Литературный ресторан

Маша и Медведь (сказки для взрослых) часть 1 Где-то, далеко от больших городов, где вокруг шумела тайга, стояла маленькая деревушка с красивым названием Бурлянка, названной в честь протекающей речки. Речка была холодной и бурливой и на ее живописных берегах, и раскинулось домов тридцать. Жизнь там шла неспешно, люди работали на своих угодьях, выращивали скот, растили детей, радовались солнышку, так что, жизнь она и такая бывает. Но время идет и все меняется. От этих изменений никуда не денешься, и даже в такой маленькой деревушке появились следы цивилизации. Провели электричество, отстроили новую школа восьмилетку, в местном магазинчике расширился ассортимент товаров, да и народ стал больше интересоваться жизнью вокруг себя. Даже в старый когда-то построенный клуб, начали чаще привозить фильмы и молодежь по выходным устраивала там танцульки. Жизнь стала ярче и веселей. Именно в такой деревушке жила семья, мама с дочкой и бабушка. Маму звали Дарьей, дочку Машенькой, а бабушку Софья. Маше четырнадцать лет. Они с бабушкой хозяйничают по дому, пока Дарья с раннего утра, уходила на работу в местное хозяйство. После развала колхоза местный предприниматель организовал птичье хозяйство по выращиванию уток и гусей, и все деревенские теперь трудилось там. На дворе лето, последнее свободное лето у Маши. На следующий год она собралась ехать в райцентр и поступать в мед училище. А пока лето и на огороде работы полно, да еще надо приготовить обед, так что, Маша с бабушкой вставали очень рано, нужно было корову Зорьку проводить в стадо, накормить живность, а ее на дворе хоть было не так много, но все требовали внимания. Пока бабушка хозяйничала около уличной печурки, Маша занималась питомцами, а потом бежала в огород, где всегда было чем заняться. Когда солнышко забиралось высоко и, становилось жарко, Маша с бабушкой уходил в прохладу дома и пережидали жару. Софья сидела, вязала носочки или варежки, а Маша читала толстую книгу, которую бабушка доставала из своего большого сундука. Книга была старинная, обернутая в толстую бумагу. Эта книга была про травы, про то, какие они полезные, где растут, когда их собирать и какие части, а потом, как из этих трав готовить отвары, мази, или настои, которыми потом можно лечить болезни. Маше было очень интересно, и она всегда ждала этого момента, когда мамы не было дома, и бабушка достала ее. -Ты только смотри, чтобы мамка нас не застукала, - улыбаясь, каждый раз говорила бабушка. Книгу Маша начала читать, когда ей исполнилось десять, и бабушка ей предложила почитать очень интересную книжку. -Я тебе сейчас дам одну очень интересную старинную книжку про разные травы. В ней написано, какие они полезные и, как ими можно лечить людские недуги, - сказала тогда Софья, - только давай договоримся, чтобы мама ничего об этом не знала, а то она скажет, что такие книжки тебе еще рано читать, а я думаю, что тебе будет интересно! В общем, ты сама посмотри, и если будет не интересно, я ее опять спрячу в сундук! А Маше очень даже понравилось. Маша, тогда удивилась словам бабушки, про то, чтобы мама ничего не знала, но спрашивать не стала, а сегодня, после слов бабушки, чтобы она поглядывала, и они не попались маме, хитро прищурилась и спросила: -Бабуль, я все спросить хотела, а чего это ты боишься, что мама узнает про эту книжку? Она что, не хочет, чтобы я научилась травки всякие распознавать? Это же так интересно! -Маняш, давай я тебе как-нибудь потом, все расскажу, - улыбнулась бабушка, - ты читай и поглядывай. Маша читала, беззвучно шевеля губами, а бабушка постукивала спицами и улыбалась. А еще так же таинственно Маша с семи лет учила французский язык, который ей посоветовала бабушка. -Маняш, давай попробуй другой язык изучить! Например, французский! - сказала она Маше, - я думаю, в будущем знание другого языка тебе очень даже пригодится! Вдруг ты, когда повзрослеешь, поедешь путешествовать во Францию, а что? Не улыбайся! В жизни всякое случается! Вот и будешь общаться с жителями и не чувствовать себя там без языкой! Правда, в школе ты будешь изучать английский, но я думаю, и французский тебе не помешает. Я не стала изучать и зря, хотя, кое- что читать умею, а разговаривать не умею. -Бабуль, так как я буду учить-то? – удивленно спросила Маша, - ты-то не знаешь, а кто учить будет? -Дак я буквы то знаю, ну и читать чуток тоже, - засмеялась бабушка, - может, мы с тобой вдвоем осилим? И я учить буду! И они потихоньку начали постигать французский, и опять же в тайне от Дарьи. А еще, они с бабушкой, когда ходили в лес по грибы, или по ягоды, Софья ей показывала те травки, про которые она читала в книге, чтобы она, в реале видела, где они и, как растут, когда их собирать. А если было то самое время, они нарывали пучки и уносили домой, а потом развешивали под потолком в сарае. -Насушим, и будет у нас свое лекарство и от простуды, если вдруг такое случится , ну и бабулькам нашим от всяких там болей в спине или ножках, мази наготовим! – говорила Софья, - только ты особо мамке не говори, а то и за это мне нагоняй будет, что я тебя этому учу! И они варили отвары, готовили мази и делали настои. Днем, когда Дарьи не было дома, к ним приходили бабульки и, Софья отдавала им свои лекарства. Маша, первое время, удивлялась всем этим тайнам, а потом и удивляться перестала, поняв, что это все неспроста, а почему такое, она не спрашивала, решила, что бабушка если захочет, сама все расскажет. Вот и сегодня, Маша устроилась поудобнее, открыла книгу, и вдруг что-то вспомнила и глянула на бабушку. Ей вспомнилось, как вчера вечером, когда она шла по улице мимо сидящих около дома бабулек, краем уха услышала, как одна из бабулек , глядя на нее, сказала: -Ты поглянь ка какая у барыни внучка-то вымахала! Смотрю, прижилась, огород вона какой у нее пышный, правда, все наряжается… Эти слова сильно удивили Машу, особенно, как она назвала бабушку барыней. -Интересно, это с чего вдруг? – подумала она тогда, и хотела спросить у бабушки, но что-то закрутилась с делами и забыла, а тут вспомнила. Она улыбнулась, - бабуль, а чего это тебя местные бабульки зовут барыней? Что-то ты мне никогда об этом не рассказывала! От этого слова Софья как-то удивленно посмотрела на нее, потом качнула головой. -Вот ведь старые болтуньи, все никак не уймутся…- тихо сказала она. -Бабуль! Ты о чем? – Маша закрыла книгу, - расскажи, почему это они тебя так называют? И почему сказали, что ты все наряжаешься? Вообще-то, Софью назвать бабушкой было как-то не правильно. Она была какая-то не бабушка, а скорее элегантная пожилая женщина. Утром она всегда приводила себя в порядок. Красиво укладывала волосы, и если шла готовить завтрак или обед, повязывала на голову эдакий капор, только с завязочками сзади, как у платочка. Причем, капор был очень красивый с рюшечками, или украшен кружавчиками. В одежде она тоже была не такая, как бабушки. Носила либо красивые кофточки и длинные юбки, либо домашние платья, и всегда с красивым передником, и тоже с рюшками или кружевами. Правда, из-за того, что ноги у нее болели и постоянно мерзли, она носила шерстяные носочки и обязательно теплые тапочки. Кроме этого, несмотря, на тяжелую работы по дому и огороду, у нее были очень ухоженные руки, за которыми она всегда следила, и вечером, после работы, всегда мазала их либо сметаной, либо маслом. Даже своей дочери она всегда делала замечание, чтобы та после работы обязательно наносила на руки крем. Однажды, заметив, что Маша улыбаясь смотрит на эту процедуру, она сказала ей: -Руки , это визитная карточка женщины, так же как и лицо. Запомни это на будущее, и не забывай следить за ними! Сейчас ты на это смотришь и улыбаешься, а ты знаешь, что руки от работы стареют быстрее, чем лицо? Воот! Не знала! А пора бы знать, ты же становишься дамой! Бабушка, конечно, была права. Маша и сама заметила, что после работы на огороде, кожа на руках шелушилась и трескалась. Бабушка, видя, как Маша морщится от боли, в тайне от Дарьи, давала ей какую-то мазь на травках и все трещинки наутро заживали. -Бабуль, а чего ты такую штуку маме не даешь? – спросила ее Маша. -Да зачем? – отмахнулась тогда бабушка, - у нее и магазинный крем есть, - потом шепотом сказала ей, - ты только мамке своей не говори про эту мазь! Почему не говорить, Маша так и не поняла, а спрашивать не стала. Софья отложила вязанье. -Ну ладно.. видать, уже не скроешь ничего, - сказала она, - только смотри, чтобы мамка нас тут за такими разговорами не застукала, а то мне влетит.. Маша опять удивилась, но ничего больше спрашивать не стала, а приготовилась слушать. -Расскажу тебе нашу историю, но обещай мне, что она останется между нами, - сказала бабушка, - Даша не любит вспоминать все это и ругает меня и за книгу, и то, что я хотела тебе давно все рассказать, так что пускай это будет наша тайна! -Бабуль, да ты не переживай, я ей не скажу… - Маша улыбнулась. -А начну я с того, что назвали мы тебя Машей не просто так, а в честь моей бабушки Марии Кирилловны. В семье мы все называли ее Мари. Она не родная мне бабушка, а родная сестра моей бабушки, которая умерла очень рано, после того, как пришло известие, что мой дед погиб на фронте. Жили они в родительском доме, и когда бабушки не стало, Мари стала воспитывать мою маму. Надо тебе сказать, Мари была, как бы тебе сказать, немного не такая, как все.. Понимаешь, она очень серьезно занималась травами, делала настои, отвары и мази всякие, изучала это очень серьезно. Сама ездила в деревни собирала травки, сама сушила, делала мази всякие, которые могли вылечить раны, или ожоги, да и тогда откуда сильно то какие лекарства были, вот она и занималась этим, но тогда это все считалось каким-то колдовством и ей приходилось все это скрывать. Она мне как-то рассказала, что и сестру свою, мою родную бабушку, пыталась лечить, да только та сама не захотела жить, так горевала по своему Алеше. Когда началась эта Революция, Мари вместе с Катей и их домработницей Феклушей, которая у них жила с малых лет и помогала Мари по хозяйству, перебрались в небольшой дом прислуги. А! Забыла тебе сказать, Мари и моя бабушка были из семьи обедневших дворян. Богатств у них особых не было, разве что только родительский дом, в котором они жили, но и из него их выселили. Считали их богатеями, хотя кроме Феклуши, как прислуги, у них в доме они всю работу делали сами. Мари и Феклушу не держала, говорила, чтобы она ехала, куда хочет, так та, аж разревелась, чтобы ее не гнали, и что акромя их у нее никого нет. Мари пожалела девушку и оставила ее, и всем говорила, что это ее дальняя племянница. Она вообще была очень добрая. После того, как их выселили из их родного дома, они перебрались в маленький дом прислуги, который стоял в самом углу усадьбы. Даже после того, как они перебрались в этот дом, Мари продолжала заниматься своими травками и, если была нужда, помогала всем, кто к ней обращался. Молва то она быстро ходит, и ты знаешь, к ней шли, и она никому не отказывала. Народ, в благодарность за лечение, нес ей что-то из провизии, и благодаря этим подношениям они не голодали, других-то заработков у Мари не было, а маленькую племянницу нужно было кормить, да и самим что-то есть. Но, злых людей всегда и везде полно. Кто-то донес на Мари, что она занимается какими-то незаконными, колдовскими делами. Это хорошо, соседка ее потихоньку предупредила, что ее могут арестовать. Ночью Мари с Феклушей собрали самое необходимое, и парень Феклуши, с которым они дружили, и как по секрету она сказала Мари, собирались пожениться, отвез их к себе в деревню. Там им нашли брошенный домик. Тогда в деревнях таких полно было. Народ рвался за хорошей жизнью в город, так что, на их заселение никто и внимания особого не обратил. Мало ли, может, кто из деревенских себе жилье получше присмотрел? Следить за этим там некому было. Власть тогда только устанавливалась. Мари сама сходила к местным начальникам, сказала, что приехала преподавать в местную школу и что у нее, когда ехала сюда, украли документы. Тогда на революционной волне, учитель, приехавший в деревню, поощрялся. Ликвидация безграмотности была на первом месте, да и ребятишек учить некому было, а тут учитель. В общем, начальник, присланный наводить порядок в деревне, со слов Мари, сделал ей документ, что она, Мария Кирилловна Федотова из семьи служащих, прибыла из города на работу учителем в местную школу для повышения грамотности среди местного населения. В той революционной заварушке особо разбираться не стали, да и Феклуша со своим женихом замолвили за не словечко. Они тоже остались жить в той деревне у родителей жениха. Мари имела хорошее образование, знала французский, умела играть на фортепьяно и, кроме этого, увлекалась травами. Теперь, в отдельном доме, она могла заниматься своим увлечением, не оглядываясь. Трав кругом было полно. А когда, однажды, она спасла пацаненка своим отваром, который чего-то наелся, и с ним было очень плохо, народ стал к ней обращаться со своими недугами, тем более медиков на деревне тогда было, раз-два и обчелся, да и то не в каждой деревне. Вот так жизнь у них потихоньку наладилась. Катя выросла, окончила курсы учителей, и теперь они с Мари вместе преподавали в местной школе. Вскоре Катя вышла замуж за твоего деда Степана и на свет появилась я, - бабушка улыбнулась, - со мной, конечно, и родители занимались, но больше всех со мной занималась , моя любимая бабуля! Когда мне исполнилось десять лет, она мне первый раз показала вот эту книгу. Сказала, что мне просто необходимо ее изучить и она, если что, поможет. Так я начала изучать травы. Кроме этого она учила меня и языку и манерам, но я же еще была малая, и мне хотелось побегать, да и усидчивостью я особо в таком возрасте не отличалась. Бабушка всегда смеялась над моими отнекиваниями, потом махала рукой и говорила: -Да ладно уж, беги! Детство, оно такое коротенькое! Так я не доучила язык. Потом очень пожалела об этом, поэтому тебе и говорю, учи, пригодится. -Ну, бабуль! Мы же с тобой учим, чего ты? – Маша улыбнулась, - я уже даже могу кое-что прочитать в учебнике, который я взяла в библиотеке! -Да ладно, ладно! – засмеялась Софья, - ну вот… а дальше началась война.. – она скорбно замолчала, - ох, и хватили мы горя. Мама с Мари так и преподавали в школе, а после занятий мы все и учителя и школьники, шли работать в поле. Тогда все работали для фронта. Папу забрали сразу, и мы втроем хозяйничали и старались, как могли. Ох, и голодно было! Лепешки с лебедой, это что- то! Но есть что-то надо было. Мы тогда на огороде выращивали много чего и благодаря огороду и выживали. Правда, еще и к Мари народ с болячками шел! Приносили что-то из провизии, хотя она всегда ругалась и почти никогда не брала, но кое-что все равно оставляла. Наверное, работа в поле, к которой Мари не сильно была приспособлена, подкосили ее здоровье, и уже в конце войны она слегла. Я прибегала со школы, учебу то никто не отменял, и бежала к ней. И однажды, прибежала, а она, ну совсем что-то разболелась. Посадила меня рядом. -Софьюшка, деточка! Что-то мне совсем плохо, что хочу тебе сказать.. ты книгу мою сохрани и по мере возможности читай, в жизни она тебе ох, как пригодится! Жаль, что ты язык не выучила до конца! Дело в том, что все мои рецепты на отвары, мази и настои, которые я сама разрабатывала, записаны в конце книги на французском языке и их так просто не прочитать! Выучи язык, чтобы смогла прочесть! И еще… ты только не пугайся… если меня не станет, все мои баночки и пузырьки выкинь, чтобы никто не нашел и книгу спрячь так, чтобы никто не нашел, мало ли, что может случаться,… выполни обязательно! Ее не стало через месяц. Я тогда клятвенно пообещала, что обязательно спрячу книгу и язык выучу, но видишь, не все выполнила, - бабушка тяжело вздохнула, - а потом, когда уже время прошло, война закончилась, к нам пришла похоронка на отца. Оказалось, что она долго до нас шла. Вспоминать страшно, как мама за ночь поседела. Только Мари похоронили, а тут еще и такое. Но на этом наши беды не закончились. Тогда времена такие были, все каких-то шпионов искали, и кто-то донес, что у нас в доме проживала не учительница, а колдунья и, что после нее остались какие-то книги и бумаги колдовские, да и не колдунья она была, а скрытый шпион! Во как придумали! Кто-то слышал, как она на иностранном языке говорила! И к нам нагрянули милиционеры. Перевернули весь дом. Мари всегда книгу свою прятала в сарае, где у нее и травки все сушились, и там же пузырьки с отварами и настоями стояли. Так ты знаешь, я же тогда, когда ее не стало выполнила ее просьбу и все выкинула в силосную яму и навозом закидала. Милиционеры поискали, поискали, ничего не нашли, но нас предупредили, что теперь за нами будут присматривать, что просто так люди в милицию не пишут. Мама тогда только молчала и испуганно смотрела на меня. А я все думала тогда, откуда Мари могла знать, что так может случится? Говорю же, она какая-то особенная была, просто никогда об этом нам не говорила! Наверное, боялась нас посвящать в это, чтобы, если кто будет спрашивать, мы ничего не могли сказать, просто потому, что сами ничего не знали. Почему так думаю? Просто был один случай, который я сама видела. У нас на деревне случился пожар, и мужик там сильно пострадал. У него рука вся обгорела и правая сторона лица. Его, конечно, полечили, но рубцы остались, страшно смотреть. Мари тогда встретила его на улице и пригласила к себе. Мужик то молодой, не женатый, а кому такая красота понравится, на лице одни бугры. Я тогда подсмотрела в щелку в сарае. Никому не рассказывала никогда, сама была удивлена очень, но и у Мари спрашивать боялась. Я видела, как она намазала мужику лицо какой-то мазью, и он сидел где-то час. Видно было, что ему больно, но он терпел, а Мари как-то так руками над ним водила и что-то тихо говорила. Может, уговаривала его, может еще что, я не расслышала. А потом, она тряпицу намочила настоем из бутылочки, приложила ему на лицо, и завязала, как будто у него зуб болит. Он ушел, а Мари ему сказала, чтобы он опять назавтра пришел. Потом у меня не получилось больше подсмотреть, но я его увидела через неделю на улице, и прям, чуть не упала. Лицо чистое, никаких этих бугром и даже признаков, что там был ожог, не было, представляешь! Просто немного розовые пятна и все! Я и думаю, Мари, и правда, была какой-то колдуньей, ну или знахаркой, ведь травы то ее точно лечили! -Ничего себе! – выдохнула Маша, - вот так живешь, и получается, ничего о человеке и не знаешь! Дверь вдруг хлопнула и в комнату зашла Дарья. -И о чем речь? – спросила она, подозрительно глядя на бабушку и дочь. Маша шустро подсунула книгу под себя. -Да бабушка мне о прошлой жизни рассказывала.. как раньше жили и чем занимались! – нашлась Маша, - как в войну жили! -Нашли о чем разговаривать, - хмыкнула Дарья, - я на обед прибежала, чем кормить будете? Софья встала. -Так айда во двор, я там супчик сварила и картошки пожарила, чего будешь? – она подмигнула Маше. -Буду все! Я голодная сегодня, - засмеялась Дарья, но как-то подозрительно глянула на Машу. Еще раз поговорить у Маши с бабушкой не получилось, а у нее остались вопросы. Этот разговор очень сильно запомнился Маше. Теперь, когда бабушка давала ей книгу, частенько заглядывала в самый конец книги, где были записаны какие-то рецепты на французском языке. -Мда.. бабушка права, - думала она, - надо язык учить. - Софья замечая это, только улыбалась. Но жизнь она вносит свои коррективы. Маша, конечно, старалась, но нужно было и в школе учиться, чтобы оценки хорошие были. Она решила поступать в мед училище на фармацевта, вдохновившись рассказом бабушки о Мари, а для поступления ей нужно было налегать на химию и русский, поэтому французский и прочтение книги отошли на второй план. Софья видела занятость внучки и только подбадривала ее. После сдачи выпускных, Дарья повезла Машу в райцентр. После устройства в общежитии Маша осталась одна . -Маняш, смотри тут аккуратнее, - сказала Дарья на прощание, - желаю тебе поступить, ну а если не выйдет, возвращайся, работа в деревне всегда найдется! -Мамуль, даже не сомневайся, я поступлю! – целуя ее, сказала Маша. И она поступила. Она вернулась в деревню за вещами и радостной вестью, что она теперь студентка первого курса. Софья даже прослезилась, обнимая внучку. -Ну, слава Богу! Ты большая молодец! – сказала она, потом когда Маша уже укладывалась спать бабушка зашла к ней, - Маняш, ты книгу возьми с собой! Будешь там потихоньку почитывать, и если будет возможность, ты язык не бросай! Учи! Там возможности больше и мамки рядом нет! – она тихо засмеялась. Маша увозила в райцентр вещи и книгу, пообещав бабушке, что будет ее читать и все-таки расшифрует рецепты Мари. Год пролетел быстро. Сдав летнюю сессию, Маша возвращалась домой на каникулы. Увидев входящую во двор внучку, Софья кинулась к ней. -Господи, Маняша! Чего ж не сообщила то, мы бы встретили тебя! – она обняла ее, - похудела как! Ты чего там совсем не ела, что ли? -Ну, бабуль! Ела, конечно, просто не всегда удавалось, а так все нормально! – Маша засмеялась. Вечером устроили праздничный ужин. -Ну все доча, отдыхай! – сказала Дарья, - заслужила! -Я немного передохну, и можно поработать, - сказала Маша, - так охота в лес за ягодами сходить! Соскучилась по нашим местам! -Дак через недельку земляника пойдет, с девчатами и сходишь, - сказала Софья, - бабы говорили, весной цвело много, а если дождичек будет, так глядишь, и сыроежки пойдут! За делами и заботами неделя пролетела быстро. Как раз накануне прошел теплый летний дождик и утром, с тремя подружками, Маша пошла в лес. - Грибов посмотрю обязательно, - сказала она бабушке, - может, хоть на супчик насобираю! День перевалил за полдень, а девчонок все не было. Софья поглядывала на ворота и почему-то разволновалась. -Чего они так долго-то? Жара какая стоит, напечет же, - бурчала она. Ближе к вечеру прибежали девчата. -Баб Сонь, а Маша пришла домой? – спросила одна из девочек, - мы ее звали, звали, думали она домой ушла! -Да нет! Вы что, оставили ее там? – Софья испуганно смотрела на них, - она что, одна ушла? -Дак в том-то и дело, что мы пошли за ягодой, а она сказала, что пойдет, глянет, может сыроежки пошли и ушла! Мы ей сказали, чтобы далеко не уходила, и кричали ей. Она вначале отвечала, а потом.. потом мы ягоду собрали, а она не пришла.. – девчонки совсем растерялись и чуть не плакали. С работы вернулась Дарья. -А Маша где? – спросила она Софью и увидела ее бледное лицо, - что? -Девчата вернулись, а Маши нет, – прошептала Софья, - сказали, что ушла в лес… Господи! С ней что-то случилось.. -Мам.. прекрати, - Дарья старалась быть спокойной, а сама прикидывала к кому бежать, потом развернулась и побежала к участковому. Пятеро мужиков вместе с Дарьей пошли искать Машу. Пробродили по лесу до позднего вечера. -Так! Сегодня все! – сказал участковый, Степан Петрович, - Даш, ну не видно уже ничего! Завтра, как расцветет, опять пойдем. Все я сказал, все домой! Дарья вернулась уставшая и зареванная. -Что? – Софья сидела на крылечке, - Господи! Ну вот куда ее унесло…..? -Все завтра, - устало сказала Дарья, - ну ладно бы она не знала нашего леса, но ведь сколько раз ходила и все знает. Да и сейчас зверя в лесу такого нет, чтобы кто-то мог на нее напасть.. Точно что-то стряслось..

Про хамство.. Сидим в компании, в которой, в основном, женщины. Неожиданно, одна из них начинает жаловаться на своего мужа. Все присутствующие внимательно слушают. Рассказчица ищет сочувствия и понимания. Её рассказ пестрит пикантными, интимными подробностями, касающихся только их с мужем взаимоотношений. Они, по большей части, носят уничижительный характер по отношению к нему. Подруги кивают головами, поддакивая. Но чаще смеются над его слабостями и пороками.. В конце разговора, девушка поворачивается ко мне. Её интересует моё мнение. Скорее, мой положительный ответ. Мне жутко не нравится вся эта история, в принципе, и я молчу. Чувствуя напряжение, ко мне оборачиваются все присутствующие.. - Когда то был Ной,- начинаю, - Тот, который уцелел с ковчегом. В конце концов, он спасся и оказался на суше. Не один, а вместе со своей семьёй, в том числе с сыновьями - Симом, Иафетом и Хамом. - Возделывая первый в мире виноградник и собирая урожай, Ной не знал тогда ещё о свойствах вина. И поэтому, попробовав его, он захмелел и уснул в шатре. Проходящий мимо Хам, увидел совершенно обнаженного отца и тотчас побежал к старшим братьям и позвал к их шатру, чтобы они тоже пошли посмеяться над опьяневшим Ноем.. Братья пошли, но на пороге, отвернув взгляд, зашли задом, чтобы не видеть срама и накрыли отца покрывалом.. С тех пор, имя Хама стало нарицательным. В помещении наступает тишина. Я никого не хочу судить. И даю совет девушке: - Лучше развестись с ним, чем открывать его исподнее для всех.. Хамство- одна из чёрт быдлячества. Гордая, надменная эгоистичная душа ищет пороки в чужих, чтобы подняв их и выставив на всеобщее обозрение, посмеяться затем и возвыситься над человеком.. Рустем Шарафисламов Иллюстрация: Джованни Андреа Де Феррари, "Опьянение Ноя", 1630 г.

Три подруги, решили отметить 8 марта-но негде. У одной муж дома, у 2-ой свекровь, а у 3-ей трое детей. Решили отметить на ближайшем кладбище. Хорошо выпимши и взямши по букетику цветов с могилок,пошли по домам... Наутро встречаются их мужья. Один говорит: - Знаете мужики, моя наверное любовника завела - пришла с букетом ромашек… 2-ой: - И моя тоже пришла вчера выпившая с букетом роз. 3-ий: - у Вас хоть жены по одному любовнику завели, а моя-то пришла пьяная и, а на голове венок «ОТ БРАТВЫ»....)) Сеть

Муж полюбил другую. Нам под сорок лет, есть три дочери. Что мне делать? — Я полюбил другую женщину, — говорит Виктор. И я роняю ложку. Звон. А затем на пол летит и ведерко с мороженым. Глухой стук. Дверца морозильника медленно покачивается. — И я тебе не изменял, Маш, — Виктор сдержанно выдыхает. Извилины в мозгу перекручиваются в пульсирующий узел. Он решил заехать посреди рабочего дня домой за тем, чтобы сделать убийственное признание? И я не знаю, как я сейчас должна реагировать на его слова. Закричать? Заплакать? Упасть в обморок? Перевернуть стол? — У нас ничего не было, — Виктор смотрит на меня и взгляда не отводит. — Но я на грани, Маш. — Что? — Маш, — он встает и делает ко мне несколько шагов. А я оцепенела и пошевелиться не могу. Закрывает дверцу морозильника, поднимает ведерко с мороженым и ложку. Отставляет в сторону и приваливается к краю стола, опустив взгляд. — Я… — он вздыхает, — я так больше не могу, Маша. Она просто не выходит из головы. Я пытался, Маша. Я оборвал все контакты, и она даже ушла с работы… — Прошу, прекрати… — Маша, я не думал, что все так выйдет у нас, — поднимает взгляд. — Ты мой самый родной человек, мать моих дочерей, и я люблю тебя, но это другая любовь. Понимаешь? — Нет. — Я уже забыл, что может быть так, — он слабо улыбается, — когда сносит крышу, когда хочется творить глупости и ночами гулять. Когда изнутри рвет, Маш. — Я не хочу этого слушать. Мне бы уйти, а я все еще не могу пошевелиться. Мышцы одеревенели. — Я запутался, Маша. Я столько бабла трачу на мозгоправа, а толку никакого. Я будто одержим, — шепчет он. — И мы пришли к тому, что я должен сказать правду. Я медленно моргаю и пытаюсь сделать вздох, но грудь сперло. — И я не хочу терять семью, Маш. Нервный и истеричный смешок. Он вылетает каким-то ледяным плевком из глотки, и я кашляю. Прижимаю ладонь к губам: — Ты головой ударился? — Вероятно. Я реально будто схожу с ума, Маша. — А легче тебе стало? — едва слышно спрашиваю я. — Да. Я плетусь мимо Виктора и медленно опускаюсь на стул. Открываю ведерко мороженого с тихим щелчком. Тянусь к ложке, которую Виктор забирает и кидает в раковину. Выдвигает ящик, и через секунду протягивает чистую ложку, ребро которой вспыхивает в солнечном свете. И это забота на автомате. Это как вытереть сопливый нос ребенку, который чихнул, платком. Поднимаю взгляд на Виктора, который стоит рядом с протянутой ложкой, и медленно вытягиваю ее из его пальцев. Любит другую? Это как вообще? Разве такое возможно? После двадцати лет брака, который был заключен по любви? Да, мы уже не восторженные восемнадцатилетки. У нас за плечами множество неудачных попыток зачать детей, эко, одиннадцатилетние девочки-тройняшки, падения до макарошек с луком и взлеты до дорогущего отдыха в отдельных виллах на Мальдивах. Мы шли плечом к плечу, перли, рвали жилы, а сейчас… Я люблю другую? Даже не признание в измене. Нет. Я получила признание в любви к другой женщине, которая не телом овладела, а его мыслями и душой. — Я тебе не верю, — погружаю ложку в ванильное мороженое. — Маш, давай поговорим, как взрослые люди, — голос у Виктора тихий, — нам сейчас это нужно. Мне нужно. — А мне нет, — отправляю в рот ложку мороженого. Зубы ломит, и боль проникает в челюсть. Двадцать лет брака. Путь от съемной комнаты у старой бабульки до большого коттеджа в элитном районе. Путь от бессонных ночей с подработками до крепкого бизнеса. Путь от пустых кошельков до внушительных счетов в банке. Путь от бесплодия до трех дочерей. Путь от громкой и решительной надежды до молчаливого и безвольного отчаяния. Я хочу умереть. — Маша… — Чего ты от меня хочешь? — смотрю перед собой. — Чтобы я тебя излечила от твоей новой любви? Молчит, и я опять смотрю на него. — Другие мужики эскортниц натягивают, а ты у нас… Какой-то странный. Это все, что я могу сказать. Что толку кричать и верещать, что он козел и мерзавец. И не смысла швыряться в него мороженым. Он любит другую, а я… Кто я? Жена, которая перестала быть для мужа женщиной. Я привычка, от которой сердце не рвется из груди, и не занимает мысли ночами. В моем кармане вибрирует телефон. На экране моська Нади, которая вызывает меня по видео-звонку. Люблю эту фотографию. Улыбка до ушей, волосы растрепанные, а на щеке божья коровка. — Привет, — принимаю вызов. — Мама! Мам! Привет! Мои девочки перебивают друг друга, машут руками, пытаются все поместиться в кадр. — Тут так круто, мам! Смотри! — Лиза выхватывает у Нади под ее крик телефон и показывает огромный бассейн, а затем наводит камеру на пальмы. — Смотри какая красота! — Дай! — взвизгивает Даша и заглядывает в камеру. — А бабушка уже с коктейлем. Смотри! — Да я такая, — говорит в камеру моя свекровь Валентина и плавно пританцовывает у шезлонга в прозрачном парео. — Бессовестная. Девочки смеются, и опять все втроем заглядывают в кадр: — Надо еще папе позвонить. — А он тут, — с трудом улыбаюсь. —Да?! Прогуливает работу? Передаю телефон Виктору и возвращаюсь к мороженому. — Пап! Па! Смотри! — Витя, ты чего не на работе? — спрашивает Валентина. — У тебя же сегодня вроде встреча с инвесторами? Нет? Точно. Сегодня же девятнадцатое. Как странно работает наш мозг после плохих новостей. Теряется в датах, времени и пространстве, и обрубает все мыслительные процессы. — Я перенес встречу, — глухо отвечает Виктор. Визг, плеск воды и хохот. — Надя, ты тоже прыгай в воду, давай! — смеется Валентина. — Прям с разбега! Бомбочкой! Опять визги и смех, а я откладываю ложку и накрываю лицо рукой. — Пап, видел? — Видел, — Виктор отвечает с наигранной веселостью. — Ба! — кричит Лиза. — Теперь ты! Я сниму и тебя! — А у меня коктейль, — кокетливо отвечает Валентина. — Мне нельзя. Давай мне телефон и сама прыгай. Давай покажи, как надо прыгать. Ага, все держу. По одну сторону — шок и растерянность, по другое — восторг и веселье. — Все, Вить, отключаюсь, — говорит Валентина. — Вечером еще раз звякнем. У нас все хорошо. А у нас — нет. — Маш, пока! — повышает голос Валентина. — И я жду от тебя заказов, что тебе привезти! И ответ “мне ничего не надо” не принимается. Сама не скажешь, так я на свой старушечий вкус накуплю всякой фигни! Виктор сбрасывает звонок, откладывает телефон и медленно выдыхает. — Ты поэтому их отправил на две недели на отдых? — шепчу я. — Чтобы не мешались? — Я не знаю, чего ты ждешь, — закрываю ведерко мороженого, — кроме развода, дележки имущества… И самой противно от своих же слов. Меня не должна была коснуться такая ситуация. Это какой-то бред. И как-то у меня все происходит нетипично. Мужики обычно тянут баб в койку, а потом уже жена случайно с этим сталкивается. Приходит раньше с работы или узнает все через переписку. А у меня муж физически не изменял, но влюбился. И, похоже, влюбился, как подросток, у которого мозги текут от гормонов. — Или ты залупишься сейчас и устроишь мне увлекательный вираж с разводом, судами, скандалами? — разворачиваюсь к молчаливому Виктору. Ножки стула неприятно скрипят о белый кафель. — Нет, — качает головой. — Маш, я понимаю… Слышать такое… Мне самому тошно. Я не вижу выхода. — Если это великая любовь, то надо лететь к своей любимой птичке, — смеюсь я. — Нет? Или как? Вить. У тебя сердечко рвется из груди, спать ночами не можем, к жене остыл и видишь в ней… то ли мамку, то ли сестру… Перевожу дыхание и рявкаю: — Что ты смотришь на меня так?! Это развод! Виктор! Не хочет он терять семью! Или я должна дать тебе разрешение пойти налево с твоей любимкой? — Я этого не говорил. — Да вот только я тебя не понимаю, — сжимаю ложку. — Очень, конечно, благородно, что ты у меня такой совестливый не затащил свою любовь в койку! Мне от этого легче должно стать? Чего ты от меня ждешь?! Встаю, резко отодвигая стул. — Двадцать лет, Виктор! Я с тобой двадцать лет! — откидываю ложку. — А у тебя новая любовь нарисовалась? У нас трое дочерей! — Я в курсе, — сводит брови вместе до глубокой морщинки на переносице. Я кидаюсь к окну, как загнанный зверь, прижимаю ладонь ко рту и дышу через нос. Медленно и судорожно. А затем разворачиваюсь к Виктору: — Кто она? Да, я хочу знать, кто моего мужа так очаровал, что он вошел в фазу второй дикой молодости, которой наплевать на детей, жену, двадцать лет брака. Какая-нибудь малолетка? Красивая, юная, с гладкой кожей и без лишнего грамма жира? — Что ты молчишь? Ты же хотел серьезного разговора по-взрослому! — Я не думаю, что это тебе как-то поможет сейчас. — Говори, — цежу я сквозь зубы, — я ее, похоже, знаю, раз ты сейчас хвост прижал. — Махатова Лариса, заведующая отделом логистики, — Виктор смотрит на меня исподлобья. — Ты, мать твою, издеваешься… Нет. Это не юная красотка-практикантка. Не молодая хищница-секретарша. И да, Ларису я знаю. Не близко, но мы пересекались с ней на нескольких корпоративах. И да, она недавно ушла, и Виктор искал ей замену. Я думала, что он был расстроен ее увольнением, потому что она хороший спец, а на деле оказалось, что он влюбился в нее. Женщина она одинокая. Тридцать пять лет. Красивая и ухоженная. Очень приятная в общении, тактичная и сдержанная. И, наверное, умная, раз стала заведующей целого отдела, который занимается логистикой. Но и я ведь не дура. И не уродина, чтобы у Виктора была отмазка, что я себя запустила и поэтому его внимание переключилось на “богиню”. — Маш, мне жаль. — И это ты будешь говорить нашим дочерям, что разлюбил их маму, — глухо рычу я. А затем я срываюсь на крик. Просто кричу на Виктора, который медленно сглатывает, принимая все мое отчаяние и ярость. — Двадцать лет! И вот так ты решил мне отплатить?! Я кидаюсь на него, толкаю в грудь, и слезы застилают глаза мутной пеленой. — Влюбился?! — Маш… — У нас три дочери! Нам под сорок! Тут не влюбляться надо! — бью его в грудь! — Мерзавец! Я отталкиваю его и бросаюсь прочь из кухни. — Маша! — он следует за мной твердым шагом. — Ты куда?! — Пошел к черту! Лучшие годы потратила на него! Какая банальность и какая правда в этих словах! И я не могу описать то, что чувствую сейчас. Меня просто рвет на части. На кровавые ошметки. Виктор полюбил другую. — Прекрати, — он хватает меня за руку в прихожей и рывком разворачивает к себе, чтобы потом прижать к стене. — Возьми себя в руки. — Ты возьми себя в руки! — кричу ему в лицо, и слюна брызжет на его мрачное и бледное лицо. — Хотя уже поздно! Самое время валить к своей прошмандовке! Либо ты уйдешь, либо я! Видеть тебя не хочу! — Я тебе не изменял! — Да лучше бы изменял! Лучше бы у тебя была тупая молодая содержанка для хорошего настроения! — Не в моем характере! Под мои крики тащит в гостиную, игнорируя мои неловкие и слабые удары. — Маша! — кидает меня на диван. — Я тебе из дома не выпущу в таком состоянии! Ты взрослая женщина! Успокойся! — Заткнись! — взвизгиваю я. — Взрослая женщина?! Да! Невероятно взрослая! Под сорокет! Решил оставить меня с тремя дочерьми, а сам навстречу новой любви?! К свободной женщине! — Я так не могу жить! — повышает голос. — Понимаешь?! Я хотел переболеть! Но у меня не выходит, Маша! Меня переклинило! И смотрит на меня так, будто ждет, что я взмахну волшебной палочкой и исцелю его от наваждения. Или как минимум с пониманием улыбнусь ему. Или дам зеленый свет на любовь на стороне. Он этого ждет? — Это развод, Виктор, — шепчу я. — И люби кого хочешь. — Мы должны сейчас оставить эмоции в стороне. В груди дыра. Черная, бездонная дыра, которая засасывает меня в дикое отчаяние. — И я не отказываюсь от дочерей, Маш. — Ты отказываешься от меня, — шепчу я, вглядываясь в его темные глаза. — Нет. Ты уже отказался. Я столько прошла с тобой, столько пережила… А ты… — Сердцу не прикажешь, Маш, — садится на подлокотник кресла и закрывает глаза. — К этому разговору я шел полгода. автор Арина Арская

Моя жена после 10 лет брака ушла к богатому мужчине, оставив меня с двумя маленькими детьми — спустя 2 года я снова встретил её, и это было по-настоящему поэтично. Миранда променяла свою семью на «лучшую жизнь» с богатым мужчиной, оставив мужа Чарли с двумя маленькими детьми и разбитым сердцем. Два года спустя, когда Чарли случайно встретил её снова, момент не мог быть более поэтичным… Этот день заставил его поверить в карму. Ты никогда не думаешь, что человек, с которым прожил десять лет, станет для тебя чужим. Мы с Мирандой были вместе десять лет. У нас были две замечательные дочери: Софи (5 лет) и Эмили (4 года). Жизнь не была идеальной, но она была нашей, и я думал, что всё стабильно. Я зарабатывал достаточно, чтобы нам жилось комфортно — не роскошно, но мы могли позволить себе семейные поездки дважды в год. У девочек была няня на полставки, пока Миранда работала фрилансером из дома. Я всегда старался вносить свой вклад: убиралсяаждую неделю, закупал продукты, даже готовил еду. Я никогда не хотел, чтобы она чувствовала, будто ведение домашнего хозяйства лежит только на её плечах. Но что-то изменилось. Сначала я не мог понять, что именно — мелочи, например, то, что она подолгу сидела в телефоне, переписываясь ночами, когда её лицо светилось в темноте экраном — С кем ты переписываешься? — однажды спросил я невзначай. — С друзьями, — слишком быстро ответила она. — Просто общаемся. Её соцсети стали активнее. Почти каждый день появлялись новые фото — она улыбается в кафе, с покупками в руках, позирует с друзьями, которых я не знал. Но дома её лицо всегда было усталым и отстранённым. Она всё меньше времени проводила с Софи и Эмили, отмахиваясь от них, когда они просили помочь с уроками или поиграть. — Не сейчас, милая, — отвечала она, даже не поднимая глаз, продолжая листать телефон. Между нами тоже пропала искра. Поздние разговоры, лёгкий смех… мы всё это потеряли. Она стала чаще уходить из дома, говоря, что «на шопинг» или «проветриться», а возвращалась с таким сиянием на лице, какого я не видел уже несколько месяцев. За ужином она ковыряла еду, мыслями явно находясь где-то далеко. Я пытался вернуть её в нашу жизнь, но это было всё равно что пытаться схватить дым. А потом, одним днём, она посмотрела мне в глаза, вытерла руки о полотенце и сказала слова, которые разрушили всё, что, как я думал, мы построили. — Я ухожу, Чарли. Я замер, моргая, будто ослышался. — Уходишь? О чём ты говоришь? Она не дрогнула. — Я больше не могу так жить. Я нашла себя… и знаю, чего хочу. Я не создана для того, чтобы варить тебе еду и убирать за тобой. Я искал на её лице хоть трещинку, хоть намёк на шутку. — Миранда… у нас двое детей. Её голос стал резче. — Ты справишься. Ты отличный отец. Лучше, чем я когда-либо была матерью. — А как же Софи и Эмили? Они ведь ещё совсем маленькие, Миранда! — мой голос дрожал, а по щекам текли слёзы. Но мне было всё равно. Кто сказал, что мужчины не плачут? Последний раз я плакал от счастья, держа в руках свою новорождённую дочь. Но это… это было другим. Это было больно. Она вздохнула. Казалось, ей скучно. Будто она уже не раз проговаривала этот разговор в голове. — Мне нужна свобода, Чарли. Мне нужно быть счастливой. Я больше не могу так жить. — А как же мы? Разве ничего не значит то, что мы построили вместе? — Для меня этого больше недостаточно, — сказала она, схватила чемодан и хлопнула дверью, оставив нас в прошлом. Трудно объяснить, какой холод наполнил комнату после её ухода. Тишина кричала громче, чем любые ссоры. Той ночью Софи дёрнула меня за рукав, пока я сидел на диване, застыв в пустоте. — Папа, мама на нас обиделась? Она вернётся? Я открыл рот, но не смог ничего сказать. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что её мама просто ушла? Следующие недели были ужасны. Я не мог ни есть, ни спать. Самым тяжёлым было не отсутствие Миранды, а то, что она оставила после себя. Дети. Их вопросы. Их наивная уверенность в том, что «мама скоро вернётся». А потом я увидел её в Instagram. Миранда сияла в дизайнерском платье, попивая шампанское на яхте с каким-то Марко. Он был гладко одетым мужчиной в костюме, небрежно обнимающим её за талию. Она выглядела беззаботно. Как будто не оставила двух дочерей и разрушенную семью. Спустя два года я случайно встретил её в супермаркете. Она выглядела бледной, уставшей, с потухшими глазами. Совсем не той женщиной с фотографий. Она попыталась убежать. Но на следующий день всё же согласилась встретиться. На скамейке в парке передо мной сидела сломленная Миранда. — Он был мошенником, Чарли, — всхлипнула она. — Он обманул меня, забрал все мои деньги, а потом ушёл. Я нищая. У меня ничего нет. Я смотрел на неё, не веря своим ушам. — Ты разрушила свою семью ради лжи, — сказал я жёстко. Она разрыдалась. — Я хочу вернуться к девочкам. Я хочу всё исправить. Я вспомнил ночи, когда я тихо плакал после того, как укладывал их спать. Вспомнил, как Софи спрашивала: «Папа, а ты думаешь, мама скучает по нам?» Я посмотрел Миранде в глаза. — Исправить? Ты думаешь, можешь просто вернуться, будто ничего не случилось? — Пожалуйста, Чарли… — Нет, — твёрдо ответил я. — Ты не увидишь девочек. Ты оставила их. Они заслуживают лучшего. И я тоже. Я встал. — Надеюсь, ты найдёшь способ наладить свою жизнь. Но не за наш счёт. Когда я вернулся домой, Софи побежала ко мне. — Папа, можно нам сделать блинчики? Я улыбнулся и крепко обнял её. — Конечно, принцесса. Миранда думала, что свобода — это бросить нас. Но она не знала, что такое настоящее счастье. А я знал. И это, чёрт возьми, было по-настоящему поэтично.

Это неправда, что легко забыть человека, которого в прошлом любил. Если ты его действительно любил, то он никогда не станет тебе чужим и у тебя в душе навсегда останется место, предназначенное только для него. Пусть и где-то очень глубоко, но он всегда будет сидеть занозой в твоём сердце и саднить, ныть при каком-нибудь случайном знаке о нём. Пусть и боль эта уже не такая острая, как вначале, пусть и времени много утечёт с момента расставания, пусть не только светлые воспоминания он вызывает и вы совсем перестали общаться, но если когда-то вы были по-настоящему близки, чужими тоже стать не сможете. В жизни бывает всякое. Люди любят друг друга, но случается и расстаются. И у каждого из нас в душе есть это место, где живет такой человек, который мог бы стать нашей судьбой, но так и не стал... Алина Ермолаева

ПОРТРЕТ мистика Глава 1

Бессонница Лена тихонько, стараясь не разбудить мужа, встала, и найдя в темноте тапки, вышла из спальни. Она, стараясь не шуметь, прошлепала на первый этаж, включив чайник, уселась перед огромным аквариумом, и смотря куда то между разноцветных рыб, задумалась. Завтра ее единственный сын Лешка жениться, его невеста Элла – замечательная девушка, хоть и воспитывалась одинокой мамой и в другой стране. Лене и Михаилу (ее мужу) будущая невестка сразу понравилась, - спокойная, рассудительная, симпатичная девушка, а главное с Лешкой они прямо одно целое. Нет, свадьба ее не пугала, да и пора бы уже Алексею обзавестись семьей, как - никак, уже двадцать семь лет, и карьеру сделал, и дом свой есть, да и вообще не дело это долго в холостяках ходить. Сегодня Лена была счастлива за свою семью, но в памяти вдруг всплыли три кошмарных дня двадцатилетней давности, которые они вместе пережили. Эти воспоминания никогда не уйдут и никогда, наверное, не оставят женщину. Двадцать лет назад…. Какая суматошная выдалась неделя, - Лешка пошел в первый класс, наконец - то закончился ремонт в новой квартире, переезд, да еще и Мишку назначили на новую должность – столько всего. Но главным сейчас для Лены было приведение нового дома в порядок. В тот злополучный день, все валилось из рук, разбилась любимая Лешкина чашка, потом Михаил не смог вырваться с работы (они планировали поехать в ИКЕЮ), какая - то кошка или собака нагадила на новый коврик возле двери… Лена решила, что поездку все таки отменять не будет, поедет сама, осталось то, только светильники в спальню подобрать, да пару мелочей купить. Забрав Лешку из школы, она уже выехала на кольцо, как вдруг заглохла машина – «Что за день!» - опять подумала Лена и все таки с десятой попытки заведя, доехала до ИКЕИ. Лешка, которому неделю назад, был подарен новенький телефон, попросил маму. - Мамуль, можно я игровом центре поиграю, так не хочется с тобой ходить? Если что я с телефоном! - попросил мальчик. - А я то думала, ты вместо папы будешь мне советы давать, - улыбнувшись, сказала Лена и любя потрепала сына за волосы. – Пойдем, оставлю тебя в центре, - согласилась она и вдруг сердце сжала такое странное чувство не то тоски, не то боли… «Что за день!» - в очередной раз пронеслось у женщины в голове. Вверив сына молоденькой воспитательнице, которая смотрела за пятнадцатью уже оставленными в игровом центре детьми, Лена быстро направилась в отдел люстр и светильников. «Да, все таки как хорошо придумали с этими игровыми комнатами при гипермаркетах» - подумала они и полностью переключилась на шопинг. Выбрав светильники, она как раз проходила между рядов с посудой и вдруг увидела точную копию Лешкиной разбитой чашки. «Ура!!! Он даже не заметит пропажи!» - подумала Лена, бегом возвращаясь за сыном, еще ведь ужин готовить праздничный, повышение отца семейства праздновать. Наспех спрятав кружку в сумке, женщина забежала в игровую комнату, и не увидев Лешки, спросила у молоденькой воспитательницы, - Где мой сынуля? - Здравствуйте, вот только играл за автоматом, - ответила девушка, пробегая глазами по комнате. - Спрятался хитрец, - громко сказала Лена, чтобы Лешка услышал, - Иду искать!!! В игровой комнате были и горки и домики, облазив половину Лена закричала, - Леш, я не шучу, выходи, нам торопиться домой надо, ведь у папы праздник! – в ответ тишина, - «Найду, надеру уши!» - подумала мать. - О, телефон же! - вдруг вспомнила она и набрала номер сына – Сел, что ли? Не слышу звонка, хотя не должен, я сама заряжала его вчера…, - вдруг что то комком подкатилось к горлу матери. - Девушка, где мой ребенок? – спросила Лена. - Я не знаю-ю!- чуть не плача пробормотала воспитательница, -Вот только сидел здесь, я за младшими смотрела, повернулась нет уже, и Вы зашли. Я правда, не видела, правда, - начав всхлипывать говорила она. - Нет, постойте, что Вы несете, где мой сын, куда он мог деться???!!! – страх и паника накатили на Лену. В голове стучала фраза – «Пропал Лешка! Пропал Лешка!!!» Мать выбежала из игровой комнаты, и бегая вокруг стала кричать – «Леша!!! Лешенька!!! Сыночек!!! Вы не видели мальчика, первоклассника, в форме!» Она сбегала до машины, думая, что он там и прибежала обратно. Потом подумала, что могла разминуться – сбегала еще. Лешки нигде не было, и ни одна душа его не видела. Лена сотни раз набирала номер, но теперь даже гудков не было, телефон был просто отключен… «Боже, что делать, что делать??? Охрана, точно охрана!» – она забежала в игровую комнату, воспитательница, оказывается, уже вызвала начальника смены вневедомственной охраны и главного менеджера. Мужчины растерянно смотрели на мать, воспитательница рыдала в голос – а Ленка, вдруг осознав, что Лешка пропал – свалилась в обморок. Очнувшись, в кабинете менеджера, она ничего не понимая, уставилась на обступивших ее людей. В доли секунды вспомнив, о том, что случилось, Лена, подорвавшись, как пантера, схватила воспитательницу и, хлестая ее по щекам кричала – «Где мой сын??? Куда дела моего ребенка???» – в сознании была только одна мысль – «Убить!!!». -Успокойтесь, мы вызвали милицию!!! – говорил мужчина, по всей видимости - охранник, оттаскивая разъяренную женщину от перепуганной до смерти воспитательницы. - Мне надо позвонить мужу!!! Мне надо позвонить мужу!!! – судорожно нажимая на кнопки мобильного, шептала Лена. «Миша, Мишенька, приезжай скорее, Лешка пропал!!! Да, в магазине!!! … Не знаю, никто не знает, милиция едет!!! ….» После звонка женщина впала в какую то прострацию – «Миша приедет и все будет хорошо. Он найдет Лешку. Миша может все», - твердила про себя Лена. Ей дали выпить какое - то успокоительное, приехала милиция, оцепили все выходы, у Лены в кошельке была фотография Лешки. На принтере сделав копии, эту фотографию раздали всем служащим и милиционерам. Следователь задавал вопросы, - стали просматривать все записи с камер наблюдения… Через час примчался муж, Лена посмотрев на него, заметила, как посерело и осунулось его лицо и какой растерянный вид был у ее, всегда во всем уверенного мужа. Просмотр записей ничего не дал, полный осмотр здания тоже – ясно было одно – Лешки в магазине нет… Следователь попросил родителей ехать домой, - «Всякое бывает, вдруг ребенок дома уже» - сам не веря в это, сказал он - «Будьте на связи.» Лена шатаясь, вышла из магазина, слезы катились по щекам, сердце разрывалось от боли. Приехав домой, она бегала из угла в угол, как зверь в клетке, в голову лезли страшные картины. «Боже, спаси моего ребенка!!! Пожалуйста, Боже, спаси моего малыша!!!» - рыдала она в голос. «Дались мне эти, долбанные светильники!!! И машина глохла не зря!!!» - Миша, поехали в церковь, - прометавшись так час, попросила она. Муж молча собрался. Они никогда не были особо верующими, красили яйца на Пасху, праздновали Рождество, набирали воду на Крещение, - то есть как и многие другие. Лена была крещеной, а вот Лешку они так и не окрестили, как то не получилось… По дороге Миша вспоминал слова бабушки – «Эх, внучок, крестить Алексея надобно. Что ж Вы как нехристи…» В церкви только закончилась служба, батюшка беседовал с прихожанами, Лена без платка, как и была в джинсах, забежала в храм и упав на колени заплакала – «Прости меня, если я не верила, прости, пожалуйста! Только верни мне Лешку! Ни о чем больше никогда не попрошу! Верни мне ребенка!!!» Миша встал рядом на колени и обнявшись они вместе обращались к тому, к кому обращаются все, когда плохо. Рассказав батюшке о случившемся, родители, знали, что все теперь только в руках Божьих. А батюшка Андрей всю ночь молился о спасении Алексея, сказав убитым горем родителям только одно слово: «Верьте!» Три дня… Три самых страшных дня пережили тогда Лена и Миша. Следствие зашло в тупик – везде были развешаны фотографии Лешки, ролик был даже по центральному каналу. Все было напрасно - никто не видел и ничего не знал о пропавшем ребенке. Лена, если бы не церковь и поддержка мужа – сошла бы с ума. Вдруг на третий день раздался звонок от Лешки, у Лены стояла мелодия из мультика про мамонтенка – «Пусть мама услышит». Вскочив как пружина, она схватила телефон и закричала – «ЛЕША!!!!» «Мамочка… забери меня отсюда… мне больно» - шептал ее сын. «Где ты милый, где ты? – кричала мать. «Я в магазине, куда мы ездили» Как Михаил домчался до магазина, он не помнил, рядом со стоянкой стоял их Лешка – их мальчик – ЖИВОЙ!!! Лена чуть ли не ходу выскочила с машины и понеслась к нему. «Лешка, Лешенька, сыночек» - говорила она, целуя ребенка. «Мне больно мама, - сказал, пошатываясь Алексей и задрав рубашку Лена увидела кровавые бинты. «Господи, что это???» - кричала она. Заключение врача было страшным, Лешке удалили одну почку, но им повезло, что работал грамотный хирург и что ребенок вообще остался жив. Лена и Миша не отходили от сына, пока он лежал в больнице, для них этот день навсегда останется вторым днем рождения их сына. Лешку крестили сразу же, как он окреп – а родители стали христианами во всей полноте этого понятия, не пропуская посты и воскресные службы, они знали чем обязаны Ему… Самые страшные три дня… После которых все ценности были пересмотрены и на память остался шрам от операции у Лешки и вся седая голова у Миши. Двадцать лет назад в Америке… Родители Веры были из эмигрантов, выехав из страны тогда еще под названием СССР, чтобы дать своим детям расти в демократической стране. Вера была очень способной девочкой, и уже учась в школе, выигрывала гранты, один из которых обеспечил ей учебу в Колумбийском Университете на престижном факультете маркетинга. Спустя десять лет она стала самым оплачиваемым маркетологом страны – про нее говорили, что она чувствует рынок. У нее было все – любимая работа и деньги, которые давали практически все. Вот только отношения с мужчинами не складывались – сложно было любить такую железную леди… Вера, потеряв надежду на счастливый брак, да и не горя особенно желанием его создавать, решила, что родит ребенка себе. Пройдя процедуру искусственного оплодотворения выбранным из банка семени экземпляром, Вера через девять месяцев родила здоровую, крепкую малышку – Эллочку. Она сразу отошла от дел, благо вовремя вложенные инвестиции помогали в полной мере насладиться материнством, сняла виллу в Калифорнии, и наслаждалась жизнью, в своем с дочкой мире. И все было бы хорошо, если бы вдруг, в три годика Эллочка не заболела. Врачи обнаружили странную почечную аномалию, болезнь прогрессировала так быстро, что через месяц Вера была вынуждена дать согласие на подключение ребенка к аппарату искусственной почки. Жизнь, до этого момента безоблачная, превратилась в ад. Ее малышка, такая подвижная, теперь как прикованная лежала вся в трубках в палате больницы. Вера рыдала по ночам, когда никто не видел, она стала ходить в храм – как раз рядом с медицинским центром была православная церковь. «Врачи сказали одна надежда на трансплантацию,» - исповедовалась она отцу Александру - «Но там такая очередь, а она гаснет на глазах, что шансов нет…» «Шанс есть всегда, верьте» - неизменно отвечал священник. Вера, когда ей предложили без очереди купить почку для дочери, даже не задумывалась о ее происхождении – она отдала львиную долю своего капитала и молилась, молилась каждый день… Элла впала в кому и эти три дня были самыми страшными в жизни матери. Когда привезли подходящую почку, женщина всю операцию, длившуюся четыре часа, простояла на коленях перед иконой Богородицы. Все обошлось, операция прошла успешно, почка подошла, девочка поправлялась. Вот прошло двадцать лет, а Вера до сих пор без слез не может вспоминать три дня борьбы за жизнь дочери… Сегодня ей не спалось, ее красавица завтра выходит замуж… Вера бережно развернула иконку Богородицы, и поцеловав святой образ попросила счастья детям – своей умнице и будущему зятю. Свадьба и судьба… Так как родители Алексея и мама Эллы оказались людьми глубоковерующими, а дети воспитанные в традициях православия, то после росписи в отделении ЗАГСа молодые прошли обряд венчания. В церкви у двух женщин по щекам текли слезы счастья и благодарности, каждой из них было что вспомнить и за что благодарить Создателя. Каждая из матерей, на секунду подумала – «А что если бы…» и перекрестясь отогнала эту мысль вон. В самолете, который уносил молодоженов в свадебное путешествие, Элла, смотрев в иллюминатор вдруг сказала, - Знаешь, я никогда тебе не рассказывала, у меня одна почка. -Ничего себе! – сказал удивленный Лешка, – У меня ведь тоже одна! Но на двоих две, так что мы вместе полноценный человечище! – сказал он и щелкнул жену по носу. Они даже не догадывались, что их будущему сыну, суждено будет изобрести лекарство от рака… И по какой то странной причуде судьбы, первая, кого вылечит это чудо - лекарство - будет единственная дочь хирурга, так аккуратно вырезавшего почку Алексея. Пчелинцева Алена

- Ларочка, а вот это в кастрюлечке шо? - Это картошка мятая, называется "пюре". - А она кошерная! Мине кушать можно? - Кошерная. Тибе кушать можно. - А вот это в кастрюлечке шо? - Вот это мяско, тушенное с айвой. - А оно кошерное? Мине кушать можно? - Левочка, оно кошерное, тибе кушать можно. - А вот в этой кастрюлечке шо? - Тут кашка,.для Мурзика. Она кошерная, тибе кушать можно. - А вот в духовочке шо? -А в духовочке буженинка. - А она кошерная? - Нет, она не кошерная. Тибе кушать низя. - Если мине низя, то кому можно? - Мине можно. Я же гойка. Тибе можно тока смотреть и нюхать. - А моя мама казала, что ,если низя, но очень хочется, то можно. - Левочка, я могу шо-нибудь скушать без твоего участия? - Ларочка, она так пахнет.... А можно я чуток пожую.....и выплюну....А? - Лёва, ты шо... больной? Тибе свинину низя. - А зачем ты тогда её приготовила? Чтобы мине было плохо? Ну... Всё! Мине плохо. - Лёва, у миня есть скотч... - Шобы выпить? - Нет, шобы заклеить тибе рот. - Аааа! Шобы я захлебнулся слюной....и умер в муках. - Так, Лёва, задолбал....это буженина из телятины. Это кошерное, тибе кушать можно. - Вот, вот....я так и знал. Не буду я это кушать, мине уже неинтересно. - Что тибе лОжить в тарэлку? - А рибки нету? Я бы съел рибку. Или курочку. Ладно давай мятую картошку и вот ту фигню с айвой. - Есть ещё каша, которая для Мурзика. - Кашу не хочу. Хочу шо-нибудь этакое.....для души.....запрещённенькое. Автор: Марина Гарник. Художник: Ирина Бабиченко

Из книги К. Чуковского "От двух до пяти": Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку: — Ты хотела бы быть моей дочкой? Она ответила ему величаво: — Я мамина и больше никовойная. Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход. — Мама, мама, паровоз купается! — пылко закричала она. Милая детская речь! Никогда не устану ей радоваться. С большим удовольствием подслушал я такой диалог: — Мне сам папа сказал… — Мне сама мама сказала… — Но ведь папа самее мамы… Папа гораздо самее. Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что гусеница — жена гуся, а муж стрекозы — стрекозел. И весело мне было услышать, как трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне: — Мама, закрой мою заднюю ногу! И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время: — Папа, смотри, как твои брюки нахмурились! — Бабушка! Ты моя лучшая любовница! — Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги! — Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились. — Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять. — Бабушка, ты умрешь? — Умру. — Тебя в яму закопают? — Закопают. — Глубоко? — Глубоко. — Вот когда я буду твою швейную машину вертеть! Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам. — Зачем ты это сделал? — Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее. Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся. — Надо было винтиками! — посочувствовал внук. Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных. — А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая? Девочке четырех с половиною лет прочли «Сказку о рыбаке и рыбке». — Вот глупый старик, — возмутилась она, — просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху. — Как ты смеешь драться? — Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня! — Няня, что это за рай за такой? — А это где яблоки, груши, апельсины, черешни… — Понимаю: рай — это компот. — Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку? Басом: — Баба мылом морду моет! — У бабы не морда, у бабы лицо. Пошла поглядела опять. — Нет, все-таки немножечко морда. — Мама, я такая распутница! И показала веревочку, которую удалось ей распутать. — Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона. — Ой, мама, какая прелестная гадость! — Ну, Нюра, довольно, не плачь! — Я плачу не тебе, а тете Симе. — Вы и шишку польете? — Да. — Чтобы выросли шишенята? Окончание «ята» мы, взрослые, присваиваем только живым существам: ягнята, поросята и проч. Но так как для детей и неживое живо, они пользуются этим окончанием чаще, чем мы, и от них всегда можно слышать: — Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие! Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул: — Огонь и огонята! Огонь и огонята! — Ой, дедуля, киска чихнула! — Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье? — А кто мне скажет спасибо? Философия искусства: — Я так много пою, что комната делается большая, красивая… — В Анапе жарко, как сесть на примус. — Ты же видишь: я вся босая! — Я встану так рано, что еще поздно будет. — Не туши огонь, а то спать не видать! Мурка: — Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая… Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала… Рисует цветы, а вокруг три десятка точек. — Что это? Мухи? — Нет, запах от цветов.