Я вернулся в мой город, знакомый до слез, До прожилок, до детских припухлых желез. Ты вернулся сюда, - так глотай же скорей Рыбий жир ленинградских речных фонарей. Узнавай же скорее декабрьский денек, Где к зловещему дегтю подмешан желток. Петербург, я еще не хочу умирать: У тебя телефонов моих номера. Петербург, у меня еще есть адреса, По которым найду мертвецов голоса. Я на лестнице черной живу, и в висок Ударяет мне вырванный с мясом звонок. И всю ночь напролет жду гостей дорогих, Шевеля кандалами цепочек дверных. Осип Мандельштам 1930) Художник Александр Александров

"После того, как я прочитала «Мастера и Маргариту» Булгакова, конечно, для меня безумно интересной стала Маргарита — с её многослойным темпераментом, характером. Но я понимаю, что она должна быть красавицей, а я никогда ею не была. Пока являлась начинающей актрисой, мне говорили: «У вас неправильная скульптура лица» — это очень затруднительно для оператора. Но зрители, операторы, режиссёры постепенно привыкли к моим неправильностям. Потом стали давать роли. И если верить Достоевскому: «Ко всему человек привыкает». Но вот я, вроде, приучила всех к неправильностям, но понимала, что не гожусь для этого. В театре можно обманывать, играть красавицу, а в кино — нет. Можно сколь

В кино есть уникальное явленье Актрисы, что оставила свой след В сердцах людей, как чудо-вдохновенье В простом, народном образе побед! Побед над миром зависти и страсти, Своей судьбой отметив дар небес, Что мы отчасти были в её власти, Как в фейерверке радужных чудес! Она ролей оставила немного, Но в каждой был заложен бриллиант, Что нам дарила искренно и строго, И нежно, открывая свой талант! В "Кубанских казаках" она игриво Сыграла образ Любочки легко, Так оживлённо, трепетно, красиво, Что превознес ее дар высоко! В "Большой семье" - Дуняша, жена Кости, Во всё всегда вникала до основ И принимала всех открыто в гости, И говорила много добрых сло

Есть люди с обнаженною душой. Они живут практически без кожи. И выдержать весь путь с душой такой, Как ни прискорбно, но не всякий сможет. Они, пытаясь возвести броню, Чтобы в пучине жизни не сломаться, Порою зарубают на корню Свои надежды. Чтобы удержаться, И не свалиться камнем вниз, на дно. Чтобы хоть что-то от себя осталось. Бывает, погружают жизнь в вино, И сердце, чтоб оно повиновалось. Им без опоры долго не прожить, Они сгорают как свеча и гаснут. И бесполезно после говорить, Что может быть клевали их напрасно. Что надо было с ними быть добрей, И что, наверно, правду говорили Они об обнаженности своей. Что жили б дольше, если б их любили. Когда средь вас п