По зимнику трактором было завезено всё необходимое оборудование, гсм, продукты, инвентарь. От Майского до участка по дороге через Северный более 80 километров, Фёдор на своей дэтэшке-дусе доставил рабочих прямо к базе, состоящей из двух невысоких жилых бараков с нарами, кухонкой-столовкой, банькой и дощатого гаража-склада, где их уже встречал сторож.
Горняцкая работа тяжёлая, от зари до зари, без выходных и только по субботам короткий день. Сторож, он же повар, протапливал баньку и готовил праздничный ужин, праздничный потому, что после бани каждому полагалось по кружке браги.
Продукты на участок периодически доставлялись лошадьми из золотопродснаба, хлеб выпекали сами - килограммовые буханки, в "русской" печи, сооружённой своими руками. Здесь же ставили и бражку.
Ближе к лету зарядили дожди, работа на какое-то время остановилась, ручьи-речушки разлились, дороги превратились в сплошное месиво, из-за нелётной погоды в аэропортах Майского и Октябрьского простаивали самолёты. Добраться на отдалённый участок не было никакой возможности, между тем продукты заканчивались.
Вот уже несколько дней молодого паренька Витьку освобождали ближе к вечеру от работы, он брал ружьё и отправлялся за "мясом". Пару раз встречались козлухи, но этих бить нельзя, убить козлуху в это время считалось делом недостойным охотника.
Витька не из местных, но сразу видно было - таёжник, любил он тайгу и, надо сказать, тайга отвечала ему взаимностью, редко когда приходил без добычи.
В одну из "праздничных" суббот после кружки браги и плотного ужина рабочие, как всегда, отдыхая, пели песни и делились разными историями из своей жизни. Дядя Ваня рассказывал, как в конце 40-х, после войны уже, по весне стояли табором на Косматом, готовились к промывочному сезону, встал он поутру, солнце только-только пробивалось сквозь деревья, птицы поют, всюду капли дождя сверкают, воздух наичистейший...
Пошёл он к озерку, что метрах в трёхстах от участка, смотрит, а за кустами на берегу медведи, обмер, присел, затаился, присмотрелся, а это сохатый - матка с телком. Взял, говорит, палку, подошёл осторожно сзади, хотел пугнуть их, пригнать к табору, слышал, что молоко у них очень полезное. Сохатиха подняла огромную страшную голову и двинулась на него...
Бросил он палку, погнал так, что когда бежал, а дожди прошли хорошие, воды кругом полно, оглянулся, а сзади в брызгах радуга стоит...
Мужики смеялись:
-Ты, дядя Ваня, в следующий раз медведицу с медвежатами пригони...
У Леонида - Лёхи голос богатый, он мог и трактор перекричать, заводил песню, подыгрывая на ложках, вся бригада подхватывала. И каждый раз, как только нестройный мужской хор выводил Катюшу на крутой берег или с боем дивизия брала Приморье - белой армии оплот, дядя Миша, отсидевший где-то в Забайкальских краях несколько лет за драку, по его словам, и отправленный для исправления на золотые прииски Амурской области, поднимал голову, обводил всех своими чёрными гуранскими глазами, невпопад, громко затягивал своё:
- Заморили, с*ки, заморили...
От смеха хор сбивался на какое-то время, потом также нестройно продолжал о том, как шумел камыш и гнулись деревья, дядя Миша снова поднимал голову и снова, как припев, затягивал своё, наболевшее:
- Заморили...
Витька тоже вступал в общий разговор:
-У нас в деревне все пацаны с 5 - 6го класса уже на охоту ходили, меня дед учил стрелять из дробовика, повесит на забор банку...
Один раз только прицелился, а в это время корова соседская мимо проходила, да уже почти прошла, выстрелил, а она как подпрыгнет и понеслась, ревёт...
Дед ружьё отобрал, пошли смотреть, что с коровой, ничего, уже пасётся. Долго ружьё не давал, а я сам потихоньку брал и в лес...
Так Витька стал фактически штатным охотником бригады. С собой всегда брал Бобку, приземистую, смышлёную дворнягу, отличавшуюся серьёзностью характера и смелостью. Вообще-то на участке было две собаки - Бобка и Шарик. Шарик - пёс покрупнее, постоянно вертелся около кухни, ленивый пустобрех с полным отсутствием хоть малейшей собачьей сообразительности, за что и прозвали его Колун, Шарик нисколько не обижался на своё новое имя - Колун так Колун, лишь бы поесть давали.
Витька в очередной раз возвращался с охоты - безрезультатно. Вечерело, забросил ружьё за спину и направился по тропе мимо небольшого разреза к столовке, глядь, а навстречу ему бежит Колун и в зубах у него булка хлеба. Последняя, хлеб берегли уже несколько дней. Колун от неожиданности замер и выронил буханку, стоял и тупо смотрел на Витьку. Хлеб Витька поднял, отряхнул, засунул за пазуху - на ужин будет.
Снял ружьё, ремень мешал, поднял глаза, а козёл вот он, стоит на тропе метрах в тридцати, рогатой головой поводит, здоровый...Медленно Витька ружьё направил на него и, почти не целясь, выстрелил.
С трудом поднял добычу на плечи, держа за ноги, рогатая голова больно била по спине, и зашагал к ближайшему бараку, в окошке которого виднелся огонёк керосинки. Плечи, руки так затекли, что сам он снять козла уже не мог, изловчившись открыл дверь, протиснулся, подошёл к крайним нарам, где громко храпя спал забайкальский сиделец. Наклонился Витька к дяде Мише, чтоб тот помог, храп прекратился, дядя Миша открыл глаза, а перед ним морда козлячья - чёрт... Закричал от ужаса, упал на пол, мужики повскакивали, шум, неразбериха... Дядя Миша уже не кричал, отнялась речь, недели две заикался.
На следующий день небо прояснилось, выглянуло солнце - жизнь возвращалась в своё привычное русло...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1