Сердце матери…
Напряжение в зале суда нарастало. Долго не появлялась судья. Вот уже третий раз ведётся слушание по делу кражи из маленького придорожного магазина.
Надежда вынесла эти три трудных для нее дня и сейчас стойко ждала приговора сыну. Судили троих. Все матери были тут. Они не подружились. Вернее, матери тех двоих сблизились, а Надежда с ними – нет. Мешала разница во взглядах на ход дела.
Те две изо всех своих материнских сил защищали своих сыновей, их глаза и уши были закрыты перед свидетельствами и доказательствами вины, они спорили и плакали, ругались и стояли горой, отстаивая интересы своих детей. И если этого нельзя было делать в зале, то в коридоре, в перерывах это вырывалось в эмоциональную бурю.
Надежда молчала. Один лишь раз она посмотрела в глаза сыну. Взгляды встретились, он не выдержал, глаза опустил.
Она внимательно слушала свидетельства, наблюдала за пострадавшими. Она, как будто, сама проводила следствие и выносила свой внутренний приговор.
Что с ней не так? Почему не кричат в ней силы в защиту сына? Почему винит и себя? Не довоспитали... Просмотрели...
Трое пьяных парней вломились в закрывающийся уже магазин, где находились двое: пожилая уже уборщица и совсем молоденькая девочка-продавщица.
А дальше ... Один избил уборщицу, пытающуюся выгнать пьяных грабителей, бил ногами, нанёс серьезные увечья, второй – толкнул девушку продавщицу так, что та ударилась головой об пол до сотрясения, получила травму головы. Этот второй и был – сын Надежды – Константин. Они набрали водки и закуски и, пригрозив женщинам, что прирежут, если те пожалуются в полицию, удалились.
Надежда в суде была с дочерью Верой – старшей сестрой Кости. Отец, муж Надежды, слава Богу, до этого позора не дожил.
Константин вину признал, но утверждал, что ничего из произошедшего не помнит, был очень пьян. Но эта тактика давно известна и прокурорам, и судьям. Ему не верили. Не хотела верить в это и мать.
Только Вера, сестра, сомневалась. Не мог Костя по-трезвяку девушку ударить, не так воспитан, разве что был невменяемо пьян, и себя не помнил.
Надежде было всё равно – он виноват, и точка.
В зале суда уже началась суета. Кто-то сказал, что, возможно, оглашение перенесут на завтра. Все завозмущались. Но уже через несколько минут в зал быстрым шагом вошла судья.
Пять, три и год присудили троице. Константину - три года лишения свободы. Ну и ущерб, конечно.
"За что так много!"– кричали матери двоих других. "Мало" – подумала Надежда.
Константин нашёл глазами в зале мать, но та не смотрела на него, она стояла прямо, как столб, с каменным лицом.
"Она никогда не простит!" - подумал Костя. И это угнетало даже больше назначенного тюремного срока.
***
– Костя, ты можешь совершить ошибку, дурной поступок, но никогда не ври! Сознайся и исправь! Будь честен перед собой!
Так учила мать его, когда он был ещё школьником. Мать всегда была за правду. Нет, она не была жёсткой дома, не ругала за лёгкие шалости, но когда дело касалось серьёзных проступков – была жестка. Такие были принципы. И Костя их уважал, знал, что мать не потерпит слюнтяйничества, лжи и лени. У неё не прокатит. Таков же был и отец: обидеть женщину – для него было преступлением.
Костя закончил техникум, отслужил и устроился работать по специальности – в строительную компанию. Предоставили общежитие в городе. Девушка появилась. Всё, вроде, нормально. Живи и радуйся. Можно и жениться, кампания предоставляла большие льготы на приобретение жилья. Но вот одним зимним вечером всё изменилось, теперь он – заключённый.
Они с друзьями в общаге отмечали наступающий новый год, перебрали. Не хватило спиртного, отправились в магазин, а он, как назло, закрывался. Бабка и молодая продавщица никак не хотели пойти навстречу, вот всё и случилось.
Костя немного помнил, как они шли, помнил какую-то драку, но всё очень смутно и обрывочно. Он не помнил, как они вернулись и даже не понял, как оказались в полицейском участке: проснулся там.
Его девушки и след простыл, мать не поговорила с ним ни разу. Только очень внимательно прислушивалась в процессе суда. Сестра сказала, что и дома она ничего по этому поводу не говорит. Только думает всё время об этом - видно сразу.
Этот материнский взгляд в суде Костя выдержать не смог. Лучше пять сроков отсидеть, чем вот такой взгляд от матери получить. А потом ни одного слова, ни одного звонка или письма от неё не было. Такое материнское наказание.
Вера – сестра присылала посылки, звонила, хлопотала перед начальством, когда Костя на зоне заболел. Только Вера. Она пыталась растопить сердце матери, плакала, уговаривала, но всё без толку: мать была молчалива и замкнута.
– Мама, я думала, что материнская любовь безусловна! Ну, прости ты его...
Надежда уволилась с престижной начальственной своей должности, благо была уже пенсионерка, осунулась и замкнулась в себе. Часто начала бывать на церковных службах.
Вера была замужем, жила отдельно, у неё росла дочка. Вот мать на пенсии и начала помогать Вере: взяла на себя заботу о внучке, когда дочь вышла на работу.
Внучка помогала бабушке оттаивать, но ненадолго. Как только Вера заводила разговор о Косте, мать замыкалась опять.
– Мам, сейчас с Костей буду говорить, может возьмёшь трубку, ждёт же он.
Но мать отворачивалась и уходила. И ещё ... Странности матери не кончались.
Надежда повадилась покупать продукты в том маленьком магазине, который обокрал её сын.
Молоденькая продавщица Галя сразу узнала её – видела в суде.
– Вы чё это? Я никакие бумаги подписывать не буду!
– А я и не прошу, – ответила Надежда, – Мне пирог вот этот дайте, сметану и молоко.
Вера ругалась:
– Мама! Зачем ты туда ходишь? Супермаркет же ближе! Себе и людям душу рвёшь!
Но мать не слушала, все продукты, которые можно было купить в маленьком придорожном магазине, покупала именно там.
Правда однажды у магазина встретили её пожилые женщина с мужчиной. Надежда узнала Галину мать.
– Вы зачем сюда ходите? Смотрите, если что с дочкой ...,– и женщина потрясла сжатым кулаком.
– Мам, дядя Федь, вы чего? – из магазина выскочила Галя, – Всё же нормально.
Надежда было молча пошла прочь, но потом оглянулась на женщину и сказала:
– Я за продуктами просто, не переживайте. Дочка у вас хорошая.
Она уже почти подружилась с Галей и та ей подсовывала продукты посвежее, делала всевозможные скидки и угощала внучку конфетами.
Время лечило боль, да и мать обидчика была ни при чём. О прошлом они вообще не говорили. Да и Галя – отходчивая.
Прошёл год, и внучку отправили в садик. В придорожном магазине требовалась уборщица. Тетя Шура разболелась и уволилась. И Надежда пошла туда работать.
Вера просто недоумевала. У мамы была нормальная пенсия, она всю жизнь проработала начальником производства и ... на тебе! Что за мазохизм такой!
Она приводила доводы, отговаривала, принимала меры, но всё бесполезно: мать упёрлась – буду работать там уборщицей.
Вера, конечно, понимала, что всё это расплата за грехи Кости, но нельзя же вот так!
Надежда на уговоры дочери не поддалась, продолжала там работать больше года. Она привыкла, уже подменяла Галю и за прилавком, не раз вставала на её защиту перед подвыпившими вечерними покупателями. Магазин торговал спиртным, и это было порой чревато для молодой девушки. А взгляд Надежды ставил на место многих.
– Надо б тебе работу поменять, Галя! Не место здесь для юной девушки. Или замуж скорей выходи, чтоб защитник был.
– Всё возможно, – таинственно отвечала Галина. Она была на удивление позитивна.
Однажды они все, в магазине, подхватили инфекцию. Сначала переболела Галя, потом вторая продавщица, а потом с высокой температурой свалилась и Надежда. Вера оставляла ей лекарство и продукты у двери, чтоб не заразиться. Тогда так делали многие.
Как раз в этот момент из тюрьмы вернулся Костя. Вера, конечно, знала, но матери решили не говорить. Он открыл дверь своим ключом и с пакетом продуктов появился на пороге матери.
Костя был ошеломлён: перед ним стояла старушка. Она постарела, поседела, выглядела плохо – болела.
Надежда не ожидала. И когда сын подошёл и обнял её, у неё от болезненной слабости и неожиданности подкосились ноги.
Костя усадил мать на кровать, присел и уткнулся головой ей в колени.
Надежда приподняла обе руки и замерла в этой позе. Вот он сын, тот, кого она любила всем сердцем и винила всей душой, тот, кто подвёл, перечеркнул весь смысл жизни не только её, но и мужа. Они делали всё, чтоб воспитать в нём хорошего гражданина, нормального человека и порядочного мужчину. Они говорили и мечтали, они были уверены, что у них получилось. А он ...
Но руки отпустились на голову сыну:
– Мама, прости, – вырвалось у него.
Сын плакал. Заплакала и Надежда. Болезнь сломала её твердый характер. Костя уложил её в постель.
– Ты заразишься, Кость, – произнесла Надежда.
– Так мне и надо, мам, – сопя ответил сын, а потом добавил, – Не волнуйся, я переболел тоже этой заразой.
– Ты что, сбежал? – уже улыбалась Надежда.
– Условно, досрочно. Простишь ли ты меня, мама? Я так виноват!
Надежда на последнем молебне в церкви, обещала перед Богом, что простит сына. Вот только Бог бы теперь простил.
– Я простила, сын. Пусть теперь тебя Бог простит, и тот, кого ты обидел.
– Она простила уже.
– Кто?
– Галя. Мы с ней год, как переписываемся. Она адрес у Веры узнала, сама же, первая и написала. И созванивались. Она простила, мам. А ещё она о тебе рассказывала много, она верит, что и ты меня простишь. Говорит, что сердцем ты уже простила.
– Галя?!
Надежда была и удивлена, и рада. Может именно поэтому и направил её Бог по такому пути? Она ведь не только сына, она и себя в последнее время простить не могла, и всё наказывала и наказывала. А теперь ... Всё на своих местах.
– А я вот заболела. Галя там одна, и уборка на ней, и вечерние "герои". Работать надо, а я свалилась. Волнуюсь.
– Не волнуйся, я сейчас туда. Обещаю – пол сверкать будет! Чему чему, а этому уж меня обучили! И пока ты лечишься, я за тебя работаю. А там – видно будет. Ты только выздоравливай, мама.
А потом сын помолчал и серьёзно так добавил:
– Я больше тебя никогда не подведу! Обещаю, мам.
Комментарии 2