Предыдущая публикация
ЭТО НАША ИСТОРИЯ.
ВЗРЫВ НА СТАНЦИИ АЧИНСК в ДЕКАБРЕ 1919 года (Ранее этот материал был опубликован в одном из номеров КРАСНОЯРСКОЙ ГАЗЕТЫ)
Как известно, в годы гражданской войны в Сибири (1918-1922 годы) казачье население Енисейской губернии (енисейские, красноярские и минусинские казаки), в сил ряда причин, в большинстве своём выступило на стороне антибольшевицких сил Енисейской губернии. Первым воинским подразделением енисейских казаков, вступившим в вооруженную борьбу против большевицких советов, ещё до образования в мае 1917 года Енисейского казачьего войска, стала сотня казаков-добровольцев под командованием есаула Коршунова, из состава отдельного Красноярского казачьего конного дивизиона, воевавшая на фронте Первой Мировой войны в составе Уссурийского казачьего полка Уссурийской конной дивизии. ( в РИА наряду с чисто казачьими дивизиями, существовали и другие кавалерийские соединения, первый полк которых практически всегда комплектовался исключительно казаками).
После февральского переворота 1917 года эта сотня красноярских (енисейских) казаков являлась личным конвоем командира 3-го конного корпуса генерала П.Н. Краснова. В конце октября 1917 г. во время т.н. «мятежа» Керенского–Краснова сотня красноярских казаков приняла активное участие в наступлении войск в районе Петрограда. В самой Енисейской губернии после октябрьского переворота атаман ЕКВ и командир Красноярского казачьего дивизиона казачий офицер А.А. Сотников решил включить отдельный Красноярский казачий дивизион, размещенный в Красноярске и насчитывавший около 350 сабель, в состав белой Сибирской армии. когда в конце весны – начале лета 1918 года установившаяся здесь советская власть значительно увеличила давление на жителей губернии введением все новых налогов и непомерных контрибуций. Недовольство жителей все более усиливалось и привело восстанию против большевистского засилья в местных органах власти. С началом массовых восстаний против большевиков в Сибири енисейские казаки, наряду с другими слоями населения губернии, недовольными политикой советской власти, приняли активное участие в её свержении на территории Енисейской губернии.
После падения власти большевиков 18 июня 1918 года в губернском центре - Красноярске, правлением ЕКВ 28 июня 1918 года была объявлена мобилизация 11-ти призывных возрастов казачьего населения. Из мобилизованных на военную службу казаков-жителей Енисейской губернии вскоре был сформирован 1-й Енисейский казачий полк под командованием офицера-фронтовика В.В.Розанова.
конные казаки
Позднее этот полк, целиком состоящий из енисейских казаков и насчитывавший в своем составе 519 сабель, вошел в состав 1-го Средне-Сибирского корпуса 1-й Армии Восточного фронта под командованием белого генерала А.Н. Пепеляева. Действуя в районе Нижнеудинска, сотни этого полка принимали участие в штурме и захвате Иркутска. Затем казаки, ействуя в составе корпуса, разгромили отряды красных партизан Иркутской губернии. Успешно действовал и другой полк енисейских казаков под № 2. Так, 12 декабря 1918 года 2-й Енисейский казачий полк под командованием офицера Г.К. Бологова, был передан на усиление личного состава 4-й Иркутской конной бригады, командиром которой был генерал-майор И.Ф. Шильников.
Две сотни 1-го Енисейского казачьего конного полка в составе Средне-Сибирского корпуса А.Н. Пепеляева были направлены на Урал, где они приняли участие в боях с частями РККА во время взятии Перми, произошедшего 25 декабря 1918 года. Остальные десять строевых сотен 1-го и 2-го Енисейских казачьих конных полков и запасная учебная казачья команда находились на месте своей постоянной дислокации, в Енисейской губернии, где они охраняли правительственные учреждения, следили за правопорядком во время проведения массовых демонстраций и митингов граждан, а позднее участвовали в борьбе с партизанским движением. Позднее оба Енисейских конных казачьих полка включены в отдельную Енисейскую казачью бригаду. Командиром этой бригады был назначен генерал А.И. Феофилов, начальником штаба – есаул Ковригин.
Согласно «Положению о самоохране», принятому правительством А.В. Колчака и 29 июля 1919 г. распространенному на все казачьи войска Азиатской России, включая и Енисейское казачье войско, их территории делились на «районы взаимопомощи». В каждом из таких районов имелось по одной - две местные дружины самообороны казачьих земель под командованием вахмистров или урядников, имеющих боевой опыт. В эти подразделения самоохраны зачислялись казаки в возрасте от 18 до 21 года и старше 45 лет. Казаки-дружинники жили по своим домам, и на службу привлекались лишь периодически, в случае обострения обстановки. Кроме того, в Енисейской губернии на местах были сформированы ещё несколько запасных и «учебных казачьих сотен, из казаков старших призывных возрастов.
Две сотни 1-го Енисейского казачьего конного полка в составе Средне-Сибирского корпуса А.Н. Пепеляева были направлены на Урал, где они приняли участие в боях с частями РККА во время взятии Перми, произошедшего 25 декабря 1918 года. Остальные десять строевых сотен 1-го и 2-го Енисейских казачьих конных полков и запасная учебная казачья команда находились на месте своей постоянной дислокации, в Енисейской губернии, где они охраняли правительственные учреждения, следили за правопорядком во время проведения массовых демонстраций и митингов граждан, а позднее участвовали в борьбе с партизанским движением. Позднее оба Енисейских конных казачьих полка включены в отдельную Енисейскую казачью бригаду. Командиром этой бригады был назначен генерал А.И. Феофилов, начальником штаба – есаул Ковригин.
Согласно «Положению о самоохране», принятому правительством А.В. Колчака и 29 июля 1919 г. распространенному на все казачьи войска Азиатской России, включая и Енисейское казачье войско, их территории делились на «районы взаимопомощи». В каждом из таких районов имелось по одной - две местные дружины самообороны казачьих земель под командованием вахмистров или урядников, имеющих боевой опыт. В эти подразделения самоохраны зачислялись казаки в возрасте от 18 до 21 года и старше 45 лет. Казаки-дружинники жили по своим домам, и на службу привлекались лишь периодически, в случае обострения обстановки. Кроме того, в Енисейской губернии на местах были сформированы ещё несколько запасных и «учебных казачьих сотен, из казаков старших призывных возрастов.
станичное правление
Учитывая непростые реалии того времени, правительство адмирала А.В. Колчака в 1919 года разработало план призыва на военную службу молодых инородцев-предков хакасов. В результате проведенной сибирским правительством в мае 1919 года добровольной мобилизации инородцев, на военную службу были призваны 165 всадников из числа аскызских и минусинских татар. Новобранцы-хакасы, поступившие на военную службу, были сведены в "туземную инородческую казачью сотню". Историки и краеведы иногда именуют её «туземным или инородческим дивизионом». Судя по численности всадников, таким подразделением никогда не являлась. Следует также отметить, что инструкторами в этом подразделении были казаки из станиц расположенных в Минусинском уезде, знающие особенности быта и понимающие на бытовом уровне хакасский язык. Известны имена некоторых из них: таштыпский казак и георгиевский кавалер подхорунжий Валериан Серебрянников, арбатский казак Василий Сипкин и казак из Монока Модест Байкалов и другие…
материал В.А. Паршукова
В процессе обучения все всадники в ускоренном порядке неплохо овладели навыками верховой езды и стрельбы, однако в «рубке лозы» и других специфических упражнениях были слабы. После обучения азам военного дела это подразделение было отправлено на фронт. Командовали им казачьи офицеры. Были среди них и несколько офицеров-инородцев. Известны фамилии, как минимум, двух из них: сотник Барашков и подъесаул Тудояков. Из воспоминаний родственников последнего известно, что сам подъесаул Тудояков, пройдя многие сражения гражданской войны в Сибири, погиб в одной из рукопашных схваток с урянхайцами на территории Урянхайского края в 1920 году.
С учетом штатной численности всех регулярных казачьих частей ЕКВ, казаков из состава местных дружин самообороны, общее число енисейских казаков, призванных на службу по мобилизации в белую армию адмирала Колчака в 1919 году, вероятно, достигало не менее 2500-2600 человек. В годы гражданской войны в Сибири, численность енисейских казаков значительно уменьшилась. Прежде всего, это связано с большими потерями, понесенными 1-м и 2-м Енисейскими казачьими полками в кровопролитных боях с большевиками в 1918-19 годах в Минусинском и Красноярском уездах и Урянхайском крае. Несли потери они и в последующих боях, при отступлении белой армии в Забайкалье и Приморье.
После того, как под ударами РККА на северном участке Пермского фронта на Урале отступила и прекратила своё существование 1-я группа войск белой армии Колчака, а 2-я и 3-я его армии понесли тяжелое поражение от красных частей под Уфой и у Тобола, в сентябре 1919 года началось общее отступление всех белогвардейских войск в восточном направлении, вдоль Транссиба. Отступающие белые части преследовала 5-я армия РККА. Во время этого отступления на берегу Иртыша одновременно скопилось около 60 000 белогвардейцев и не менее 20 000 беженцев, шедших вместе с белогвардейцами.
Как вспоминал В.О. Вырыпаев – полковник, бывший командир 1-ой конной батареи, белоэмигрант. После эмиграции из России он проживал в Китае, Австралии и США : « …Начинало темнеть, когда западный берег Иртыша был занят десятками тысяч всевозможных повозок, сгрудившихся на берегу непроходимой мощной сибирской реки, по которой шла ранняя шуга*, плыли разной величины угловатые льдины. Кроме железнодорожного моста, другой переправы через Иртыш не было. Генерал Каппель тихо сказал: « если река к утру не замерзнет, то часы этих повозок сочтены. Фронт совсем не далеко, а враг – наседает. Ведь никакой иной переправы у нас здесь нет…».
С учетом штатной численности всех регулярных казачьих частей ЕКВ, казаков из состава местных дружин самообороны, общее число енисейских казаков, призванных на службу по мобилизации в белую армию адмирала Колчака в 1919 году, вероятно, достигало не менее 2500-2600 человек. В годы гражданской войны в Сибири, численность енисейских казаков значительно уменьшилась. Прежде всего, это связано с большими потерями, понесенными 1-м и 2-м Енисейскими казачьими полками в кровопролитных боях с большевиками в 1918-19 годах в Минусинском и Красноярском уездах и Урянхайском крае. Несли потери они и в последующих боях, при отступлении белой армии в Забайкалье и Приморье.
После того, как под ударами РККА на северном участке Пермского фронта на Урале отступила и прекратила своё существование 1-я группа войск белой армии Колчака, а 2-я и 3-я его армии понесли тяжелое поражение от красных частей под Уфой и у Тобола, в сентябре 1919 года началось общее отступление всех белогвардейских войск в восточном направлении, вдоль Транссиба. Отступающие белые части преследовала 5-я армия РККА. Во время этого отступления на берегу Иртыша одновременно скопилось около 60 000 белогвардейцев и не менее 20 000 беженцев, шедших вместе с белогвардейцами.
Как вспоминал В.О. Вырыпаев – полковник, бывший командир 1-ой конной батареи, белоэмигрант. После эмиграции из России он проживал в Китае, Австралии и США : « …Начинало темнеть, когда западный берег Иртыша был занят десятками тысяч всевозможных повозок, сгрудившихся на берегу непроходимой мощной сибирской реки, по которой шла ранняя шуга*, плыли разной величины угловатые льдины. Кроме железнодорожного моста, другой переправы через Иртыш не было. Генерал Каппель тихо сказал: « если река к утру не замерзнет, то часы этих повозок сочтены. Фронт совсем не далеко, а враг – наседает. Ведь никакой иной переправы у нас здесь нет…».
конный обоз
Однако мороз всё крепчал и к ночи он ещё более усилился. Плывущие по реке льдины останавливались и стали соединятся между собой тонкой, как паутина корочкой льда, которая с каждым часом крепла. Кто-то догадался плескать на только-только образовавшийся лёд воду, и она тотчас на сильном морозе моментально замерзала толстой коркой. Толщина льда стала такой, что сначала лед выдерживал только отдельно идущих людей, а к утру по льду на другой берег реки осторожно стали проходить повозки. Утром, когда совсем рассвело, мы увидели, что по множеству сделанных уходящими от опасности людьми тропинок, темной массой двигались спасенные господом богом и морозом обозы наших частей.
Так начался наш поход, позднее получивший в исторической литературе наименование «Сибирского и Ледяного». Уверен, что давным-давно пора перестать заключать в кавычки название этого похода белогвардейцев, проделавших этот нелегкий путь с осени 1919-го до марта 1920 годы. Вероятно, можно по разному относиться к событиям гражданской войны, оставаясь приверженцем той или иной стороны этого кровопролитного вооруженного конфликта. Тем не менее, одно несомненно: путь на восток отступавших белых армий был Великим. Например, если смотреть по протяженности пути, то это был путь длинной в 4 000 вёрст от Тобола до Читы; по количеству войск, участвовавших в нём; по трудности этого перехода; Этот поход был Сибирским – отступавшие белые войска ехали и шли по территории Сибири. И несомненно этот поход являлся Ледяным, в самом прямом смысле этого слова – отступающей белой армии пришлось по воде или льду форсировать многие великие сибирские реки, идти по льду плохо замерзающего быстрого Кана, а затем пересечь по льду озеро Байкал. Наконец, не будем забывать, что это отступление белогвардейцы осуществили в суровую сибирскую зимнюю пору.
Вероятно, эвакуация штаба Верховного правителя из Омска лишила белую армию общего командного руководства. Поезда, идущие друг за другом на расстоянии 40-50 шагов, еле ползли, постоянно останавливались среди полей и лесов. Большую часть своего пути, отступающая белая армия двигалась вдоль полотна железной дороги. Войска шли по жуткой сибирской тайге, впереди кавалеристы и казаки на своих конях прокладывали путь пехоте. За ними бесконечной вереницей тянулись сани-розвальни и кошевы, заполненные ранеными бойцами.
Тиф – это был самый настоящий бич всей отступающей белой армии. Он безжалостно косил все новых и новых бойцов, ряды которых во время отступления сильно поредели. По обе стороны армии шла целая армия голодных волков. Когда волки, раздраженные запахом людей, которыми можно было хорошо закусить, обнаглели в конец, то они попробовали напасть на отставшие сани одного из обозов, но были встречены пулеметной очередью и ружейным огнем солдат. Несколько штук из них было убито, однако уже через несколько времени, волки вновь вернулись, и стали пожирать трупы: «голод, как известно, не тётка».
Как вспоминал подполковник Ф.Ф. Мембом, бывший в ту пору командиром особой роты Волжской бригады белой армии: «Мы шли по дремучей сибирской тайге, обессиленные и измученные. Вскоре у нас закончились последние запасы консервов. Стали есть падшую конину. Когда кончился хлеб, перешли на «заваруху» - смесь муки с водой из снега, своеобразный клейстер. Кончились спички, не стало костров. Спали прямо на снегу, засыпая, многие из наших товарищей уже не посыпались и умирали во сне. Сотни вёрст глубокого снега, столетние деревья и непроходимый кустарник, снега по пояс… Без дорог, по таёжным тропам, шла Сибирская белая армия шаг за шагом без всякого ропота за своим вождем – генералом В.О. Каппелем...
С оставлением белогвардейцами Новониколаевска, (ныне Новосибирска), случившееся 12 декабря 1919 г. отступление белогвардейцев на восток страны, по существу приняло необратимый характер. С непрерывными боями войска генерала В.О. Каппеля отходят на восток вдоль железной дороги - Транссиба, испытывая огромные лишения в условиях 30-40 градусного мороза, в конце концов, совершив беспримерный 3000-верстный путь от Омска до Забайкалья. По приказу адмирала Колчака, он объединил под своим командованием, оставшиеся в его распоряжении силы, численностью до 30 000 человек. В последних числах декабря 1919 г. генерал В.О. Каппель по служебным делам находился в Ачинске. Следует отметить, что здесь он, ввиду разногласий с чехами, вызвал на дуэль командующего объединенными войсками чехов и словаков в Сибири г-на Сырового, за выдачу большевикам адмирала Колчака, в обмен на захваченное чехословаками русское царское золото и купленный тем свободный проезд чехов до Владивостока.
Так начался наш поход, позднее получивший в исторической литературе наименование «Сибирского и Ледяного». Уверен, что давным-давно пора перестать заключать в кавычки название этого похода белогвардейцев, проделавших этот нелегкий путь с осени 1919-го до марта 1920 годы. Вероятно, можно по разному относиться к событиям гражданской войны, оставаясь приверженцем той или иной стороны этого кровопролитного вооруженного конфликта. Тем не менее, одно несомненно: путь на восток отступавших белых армий был Великим. Например, если смотреть по протяженности пути, то это был путь длинной в 4 000 вёрст от Тобола до Читы; по количеству войск, участвовавших в нём; по трудности этого перехода; Этот поход был Сибирским – отступавшие белые войска ехали и шли по территории Сибири. И несомненно этот поход являлся Ледяным, в самом прямом смысле этого слова – отступающей белой армии пришлось по воде или льду форсировать многие великие сибирские реки, идти по льду плохо замерзающего быстрого Кана, а затем пересечь по льду озеро Байкал. Наконец, не будем забывать, что это отступление белогвардейцы осуществили в суровую сибирскую зимнюю пору.
Вероятно, эвакуация штаба Верховного правителя из Омска лишила белую армию общего командного руководства. Поезда, идущие друг за другом на расстоянии 40-50 шагов, еле ползли, постоянно останавливались среди полей и лесов. Большую часть своего пути, отступающая белая армия двигалась вдоль полотна железной дороги. Войска шли по жуткой сибирской тайге, впереди кавалеристы и казаки на своих конях прокладывали путь пехоте. За ними бесконечной вереницей тянулись сани-розвальни и кошевы, заполненные ранеными бойцами.
Тиф – это был самый настоящий бич всей отступающей белой армии. Он безжалостно косил все новых и новых бойцов, ряды которых во время отступления сильно поредели. По обе стороны армии шла целая армия голодных волков. Когда волки, раздраженные запахом людей, которыми можно было хорошо закусить, обнаглели в конец, то они попробовали напасть на отставшие сани одного из обозов, но были встречены пулеметной очередью и ружейным огнем солдат. Несколько штук из них было убито, однако уже через несколько времени, волки вновь вернулись, и стали пожирать трупы: «голод, как известно, не тётка».
Как вспоминал подполковник Ф.Ф. Мембом, бывший в ту пору командиром особой роты Волжской бригады белой армии: «Мы шли по дремучей сибирской тайге, обессиленные и измученные. Вскоре у нас закончились последние запасы консервов. Стали есть падшую конину. Когда кончился хлеб, перешли на «заваруху» - смесь муки с водой из снега, своеобразный клейстер. Кончились спички, не стало костров. Спали прямо на снегу, засыпая, многие из наших товарищей уже не посыпались и умирали во сне. Сотни вёрст глубокого снега, столетние деревья и непроходимый кустарник, снега по пояс… Без дорог, по таёжным тропам, шла Сибирская белая армия шаг за шагом без всякого ропота за своим вождем – генералом В.О. Каппелем...
С оставлением белогвардейцами Новониколаевска, (ныне Новосибирска), случившееся 12 декабря 1919 г. отступление белогвардейцев на восток страны, по существу приняло необратимый характер. С непрерывными боями войска генерала В.О. Каппеля отходят на восток вдоль железной дороги - Транссиба, испытывая огромные лишения в условиях 30-40 градусного мороза, в конце концов, совершив беспримерный 3000-верстный путь от Омска до Забайкалья. По приказу адмирала Колчака, он объединил под своим командованием, оставшиеся в его распоряжении силы, численностью до 30 000 человек. В последних числах декабря 1919 г. генерал В.О. Каппель по служебным делам находился в Ачинске. Следует отметить, что здесь он, ввиду разногласий с чехами, вызвал на дуэль командующего объединенными войсками чехов и словаков в Сибири г-на Сырового, за выдачу большевикам адмирала Колчака, в обмен на захваченное чехословаками русское царское золото и купленный тем свободный проезд чехов до Владивостока.
станция Ачинск
На Транссибе - Великой Сибирской железнодорожной магистрали скопились десятки эшелонов отступающих под натиском красных войск дивизий белогвардейцев. Даже поезду Верховного правителя адмирала Колчака пришлось продвигаться по железной дороге со скоростью 3-5 километров час. В Ачинске же в стоящих на станции эшелонах буквально жили тысячи и тысячи людей. Всех их белогвардейскому командованию и железнодорожникам срочно надо было перебросить на восток — белым и царским офицерам, чиновникам и их семьям приближавшаяся Красная армия и советская власть ничего хорошего не сулила в принципе. Железнодорожники были бы рады пропустить все поезда, но им мешали чехи — тысячи чехословацких вагонов с награбленным русским добром создали настоящую «пробку» на Транссибе. В итоге на небольшой сибирской станции оказались не только военные, но и огромное количество беженцев и различного имущества, самым же опасным грузом среди всего военного имущества были взрывчатка и боеприпасы. 29 декабря 1919 года на станции внезапно раздался оглушительный взрыв. Несколько поездов в мгновение ока превратились в груды искореженного металла. От них остались только разорванные куски металла и дерева. И множество фрагментов изуродованных человеческих тел...
Этот взрыв на станции Ачинск, произошедший 29 декабря 1919 года - во время отступления белогвардейцев на восток, был и остаётся до сих пор неким белым пятном в истории гражданской войны в Сибири. И это, несмотря на то, что об этом трагическом и кровавом событии осталось достаточное количество воспоминаний белых эмигрантов и красных повстанцев, тем не менее, точные причины мощного взрыва остаются неизвестными до сих пор. Одни исследователи этой темы ставят на нелепую случайность, другие — на ужасную диверсию большевиков. Так что же произошло в маленьком уездном городке Ачинске чуть более века назад? Ачинск с населением едва ли превышающим десять тысяч человек в конце 1919 года был похож на огромный человеческий «муравейник». Кого здесь только не было: военнослужащие нескольких дивизий отступающей белой армии адмирала Колчака и многочисленные гражданские беженцы заполнили этот небольшой сибирский город и с железнодорожную станцию при нём. Отойдя под сильным напором Красной армии до Ачинска, армия адмирала Колчака оказались зажатыми между двух огней: с запада на них наступали части 5-й армии красных, на востоке Транссибирскую железнодорожную магистраль перекрыл красноярский гарнизон, только что перешедший на сторону большевиков. Возникла реальная угроза полного окружения и уничтожения сибирских белых армий. К тому же, в это время белогвардейским частям генерала Каппеля приходилось сражаться не только с частями РККА и отрядами красных партизан Щетинкина Краченко и Сургуладзе, но и с "зелеными партизанами" под командой тов. Рогова, которые отличались особой жестокостью. Отряды Красной армии под командованием тов. Эйхе настигли в Ачинске отступавших 2-ю и 3-ю колчаковские армии под командованием генерала В.О.Каппеля, С юга Енисейской губернии в те же дни на станцию Кемчуг вышла партизанская армия П.Е.Щетинкина - А.Д.Кравченко. В связи с этим произошла новая активизация некоторых других партизанских отрядов, ранее распущенных по домам.
Все те, кто мог, цепляясь за белую армию, продолжал уходить с нею в глухую бездорожную зимнюю сибирскую тайгу, тот мог еще рассчитывать вырваться из когтей надвинувшейся смерти и дикого ужаса, но кто и этой возможности не имел, тот должен был выбирать: погибнуть или сдавался на милость большевиков. Позднее все уцелевшие пленные-белогвардейцы, как и многие сочувствовавшие им лица из числа гражданских беженцев, прошли через ужасы Красноярского концентрационного лагеря…
Бывший главком генерал Константин Сахаров, чуть ранее отстраненный Колчаком от командования войсками, вспоминал об этом эпизоде следующее: «… только-только я вернулся из города на станцию. Вошел в свой вагон, и в этот момент по моим ушам ударила звуковая волна. За звуком стеклянная крошка окон полетела в лицо, на полушубок. Схватив винтовку, я тут же бросился из вагона прочь. На перроне он лицом к лицу столкнулся с новым главкомом генералом Владимиром Каппелем, который уже спешил взять ситуацию под свой контроль. Когда я осмотрелся, то увидел смятение и полный разгром на платформе у вокзала. Ничком лежали несколько убитых, и их теплые тела все еще содрогались последними конвульсиями. Бежали женщины с окровавленными лицами и руками; вот солдаты пронесли мимо меня раненого, в котором я с трудом узнал своего кучера-казака, только что вернувшегося со мной из поездки. Он весь обгорел. В середине штабного эшелона горели вагоны, бросая вверх огромные, жадные языки ярко-красного пламени. В результате взрыва многие правительственные части находились в шоке. Никто не мог сказать, что произошло. Ждали, что вслед за этим мощнейшим взрывом начнется нападение красных. Из города спешно вызвали добровольческие отряды, организовывали из уцелевших бойцов смешанные патрули. Однако большевистских атак не последовало…».
Вероятно, что этот мощнейший взрыв на Транссибе, в одночасье унесший множество человеческих жизней, вначале для красных партизан так же явился полной неожиданностью. В противном случае, командиры красных партизан обязательно бы воспользовались возникшей сумятицей в стане своих врагов, и тотчас же перешли бы в наступление. Однако этого не случилось. Более того, Красная армия вошла в этот уездный город только в начале января 1920 года. Последствия взрыва на станции в Ачинске, случившегося в конце декабря 1919 года, были действительно ужасными. От мощного взрыва погибло несколько сотен людей. В том числе погиб почти весь конвой главнокомандующего, состоящий из казаков 2-го Енисейского казачьего полка.
Штабс-капитан Дмитрий Решетников, который в те далекие от нас годы был офицером Красноуфимского кавдивизиона белой армии, также являлся очевидцем той человеческой трагедии. Более того, он оказался на станции Ачинск всего через несколько часов после взрыва, и насчитал без мало почти тысячу тел погибших людей. Кроме того, многие военные и гражданские лица после этого взрыва просто пропали без вести. Предположительно, в то же время на ст. Ачинск находился и соратник полярного исследователя Арктики Георгия Седова штурман Владимир Альбанов, который с большой вероятностью также погиб во время этой трагедии. Среди погибших были обнаружены тела генерал-майор генерального штаба Голицына и начальника статотдела ЕКВ А.Г. Шахматова. Также пострадало большое число гражданских лиц из числа местного населения.
По воспоминаниям очевидцев, все последующие дни после взрыва, ближайшие окрестности железнодорожной станции Ачинск, как писали в местных газетах, напоминали «царство мертвецов». Вдоль железнодорожных путей были сложены тела погибших и фрагменты оторванных взрывом фрагментов человеческих тел, их оторванные руки и ноги. Между этими пирамидами бродили мародеры различных мастей, не брезговавшие снимать с человеческих останков обнаруженные драгоценности. Эта мрачная, зимняя картина трагедии ужаснула многих очевидцев взрыва. И они пронесли память о той трагедии через многие десятилетия, оставив свои воспоминания о ней.
До сих пор нет ясности в том, что же стало причиной взрыва. Известно, что на станции скопилось много эшелонов и много различного народа, желающего по каким-то причинам во чтобы то ни стало избежать встречи с наступающими советскими войсками. Масса людей сновали туда и сюда через вагонные площадки или прямо под вагонами. В общем, несмотря на сильный сибирский мороз, станция в те дни больше походила на большой человеческий муравейник. Эшелон штаба фронта стоял на восток от центра станции. Немного позади от него стояли 3 цистерны с бензином, и рядом были расположены 2 вагона с черным порохом, неизвестно кому принадлежавших. С другой стороны на станции стоял эшелон 1-ой Сибирской Армии генерала Пепеляева, к тому времени уже вышедший из подчинения генерала Каппеля. Командир одного из этих подразделений, некто капитан Зубов, по каким-то своим, только ему понятным соображениям, устроил прямо на путях товарообмен лишних винтовок и револьверов. Их меняли на черный порох, который находился в нескольких соседних вагонах и был упакован в бочках, совершенно не удобных для переноски. Поэтому солдаты из подразделения Зубова стали насыпать порох в мешки. А так как мешки оказались недостаточно прочными, порох из них малыми порциями просыпался на снег, по сути образуя черную тропинку. Вероятно, кто-то из проходивших мимо людей неосмотрительно бросил на землю тлеющий окурок, тут же произошло самовозгорание пороха, от которого и детонировали вагоны с порохом и бензином.
Вызывает интерес, что ещё в ноябре Реввоенсовет 5-й Красной армии, действовавшей на этом направлении против колчаковцев, направил отрядам енисейских партизан свою секретную директиву: активнее действовать на участке железной дороги между Ачинском и Красноярском. Партизанам в частности, приказали: «произвести крупные разрушения дорог, взрывая мосты, водокачки и производя крушения поездов, с таким расчетом, чтобы исправление их потребовало бы много времени». И, наконец, в качестве ещё одной из причин, называли неосторожность при перегрузке мин в вагонах военно-морского арсенала.
Несомненно, что все эти версии имеют свои «за» и «против». Так, член Ачинского совета, большевик П.Г.Ильченко вспоминал, что «…белые при отступлении минировали склады рядом с железнодорожной станцией. На втором этаже склада боеприпасов колчаковцы разместили 350 арестованных солдат, не желавших воевать против красных. Чтобы их освободить, большевики-подпольщики и организовали этот подрыв. Два человека были убиты, еще двое ранены, но всем остальным удалось бежать. Однако тут и произошло непоправимое - после первого, сравнительно небольшого взрыва, тут же раздался второй, намного более сильный взрыв, который и стал причиной этой трагедии.
Печатное издание «Красный стрелок» (газета 5 армии РККА-прим. авт.) в номере от 10 января 1920 года опубликовало следующую информацию о случившемся взрыве: «…в 15 час. 21 мин. пополудни на станции Ачинск произошел сильный случайный взрыв вагона с динамитом, после чего загорелись цистерны с бензином и стали взрываться артиллерийские снаряды. В здании вокзала выбиты все стекла и снесена крыша. Трупы людей и лошадей застряли в телеграфных проводах. Сила взрыва оказалась таковой, что фрагменты трупов людей и лошадей были отброшены силой взрыва на полторы версты от эпицентра взрыва. Винтовки, выброшенные силой взрыва из вагонов, вкалывались штыками в крыши окрестных строений. По информации свидетелей, был разбит поезд генерала В.О. Каппеля. Железнодорожные пути в окрестностях станции искорежены и исковерканы. Составы представляют собой какие-то фантасмагорические массы различной формы..." Эта мрачная, зимняя картина ужасала многих очевидцев даже спустя некоторое время.
Воспоминания белогвардейского полковника Обертюхина, бывшего начальника штаба белой армии, который также был очевидцем взрыва, ужасает своими деталями: «…По дороге, в Ачинске, пришлось наблюдать печальные остатки разрушений, произведенных взрывом мин, которые находились в одном из эшелонов морского ведомства. Страшный взрыв, разрушивший почти до основания сразу пять воинских эшелонов, стоявших на станционных путях, парализовал всё дальнейшее движение, а его последствия произвели такое неизгладимо тягостное впечатление на многих чинов белой армии. Многие из них, почти в открытую, заговорили о невозможности дальнейшего сопротивления большевикам и о необходимости прекращения против них вооруженной борьбы. Все тогда почему-то были уверены, что ачинский взрыв был организован или тайными агентами большевиков, или партизанами Щетинкина, которые действовали в Минусинском уезде. … По общему мнению многих высокопоставленных чинов белогвардейской армии, генерал В.О. Каппель совершенно напрасно предпринял тяжелое обходное движение всеми силами своей армии вокруг Красноярска с севера, тогда как последний можно было бы взять без особого сопротивления, простой, но хорошо подготовленной, лобовой атакой.
Очевидно, даже у военачальников, перенесших слишком длительное нервное и военное напряжение в течение нескольких лет первой мировой и гражданской войн, в конце концов, силы для их активного противодействия большевикам почти иссякли. Или они настолько сами «выдохлись», что предпочитали идти в отступ по «линии наименьшего сопротивления». Вероятно, что инициатива и активность, видимо, к этому моменту твердо покинули ряды белой армии в Сибири, и она стремилась избежать окружения и любой ценой уйти на восток». По мнению генерала Каппеля, продолжение продвижения по железной дороге на восток, через Красноярск, не обещало никакого успеха. Тут же, на станционных путях, приходилось наблюдать картину полной растерянности среди тех из чинов штаба и военнослужащих других эшелонов, которые были перегружены своими семьями и вещами до чрезвычайности и в этой безвыходной обстановке, без всякой надежды достать лошадей и сани для дальнейшего путешествия, не знали, что делать в дальнейшем. Они, действительно, были в безысходном и трагическом положении.
В это время стало известно, что и в самом Красноярске было не намного лучше. Там произошло большевистское восстание. Военная власть в городе перешла в руки бывшего начальника формировавшейся здесь дивизии, генерала Зиневича, который желая сохранить свою жизнь, вступил в сговор с местными большевиками. Он воспротивился дальнейшему продвижению через Красноярск отступающей белой армии генерала В.О. Каппеля. О местонахождении адмирала Колчака также не имелось к тому времени никаких сведений.
Бои под Красноярском – «Красноярская боевая операция» в истории гражданской войны упоминается очень редко, а во многих трудах и учебниках истории она по каким-то причинам не упоминается совсем. А ведь чуть более 100 лет назад, в декабре 1919 года (по старому стилю), в Красноярске и его окрестностях на территории 8000 квадратных километров, от Ачинска до Канска, у Транссиба в не премиримом противостоянии белых и красных сошлись лицом к лицу до 100000 человек. Получив от адмирала Колчака телеграмму с приказом уничтожить бунт генерала Зиневича, главком Каппель всё-таки решил штурмовать Красноярск, под которым между противоборствующими сторонами произошли ожесточенные бои в период с 5 на 6 января 1920 года. Однако гарнизон Красноярска, усиленный свежими боевыми формированиями из рабочих дружин, оказал упорное сопротивление белогвардейцам. Несмотря на отсутствие артиллерии и недостаток патронов, белая пехота сумела войти в город. Оставалось проявить ещё несколько усилий и ударов по позициям красных, чтобы затем очистить его. Но в это время со стороны железнодорожной станции неожиданно появился стреляющий бронепоезд. И начальник атакующих белогвардейских частей, полковник Макри, самовольно отдал приказ об отходе из губернского города. Белогвардейцы дрогнули и поспешно отошли, понеся при этом большие потери: из 680 человек вышли из боя 380 штыков».
В период с 23-25 декабря 1919 года части белых оставили Транссиб и разными дорогами двинулись в обход Красноярска. Части генерала Н.А.Галкина поднялись через распадок в верховья р. Бузим. У Устюга и волостного села Шилы их встретили вооруженные отряды красных партизан. В этом бою генерал Галкин погиб. Отступая от Шилы белогвардейцы пришли в деревню Хлоптуновскую. Части генерал-майора А.П.Перхурова пересекли Енисейский тракт в районе села Погорелка. Миновав Карымскую и волостное село Сухобузимское, вышли на Енисей в окрестностях станицы Атаманово. Главные части 2-ой и 3-ей армий через село Частоостровское прошли по берегу Енисея до Балчуга и Кана.
В целом, вместе держались около 40000 солдат и гражданских беженцев. При этом удобный путь для отхода по железной дороге белогвардейцам также пришлось оставить. Весь дальнейший путь отступающей белой армии генерала Каппеля проходил по замерзшему льду замерзшего Енисея, на который его войска вышли 7 января 1920 г., а затем отступающие войска двинулись по реке Кан. Погибли в боях, разбежались по окрестным деревням и селам, или были взяты в плен, умерли от голода и болезней или замерзли при походе по Кану около 25000 солдат белой армии генерала В.О. Каппеля и мирных беженцев; В эти же дни погибло и несколько тысяч красноармейцев и партизан и жителей сочувствующих советской власти крестьян в пригородных волостях.
Дальнейшие события нарастали как снежный ком - на исходе зимы в сырую погоду. Никакой передышки белые не могли себе позволить. Части 5-ой Красной Армии догнали их арьергарды. Доехав в поездах до станции Зеледеево, все военачальники во главе с генералом Каппелем 21 декабря пересели в сани, кошовки, телеги, кибитки. Штабы отступавших с обозами 2-ой и 3-ей армий уже знали, что с юга наперерез им движется партизанская армия Щетинкина. Поэтому они стремились до ее прихода пройти крупные железнодорожные станции.
Как позднее свидетельствовал штабс-капитан Д.И. Решетников, командир Красноуфимского артиллерийского дивизиона: «20 декабря пришли в Мотатырь близ ст.Кемчуг. Как в тумане идут дни. В дивизии много больных тифом. Орудия пришлось бросить, сняли замки и панорамы. Холодно, идем ночами, к утру приходим в опустевшую от обозов деревню и стоим до 12 часов ночи, а затем снова начинаем движение. В монастыре купили 200 пудов овса. Станцию Кемчуг прошли под вечер, там стояла Иркутская дивизия, и для нас не было места. 22 декабря мы в Заледеево, в 27 верстах от Красноярска. Село забито войсками до отказа». В рождественские дни декабря 1919 года (здесь и далее – по старому стилю), потеряв в Красноярской операции до 25000 человек, и получив на западных рубежах города неожиданно мощный отпор, белогвардейцы-каппелевцы вместе с беженцами (до 40000 человек) хлынули по дорогам пригородных волостей, по Енисею и Кану, с целью вновь выйти на Транссиб. С большими потерями им удалось это осуществить и выйти на магистраль. Несмотря на это, тыл у Колчака был непрочным, до трети мобилизованных им солдат дезертировали и остались в деревнях и селах, через которые проходили отступающие войска.
Этот взрыв на станции Ачинск, произошедший 29 декабря 1919 года - во время отступления белогвардейцев на восток, был и остаётся до сих пор неким белым пятном в истории гражданской войны в Сибири. И это, несмотря на то, что об этом трагическом и кровавом событии осталось достаточное количество воспоминаний белых эмигрантов и красных повстанцев, тем не менее, точные причины мощного взрыва остаются неизвестными до сих пор. Одни исследователи этой темы ставят на нелепую случайность, другие — на ужасную диверсию большевиков. Так что же произошло в маленьком уездном городке Ачинске чуть более века назад? Ачинск с населением едва ли превышающим десять тысяч человек в конце 1919 года был похож на огромный человеческий «муравейник». Кого здесь только не было: военнослужащие нескольких дивизий отступающей белой армии адмирала Колчака и многочисленные гражданские беженцы заполнили этот небольшой сибирский город и с железнодорожную станцию при нём. Отойдя под сильным напором Красной армии до Ачинска, армия адмирала Колчака оказались зажатыми между двух огней: с запада на них наступали части 5-й армии красных, на востоке Транссибирскую железнодорожную магистраль перекрыл красноярский гарнизон, только что перешедший на сторону большевиков. Возникла реальная угроза полного окружения и уничтожения сибирских белых армий. К тому же, в это время белогвардейским частям генерала Каппеля приходилось сражаться не только с частями РККА и отрядами красных партизан Щетинкина Краченко и Сургуладзе, но и с "зелеными партизанами" под командой тов. Рогова, которые отличались особой жестокостью. Отряды Красной армии под командованием тов. Эйхе настигли в Ачинске отступавших 2-ю и 3-ю колчаковские армии под командованием генерала В.О.Каппеля, С юга Енисейской губернии в те же дни на станцию Кемчуг вышла партизанская армия П.Е.Щетинкина - А.Д.Кравченко. В связи с этим произошла новая активизация некоторых других партизанских отрядов, ранее распущенных по домам.
Все те, кто мог, цепляясь за белую армию, продолжал уходить с нею в глухую бездорожную зимнюю сибирскую тайгу, тот мог еще рассчитывать вырваться из когтей надвинувшейся смерти и дикого ужаса, но кто и этой возможности не имел, тот должен был выбирать: погибнуть или сдавался на милость большевиков. Позднее все уцелевшие пленные-белогвардейцы, как и многие сочувствовавшие им лица из числа гражданских беженцев, прошли через ужасы Красноярского концентрационного лагеря…
Бывший главком генерал Константин Сахаров, чуть ранее отстраненный Колчаком от командования войсками, вспоминал об этом эпизоде следующее: «… только-только я вернулся из города на станцию. Вошел в свой вагон, и в этот момент по моим ушам ударила звуковая волна. За звуком стеклянная крошка окон полетела в лицо, на полушубок. Схватив винтовку, я тут же бросился из вагона прочь. На перроне он лицом к лицу столкнулся с новым главкомом генералом Владимиром Каппелем, который уже спешил взять ситуацию под свой контроль. Когда я осмотрелся, то увидел смятение и полный разгром на платформе у вокзала. Ничком лежали несколько убитых, и их теплые тела все еще содрогались последними конвульсиями. Бежали женщины с окровавленными лицами и руками; вот солдаты пронесли мимо меня раненого, в котором я с трудом узнал своего кучера-казака, только что вернувшегося со мной из поездки. Он весь обгорел. В середине штабного эшелона горели вагоны, бросая вверх огромные, жадные языки ярко-красного пламени. В результате взрыва многие правительственные части находились в шоке. Никто не мог сказать, что произошло. Ждали, что вслед за этим мощнейшим взрывом начнется нападение красных. Из города спешно вызвали добровольческие отряды, организовывали из уцелевших бойцов смешанные патрули. Однако большевистских атак не последовало…».
Вероятно, что этот мощнейший взрыв на Транссибе, в одночасье унесший множество человеческих жизней, вначале для красных партизан так же явился полной неожиданностью. В противном случае, командиры красных партизан обязательно бы воспользовались возникшей сумятицей в стане своих врагов, и тотчас же перешли бы в наступление. Однако этого не случилось. Более того, Красная армия вошла в этот уездный город только в начале января 1920 года. Последствия взрыва на станции в Ачинске, случившегося в конце декабря 1919 года, были действительно ужасными. От мощного взрыва погибло несколько сотен людей. В том числе погиб почти весь конвой главнокомандующего, состоящий из казаков 2-го Енисейского казачьего полка.
Штабс-капитан Дмитрий Решетников, который в те далекие от нас годы был офицером Красноуфимского кавдивизиона белой армии, также являлся очевидцем той человеческой трагедии. Более того, он оказался на станции Ачинск всего через несколько часов после взрыва, и насчитал без мало почти тысячу тел погибших людей. Кроме того, многие военные и гражданские лица после этого взрыва просто пропали без вести. Предположительно, в то же время на ст. Ачинск находился и соратник полярного исследователя Арктики Георгия Седова штурман Владимир Альбанов, который с большой вероятностью также погиб во время этой трагедии. Среди погибших были обнаружены тела генерал-майор генерального штаба Голицына и начальника статотдела ЕКВ А.Г. Шахматова. Также пострадало большое число гражданских лиц из числа местного населения.
По воспоминаниям очевидцев, все последующие дни после взрыва, ближайшие окрестности железнодорожной станции Ачинск, как писали в местных газетах, напоминали «царство мертвецов». Вдоль железнодорожных путей были сложены тела погибших и фрагменты оторванных взрывом фрагментов человеческих тел, их оторванные руки и ноги. Между этими пирамидами бродили мародеры различных мастей, не брезговавшие снимать с человеческих останков обнаруженные драгоценности. Эта мрачная, зимняя картина трагедии ужаснула многих очевидцев взрыва. И они пронесли память о той трагедии через многие десятилетия, оставив свои воспоминания о ней.
До сих пор нет ясности в том, что же стало причиной взрыва. Известно, что на станции скопилось много эшелонов и много различного народа, желающего по каким-то причинам во чтобы то ни стало избежать встречи с наступающими советскими войсками. Масса людей сновали туда и сюда через вагонные площадки или прямо под вагонами. В общем, несмотря на сильный сибирский мороз, станция в те дни больше походила на большой человеческий муравейник. Эшелон штаба фронта стоял на восток от центра станции. Немного позади от него стояли 3 цистерны с бензином, и рядом были расположены 2 вагона с черным порохом, неизвестно кому принадлежавших. С другой стороны на станции стоял эшелон 1-ой Сибирской Армии генерала Пепеляева, к тому времени уже вышедший из подчинения генерала Каппеля. Командир одного из этих подразделений, некто капитан Зубов, по каким-то своим, только ему понятным соображениям, устроил прямо на путях товарообмен лишних винтовок и револьверов. Их меняли на черный порох, который находился в нескольких соседних вагонах и был упакован в бочках, совершенно не удобных для переноски. Поэтому солдаты из подразделения Зубова стали насыпать порох в мешки. А так как мешки оказались недостаточно прочными, порох из них малыми порциями просыпался на снег, по сути образуя черную тропинку. Вероятно, кто-то из проходивших мимо людей неосмотрительно бросил на землю тлеющий окурок, тут же произошло самовозгорание пороха, от которого и детонировали вагоны с порохом и бензином.
Вызывает интерес, что ещё в ноябре Реввоенсовет 5-й Красной армии, действовавшей на этом направлении против колчаковцев, направил отрядам енисейских партизан свою секретную директиву: активнее действовать на участке железной дороги между Ачинском и Красноярском. Партизанам в частности, приказали: «произвести крупные разрушения дорог, взрывая мосты, водокачки и производя крушения поездов, с таким расчетом, чтобы исправление их потребовало бы много времени». И, наконец, в качестве ещё одной из причин, называли неосторожность при перегрузке мин в вагонах военно-морского арсенала.
Несомненно, что все эти версии имеют свои «за» и «против». Так, член Ачинского совета, большевик П.Г.Ильченко вспоминал, что «…белые при отступлении минировали склады рядом с железнодорожной станцией. На втором этаже склада боеприпасов колчаковцы разместили 350 арестованных солдат, не желавших воевать против красных. Чтобы их освободить, большевики-подпольщики и организовали этот подрыв. Два человека были убиты, еще двое ранены, но всем остальным удалось бежать. Однако тут и произошло непоправимое - после первого, сравнительно небольшого взрыва, тут же раздался второй, намного более сильный взрыв, который и стал причиной этой трагедии.
Печатное издание «Красный стрелок» (газета 5 армии РККА-прим. авт.) в номере от 10 января 1920 года опубликовало следующую информацию о случившемся взрыве: «…в 15 час. 21 мин. пополудни на станции Ачинск произошел сильный случайный взрыв вагона с динамитом, после чего загорелись цистерны с бензином и стали взрываться артиллерийские снаряды. В здании вокзала выбиты все стекла и снесена крыша. Трупы людей и лошадей застряли в телеграфных проводах. Сила взрыва оказалась таковой, что фрагменты трупов людей и лошадей были отброшены силой взрыва на полторы версты от эпицентра взрыва. Винтовки, выброшенные силой взрыва из вагонов, вкалывались штыками в крыши окрестных строений. По информации свидетелей, был разбит поезд генерала В.О. Каппеля. Железнодорожные пути в окрестностях станции искорежены и исковерканы. Составы представляют собой какие-то фантасмагорические массы различной формы..." Эта мрачная, зимняя картина ужасала многих очевидцев даже спустя некоторое время.
Воспоминания белогвардейского полковника Обертюхина, бывшего начальника штаба белой армии, который также был очевидцем взрыва, ужасает своими деталями: «…По дороге, в Ачинске, пришлось наблюдать печальные остатки разрушений, произведенных взрывом мин, которые находились в одном из эшелонов морского ведомства. Страшный взрыв, разрушивший почти до основания сразу пять воинских эшелонов, стоявших на станционных путях, парализовал всё дальнейшее движение, а его последствия произвели такое неизгладимо тягостное впечатление на многих чинов белой армии. Многие из них, почти в открытую, заговорили о невозможности дальнейшего сопротивления большевикам и о необходимости прекращения против них вооруженной борьбы. Все тогда почему-то были уверены, что ачинский взрыв был организован или тайными агентами большевиков, или партизанами Щетинкина, которые действовали в Минусинском уезде. … По общему мнению многих высокопоставленных чинов белогвардейской армии, генерал В.О. Каппель совершенно напрасно предпринял тяжелое обходное движение всеми силами своей армии вокруг Красноярска с севера, тогда как последний можно было бы взять без особого сопротивления, простой, но хорошо подготовленной, лобовой атакой.
Очевидно, даже у военачальников, перенесших слишком длительное нервное и военное напряжение в течение нескольких лет первой мировой и гражданской войн, в конце концов, силы для их активного противодействия большевикам почти иссякли. Или они настолько сами «выдохлись», что предпочитали идти в отступ по «линии наименьшего сопротивления». Вероятно, что инициатива и активность, видимо, к этому моменту твердо покинули ряды белой армии в Сибири, и она стремилась избежать окружения и любой ценой уйти на восток». По мнению генерала Каппеля, продолжение продвижения по железной дороге на восток, через Красноярск, не обещало никакого успеха. Тут же, на станционных путях, приходилось наблюдать картину полной растерянности среди тех из чинов штаба и военнослужащих других эшелонов, которые были перегружены своими семьями и вещами до чрезвычайности и в этой безвыходной обстановке, без всякой надежды достать лошадей и сани для дальнейшего путешествия, не знали, что делать в дальнейшем. Они, действительно, были в безысходном и трагическом положении.
В это время стало известно, что и в самом Красноярске было не намного лучше. Там произошло большевистское восстание. Военная власть в городе перешла в руки бывшего начальника формировавшейся здесь дивизии, генерала Зиневича, который желая сохранить свою жизнь, вступил в сговор с местными большевиками. Он воспротивился дальнейшему продвижению через Красноярск отступающей белой армии генерала В.О. Каппеля. О местонахождении адмирала Колчака также не имелось к тому времени никаких сведений.
Бои под Красноярском – «Красноярская боевая операция» в истории гражданской войны упоминается очень редко, а во многих трудах и учебниках истории она по каким-то причинам не упоминается совсем. А ведь чуть более 100 лет назад, в декабре 1919 года (по старому стилю), в Красноярске и его окрестностях на территории 8000 квадратных километров, от Ачинска до Канска, у Транссиба в не премиримом противостоянии белых и красных сошлись лицом к лицу до 100000 человек. Получив от адмирала Колчака телеграмму с приказом уничтожить бунт генерала Зиневича, главком Каппель всё-таки решил штурмовать Красноярск, под которым между противоборствующими сторонами произошли ожесточенные бои в период с 5 на 6 января 1920 года. Однако гарнизон Красноярска, усиленный свежими боевыми формированиями из рабочих дружин, оказал упорное сопротивление белогвардейцам. Несмотря на отсутствие артиллерии и недостаток патронов, белая пехота сумела войти в город. Оставалось проявить ещё несколько усилий и ударов по позициям красных, чтобы затем очистить его. Но в это время со стороны железнодорожной станции неожиданно появился стреляющий бронепоезд. И начальник атакующих белогвардейских частей, полковник Макри, самовольно отдал приказ об отходе из губернского города. Белогвардейцы дрогнули и поспешно отошли, понеся при этом большие потери: из 680 человек вышли из боя 380 штыков».
В период с 23-25 декабря 1919 года части белых оставили Транссиб и разными дорогами двинулись в обход Красноярска. Части генерала Н.А.Галкина поднялись через распадок в верховья р. Бузим. У Устюга и волостного села Шилы их встретили вооруженные отряды красных партизан. В этом бою генерал Галкин погиб. Отступая от Шилы белогвардейцы пришли в деревню Хлоптуновскую. Части генерал-майора А.П.Перхурова пересекли Енисейский тракт в районе села Погорелка. Миновав Карымскую и волостное село Сухобузимское, вышли на Енисей в окрестностях станицы Атаманово. Главные части 2-ой и 3-ей армий через село Частоостровское прошли по берегу Енисея до Балчуга и Кана.
В целом, вместе держались около 40000 солдат и гражданских беженцев. При этом удобный путь для отхода по железной дороге белогвардейцам также пришлось оставить. Весь дальнейший путь отступающей белой армии генерала Каппеля проходил по замерзшему льду замерзшего Енисея, на который его войска вышли 7 января 1920 г., а затем отступающие войска двинулись по реке Кан. Погибли в боях, разбежались по окрестным деревням и селам, или были взяты в плен, умерли от голода и болезней или замерзли при походе по Кану около 25000 солдат белой армии генерала В.О. Каппеля и мирных беженцев; В эти же дни погибло и несколько тысяч красноармейцев и партизан и жителей сочувствующих советской власти крестьян в пригородных волостях.
Дальнейшие события нарастали как снежный ком - на исходе зимы в сырую погоду. Никакой передышки белые не могли себе позволить. Части 5-ой Красной Армии догнали их арьергарды. Доехав в поездах до станции Зеледеево, все военачальники во главе с генералом Каппелем 21 декабря пересели в сани, кошовки, телеги, кибитки. Штабы отступавших с обозами 2-ой и 3-ей армий уже знали, что с юга наперерез им движется партизанская армия Щетинкина. Поэтому они стремились до ее прихода пройти крупные железнодорожные станции.
Как позднее свидетельствовал штабс-капитан Д.И. Решетников, командир Красноуфимского артиллерийского дивизиона: «20 декабря пришли в Мотатырь близ ст.Кемчуг. Как в тумане идут дни. В дивизии много больных тифом. Орудия пришлось бросить, сняли замки и панорамы. Холодно, идем ночами, к утру приходим в опустевшую от обозов деревню и стоим до 12 часов ночи, а затем снова начинаем движение. В монастыре купили 200 пудов овса. Станцию Кемчуг прошли под вечер, там стояла Иркутская дивизия, и для нас не было места. 22 декабря мы в Заледеево, в 27 верстах от Красноярска. Село забито войсками до отказа». В рождественские дни декабря 1919 года (здесь и далее – по старому стилю), потеряв в Красноярской операции до 25000 человек, и получив на западных рубежах города неожиданно мощный отпор, белогвардейцы-каппелевцы вместе с беженцами (до 40000 человек) хлынули по дорогам пригородных волостей, по Енисею и Кану, с целью вновь выйти на Транссиб. С большими потерями им удалось это осуществить и выйти на магистраль. Несмотря на это, тыл у Колчака был непрочным, до трети мобилизованных им солдат дезертировали и остались в деревнях и селах, через которые проходили отступающие войска.
акт о смерти генерала В.О. Каппеля
Так в ряде мест Енисейской губернии возникли целые волости, где стихийно была установлена советская власть. Одним из таких мест был Степной Баджей, расположенный в Манской волости. В апреле сюда прибыл П.Е.Щетинкин со своим с отрядом, который по своей численности вырос до полка, а после до партизанской армии в 10000 человек (5 полков, батальон кавалерии, хозкоманда, мастерские и тылы). Несмотря на то, что в июне 1919 года армия партизан Щетинкина-Кравченко под сильным натиском белогвардейцев отступила через манскую и каратузскую тайгу в Урянхайский край (Тыву), тем не менее, партизаны смогли выдержать в том регионе несколько серьезных боев с белогвардейцами и местными дружинниками. Более того, осенью 1919 года красные партизаны перешли в новое наступление и освободили всю юго-западную часть Енисейской губернии. А в сентябре 1919 года красные партизаны под командованием Щетинкина очистили от белых центр уезда - Минусинск. Временно оставшись не у дел, партизаны стали пьянствовать, в результате чего в их рядах пошатнулась дисциплина и усилилось дезертирство – партизаны стали расходиться по домам. Благо, у многих из них дома были рядом…
27 ноября 1919 года штаб 5-ой Красной армии сумел доставить депешу командования в Минусинск в адрес всех красных партизан с категоричным приказом: срочно начать выдвижение к Красноярску. Щетинкинцы, выполняя этот приказ Реввоенсовета армии, двинулись на север тремя потоками, обрастая дорогой все новыми силами, постепенно доведя свою численность до 30000 штыков. Один партизанский поток шел по берегам Енисея прямо в Красноярск. Другой выдвинулся через Балахту по тракту Минусинск-Ачинск. И третий - по тайге к истоку Большого Кемчуга, притока реки Чулым. Кстати, позднее многих участников Красноярской операции из числа партизан-щетинкинцев и многих –многих рядовых пленных белогвардейцев, которые содержались в Красноярском концентрационном лагере красное командование использовало, что называется, «по полной». Это именно из их числа лидер красных партизан Енисейской губернии П.Е. Щетинкин позже сформировал 15-ю и 21-ю стрелковые дивизии РККА, которые осенью 1920 года были переброшены в Крым, где им пришлось воевать уже против войск генерала Врангеля, штурмуя позиции белых на Перекопе и в пешем строю по горло в холодной воде форсируя в ноябре месяце 1920 года «Гнилое море» - Сиваш…
Во время общего отступления белогвардейцев в Сибири генерал В.О. Каппель, который передвигался среди своих войск, во время одного перехода провалился вместе с лошадью в занесенную снегом полынью. В результате он получил обморожение обеих ног, из-за чего у него началась газовая гангрена. Генерал стойко перенес операцию по ампутации обеих ног, и продолжил выводить из-под вражеского удара свою армию, передвигаясь верхом на коне. Однако из-за сильного ухудшения состояния здоровья, вызванного ампутацией обеих ног, он сдает своё командование войсками другому белому генералу С. Войцеховскому. Это произошло 26 января 1920 года. Вскоре генерала В.О. Каппеля не стало. Отступление колчаковской армии на восток продолжилось. Продолжилась и трагедия разделенного русского народа, имя которой - братоубийственная гражданская война.
Сергей Байкалов
Абакан-Большой Монок
27 ноября 1919 года штаб 5-ой Красной армии сумел доставить депешу командования в Минусинск в адрес всех красных партизан с категоричным приказом: срочно начать выдвижение к Красноярску. Щетинкинцы, выполняя этот приказ Реввоенсовета армии, двинулись на север тремя потоками, обрастая дорогой все новыми силами, постепенно доведя свою численность до 30000 штыков. Один партизанский поток шел по берегам Енисея прямо в Красноярск. Другой выдвинулся через Балахту по тракту Минусинск-Ачинск. И третий - по тайге к истоку Большого Кемчуга, притока реки Чулым. Кстати, позднее многих участников Красноярской операции из числа партизан-щетинкинцев и многих –многих рядовых пленных белогвардейцев, которые содержались в Красноярском концентрационном лагере красное командование использовало, что называется, «по полной». Это именно из их числа лидер красных партизан Енисейской губернии П.Е. Щетинкин позже сформировал 15-ю и 21-ю стрелковые дивизии РККА, которые осенью 1920 года были переброшены в Крым, где им пришлось воевать уже против войск генерала Врангеля, штурмуя позиции белых на Перекопе и в пешем строю по горло в холодной воде форсируя в ноябре месяце 1920 года «Гнилое море» - Сиваш…
Во время общего отступления белогвардейцев в Сибири генерал В.О. Каппель, который передвигался среди своих войск, во время одного перехода провалился вместе с лошадью в занесенную снегом полынью. В результате он получил обморожение обеих ног, из-за чего у него началась газовая гангрена. Генерал стойко перенес операцию по ампутации обеих ног, и продолжил выводить из-под вражеского удара свою армию, передвигаясь верхом на коне. Однако из-за сильного ухудшения состояния здоровья, вызванного ампутацией обеих ног, он сдает своё командование войсками другому белому генералу С. Войцеховскому. Это произошло 26 января 1920 года. Вскоре генерала В.О. Каппеля не стало. Отступление колчаковской армии на восток продолжилось. Продолжилась и трагедия разделенного русского народа, имя которой - братоубийственная гражданская война.
Сергей Байкалов
Абакан-Большой Монок
Следующая публикация
Нет комментариев