Он был красив, как сто чертей, Любил животных и детей, Имел любовниц всех мастей И был со всеми мил… Да полно! Так ли уж права Жестокая молва, Швырнув в ответ ему слова: "Он Пушкина убил!.." Он навсегда покинул свет, И табаком засыпал след И даже плащ сменил на плед, Чтоб мир о нём забыл. Но где б он ни был тут и там – При нём стихал ребячий гам, и дети спрашивали мам: "Он Пушкина убил?" Как говорится, всё течёт, Любая память есть почёт, и потому на кой нам чёрт Гадать, каким он был?.. Да нам плевать, каким он был, Какую музыку любил, Какого сорта кофий пил… Он Пушкина убил!

Рассеянно меня топтала, без злости, просто между делом. Рукой махнула, перестала, а растоптать и не успела. Потом слегка посовестилась и вяло оказала милость: подкинула с небесной кручи удачи и благополучья. А под конец, зевнув устало, вдруг закруглилась, как сумела,— несчастьями не доконала, счастливым сделать не успела. ИЗ ДНЕВНИКА Нас времена всё били, били, и способы различны были. Тридцатые. Парадный срам. Тех посадили, тех забрили, загнали в камеры казарм. Потом война. Сороковые. Убитые остались там, а мы, пока еще живые, все допиваем фронтовые навек законные сто грамм. Потом надежд наивных эра, шестидесятые года. Опять глупцы, как пионеры, нельзя и вспомнить без стыда… Вс

Расскажу одну басню, которую слышал на днях. Говорят, что басня древняя, чуть не индийского происхождения, что весьма утешительно. Однажды свинья поспорила со львом и вызвала его на дуэль. Воротись домой, одумалась и струсила. Собралось всё стадо, подумали и решили так: – Видишь, свинья, тут у нас поблизости есть одна яма; поди вываляйся в ней хорошенько и явись так на место. Увидишь. Свинья так и сделала. Лев пришел, понюхал, поморщился и пошел прочь. Долго еще потом свинья хвалилась, что лев струсил и убежал с поля битвы. Вот басня. Конечно, львов у нас нет, – не по климату, да и слишком величественно. Но поставьте вместо льва поря