востроносеньком личике мальчишки расцвела улыбка. Он кинулся к старику, обнял и сказал: – Я согласен! Мошка присел рядом с Матвеем, смешно раскидав задние лапы, и тоненько взвыл. – Да вы сговорилися! – улыбаясь, пошутил Фрол... ***** Прошло пять лет. Матвей подрос, окреп. В нём ещё проглядывала подростковая угловатость, но уже видно было, что статью малец в отца пошёл. Высокий, широкоплечий, он смотрел на мир умными глазами, в уголках которых искрилась жизненная хитринка, взятая от Фрола. Старик не мог нарадоваться на мальца. Тот быстро схватывал науку травничества, да и память у него была добротная. А уж о старании и говорить нечего. Отвары да настои получались у него даже лучше, чем у Фрола. Заматерел и Мошка, превратившись из расхлябистого щенка в грозного хищника. Вот только хищник в нём просыпался лишь в минуты настоящей опасности... Они часто ходили с Матвеем в лес, в луга, за травами да кореньями. Порой резвились, как малые дети, иногда даже засыпали в духмяной траве. Фрол ругал обоих, напоминая, что лес не всегда светел и ясен, и в нём не только зайцы да ящерки водятся. Те стояли перед стариком, понурив головы и, скосив глаза, хитро переглядывались. Старый травник смотрел на двух сирот, которых он когда-то принял и обогрел, и в душе радовался за них, но им не показывал. Знал, что чуть расслабь поводья разумности, эти двое такого натворят... Замечал он и то, что в случае опасности они смогут дать достойный отпор. Что уж говорить, он сам учил мальчишку постоять за себя. Фрол ведь не сразу травником стал, были в его жизни и годы войны. Там он и рану получил, после которой рука левая плохо слушается. А науке лекарской научился от Матрёны, которая эту самую руку и лечила... Так он и остался при ней, помогал во всём да учился помаленьку. Молод ещё был, и собой недурен, да кому нужен калека нищий. А Матрёна пригрела. Она старше его была, да то не беда. Главное, сердце да душа у неё добрые были, мягкие, тёплые. Деток Бог им не дал, да и недолго счастье длилося... Почитай, годков десять пожили, и сгинула Матрёна где-то в лесу. Фрол искал её, долго искал, да так и не нашёл, ни Матрёны, ни следов каких. Вот была и нету. Дальше сам справлялся, книжки покупал, читал, новые рецепты собирал да сам придумывал. На себе и проверял. Пару раз чуть не помер от таких проб, но ничего, оклемался. Теперь вот Матвею все свои секреты передаёт. И грамоте учит. А тот быстро схватывает, башковитый да усердный. Мошка тоже радует. С ним да с Матвеем не волк, собака дурная да заполошная, а на чужого так рыкнет, у того все поджилки трясутся. Да любит, гад серый, исподтишка страху нагонять. К тому, кто не понравится, тихо так подкрадётся сзади, носом холодным тыкнет, человек обернётся, а там морда волчья оскаленная да рычащая. Чувствует какую-то гнилость в человеке... Но Фрол всем помогает, как Матрёна учила: «Можешь человеку помочь – помогай. И неважно, что он думками хитрый, языком поганый, душою злой. Душу только Бог вылечить может, и то не всегда. Наше дело с болячками телесными справляться, коль наука та нам известна…» Так он и Матвея учил, наставлял. Были, конечно, заковыки, куда ж без них в таком-то возрасте. Как-то к ним Поляниха прибежала, баба скандальная да завистливая. Матвей помнил, как она Парашке вторила. Пришла как-то на двор к ним да разговорилася. И всё поддакивала Парашке, когда та напраслину на мальчишку наговаривала. А он в сарайчике своём сидел и всё слышал. Раз поранила Поляниха ногу, та загноилася, раздулася. Фрол тогда Матвея позвал помогать. Парень с неохотой, но пошёл. Рану они вскрыли, гной вывели, промыли, настой дали, велели примочки каждый день утром и вечером накладывать, да наказали не нагружать ногу пока. Поляниха тогда, когда на поправку пошла, корзину яиц им принесла да два медяка. А когда уже уходила, что-то под нос себе бурчала, но Матвей расслышал: «Надо ж, голозадый-то, голозадый, а руки умелые и взгляд аж до мурашек пробирает». Улыбнулся парень на такие слова Полянихи, обернулся, а дед на крыльце стоит и подмигивает. Захаживали к травникам и братья Матвея. С болячками сами приходили или кого из своих приводили. Чаще всего Егор. Чувствовал свою вину, вот и старался загладить, как мог. Гостинцы нехитрые приносил. Как-то раз прибежал Егор за помощью. Старший сын его простудился сильно. Фрол собираться начал и Матвея позвал, а тот набычился, в отказ пошёл. Вздохнул Фрол, махнул рукой да и пошёл один... Когда вернулся, слова Матрёны мальчишке сказал. Тот неуклюже повинился, обещал больше так не делать, а ещё добавил: – Да я б пошёл, только они ж в доме папкином живут. Не хочу я всё это видеть, – захлюпал и убежал. Понимал старик мальца, как не понять, когда тебе из дома, где было тепло и радостно, пришлось, как тати какой, бежать да прятаться. ***** Ещё два года минуло. В доме травника всё шло своим чередом: Фрол старился, Матвей взрослел, Мошка солидности набирался. Как-то зашёл у них разговор о будущем парня. – Травник из тебя знатный получается, Матвеюшка. Вот только не век же жить тебе со стариком. Походил бы в деревню, к девкам присмотрелся. Может, глянется какая, свадебку сыграем, детки пойдут – приговаривал Фрол. – Ага, попадётся такая, как Парашка, – парировал ему Матвей. – А глаза тебе на што, а сердце для чего бьётся? Ты ж не на лицо смотри, ты в душу ейную заглядывай да присматривайся. Сам не справишься, Мошку бери, тот гниль всяку за версту чует. Если что, предупредит, – хитро улыбаясь, советовал Фрол. – С Мошкой в деревню? Да там все кобели с ума сойдут, а ентот разбойник ещё и подначивать начнёт. Вой поднимет, меня вместе с ним из деревни метлой погонят, – засмеялся Матвей. – Эт, да. Нельзя вам в деревню парой ходить. Но ты б сходил, скоро осенины, в церковь надоть. Там весь народ соберётся, вот и поглядишь на девок, да себя покажешь. А потом вторые наступят, там гулянья будут, вот и ближе познакомишься... Матвей слушал Фрола и понимал, что ему и самому хочется погулять с деревенской молодёжью. Да вот беда, друзей у него не было. Так-то все знали парня по лекарскому делу, а близко он ни с кем не сходился... ***** Четырнадцатого сентября, на первые осенины, пошли они с Фролом в деревню. Мошку на хозяйстве оставили. Народ в церковь семьями шёл, все нарядные, радостные, что урожай собран, что будет теперь время отдохнуть от тяжёлого крестьянского труда, что свадьбы грядут. Фрол с Матвеем неспешно двигались по краю дороги к церкви, стоявшей на живописном взгорке. Старик тихонечко толкал парня в бок, нашёптывая, чтоб по сторонам смотрел, к девкам приглядывался. Матвей, следуя его совету, поглядывал исподлобья на девчат. Вот одна из них смело улыбнулась ему. Мальчишка покраснел и быстро отвернулся. Раздался весёлый смешок. У самого входа в храм травники столкнулись с Егором и Парашей. Раздобрела невестка, раздалася. Матвей не сразу её узнал. Она тоже племяша заметила, зыркнула зло, демонстративно сплюнула. Скривил мордочку и старший сын Парашки, отследив материн взгляд. Егор, державший за руку маленькую дочку, улыбнулся брату. Всё настроение пропало у Матвея. Фрол заметил это, молча взял парня за руку и увёл в сторону. Службу они у самого входа простояли, а потом быстро пошли обратно. Мошка радостно встретил хозяев, да вот только Матвей не стал его ни гладить, ни играть с ним. Молча прошёл в дом. Фрол вздохнул, потрепал Мошку: – Не тереби его, пусть охолонётся, – попросил он волка. К вечеру Матвей отошёл от дум, стал Фролу помогать высушенные травы сортировать да в мешочки ссыпать. Тут они услышали заполошный стук в ворота. Матвей метнулся, открыл, во двор ввалился раскрасневшийся и растрёпанный Егор. На крыльцо вышел старик. – Фроол, помогиии, – просипел Егор. – Что случилося-то? – строго спросил Фрол, – говори толком, не сипи! Егор отдышался и рассказал, как Стёпка его по выходу из церкви метнулся в сторону: – Говорит, какую-то ящерку красивую увидал, синюю. Параша за ним, да на траве поскользнулася, и со взгорка покатилася, а встать уже не смогла. Мы её в хату с мужиками донесли, лежит, стонет, нога распухла и дышать тяжело. – Ладно, жди, сейчас соберёмся, – ответил Фрол и строго глянул уже на Матвея. Тот, ни слова не говоря, побежал в дом... Осмотрев Парашу, Фрол отозвал Матвея в сторону. – Ну, чего увидал, рассказывай? – Перелом у неё в ноге, и рёбра повреждены, от того и дышать тяжело. Надоть повязку тугую под грудь, да ногу обездвижить. – Молодец. Ну, давай, работай, лекарь, – скомандовал Фрол. Мальчишка поначалу растерялся, но потом собрался, посмотрел на Егора и сказал: – Так, давай воду грей, полотенце, ткань чистую на повязки. И раздень её, Фрол поможет, я сейчас. Матвей шёл по такому знакомому двору, и слёзы капали у него из глаз. Он подошёл к поленнице дров, выбрал тонкий чурбачок, отколол от него топором длинные щепки. Ещё раз оглядев двор, парень вздохнул и вернулся в дом. Вдвоём с Фролом они споро наложили повязки, зафиксировали ногу. Параша, продолжая стонать, из-под ресниц поглядывала на лекарей. И снова Фрол отвёл Матвея в сторону. – Ей отвару надо попить. Травы я взял. Сваришь и на ночь останешься, – деловито распорядился старик. Матвей только головой кивнул в ответ и обратился к Егору: – Чугунок чистый мне дай, да покажи, где вода у вас. Фрол переговорил с Егором и ушёл... Приготовив отвар, Матвей поставил рядом с кроватью табурет, присел. – Я отвар приготовил, его надо пить каждые два часа, чтоб воспаление не пошло. Ногу старайся не двигать, и на бок не ворочайся, – он смотрел на Парашу взглядом лекаря. Поднеся к губам женщины плошку с отваром, он приподнял её голову и попросил пить мелкими глотками. Сделав глоток, Параша поперхнулася: – Горько-то как... – Горько, кто ж спорит, а лекарства они такие, горькие и невкусные, зато полезные. А ты понемногу, не спеши, потерпи, – уговаривал он женщину. А та слушала его, как ребёнок, и пила, и охала, но терпела. Егор стоял в углу комнаты и неотрывно глядел на брата. И видел он в нём не шестднацатилетнего мальчишку, а опытного лекаря. Лишь удивлялся тому, как слушается его Парашка. Егор прекрасно знал, какой вздорный характер у жены, но он любил её и ничего с этим поделать не мог. Да и не обижала она его, и за детьми смотрела, и хозяйство в порядке держала... Всю ночь Матвей просидел у постели больной. Утром сделал ещё отвара, велел Егору ещё в обед и вечером напоить жену, и собрался уходить. Уже на пороге его остановил тихий голос Параши: – Прости меня, Матвеюшка. И спасибо тебе! Парень даже не повернулся, молча вышел. Поклонился двору родительскому, перекрестился и пошёл туда, где был теперь его дом, где его ждали, любили и понимали... Автор: Галина Волкова

Самец должен служить в армии. Самка должна рожать. Личность никому ничего не должна. Самка рассчитывает, что за неё заплатят. Самец платит, если на что-то рассчитывает. Личность рассчитывает бюджет с учётом своих финансовых возможностей. Самка должна подчиняться. Самец должен принимать решения. Личность умеет идти на компромисс и принимать решения совместно. У самок женская логика. У самцов мужская логика. Личность знает, что такое логика — это навык, а не пол. Самка должна быть слабой. Самец должен быть сильным. Личность знает свои сильные и слабые стороны. Самка должна уметь готовить еду. Самец должен уметь чинить вещи. Личность решает любые бытовые вопросы. Самка должна быть глупой и сексуальной. Самец должен быть сильным и волосатым. Личность выбирает, какой ей быть. Самка должна болтать. Самец должен слушать. Личность умеет общаться и слышать другого. У самок есть критические дни. У самцов есть страхи. Личность не зацикливается на предрассудках. У самцов мужские забавы. У самок женские забавы. Личность находит радость в том, что ей нравится. Чем самка моложе, тем сочнее. Чем самец старше, тем надёжнее. Личность интересна в любом возрасте. Самка надеется, что её самец изменится. Самец надеется, что его самка не изменится. Личность осознает, что измениться может только сама. Самки смеются над анекдотами про самцов. Самцы смеются над анекдотами про самок. Личность считает глупыми гендерные шутки. Самки должны любить цветы. Самцы должны любить пиво. Личность любит то, что хочет. Самки кичатся тем, что они самки. Самцы кичатся тем, что они самцы. Личность не кичится и не мыслит стереотипами. Anna Khchaturyn

Евгения Добровольская: «После того, как я не поступила ни в Москве, ни в Питере, я пошла мыть полы в театр Моссовета. То есть я не мыла, а пылесосила сцену, на которой играли в то время Раневская и Плятт. Я смотрела все их спектакли. Это было что-то невероятное! Когда я училась на курсе у Людмилы Касаткиной, у меня было табу не влюбляться, мои девизом было «работать, работать и еще раз работать“. Я знала, что может последовать за студенческим разгулом. В нашей группе было 28 человек, а состоялось только два. Два! На последнем курсе я забеременела, пришлось совмещать работу актрисы и семью. Это же жизнь, никуда не денешься, на нас, женщин, сколько повесили, столько мы и потащим. Муж может повернуться и уйти, а мы будем ходить за всеми бабушками, всеми свекровями, которых он оставил нам, потому что у него другая жизнь началась... На самого старшего из моих четверых детей меня было меньше всего, потому что я родила его еще в институте, мне надо было устраиваться в театр, как-то самоутверждаться. Было много съемок, я поменяла несколько театров... Конечно, он был брошен, был на пятидневке в детском саду, выходные проводил с бабушкой. Можно сказать, что на постоянное жительство с собой я взяла его уже в возрасте пяти лет, когда на свет появился второй ребёнок. Знаете, дети прекрасны только тогда, когда они совсем маленькие, когда ты о них заботишься, жертвуешь ради них всем, и они тебе не возражают, не хамят, не грубят, не требуют машины, дачи, деньги. Надо любить, молиться и оберегать детей, а жертвовать всем бессмысленно: они проживают свою жизнь. Воспитывая детей, можно надеяться только на то, что они своих детей так же будут любить, как ты любил их. Ребенок — это твое родное, а муж — человек посторонний, человек чужой. У Гришковца есть замечательная пьеса, называется „Город“. Там есть слова: «Муж не родственник. Ну, не родственник“. Посторонний, чужой человек». ⠀ ••••••••••••••••••••••••••

Дети от прошлого брака мне не нужны. Уютный Уголок — Олег, ну сколько можно? Опять они у нас? — А что такого? Это мои дети, Наташ. — Но у них есть и второй родитель. — Она в отпуск улетела. — А почему детей с собой не забрала? Ну хотя бы одного. Нет, на нас всех повесила. — Ну мы же когда ездим, то тоже их не берем. — Как? В том году с нами были на море. Испортили весь отдых. — Это было один раз. — Потому что мы сами никуда выбраться не можем. У нас денег нет, все уходит на твоих детей. Я боюсь своих заводить. — Скоро они вырастут, Леше уже 16. — Теперь мне ждать, когда он слезет с твоей шеи? В этом возрасте можно и подрабатывать уже. — Как я ребенка работать отправлю? Ему об учебе думать надо. — Понятно, с тобой говорить бесполезно. Наталья развернулась и ушла из квартиры. Ей нужно было все взвесить, поэтому она отправилась в ближайший парк и позвонила подруге. — Ну, Наташ, это тоже не дело. Вы платите алименты, дети постоянно у вас. А их маман улетела отдыхать. Не на ваши ли средства? — Да я уверена в этом! Но Олег и слышать ничего не хочет. Словно ослеп. В пятницу дети переехали к нам на две недели. Мелкий в дырявых кроссовках, а у старшего вся одежда мала. Пришлось нам ехать покупать. — Неплохо же она устроилась. — И не говори. Я даже ей звонила. Она такая наглая, все ей обязаны. — Вам нужно ее как-то проучить. — Только бы придумать как. Когда Наташа вернулась домой, то была шокирована тем, что домочадцы поужинали без нее. — Я не поняла, а вы все съели что ли? — Ну, да. — ответил Олег. — А моя часть где? Я на этот ужин два часа потратила, а вы все сожрали? — Получилось очень вкусно! — ехидно заметил шестнадцатилетний Алексей. — Я знаю, но хотелось бы тоже попробовать! — Ну мы подумали, что ты где-то перекусишь. Тебя полтора часа не было. Нам тебя ждать, что ли? . — Пап, а почему Наташа опять злая? Мама так себя никогда не вела, — заговорил десятилетний Витя. — А она и не готовила! Вот вы вечно и голодные, — обиделась женщина. — Тебе что, жалко еды? — Нет, но хотелось бы хоть каплю уважения. Я в своем же доме осталась без ужина! Как будто со стаей саранчи живу. — Значит, готовь больше! — Да? А деньги где взять? Вчера все на одежду потратили. . — Кстати, я рюкзак порвал. Пап, надо новый, — вторгся в разговор Алексей. — Ну все, хватит. Мне это надоело! Мама тебе купит! На вас порядочная сумма алиментов уходит. Я уезжаю на две недели к маме. Давно хотела взять отпуск. Так что завтра же напишу заявление на работе и уеду. Живите тут сами: готовьте, стирайте. А мне надоело быть бесплатной домработницей. — Ты с ума сошла? Куда ты поедешь? Сама же сказала, что у нас денег нет. А билет до Красноярска стоит недешево. — Отпускные получу. — А мы что, без денег останемся? — Это твои дети, не мои. Сам и корми. Наташа пошла к себе в комнату,заказала доставку и расплакалась. Когда она выходила замуж за Олега, то и представить себе не могла, что вместе с ним будет такой прицеп. Дети, конечно, это хорошо, но когда свои. Но больше всего раздражала бывшая жена Олега. Она словно наигралась в мать и теперь начала новую жизнь. Нашла в Наташе бесплатную сиделку для своих отпрысков — очень удобно. Через час привезли доставку, и когда Наташа проплыла с пакетом роллов через гостиную, то муж протянул руку. — А нам? — А вы теперь на самообеспечении. Спишь ты тоже тут. — объявила Наталья мужу. — Ну и жену ты себе выбрал, пап. Жадная и злая. — снова подал голос Алексей. — Будешь возмущаться, то я сейчас же заберу всю твою новую одежду. Она куплена на мой аванс. Да и квартира эта, моя. — Я тогда маме пожалуюсь. — А мне все равно. — Наташа закрыла за собой дверь на замок и наслаждалась ужином в одиночестве. На следующий день она сделала как хотела: взяла отпуск и улетела к матери. Уже через два дня ей стал названивать Олег. — Ты еще не нагостилась у мамы? Я уже соскучился. — Или оголодал? — И это тоже. Пацаны едят как мамонты. А готовить я умею только яичницу и макароны с тушенкой. Да и деньги кончились. — Ты мужик или кто? Обеспечь своих детей сам, я ни при чем. — Ну Наташааа, я не справляюсь. — Мне все равно. Я вернусь, только когда они съедут. — Но почему ты их так ненавидишь? — А они меня разве любят? Тупо пользуются моей добротой. А их мамаша вообще обнаглела. — Очень любят, ты что? — Нет, Олег, с меня хватит. Либо ты по суду определяешь место жительства детей с собой и запрашиваешь алименты от матери, либо пусть живут с ней и платим мы.А так, отдаем ей деньги, а тусят они все равно с нами! Ей нежирно? — Ну ты же знаешь, с ней не поспоришь! — Разбирайся с этим сам! — женщина положила трубку. Этим же вечером ей позвонила бывшая жена мужа Екатерина. — Наташа, здравствуй! Меня тут Олег шокировал новостями. Что это ты удумала? — Здравствуй, Катя! Я просто хочу решить все по справедливости. Ты получаешь от нас деньги, скидываешь постоянно нам детей, а мы их еще одеваем. Я уже не говорю про кормежку. Извини, но из-за этого мы сидим без денег. — А ты как планировала, когда выбирала мужика с прицепом? — Я хотела, чтоб все по совести. — Это у нашего общего мужа совести не было. Я по горло наелась жизнью с ним. Хлебнула через край. Когда мы жили вместе, то он не работал. Я тащила всю семью на себе. А у него не было желания с ними даже погулять. Ты думаешь, почему я с ним развелась? Он тунеядец и эгоист. Только о себе любимом. — Как не работал? Он говорил, что развелся из-за того, что ты его пилила. — А за что пилила-то? Потому что не работал и не делал ни черта. Вот пусть теперь и отдувается. Мое время отдыхать! ........ — Да уж. Вот я влипла, сама в таком же положении. — Мой тебе совет: беги от него, пока детей нет. Его не исправить. Женщины поговорили и выяснили много нового. В тот же вечер она все рассказала маме. — А ты его любишь? Если да, то чтобы жить вместе, вам нужно найти решение этой ситуации. — Я уже не знаю, мам. Я просто устала. — Тогда отдохни и подумай. У тебя еще десять дней впереди. Разрушить семью всегда просто. Наташа долго размышляла, как ей выйти из этой ситуации, и придумала кое-что. — Олег, я нашла неплохое решение. — позвонила мужу Наташа. — О, вспомнила про мужа. Бросила меня здесь, а теперь звонит. — Я тебя не бросила, а дала побыть со своими сыновьями! — Да они неуправляемые! Только едят и играют в телефоны. — Потому что, оказывается, воспитанием детей нужно заниматься, и в первую очередь отцу. — Теперь я это понимаю. Какое решение ты придумала? — Мы поделим детей, младшего оставим с матерью, а Алексея заберем себе. Ему нужно отцовское воспитание, он ужасно себя ведет. Но ты займешься им по полной. А если ты не справишься, то он идет в военное училище. Так и деньги сможем сэкономить. — Ну не знаю. — А по-другому жить не собираюсь. Я не стану воспитывать ваших детей, кормить их, еще и содержать. Твоя зарплата почти вся уходит на алименты. — Интересно ты рассуждаешь. Что же ты из-за детей меня бросить решила? — Я даю тебе право выбора. Если ты меня любишь, то примешь верное решение. — Ладно, возвращайся, будем думать. Наташа вернулась домой и ахнула. Дом был перевернут вверх дном: грязные вещи валялись повсюду, на кухне была вонь и грязища. Коробки из-под пиццы валялись повсюду. — Что творится в моем доме? — Пап, твоя злюка вернулась, нотации читать будет. — Алексей был, как всегда, дружелюбен. — О, милая, ты вернулась. Поможешь убраться, я не успел? Мне пришлось в такси по вечерам подрабатывать, денег ты мне не оставила, когда уехала. — А разве должна женщина содержать мужчину и его детей? — Ну мы же семья. — Я поражаюсь вашей наглости. Чему ты сможешь научить своих детей? Все, с меня хватит, забирай их и уходите. — Куда? Мой дом здесь! — Нет, это моя квартира, а вы тут устроили свинарник. Или я, или они! — Раз ты меня перед таким выбором.ставишь, то нам вместе нечего делать. Детьми попрекаешь, деньги жалеешь. Давай разводится. — Что? Даже думать не станешь? — Нет, поделим квартиру пополам и разбежимся! — Какую квартиру? Мою? Она еще до брака куплена. — Да какая разница, я в ней прописан, жил и коммуналку оплачивал. — Ну ты и подлец. Права была твоя бывшая жена: ты умеешь только на шею садиться. Одна я в розовых очках была. И на что надеялась? — Ой, пап, пошли от этой психованной. Она нас ненавидит. У меня ключи от нашей с мамой квартиры есть. Когда они собрались и ушли, Наташа. еще долго приводила в порядок дом и плакала. Ее брак разрушился так быстро. Вскоре она подала на развод, квартиру, конечно, оставили ей. Через год она нашла себе молодого человека, без детей.

Козёл Зайка Прихожу с работы позже, чем обычно. Есть хочу — просто умираю. Решила, что полноценный ужин приготовлю попозже, а пока срочно что-нибудь брошу в рот, иначе — голодная смерть. — Зайка, я себе омлетик сотворю, будешь со мной? — Не-а, я ужинал недавно, не голодный, поешь сама. — Зайка, точно не будешь? Я тогда из двух яиц сделаю, одну порцию всего. — Ага-ага, кушай. Выкладываю омлет на тарелку, отрезаю хлеба, сажусь. Тут появляется мой Зайка, садится рядом, пододвигает к себе тарелку и начинает есть. — Э-э-э… Я вообще-то тебя спрашивала, будешь или нет ужинать. Поднимает на меня удивлённые глаза: — И что? Тебе что, жалко?! Яичницы для меня жалко? Да я для тебя [перечисление подвигов], а тебе для меня еды жалко?! Отпихивает пустую тарелку, демонстративно одевается, уходит из дома. Остаюсь голодная и недоумевающая. Вчера подхожу к своему Солнцу. Солнце смотрит фильм. — Зайка, что будешь на ужин: котлетки или курочку варёную поджарить? — … — За-а-айка, котлетки или курочку? — А? Чего? — Кот-лет-ки или ку-роч-ку бу-дешь есть? — Ага, маленькую порцию. — Дорогой, маленькую порцию чего именно? — А что у нас есть? В пятый раз озвучиваю варианты. — Ну положи мне чего-нибудь, мне всё равно. Слава тебе, господи, пытка принесла результат! Накрываю на стол, зову ужинать. После «третьего звонка» приходит. — А почему котлеты? — А что не так? — Почему котлеты, а не курица? Я же просил курицу! Тебе лень для меня курицу поджарить?! Да я для тебя, жизни не жалея, [перечень подвигов]! Тарелка летит в стену, Зайка демонстративно одевается и уходит. Через час звонит его мама и сообщает, что если бы она знала, какая я дрянь, ни за что бы не позволила сыночку на мне жениться. Оказывается, я отказалась готовить ему ужин, устроила истерику и выгнала его из дома! Завтра я иду подавать на развод. Мы прожили вместе шесть лет. Идеальный мужчина — непьющий, работящий, внешне очень даже, меня любит. Но эту черту характера я больше терпеть не намерена. @ ОПТИМИСТ

У меня плохая новость для всех, кто считает, что перенесенные в жизни страдания делают их лучше, чище и духовнее. Вас обманули... Страдание — это прежде всего совокупность крайне неприятных, тягостных или мучительных ощущений живого существа, при котором оно испытывает физический и эмоциональный дискомфорт, боль, стресс, муки. Страдание само по себе никого не делает чище, духовнее и ближе к небесам. Страдание дано человеку для того, чтобы он понял, что идет не туда. Страдание – не цель, а инструмент, навигатор, сигнализация. Но люди путают сигнализацию с автомобилем. И думают, что на страдании можно куда-то уехать. Уехать можно только в еще большее страдание. Когда человек испытывает боль – это сигнал «Измени ситуацию». Очень простая сигнальная система. К примеру, живет женщина с мужем, который пьет, унижает, гуляет и т.д. Ее страдания говорят ей – измени это. Но она упорно продолжает жить с тем, кто доставляет ей муки. Еще и убеждая себя в том, что ее вечная боль – это медаль на грудь. Что чем больше она страдает, тем большее счастья заслужит потом. Однако, она заслужит еще большее страдание. И больше ничего. Другой пример – сидит человек на работе, где его не ценят, мало платят, обесценивают. Страдает. И продолжает сидеть. А потом рассказывает потомкам – да что вы знаете о жизни! Вот я настрадался, всю жизнь терпел. В общем, примеров вокруг масса, я их называю «Настенька из Морозко». Очень, очень, очень вредная сказка! Как впрочем, и десятки других про страдалиц, получивших в итоге за свои страдания короны, принцев и богатства. Духовный рост начинается не со страдания. Вы можете мучиться год, два, восемнадцать, да хоть всю жизнь. Духовный рост начинается с вопроса: «Что мне сделать, чтобы изменить это?». Но мыши продолжают жрать кактус. Потому что так заведено в нашей культуре, и в литературе. Это поощряется – терпеть боль, жертвовать собой. Зачем? Чтобы получить сомнительный статус страдалицы, а в конце жизни сакраментальное «отмаялась, голубушка». Духовный рост начинается с момента осознания – я страдаю, и я хочу это изменить. И неважно, страдали ли вы до этого момента пробуждения двадцать лет, или двадцать минут. Время не имеет значения, как и количество ваших перипетий. Если вы страдали 20 лет, это говорит не о вашем героизме, а о том, что до вас туго доходит. В духовном росте имеет значение только одно: решение изменить ситуацию и действия в этом направлении. (c)

«Жена должна». Ничего она не должна! Бегал утром в парке. Встретил знакомого, мы с ним оба физкультурники. Он посмотрел на мои новые желтые кроссовки: «Да, хорошие! Только грязно сейчас. Хотя у тебя есть, кому их мыть». Ты о чем? – уточняю. «Ну ты же не один живешь, – усмехается. – Жена кроссовки моет». Нет, говорю, она их не моет. Я сам их мою. Приятель удивляется: «Странно. Такие вещи жена должна делать». Вот это «жена должна» меня давно забавляет. Когда-то, еще во времена тиранозавров, был выработан целый список под заголовком «Жена должна». И там пунктами: готовить еду, ходить в магазин, мыть посуду, гладить одежду, вытирать пыль, заниматься с детьми, солить огурцы, ну до фига всего, список огромный. Плюс – обязательно радоваться мужу, смеяться любой его глупой шутке, повторять: «Какой ты у меня молодец». Этот список давно пора разорвать и сжечь вместе с опавшей листвой. Но нет! Во многих квартирах он на почетном месте, прижат к большому холодильнику магнитиком из Турции. А мужья знают его наизусть, лучше чем расписание футбольных матчей. Итак. Жена ничего не должна. Девочка не рождается на свет с мешком будущих обязанностей. Может, какие-то сумасшедшие бабушки еще зудят внучкам: «Учись готовить, убираться, стирать. В жены никто не возьмет!». Но пусть эти бабушки хлебнут корвалола и сядут наслаждаться истериками на ток-шоу В.Соловьева. Только не лезут со своей древней чепухой в наши кухни и души. Жена ничего не должна. Если только ей хочется, если у нее есть силы и время – пусть готовит, моет посуду или что там еще. Скажем, моя первая жена очень любила и умела готовить. Ну я только радовался, я был тот еще кулинар. А вторая жена совсем не любила и не умела. Какие проблемы? Я стал готовить сам и вполне преуспел и стал ловить этот кайф. Особенно мне удавались супы. С первой и второй женой я расстался вовсе не потому, что они не делали каких-то вещей из дурацкого «списка», там были другие причины, сейчас не об этом. Да, я уже в третьем браке. Жена хорошо готовит, но ее, например, бесит мыть полы и всякую сантехнику. Какие проблемы? Это делаю я. У нас возникает лишь один спор – из-за посуды. Честно говоря, стараюсь это малодушно свалить на нее. Но когда я вижу: она устала, а посуды до фига – никогда не скажу: «Это ты должна». Мою сам. Мне совсем нетрудно на самом деле. Семья – это сплошные компромиссы. Уступки, договоренности. Вот что главное. Причем, уступать большей частью должен мужчина. Именно потому что он сильнее. Уступать – талант сильного. Но как только нормальная женщина слышит проклятое «должна» – ей хочется треснуть мужу по голове большой вазой. (Которая для цветов, но муж об этом давно забыл.) Одна старинная знакомая недавно ушла от мужа, с которым прожила очень долго. Объяснила мне: «Понимаешь, дети уже выросли. А мне слушать двадцать лет вот это «ты должна» – ну просто осточертело. И я сейчас такая свободная и счастливая, ты не представляешь!». Хорошо представляю, хоть и мужчина. Хоть и вырос при социализме, где тот проклятый список внушался девочкам с младенчества. «Должен» – это вообще мужское слово. Мужчина точно всегда что-то должен. Это записано в его хромосомах. Как только он расслабляется и забывает об этом – превращается в домашнюю собачку вроде болонки. Только болонки хотя бы занимают не так много пространства. И не бубнят, что жена им что-то должна. Алексей Беляков

Доктор, я сломал ногу в двух местах! — рассказывает Гольдштейн. — Вы запомнили эти места? — Да! — Больше туда не ходите. — Боря, и где ты познакомился с такой девушкой? — Как это где? На Дерибасовской, под фонарем! — И шо, фонарь тогда не работал? Пожилой израильтянин отказывается спускаться в бомбоубежище, пока не найдет свои зубные протезы. Его жена кричит на него: «Идиёт, ты что думаешь, они будут сбрасывать на нас бутерброды?» — Каких выдающихся провокаторов вы знаете? — Композитор Мендельсон. — Боже мой, но почему?! — Для миллионов дураков он написал нежный и завлекательный "Свадебный марш", а сам... А сам — всю жизнь спокойно прожил холостяком! Сидя на родительском собрании, мама нацарапала на парте сына: "ТЕБЕ ХАНА>>!!! Вчера доказывала мужу, что умею молчать. Сорвала голос. — Случайными бывают только браки, говорила одна бабушка. — А в любовники нужно брать человека надежного. Американские университеты — это место, где российские евреи преподают математику китайцам. Последнее время совсем не слышно анекдотов про Вовочку в школе. Наконец—то доучился пацан. — Молодой человек, у вас харизма расстегнута. — Как говорила одна старая одесситка:— «Покупать легко. трудно только платить». Если не есть после 18:00, то вечер пройдёт не жря. — В XVI веке тебя бы сожгли на костре. — Типа я ведьма, да? — Типа ты бревно! ЛЮБЛЮ возить мужа на машине...Орет, матерится, руками машет... Эмоции через край! Зато дома потом, сидит тихонько, молчит, радуется что домой вернулся! Чай можно заваривать семь раз. На восьмой — чаинки всплывают, чтобы посмотреть на этого жлоба... — Фима, если ты мне не купишь шубу, я могу простудиться и умереть! А похороны обойдутся дороже! — Циля, дорогая. Зато раз и навсегда! Группа израильских альпинистов успешно обошла Эверест. Лувр.Туристка останавливается возле фигуры с фиговым листом, и долго смотрит на нее. Экскурсовод: — Мадам, вы ждете листопада? Жила—была 85—летняя старушка, которая обнаружила мужа в постели с другой женщиной. Она пришла в такую ярость, что сбросила его с балкона, и он разбился насмерть. Когда она предстала перед судом, судья спросил её, может ли она сказать что—нибудь в свою защиту. — Знаете, Ваша честь, ответила она, — я подумала, что если в свои девяносто два года он ещё в состоянии заниматься любовью, то он может и летать! Плотник напивается в доску, стекольщик вдребезги, сапожник в стельку, пожарник в дымину, свинарка до поросячьего визга, электрик в отключку, математик в ноль, физкультурник в лежку, медик до потери пульса. До чего допивается писатель? Место поцелуя варьируется в широчайших пределах, а место клизмы изменить нельзя. — Дорогой! Ты видел когда— нибудь мятые 50000 долларов? — Нет. — Ну тогда смотри, — сказала жена, открывая гараж... *Мудрый юмор...* Счастье - это когда в доме нет больных, в тюрьме нет родных, среди партнёров нет гнилых, а среди друзей нет врагов. (Китайская мудрость). - Доктор, чтобы я не говорила свoему мужу, он молчит. Я могу говорить ему целый день, а он в ответ - ни слова. Боюсь, доктор, что у него серьезное психическое заболевание. - Это не заболевание, мадам, Это - талант Счастье - это когда не надо врать, что тебе хорошо

Эффект бифштекса Автор: Гулира Ханнова Леонид Николаевич, интеллигентный и добрейший души человек, ненавидел свою тещу. Да, да, стыдно признаться, ненавидел и стыдился. Он не понимал, как могло это горластое чудовище в женском обличье, воспитать его жену, нежный цветок Леночку. Дочь была полной противоположностью Марии Степановны, толстой, грубой и крикливой торговки мясом на рынке. Образованная, тактичная, нежная, словно тургеневская барышня, девушка, завоевала сердце Леонида с первой встречи, и они поняли, что созданы друг для друга. Это была любовь на всю оставшуюся жизнь! Свидания под луной в парке, страстные поцелуи закономерно закончились свадьбой, где Леонид с родителями впервые увидели его будущую тещу. Тогда они и поняли, почему Леночка так старательно оттягивала знакомство родителей, ссылаясь на занятость мамы. Все, кто присутствовал со стороны жениха, постарались забыть свадьбу как страшный сон. Из фотографий сохранили только те, в которых не было тещи со стопкой в руках и нескольких родственников со стороны невесты, исполняющих танцы племени тумба-юмба. Семья Леонида деликатно обходила эту тему в разговорах, старательно оберегая Леночку от неприятных воспоминаний. Сама теща, понимая неуместность своего присутствия в жизни культурных зятя и дочери, появлялась в квартире сватьев редко. Но Леночка, как ни странно, маму свою любила и по возможности навещала, привозя от нее огромные куски отборной телятины. «Если хочешь знать, как будет выглядеть твоя жена через тридцать лет, посмотри на тещу». Эта народная мудрость, не давала спокойно жить молодому мужу, и в беспокойных снах, он видел свою Леночку в окровавленном фартуке Марии Степановны. От образа раздобревшей килограммов на сто Леночки, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть до утра. Когда родился Артемий, теща сделала широкий жест и дала денег на квартиру молодым. На которые и были куплены двухкомнатные хоромы, где и произошли события, изменившие отношение зятя к теще. Беда пришла к ним на своих двоих, в день переезда на новую квартиру. Выглядела эта беда очень прилично, аккуратно уложенные, седые волосы, симпатичный халатик в цветочек, и тихий голос. - Дорогие соседи, – старушка была сама прелесть и обаяние, – я ваша соседка снизу, Елизавета Семеновна, очень прошу не шуметь, и вести себя прилично. - Конечно же, мы не будем шуметь, – ласково улыбнулись милой соседке Леонид с Еленой. - Но вы уже шумите, – указала старушка пальцем на грузчиков, которые матерясь поднимали по лестнице шкаф. - А как же, - растерялись новые жильцы, - вещи только начали заносить… - Не знаю как, но я вас предупредила, – шаркая тапками, старушка пошла вниз по лестнице и мило улыбнулась, обернувшись. Пока грузчики таскали вещи, она приходила два раза со своей доброй улыбкой, а в третий раз с улыбкой и с участковым. - Разберитесь, пожалуйста, с новыми жильцами, – учтиво попросила служивого старушка, от чего у лейтенанта глаза закатились куда-то под козырек фуражки. - Ну, ребята вы попали, – вздохнул участковый, – она вас с ума сведет, и меня за компанию. За два следующих дня, пока Леонид с Еленой разбирали вещи, участковый посетил их еще раз, а потом уволился. Нового на его место не прислали, поэтому с визитами стали приходить работники ЖЭКа. Они тоже закатывали глаза, вздыхали и уходили, как только старушка исчезала из вида. Сама же она навещала новых соседей с завидной регулярностью, каждые два часа. Вежливо стучала в дверь, потому что звонок отключили в первый же день и не уходила, пока не откроют дверь. - Милые соседи, я вас очень прошу, дайте пожилой женщине покоя, перестаньте шуметь. У меня болит голова от вашего топота и стука. Интеллигентный Леонид Николаевич скрипел зубами и сжимал кулаки, а нежный цветок его сердца Леночка рыдала, запивая водой успокоительные таблетки. - Может, переедем обратно к родителям, – предложил жене измученный муж, – Артемия мы забрать всё равно не сможем. Она вызовет спецназ, если услышит, как плачет ребенок. - Я позвоню маме, – Леночка решительно тряхнула головой, – старушка не оставила выбора, мы вызываем свой спецназ! *** Теща пришла утром, когда молодые супруги пили кофе без сахара, чтобы не стучать ложками в чашке. Громко топая ногами в ботинках сорок пятого размера, она прошла на кухню и грохнула об пол свою безразмерную, клетчатую сумку. - Ну и где она, выдра эта? Выдра была тут как тут, тихий стук и милейшее личико в проеме открытой двери появилось через минуту. - Любезные соседи, – запела старушка свою соловьиную песню и икнув, замолчала, оказавшись в могучих объятиях торговки мясом. - Соседушка дорогая, – рявкнула властелинша прилавка и протащила гостью на кухню, – как я рада познакомиться с вами! Она сунула упирающуюся старушку на стул и придавила большим тазом, в котором лежало килограмм десять парного мяса. - Сидеть! - Гаркнула она на обомлевшую от удивления соседку и вытащила два огромных ножа из своей необъятной сумки. - В кои-то веки выпало счастье познакомиться с такой замечательной женщиной, – ворковала теща, натачивая ножи друг об друга перед носом у гостьи. - Может я пойду, – заикнулась посеревшая от страха старушка, пытаясь вылезти из-под таза с мясом. - Куда? Ножи сверкали, словно молнии, загоняя противника в дальний угол кухни вместе со стулом. - Не отпущу, пока не угощу! - Я не хочу ничего, – попыталась отвертеться соседка, стараясь спихнуть с себя кровавый груз. Она с ужасом косилась то на мясо, то на ножи, продолжавшие звенеть и сверкать перед лицом. - Что значит не хочу, как это невежливо с вашей стороны, мадам! Вы пришли к нам в гости и уйдете, не попробовав моих изумительных бифштексов? Этому не бывать! Старушка вздрогнула и стала сползать со стула, прикрываясь тазиком, единственным шансом не стать этими самыми бифштексами. - Сейчас, сейчас… Мария Степановна ловко вытащила из тазика огромный кусок мяса и шмякнула его об стол прямо перед испуганной старушкой. Брызги крови мелким горошком осыпали позеленевшее от переживаний личико, и соседка не выдержала. Резкое движение руками, пружинистый подскок на тоненьких ножках, и жертва, сбросив с себя страшный груз, вылетела в прихожую. - Не отпущу! Театрально вскинула руку с деревянным молотком для отбивания мяса теща, но Елизавета Семеновна шустро прошелестела по лестнице вниз. Захлопнулась дверь этажом ниже, и в подъезде настала оглушающая тишина. - А если вернется? Зять робко выглянул из комнаты, не веря своим глазам. - Сейчас проверим! Мария Степановна грохнула массивным дедушкиным стулом (который достался Леониду в наследство) по полу. Звук прокатился по подъезду, заставив вздрогнуть всех жильцов от первого до последнего этажа. - Не вернется! - Усмехнулась теща, а Леонид Николаевич спрятал мокрое от слез лицо в могучей груди спасительницы. - Дорогая вы наша! - Ну ладно, ладно, чего уж, – всхлипнула и Мария Степановна, обняла зятя за худенькие плечи – зовите, если что… Автор: Гулира Ханнова