Предыдущая публикация
Чем дольше живу на свете, тем изощренней издевается надо мной моя память.
И чем дальше – тем больше.
Надумала, например, супруга подтереть пол. В такие моменты лучше не попадаться ей под руку и уж точно нельзя – под швабру! Поэтому, скинув тапки, пережидаю эти минуты на диване, в компании кошек. Сидим, стараясь не раздражать хозяйку, созерцаем экран телевизора. Вроде, все закончено и пол подсох, можно покинуть временное убежище, но вот беда – куда-то запропастились тапки! А без них перемещаться по дому я не могу в принципе! Такой вот у меня бзик.
— Куда ты дела мои тапки? – резонно вопрошаю я.
Супруга идет в отказ, мол, никаких тапок я не видела! И хоть пытай ее – она будет стоять на своем. Но, тем не менее, вместе со мной включается в поиск злополучных тапок. Кошки с озабоченным видом шныряют под ногами — делают вид, что тоже в процессе.
Наконец, через двадцать минут поисков, они находятся. Оказывается я, благоразумно прибрал их на нижнюю полочку журнального столика. Вот они – протяни руку с дивана и возьми! И как только они обнаруживаются, я во всех подробностях припоминаю, как выбирал для них укромный угол, как утвердился во мнении, что здесь им самое место. И умудрился забыть об этом через каких-то десять минут!
С другой стороны – я, например, накрепко запомнил, что любимый мной в юности автор детективов Джеймс Хедли Чейз, на самом деле – Рене Андониони, а Чейз – это его псевдоним. Зацепил как-то, где-то краем глаза, оценил информацию краем мозга – и запомнил на всю жизнь! Мне это надо? Ответ отрицательный — без Рене, этого, Андониони я прекрасно проживу, а вот без домашних тапочек – нет! Но память моя упорно хранит имя мастера детективов, вместо того, чтобы подсказать – куда я дел тапки?
Еще заметил, что воспоминания о детстве – ярче, чем то, что было десяток лет назад, даже год назад. Даже вчера! Они, к сожалению, фрагментарны и воскрешают в памяти положительные моменты с ярким эмоциональным окрасом. Бесконечно мудрый создатель человеков бережет нас от воспоминаний негативных, потому-то детство и юность остаются для нас самым счастливым временем, будто не было тогда печалей, а было нескончаемое счастье!
Я до сих пор помню любимое место наших с друзьями сборищ — пригорок, заросший бурьяном, где пацанами мы скрывались от внимания взрослых, в частности от злющей бабы Кати. Она была хозяйкой вредной и такой-же злющей козы, которая паслась на привязи, близ нашего укромного местечка. Соблазн был велик, и мы частенько устраивали корриду, дразня козу тряпкой, чаще – собственной рубашкой. Как правило, все заканчивалось тем, что тореадоры скрывались в густом бурьяне, спасаясь от хворостины бабы Кати и притаившись там, пережидали ее праведный гнев. Доныне помню тайные тропки, протоптанные в высокой траве, даже запах полыни, настоявшейся на дневном зное пыльной улицы — и тот не забылся! И еще – горячее дуновение ветерка, обжигающее июльское солнце и бездонная голубизна неба…
Но самым ярким воспоминанием детства всегда была и остается моя первая любовь – домашняя кошка Муська, добрейшее существо серо-полосатого окраса. Были мы с ней ровесниками, или она была постарше – уже не вспомнить. Вероятно, с тех самых пор (а было мне тогда года три – четыре), я абсолютно уверен, что именно такие кошки самые умные и самые добрые.
Родители к ее присутствию относились сдержанно-терпимо, но вольностей не допускали. Если табу на сон в постели она иногда игнорировала, то за появление на столе, или воровство — следовало наказание, впрочем, эта серенькая умница уяснила правила поведения и не нарушала их. Специальных кошачьих кормов в ту пору не было и питалась она с общего стола, разбавляя свой рацион «дичью».
Любовь у нас была взаимной, впрочем, с высоты прожитых лет, оценивая ее поведение, я понимаю, что она относилась ко мне, как к котенку – с заботой и предупредительностью.

Обычно Муся, дождавшись всеобщего отбоя, пробиралась ко мне, чтобы прилечь рядом. Мама где-то услышала нелепую, страшную историю, что чья-то кошка улеглась ребенку на лицо и тот задохнулся. Поэтому, Мусю ко мне не допускали и вообще не позволяли ей спать на постели. Муся это прекрасно осознавала, но все-равно осторожно кралась ко мне в темноте, чтобы доставить радость маленькому хозяину. Я, если к тому времени еще не спал, прятал ее под одеяло, обнимал теплое пушистое тельце и мы были счастливы!
А как мы весело играли! Я ураганом носился по дому с привязанным к веревочке бантиком, а она не отставала от меня и ловко ловила игрушку. Дабы доставить мне удовольствие, она впивалась в нее зубами и не выпускала, даже когда я поднимал ее в воздух. Так и висела на веревочке, вцепившись в игрушку зубами и вызывая мое неподдельное восхищение!
Еще одно воспоминание – как мама, за какую-то провинность шуганула Муську из дома. Я, разумеется, вступился за свою любимицу и был выставлен за дверь, за компанию. Сидя на крыльце, я от обиды за Мусю и за себя, почувствовав на своей шкуре несправедливость и несовершенство этого мира, ревел белугой, когда рядышком присела Муся и принялась успокаивать меня ласковым мурчаньем. При этом, она слизывала с моих щек слезы обиды и не прекращала это занятие, пока я не успокоился. Так и сидели мы, два обиженных существа, обнявшись и сочувствуя друг другу. До сих пор помню ее шершавый язычок, влажный носик и слышу ее мурчанье.
Что с ней случилось потом, как ее не стало – не помню. Вероятней всего – ушла и не вернулась. Так, в те времена, бывало почти со всеми представителями хвостатого племени, рано или поздно. Здесь я благодарен памяти за то, что не позволяет она мне заглянуть в те горькие дни и вновь пережить это несчастье. А горе безусловно было, но… Забылось.
Сколько уже прошло? Почти шесть десятков лет. Давно истлели ее косточки, но память нет-нет, но возвратит мне мою Мусю. И вновь я ощущаю ее мягкую шерстку, слышу нежное мурчанье, вижу ласковый взгляд добрых, зеленых глаз…
«Память сохраняет лишь то, что вы сами даете ей на сохранение», – утверждали мудрые. Если это так, то я благодарен своей памяти за то, что она сохранила мою Мусю. И теперь, время от времени, я вновь могу общаться с ней. В своих воспоминаниях.
Тепло и печально на душе. Надо выйти, покурить.
Ну, вот опять! Куда делись мои тапки!?
Тагир Нурмухаметов
Следующая публикация
Комментарии 4