Предыдущая публикация
Луна как мячик для пинг-понга, забытый звëздным игроком.
Бормочут жалобно и тонко над старой крынкой с молоком свои хотенья дед да баба под свист оконного щегла. Ночь нереального масштаба, покой великого угла. Висит чулок с лохматым луком. Пирог румянится с боков.
Творец в хождении по мукам не досчитался башмаков, осел в глуши, завёл фиалки, кота Баюна — греть живот. И Огневушки-поскакалки соображали хоровод не на троих — на три десятка. Сплошь из окрестных деревень. Лишь обещанием осадка случалась изредка мигрень. Возьми лекарства, не просрочь их, — велел провизор Иванов. Ещё творец сильнее прочих любил коллекцию слонов. Индифферентно: вьюга, ливень, цунами, оползень, гроза —
надежда есть. Она на бивень плюс очень добрые глаза. Всецело веруя всечасти, признался мастеру монах: жизнь — настоящее сейсчастье, что измеряется в слонах.
Лежат спокойно лесостепи, хватает неба и земли. У деда с бабой тяга к репе. Под удалые разлюли ток покидает токовища. Зовёт какая-то труба. Но будет день, но будет пища, не только рыбы и хлеба.
Ни бед, ни ужаса, ни страха, ни бесконечности вины. Когда вздыхает черепаха, тогда качаются слоны.
svirel_poetry
Следующая публикация
Нет комментариев